ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Рассмотренные нами работы выдающихся российских ученых и политических деятелей создавались на рубеже эпох в сложный для нашей страны переходный период - время становления конституционного государства.
Политические и социально-экономические события,происходившие в России в начале XX века, не могли не повлиять на формирование их государствоведческой концепций. В этом отношении следует признать российских конституционалистов второй половины XIX - начала ХХ века продуктом своего времени.
С одной стороны, они, как правило, являли собой образец энциклопедически образованных ученых, способных, формулировать и решать, фундаментальные научные проблемы, блестящих педагогов, обладающих высоким уровнем правовой культуры. Практически все они входили в плеяду лучших юристов России второй половины XIX - начала XX века. Они последовательно обосновывали теоретическую значимость понятия «конституционного государства» и его важнейших компонентов: субъективных публичных прав человека, разделение властей при примате законодательной власти, что обеспечивает подзаконность других властей, политическую и уголовную ответственность представителей органов исполнительной власти перед парламентом. Изначально отождествляя конституционное и правовое государство, российские конституционалисты второй половины XIX - начала ХХ века, столкнувшись с теорией и практикой мнимого конституционализма после 1906 года, начали их различать, истолковывая последнее как некую регулятивную идею справедливости как таковой, что привело их к сближению с теориями социализма различного толка. Догматически развивая свою теорию народно-представительского государства, они пришли к тому, что единственной демократической формой государства у них был парламентаризм с его плюрализмом партий, поскольку только при таком режиме народное представительство получает наиболее широкие властные полномочия и, следовательно, может лучше реализовывать народную волю.
При этом они выступали за унитарное строение будущей российской республики при условии предоставления культурной автономии национальным меньшинствам, а также максимально широкой децентрализации системы государственной власти и развития местного самоуправления.С другой стороны, анализ их теоретических позиций, проделанный диссертантом в настоящей работе, позволяет по-новому посмотреть и оценить особенности российского конституционализма второй половины XIX - начала ХХ века. Использование метода восхождения от абстрактного к конкретному в сочетании с методом единства исторического и логического, показало, что особенности эти носили далеко не случайный характер, а также имели далеко идущие теоретические и практические последствия. Конкретный пример. К сожалению, для российских конституционалистов второй половины XIX - начала ХХ века было характерно недопонимание значения «социального (рабочего) вопроса» для развития теории конституционного государства и конституционализма вообще. Вероятно, они считали, что социальная проблематика в праве является особой разновидностью революционного популизма и что юридический профессионализм заключается в следовании неким естественно-правовым канонам. Например, как мы показали выше, в ходе обсуждения будущей «Декларации прав гражданина» в Юридическом совещании на заседании 17 октября 1917 года (показательная дата!) развернулась дискуссия о соотношении негативных и позитивных прав. Вопреки сторонникам включения в Декларацию всей совокупности позитивных прав (социальных и экономических, а также права каждого на достойное существование), на чем настаивали эсеры, В.М. Гессен выступил категорически против этого. Он объяснял, что в декларациях, возникших «при более ранних государственных переворотах», речь шла в основном о провозглашении свобод гражданина (то есть о «правах негативного статуса») и лишь в новейшее время делались попытки включить в декларации позитивные права, которые, впрочем, уравновешивались указаниями «на основные обязанности граждан».
Он выступал за то, чтобы российская декларация «принадлежала к категории тех деклараций, в которых создаются конкретные формы прав гражданства».Очевидно, что такой подход не отвечал ни интересам массы наемных работников, которую порождает индустриальное общество, ни уровню развития мирового конституционализма того времени. Напомним, что уже в Мексиканской Конституции 1917 года и в Веймарской Конституции 1919 года были закреплены так называемые «позитивные права», а также понятие «социального государства». Также в этот же период были написаны работы французских солидаристов, например, Л. Буржуа или Л. Дюги, которые были известны и российским правоведам того времени.
По мнению автора диссертации, все проекты реформирования системы российского государственного права, разработанные в период постановки первого и второго конституционных вопросов, а также Основные законы, октроированные самодержавием в 1906 году, базировались на следующих институтах и ценностях российской государственно-правовой доктрины: самодержавие главы государства, дистинкция верховного и подчиненного управления и принцип законности осуществления властных полномочий. И поэтому, не смотря на рецепцию некоторых конституционных институтов (законодательные полномочия народных представителей, утверждение органом народного представительства бюджета в качестве основы правительственной деятельности, признание некоторых прав и свобод подданных российского императора), не произошла имплементации конституционных ценностей в ткань общественного бытия и государственного управления. Иначе говоря, российская государственность после 1906 года не изменила своей природы.
Другим важным изъяном теорий конституционалистов интересующего нас периода было то, что они не смогли преодолеть архетипы российской власти, которые были рационализированы правоведами-государственниками того времени. Более того, свой анализ Основных законов 1906 года они осуществляли, имплицитно принимая эти архетипы, правда, пытаясь дать им конституционную интерпретацию.
