§ 6.1. Перспективы формирования глобальной правовой идеологии
Сегодня, когда формируется всеобщее политическое и информационное пространство, остро встает проблема глобального управления . Оно невозможно вне существования эффективных механизмов управления сознанием на всеобщем международном уровне.
Здесь, конечно, можно вести речь о формировании глобальной «идеосферы», которая предполагает также существование всеобщей идеологии. Подобная идеология находит отражение в так называемых «информационных войнах», сопровождающих все современные конфликты интересов как в экономической, так и в политической сферах. Информационная война практически всегда сопутствует любому вооруженному конфликту. В современных условиях наблюдается ситуация, когда, несмотря на общеизвестность манипулятор- ных технологий, благодаря небывалому развитию средств массовой коммуникации и средств массовой информации, в частности, технологии идеологического воздействия на сознание оказываются неизменно эффективными.В контексте вышеизложенного нельзя не обратить внимание на интересное высказывание знаменитого политического философа Ханны Арендт, которая отмечала, что политика начинается там, где люди сообща поддерживают некое начинание (в этом корень собственно политического) и заканчивается там, где люди начинают подчиняться другим людям (с последним она связывала угасание потенциала политической власти в диктатурах). Насилие, утверждала Арендт, не [503] тождественно власти и способно ее разрушить, но не создать, а власть нуждается прежде всего в легитимности . Каким образом эта идея может быть осмыслена в контексте мировой политики и, в частности, проблемы глобального управления? Полагаем, что ответ здесь очевиден: глобальное управление в основе своей предполагает наличие неких «начинаний», его задачи должны быть связаны не с насильственным навязыванием определенной воли из одного или нескольких центров, а, напротив, с воодушевлением, объединением людей вокруг «общих ценностей».
В этом плане становится очевидным значение идеи «всеобщих ценностей» в контексте задач глобального управления. Ориентирование на такие ценности - идеологическая задача, и при ее решении возникает целый ряд проблем.Во-первых, формирование таких ценностей на глобальном уровне связано с дополнительными трудностями. Подобные ценности должны абстрагироваться от культурных и религиозных различий, выступая как своего рода мета-идеология. Таким образом, глобальная идеология как своего рода идеологический «колпак» должна накрывать всю «идеосферу» общества, и в этом контексте люди, не ориентирующиеся ни на одну из существующих под этим «колпаком» идеологий, воспринимаются как «свободно мыслящие» (сомнения по поводу возможности свободного, деидеологизированного мышления можно встретить в трудах А.А. Зиновьева, А.И. Овчинникова, К. Мангейма, Т. Иглтона, а противоположную позицию о возможности «мышления без протезов» - в работах Ханны Арендт)[504] [505]. Однако, именно такие «светские», «деидеологизированные» люди, мыслящие вне рамок определенных культурных идеологических установок, наиболее подвержены манипулятивному воздействию в силу чрезвычайно абстрактного содержания мета-идеологии - глобальной идеологии. Во-вторых, необходимо ориентировать людей именно на всеобщие ценности как на приоритетные. Эти ценности должны восприниматься как более важные, несмотря на их абстрактность. В-третьих, несмотря на свою искусственность, всеобщие ценности не возникают на пустом месте, они формируются в определенных культурных рамках. Здесь следует обратить внимание на то, что ценности современной формирующейся правовой идеологии возникли в пространстве Западной культуры, однако при этом они минимальны и не утрачивают конвенциональный характер. В-четвертых, идеология - это не только система ценностей, идей, концептов и мифов (так можно описать лишь содержание идеологии), но и определенный механизм. Действительно, с точки зрения функционального подхода следует представлять идеологию как своего рода социальный механизм, ориентированный на решение определенных задач. Следует подчеркнуть, что современный идеологический «мейнстрим» ориентирован именно на правовую идеологию. Это можно наблюдать как в ведущих государствах Западной Европы, так и в США; отчасти аналогичные тенденции обнаруживает и Россия. Это объясняется тем, что именно правовая идеология способна сыграть роль культурно-индифферентной «мета-идеологии». На международном уровне в качестве авторитетного аргумента, как правило, ссылаются на нормы и принципы международного права, используя при этом правовые аргументы и даже юридическую терминологию. В связи с этим заслуживает внимания исследование правовой идеологии как феномена, получившего свое нынешнее значение в рамках западной правовой и политической традиции. Многие правоведы, рассматривая правовые системы современности, говорили об идеологическом критерии их выделения как об одном из основных[506]. Та- ким образом, идеология всегда рассматривалась как важная характеристика правовой системы. Для того, чтобы дифференцировать правовые системы современности известные немецкие компаративисты К. Цвайгерт и Х. Кетц предлагают такой сложно-составной критерий как правовой стиль (стиль правовой системы). За каждым таким «стилем» скрывается своя специфическая правовая традиция, сформировавшая его. В качестве элементов «стиля» авторы, кроме прочего, выделяют господствующую доктрину юридической мысли и ее специфику, а также идеологические факторы[507] [508] [509]. Таким образом, следует признать идеологию важной характеристикой любой правовой системы. Однако, как мы отмечали, значение права и самой правовой системы в различных культурах не одинаково. Можно согласиться с мнением, высказанным в отношении правовых систем стран Дальнего Востока немецкими компаративистами, которые, в частности, пишут о том, что «в этих странах право играет вспомогательную, подчиненную роль; оно направлено на обеспечение социального порядка и используется лишь в самых крайних случаях. 513 роль права менее значительна, а иногда и несущественна . Рассматривая такие составляющие правового стиля, как идеологические факторы, необходимо отметить, что они по своей природе различны. К. Цвайгерт и Х. Кетц отмечают: «Идеологические факторы, такие как политические и экономические и иные аспекты религиозных учений, также служат стилеобразующими элементами правовых семей. Об этом свидетельствуют церковное право и системы права социалистических стран. Правовая идеология англо-саксонской, немецкой, романской и скандинавской правовых семей в целом совпадает, а различия определяются другими элементами стиля»[510]. Здесь обнаруживается единство западных правовых систем, основанных на западноевропейской правовой традиции. Кроме того, немецкие компаративисты, говоря об идеологических факторах этих правовых систем, употребляют понятие «правовая идеология». Исследователи совершенно правы, когда отмечают то, что дифференцировать правовые системы западного типа по критерию идеологии весьма затруднительно. По данному критерию правовые системы западного типа, с одной стороны, схожи между собой, а с другой - отличимы от всех других правовых систем, сформированных за пределами западной политико-правовой традиции[511]. Можно утверждать, что современная западная государственность основана на праве. Правовая система выступает основанием политической системы. В идеологической сфере мы видим, что в качестве ведущей формы идеологии на Западе выступает именно правовая идеология. Данная идеология представляет собой сложную систему правовых идей, аксиом, взглядов, принципов[512], норм, предписаний, а также механизмов легитимации политического единства и порядка, рассматриваемого как правопорядок, она образует основу «идеосферы» современного государственно организованного общества западного типа. вовая мифология . Что же касается государств не западного типа, то и применительно к ним можно говорить о правовой идеологии, однако в данном случае она не имеет сколько-нибудь существенного политического значения. Даже само право подкрепляется, как правило, идеологиями иного рода (здесь мы говорим о несовременной организации идеологической сферы общества). Правовая идеология отличается от других типов идеологии как раз тем, что предполагает наличие противоречия и ориентацию на его разрешение (компромисс, договор, консенсус). Она может рассматриваться как структурнопротиворечивый феномен, что выгодно отличает ее от иных форм политической идеологии, в которых структурная противоречивость выражена менее явно. К. Цвайгерт и Х. Кетц, ссылаясь на знаменитого юриста Рудольфа фон Иеринга, отмечают, что по мнению многих ученых-юристов для западного стиля правового мышления характерно противодействие и «борьба за право». Несмотря на то, что они сами не согласны с этим утверждением, исследователи