Особенности ответственности государств-членов ЕС за нарушение европейского права
Сегодняшний мир невозможно себе представить без эффективно действующего международного права, одной из общих задач которого является разрешение глобальных проблем человечества. Достижение социальных целей норм международного права является следствием их реализации, в том числе, соблюдения международных норм субъектами международного права.
На протяжении истории соблюдение международных норм обеспечивалось, в основном, политическими средствами. Только со второй половины XX в. начали закладываться основы такого необходимого для любой правовой системы комплекса норм, как нормы об ответственности.Имеется определенная связь между эффективностью международного права, его норм и институтом ответственности, заключающаяся в том, что институт ответственности выполняет корректирующую функцию в механизме международно-правового регулирования[203].
Значение международной ответственности не раз подчеркивалось Генеральной Ассамблеей ООН, которая рекомендовала Комиссии международного права (КМП) в первоочередном порядке продолжить работу над проектом статей об ответственности государств[204]. Лишь в 2001 г. КМП приняла Проект статей и передала его Генеральной Ассамблее ООН, а та в свою очередь, 12 декабря 2001 г. приняла резолюцию, которая в качестве приложения содержит документ, устанавливающий «ответственность государств за международные противоправные деяния». Несмотря на то, что статус этого документа декларативный, большинство государств высказалось в его поддержку, признав, что он заслуживает «самой положительной оценки». Российская Федерация, в целом положительно оценивая Проект, выступила за разработку на базе его статей универсальной конвенции, которая призвана стать «универсальной основой международного публичного права»[205].
В литературе высказывается мнение о формировании права
международной ответственности.
Так, И.И. Лукашук предлагает под правоммеждународной ответственности понимать отрасль международного права,
принципы и нормы которой определяют для субъектов международного
права юридические последствия международно-противоправных деяний, а
также причинения ущерба в результате деятельности, не запрещенной 217
международным правом .
Международной практике известны два вида ответственности государств - материальная и нематериальная (политическая), которые выражаются в наложении на правонарушителя различных мер ответственности (формы ответственности), призванных, так или иначе, способствовать выполнению правонарушителем международно-правовой обязанности. Возможна также кумулятивная ответственность, т.е. возмещение материального и нематериального ущерба.
Традиционно к формам материальной ответственности относили реституции, субституции и репарации, а к нематериальной ответственности (иногда ее еще называют морально-политической ответственностью) - ресторации, сатисфакцию, ограничение суверенитета и декларативные решения (т.е. решения, принятые международными органами).
Комиссия международного права в своем проекте устранила многие противоречия и неясности в понимании международно-правовой ответственности и дала концепцию целостного подхода по этим вопросам. Так, Проект называет формы возмещения, которые входят в содержание международно-правовой ответственности. К ним относятся: реституция (ст. 35) - государство, ответственное за международно-противоправное деяние, обязано обеспечить реституцию, то есть восстановить положение, которое существовало до совершения противоправного деяния; компенсация (ст. 36) - государство, ответственное за международно-противоправное деяние, обязано компенсировать ущерб, причиненный таким деянием, в том объеме, в каком такой ущерб не покрывается реституцией (компенсация исчисляется в финансовом выражении ущерба, включая упущенную выгоду); сатисфакция (ст.37) - государство, ответственное за международнопротивоправное деяние, обязано предоставить сатисфакцию за ущерб, причиненный таким деянием, если такой ущерб не был возмещен путем реституции или компенсации.
Сатисфакция (удовлетворение за оскорблениечести) выражается в форме сожаления, официального извинения, гарантий 218
или заверения в не повторении.
Проект не определяет понятие международно-правовых санкций и их виды, но зато одним из главных его достижений является разграничение между формами ответственности и контрмерами.