Очевидно, что такая теоретическая непоследовательность и позволила царскому правительству перейти к проведению политики имитации конституционализации самодержавной власти Российского императора. Это в свою очередь способствовало углублению кризиса, параличу всей системы власти, а также дальнейшей радикализации населения. Что в конечном счете и помогло захватить власть большевикам в октябре 1917 года.Таким образом, именно практика мнимого конституционализма привела Российскую империю к краху 1917 года, а теория конституционного государства в том виде, как её разрабатывали ведущие юристы того времени, не позволила разрешить конституционный вопрос того времени. Наоборот, Россия на долгие семьдесят лет отложила вопрос о конституционализации власти.
Кроме того, в проведенном диссертационном исследовании автором доказано, что конституционализм - это особая теоретическая форма правосознания, которая рационализирует ценности (чувства, эмоции) человеческого достоинства, свободы и справедливости с точки зрения сохранения и расширения частной и публичной автономии, предлагая систему правовых институтов, направленных на достижение этой цели.
Не менее важным результатом диссертационной работы явилось положение о том, что конституционализм не тождественен либерализму, поскольку последний делает акцент на частной автономии (личных свободах и правах, основанных на частной собственности) гражданина, которая в принципе совместима с несвободой индивида в публичной сфере. Хотя исторически конституционализм и возникает в лоне либерализма, их пути расходятся в XIX веке при решении социального (рабочего) вопроса.
Проведенный научный анализ позволил диссертанту заключить, что конституционное правосознание проявляет себя в форме постановки конституционного вопроса, когда возникает когнитивный диссонанс между ценностями человеческого достоинства, свободы и справедливости, получившими достаточно широкое признание в обществе, и системой наличного государственного права (или государственности),
препятствующей их реализации.
Диссертант доказывает, что проблема генезиса российского конституционализма и периодизация его развития может быть научно- обосновано решена через использование категории «конституционный вопрос». Соответственно первый конституционный вопрос в российской истории возник в эпоху Великих реформ Александра II, поскольку именно тогда появились проекты государственных реформ, стремящиеся удовлетворить чувство человеческого достоинства, проявляющееся в «разночинском» правосознании. При этом автором выявлено, что в качестве реакции на неудовлетворительное решение первого конституционного вопроса сформировался российский конституционализм второй половины
XIX - начала ХХ века, который имел определенные особенности, в том числе и способствующие наступлению событий 1917 года
Автор приходит к выводу, что значение теоретических достижений и неудач российского конституционализма второй половины XIX - начала
XX века, а также опыта решения первого и второго конституционных вопросов в российской истории для становления современной российской государственности состоит в понимании того, что рецепция конституционных институтов без имплементации базовых ценностей конституционализма на основе рационализации устойчивых архетипов правосознания, как народа, так и властвующей элиты, приводит к ситуации мнимого конституционализма и, как следствие этого, к возрождению авторитаризма в той или иной форме. Конституционализация власти и общества без изменения сущности государственности будет носить
неустойчивый и обратимый характер. Единственным способом добиться этого в современной российской ситуации является конституционализация власти через детальную позитивную имплементацию заявленных ценностей. Только это позволит элиминировать традиционные архетипы русской власти и конституционализировать её систему.
По нашему мнению, отставание России в конституционном (а значит и в экономическом, социальном, культурном) развитии не может быть преодолено путем догматического заимствования юридических формул, выработанных зарубежными правоведами в иных исторических условиях.
Решение этой задачи возможно только через выявление нормативного (аксиологического) содержания конституционализма, которое, на самом деле, не сводится к понятию «конституционное государство». И через последующее оформление его в виде целостной системы позитивного (конституционного, административного и т.д.) права, адекватной вызовам индустриальной (тогда, в конце XIX - начале ХХ века) или постиндустриальной (в настоящее время) эпохам. Как справедливо заметил еще Б.Н. Чичерин: «Английская конституция является неподражаемой, учиться у англичан способу сохранить политическую свободу совершенно напрасно, можно усвоить лишь некоторые приемы, условия, форму».1 И учение российских правоведов второй половины XIX - ХХ века о конституционном государстве, несмотря на свою историческую ограниченность, может в этом деле стать надежным фундаментом.Завершить свою работу хотелось бы словами крупнейшего российского ученого того времени Н.И. Кареева: «Задача современной государственной науки заключается в логической и фактической критике, как теоретических построений конституционного права, так и отдельных конституций с точки зрения той цели, к осуществлению которой по самой природе своей должно стремиться народно-правовое государство».1 Иначе говоря, научная критика современной российской теории конституционного права и всей системы государственной власти должна осуществляться с точки зрения архетипов конституционного правосознания, а именно свободы и справедливости. Другой задачей отечественных ученых является рационализация базовых ценностей русского народа с целью их синтеза с ценностями конституционализма. Только критика властвующей элиты сверху и просвещение народа снизу дадут шанс на конституционализацию российской власти. Представляется, что без такой серьезной теоретической критики современной российской Конституции и практики её реализации в юридических и политических формах, мнимый конституционализм властвующей элиты станет навязчивым инвариантом российской истории. А значит, вполне возможно, повторение катастрофы, постигшее российское государство в начале ХХ века.