констатируют, что, как правило, оно воспринимается как «избитая правовая истина» . Полагаем, что атмосфера спора и «борьбы» характерна для правовой жизни социума. И если социально-политическая жизнь в рамках не западных политических культур не основана на постоянном противостоянии и борьбе, то это означает, что для нее право является несущественным, факультативным инструментом, а правовая идеология также несущественна для идеологической сферы обществ не западного типа. В этой связи следует подчеркнуть, что в рамках западноевропейской правовой традиции сформировались правовые системы, которые характеризуются наличием двух основных сегментов правовой идеологии: юридической идеологии (строящейся вокруг юридического права государства) и идеологии гражданского общества, которая представляет собой аксиоматику гражданского правосознания. Юридическое испытывает потребность в идеологическом обеспечении ввиду того, что само нуждается в легитимации. Правовая идеология гражданского общества формируется под воздействием юридического права путем преломления этого права, через критерии групповых и индивидуальных правовых интересов, под влиянием индивидуального и группового права . Эти интересы, в той мере, в которой они признаются значительной частью социальных акторов, консервируются и отчуждаются в общую идеологическую форму, каковой и выступает аксиоматика общественного правосознания. Это обстоятельство обусловлено тем, что идеология всегда хоть и связана с конкретными интересами, но представляет собой их отчуждение от реальных носителей через консервацию в абстрактной нормативной форме (интересы ситуативны и конкретны, а идеология нормативна и абстрактна). Юридическая же идеология государства может существовать как правовая форма политических интересов правящей группы и как попытка связать правовую идеологию гражданского общества. В любом случае ее задачей выступает легитимация самого юридического права, как выражающего публичный интерес (многое зависит от характера самого юридического права). Таким образом, западноевропейская правовая традиция сформировала уникальный феномен, имеющий как собственно правовое, так и политическое значение, обладающий потенциалом саморазвития и ввиду этого нуждающийся в серьезном исследовании. Однако, сегодня, в период, когда актуализируются дискуссии в отношении процессов глобализации и международной интеграции, следует обратить внимание и на «глобальное» значение правовой идеологии. [517] Процесс глобализации идет по пути Западной цивилизации. Это, в частности, выражается в навязывании всем странам мира правовых идей, принципов и моделей социального регулирования как базовых, во «втягивании» государств в различные типы наднациональных правопорядков и тому подобных действиях. Однако здесь мы можем наблюдать следующую тенденцию: если региональные межгосударственные союзы государств западного типа, основанные на праве и правовой идеологии, такие как Европейский Союз, демонстрируют определенные успехи, то попытки навязать право как «мерило всех вещей» в глобальном масштабе или даже в более скромных масштабах сталкиваются с сопротивлением. Существует не беспочвенное подозрение в том, что, как отмечает В.Б. Исаков, современная «идеология глобального общества» реально создается на основе идеологии национальных интересов США . Действительно, такие интересы часто принимают политически нейтральные внешние правовые формы, и при этом следует отметить, что за этой идеологией не стоит реально сформированная правовая аксиоматика. Следует обратить внимание на то, что сегодня на международном уровне мы встречаем неоднозначную правовую оценку различных событий различными акторами мировой политики. Так, события в Грузии, связанные с необходимостью реализации операции по принуждению к миру, которую была вынуждена предпринять Россия, первоначально были однозначно оценены как противоправный акт, нарушающий принцип суверенитета. События в Сирии[518] [519], еще более ранние события в Югославии и сегодняшняя сложная и трагичная ситуация в Украине показывают нам, что правовые оценки не только разнятся, но и активно используются как идеологические ярлыки[520], причем наиболее активно этот дискурс для прикрытия своих интересов традиционно используют западные государства. В этом плане совершенно очевидным представляется то, что сегодня мы наблюдаем «... растущий эгоизм наиболее мощных государств и интегрирующихся