Контрмеры - это ответные действия, самопомощь, совершаемые индивидуально по воле потерпевшего государства к государству- правонарушителю. Под контрмерами понимается отказ государства от соблюдения одного или нескольких своих обязательств по отношению к государству, совершившему противоправное деяние. Основанием применения контрмер является отказ правонарушителя прекратить неправомерные действия и выполнить законные требования потерпевшего
218 См.: Валеев Р.М. Контрмеры и санкции как инструмент реализации (имплементации) международно-правовой ответственности государств И Международное публичное право. Курс лекции / Отв. ред. Курдюков Г.И. - Казань, 2004. - С. 167.
государства. Таким образом, реализация международно-правовой ответственности - это действия и обязанность государства-правонарушителя, а контрмеры - это право и действие потерпевшего государства
Институт ответственности в европейском праве занимает видное место в обеспечении выполнения его норм. Впрочем, следует заметить, что так же, как и в международном праве, в европейском праве нет акта кодифицирующего данный институт. Правовой вакуум в этом вопросе, сложившийся ввиду молчания учредительных договоров, стал постепенно заполняться в результате деятельности судебного органа ЕС и благодаря исследованиям европейских юристов. В определенный момент, Суд ЕС вышел за рамки «классического» понимания ответственности, не только признав правомерность существования внедоговорной ответственности, но и предоставив право добиваться возмещения ущерба частным лицам.
Согласно принципу добросовестного сотрудничества (ст. 10 ДЕС) государства-члены ЕС, во-первых, ответственны за выполнение обязательств, вытекающих из членства в ЕС.
Во-вторых, всеми доступными средствами они обязаны облегчить выполнение задач ЕС и, в-третьих, должны воздерживаться от всего, что может поставить под угрозу осуществление закрепленных Договорами целей ЕС. Верность ЕС возлагает на государства- члены обязанность своевременно и надлежащим образом исполнять адресованные им правовые акты ЕС. В противном случае к «нарушителям» могут быть применимы соответствующие процедуры, в целом направленные на принуждение к исполнению европейского права. Ответственными за нарушение права ЕС могут быть признаны лишь государства-члены или институты ЕС. Частные лица могут нести лишь опосредованную ответственность, т.е. налагаемую национальными органами власти (судами). Вместе с тем, частные лица обладают правом на подачу иска против государства, которое допустило нарушение прав, вытекающих из положений европейского права. Учитывая это своеобразие, ученые отмечают, что основная особенность ответственности в европейском праве заключается в её близости к институту гражданско-правовой ответственности.Впервые в четкой и недвусмысленной форме принцип ответственности государства за ущерб, причиненный частным лицам вследствие нарушения права Сообщества, был признан Судом ЕС при рассмотрении дела «Francovich» в 1991 г[206]. Решение по этому делу уже в первых комментариях было названо одним из «сенсационных», стоящих в одном ряду с такими известными делами как «Van Gend en Loos» и «Costa v. ENEL». Его анализу западная доктрина уделяет немало внимания[207].
В целом, значение данного решения заключается в том, что Суд ЕС сформулировал принцип ответственности государств-членов за неисполнение директив. Следует заметить, что предпосылки для появления нового принципа права Сообщества уже существовали. Это выражалось в постепенном понимании Судом ЕС необходимости в появлении более эффективной конструкции в вопросе ответственности, не предусмотренной учредительными договорами[208].
В весьма обобщенном виде аргументы Суда ЕС в решении по делу «Francovich» сводились к следующему.
Несмотря на то, что Договор о ЕС не содержит упоминания об ответственности государства за последствия противоправных действий (нормы ст. 215 касаются лишь ответственности Сообщества и его служащих), признается, что внедоговорная ответственность относится к праву Сообществ.Существует "автономный характер" права сообществ, как было определено в делах Van Gend en Loos и Costa/ENEL. Правопорядок сообщества интегрируется в правовые системы государств-членов, национальные суды обязаны применять его нормы, его субъектами являются не только государства-члены, но и их граждане, и он должен служить основой для прав и обязанностей частных лиц либо явно, либо посредством четко определенных обязательств для других. Национальные суды должны обеспечивать полную эффективность правовых норм Сообщества и защиту правом сообщества частных лиц.
В случаях отсутствия защиты со стороны национальных судов, в целях обеспечения эффективности судебной защиты, Суд ЕС признает за частными лицами право реализовать свои права на основе права сообществ. Основываясь на ст. 10 ДЕС, которая требует, чтобы государства-члены ликвидировали последствия нарушения права сообществ, следует признать, что одним из средств достижения этой цели и будет реальная компенсация убытков и возмещение потерь, которые частные лица понесли вследствие нарушения государством права сообществ. Из этих посылок Суд выводит, что не соблюдение государствами-членами права сообществ может привести к ответственности этих государств за ущерб, возникший у юридических и физических лиц в силу права сообществ. Таким образом, основой установленной в деле Francovich ответственности государства является как необходимость защищать права частных ліщ, так и необходимость обеспечивать эффективность права сообществ. В этом отношении ответственность служит двойной цели.[209]
Решение по делу «Francovich», как основополагающий, парадигмасодержащий акт, не лишено недостатков. Так, Капустин А.Я. замечает, что Суд в своем решении не уточнил практического значения проблемы определения наличия необходимых условий, при которых указанная ответственность порождает право на возмещение ущерба.
Суд ЕС отметил, что сама ответственность зависит от характера нарушения права Сообщества, порождающего ущерб. Когда нарушение вменяется власти, то частные лица, затронутые этим нарушением, имеют право на возмещение понесенного ими ущерба в случаях: 1) когда норма европейского права имеет целью наделить их правами; 2) нарушение достаточно характерно; и, наконец, 3) существует прямая причинная связь между этим нарушением и ущербом, причиненным частным лицам. Эти три условия являются необходимыми и достаточными для возникновения права на получение возмещения за причиненный ущерб. Вместе с тем, Суд ЕС в несколько нелепой форме не исключил того, что в соответствии с национальным правом государство может нести ответственность в силу менее ограничительных оснований. Он подчеркнул, что если нормы внутреннего права об ответственности являются более благоприятными, то применяются они, а не критерии, установленные Судом ЕС.[210]Таким образом, Суд ЕС ни в одном из своих решений не стал придерживаться международно-правовых аспектов ответственности за невыполнение государствами положений международного договора. Так как, в противном случае, Суду следовало бы отказать частным лицам в праве непосредственно обращаться к своим государствам с претензиями о возмещении ущерба, причиненного неисполнением международно-правовых норм. Отсюда видно, что судебная конструкция ответственности государства за нарушение норм права Сообщества имеет ярко выраженный цивилистический характер. Она приближается к гражданско-правовому институту ответственности за возмещение ущерба.[211] Гражданско-правовой характер ответственности очевиден потому, что Суд (а равно национальный суд в силу обязанности применять нормы права Сообщества) может возложить ответственность за причинение ущерба частному лицу не только на государство, но и на компетентную провинциальную власть (область) и даже на компании, не применившие или допустившие неправильное применение права Сообщества.
Иллюстрацией к первому случаю может служить казус,223 в котором австрийский суд первой инстанции обратился к Суду ЕС в преюдициальном порядке.[212] [213] В конечном счете, Верховному суду Австрии (в апелляционном порядке) предстояло урегулировать вопрос о возмещении ущерба, причиненного частному лицу, входит ли он в юрисдикцию провинции или федерального центра, потому что провинциальный закон (области Тироли) не соответствует праву Сообщества. Учитывая спорный характер вопроса, Верховный суд Австрии, после решения данного Судом ЕС в Копіє постановил, что компенсация за ущерб, причиненный лицу национальными мерами, принятыми в нарушение права Сообщества, не обязательно обеспечивается федеральным центром. По аналогии с Законом о материальной ответственности, который устанавливает, что представительная власть, совершившая нарушение, в соответствии с "критериями управления и юридическими последствиями" является ответственной. Отсюда следует, что компенсацию причиненного ущерба, то есть ответственность, должна нести заинтересованная область, а не федеральный центр. По второму указанному выше случаю примечательно решение Окружного суда Ирландии от 29 октября 1999 Dublin Bus v Motor Insurers' Bureau of Ireland (Ирландское бюро транспортного страхования - МІВІ), в котором суд применил решение Francovich новым способом. Ирландия переместила Вторую транспортно-страховую Директиву 84/5[214] путем заключения соглашения с ответчиком - некоторыми государственными страховыми компаниями - представляющими ассоциацию, работающую в этой области (т.е. M1BI). Соглашение предусмотрело более широкое основание освобождения компании от уплаты страховой суммы, чем в директиве, с целью охватить отношения по возмещению ущерба, вызванного неопознанными транспортными средствами, которое распространялось на случаи, где водитель-нарушитель не может быть идентифицирован. По этой причине Суд ЕС постановил, что эта директива была перемещена неправильно. Вместе с этим, по мнению Окружного суда, учитывая метод перемещения, избранного ирландскими властями, MIBI, как партнер государства, связан с ним обязательствами. Окружной суд описал MIBI как орган государства, гражданскую ответственность которого за достаточно серьезную ошибку перемещения европейской нормы было возможно установить. Так как MIBI заведомо знало, что освобождение, предусмотренное в соответствии с соглашением было слишком широким, Окружной суд посчитал, что положения (т.е. условия наступления ответственности), установленные решениями Francovich и некоторыми другими (напр., British Telecom) были выполнены и предрешены действиями MIBI, поэтому обязанность платить убытки, вызванные дефектным перемещением директивы возлагается не на государство, а на компании. Близость рассматриваемого принципа институту гражданско-правовой ответственности не исключает того факта, что сам этот принцип получает международно-правовое обоснование для его интродукции в правовую систему ЕС[215]. По нашему мнению, это означает, что возложение ответственности за ущерб на компании и провинциальные власти является скорее исключением, чем правилом. В основном за ущерб, причиненный не применением, а равно неправильным применением права Сообщества, Судом к ответу привлекаются государства-члены. Обязанность возместить ущерб является общей по отношению к любой норме права Сообщества, но нужно признать, что большинство таких дел возникает в связи с неимплементированными или недостаточно имплементированными директивами, когда их положения не содержат реквизитов, необходимых для их прямого действия, как это было в делах «Francovich» и «Miret IVagner», или когда они содержат упомянутые реквизиты, но в них речь идет о «горизонтальных отношениях», как в делах «Faccini Dori» и «Е! Corte Ingles v. C. Blazguez». Единственное средство, которым располагает частное лицо для обеспечения своих прав, когда директива не имеет прямого действия или применяется к отношениям между частными лицами, - это добиться возмещения убытков, причиненных ее неисполнением[216]. Предпосылки ответственности государств-членов за неимплементацию директив. Необходимость установить условия, которых достаточно для возникновения ответственности государства, понятна, если учесть различия, которые существуют в режимах ответственности различных государств-членов. В частности, в большинстве из них отсутствует институт ответственности государства за действие или бездействие законодателя. Если эти условия оставить на рассмотрение национальных правовых систем, это может превратить право на возмещение в иллюзию. Предпосылки, при которых ответственность государств предусматривает право компенсации, впервые были перечислены в решении по делу «Francovich». В целом, они зависят от «характера нарушения» права сообществ. При нарушении обязанности имплементировать директиву необходима следующая совокупность условий: 1. Результат, предписанный директивой, должен включать предоставление прав частным лицам. Если бездействие национального парламента (т.е. неимплементация директивы), наносит ущерб частным лицам, которые не могут воспользоваться правом, закрепленным в директиве, то такие лица могут возбудить иск об ответственности государства. Можно сказать, что хотя не исполняя директиву, государство-член формально нарушает ст. 189(3), фактически имеет значение именно нарушение прав частных лиц по этой директиве. Это толкование предотвращает выплату чрезмерных компенсаций, требуя наличия связи между нарушением нормы и затронутыми интересами[217] [218]. 2. Содержание этих прав можно определить на основе директивы. По всей видимости, право, установленное в директиве в неразработанной форме, сделает невозможным определение ущерба и убытков, понесенных частным лицом. Поэтому директива должна содержать конкретные указания. 3. Существование причинной связи между нарушением обязанности, наложенной на государство, и потерями и убытками, понесенными пострадавшими сторонами. Юридическая основа принципа ответственности установлена не только в деле «Francovich». Следует отметить и другие дела, в которых Суд наложил ответственность на государство за игнорирование нормативного акта Сообщества: Miret/Fondo23x\ Faccini Dori[219]-, Dillenkofer[220]’, The Queen/ Ministry of Agricultur[221] [222]', Brasserie du peucher and Factortame233 и другие. Проанализировав основные особенности организационно-правовых средств обеспечения выполнения государствами-членами ЕС своих обязательств, которые используют органы ЕС с целью содействия своевременной и полной имплементации норм европейского права, можно сделать следующие выводы: 1. Установлено, что одна из особенностей контроля в европейском праве заключается в том, что для него характерно проявление как международно-правовых, так и внутригосударственных свойств, то есть помимо политического контроля, который осуществляет любая международная организация, ЕС применяет и процедуры, свойственные внутригосударственному правопорядку (прямой контроль). Кроме того, особенности контроля в европейском праве выражаются в следующем, во- первых, контрольная деятельность в ЕС осуществляется различными наднациональными органами, полномочия которых не пересекаются, что позволяет утверждать, что европейским правом предусмотрена целая система контроля и, во-вторых, набор процедур и методов осуществления контрольной деятельности, находящийся в распоряжении контрольных органов ЕС, нетрадиционно широк по сравнению с любой другой международной организацией. 2. Выявлено, что основная особенность судебной защиты европейского права заключается в следующем: во-первых, распределением юрисдикции по рассмотрению дел о защите европейского права между несколькими специально созданными на уровне ЕС судебными органами. Во-вторых, эффективность судебной защиты европейского права обеспечивается за счет признания государствами обязательной юрисдикции Суда ЕС, а также тесного сотрудничества последнего с национальными судами, однако Суд ЕС не может выступать в качестве высшего судебного учреждения по отношению к национальным судам. В-третьих, сотрудничество с национальными судами формализовано так называемой преюдициальной процедурой ст. 234 ДЕС. В-четвертых, суд ЕС все чаще при использовании преюдициальной процедуры, объясняя это необходимостью обеспечения единообразного понимания правовых положений актов Сообщества, налагает на национальные суды обязательство толковать нормы европейского права определенным образом. 3. Выявлена тенденция к расширению Судом ЕС своих полномочий в рамках преюдициальной процедуры, что изменило её природу, обнаружило потребность суда ЕС в более иерархическом отношении с национальными судами, 4. Установлено, что особенность толкования европейского права, как части механизма имплементации европейского права, заключается в следующем: во-первых, обязанность единообразного толкования европейского права возложена на Суд ЕС. Во-вторых, Суд ЕС при рассмотрении дел широко использует контекстный метод интерпретации европейского права, выражающийся не только в следовании общим целям и задачам учредительных договоров и общим принципам европейского права, но также и своим ранее вынесенным решениям. 5. В прецедентном праве имеются случаи, когда ответственность за нсимплемснтацию или несвоевременную имплементацию правовых актов ЕС применялась Судом не к государству в целом, а к отдельному региону или организации. Это свидетельствует о способности ЕС к расширению диапазона средств влияния на государства в целях исполнения норм европейского права.