групп государств, пытающихся силой использовать свои экономические, военнополитические и финансовые преимущества, а также интеграционные механизмы в борьбе за контроль над ресурсами, территориями, народами, сферами влияния» . Официальные представители США и ЕС говорят о нарушении принципа суверенитета и территориальной целостности Украины в отношении ситуации с Крымом, как будто не замечая Косовский прецедент, не замечая и очевидного народного волеизъявления, которое в условиях демократии выступает самым авторитетным источником права. Многие западные политики и журналисты - «властители дум» не хотят видеть в решении народа Крыма реализацию права народа на самоопределение. На фоне этих обстоятельств возникает, с одной стороны, ощущение неэффективности международного права, а с другой - ощущение недоверия к правовой идеологии и правовым ценностям, транслируемым западным миром. И здесь следует отметить, что при том, что правовая идеология как механизм не исключает манипулятивных технологий, тем не менее, она очерчивает их пространство, а значит в какой-то мере ограничивает их. Международное право как форма права имеет определенную специфику. На это обращает внимание отечественный исследователь В.П. Малахов, выделяя следующие основные формы общего права (общего для крупного оформленного политически организованного общества): юридическое право государства, право гражданского общества, межгосударственное право, международное право[521] [522]. Следует отметить, что юридическое право государства и межгосударственное право, основанное на международных договорах, - это реальные формы права, их характеризует как реальное наличие структур и институтов, гарантирующих стабильное воспроизводство норм этого права. Право же гражданского общества и международное право - идеологические формы права, то есть они представляют собой такие формы права, которые можно назвать идеологией, их нормативный и ценностный строй не обеспечен ничем, кроме доброй воли участников правоотношений и основанной на их мнении позицией. Несмотря на то, что идеологические и реальные формы права тесно взаимосвязаны, а реальные формы общего права, ввиду их оторванности от частных интересов, непременно нуждаются в идеологическом обеспечении, говоря о глобализации и о международной правовой идеологии, следует указать на то, что международное право и определяемый им дискурс как раз и являются сегодня тем, что претендует на наименование «глобальная идеология». Обычно в юридической литературе не различают международное и межгосударственное право. Однако, это различение, полагаем, имеет определенную ценность. Так, то право, которое традиционно называют международным (прежде всего, здесь имеется в виду договорное право), по сути, представляет собой межгосударственное право. Такое право действительно базируется в основном на договорах государств. Поэтому, когда мы говорим о межгосударственном праве, то должны иметь в виду, что оно не является даже каким-либо единым образованием и не представляет собой стройной единой правовой системы (можно говорить о праве ООН, праве других международных организаций, Российско-Белорусском праве и так далее). Это право формируется государствами. Соответственно, никакой цельной «системы международного права» как системы реального права, как о ней зачастую говорят юристы-международники, не существует, а существует межгосударственное право в виде локальных и «недостроенных» правовых систем (именно в этом смысле, полагаем, не следует рассматривать межгосударственное право как общее), и существуют представления об обычных формах поведения и о неких общих правовых стандартах, а это уже международное право как идеологическая форма права или международная правовая идеология. Таким образом, следует признать, что международное право существует в идеологической форме, что вовсе не должно означать умаления его значимости. С вопросом международного права тесно увязан вопрос о глобальном гражданском обществе, ведь носителем такой глобальной правовой идеологии - аксиоматики правосознания, может быть именно глобальное гражданское общество. Можно говорить о том, что, как мы установили ранее, процесс формирования гражданского общества и процессы формирования аксиоматики правосознания взаимно увязаны. Без сформированности аксиоматики правосознания в глобальном масштабе невозможно и глобальное гражданское общество. Вместе с тем разговоры о глобальном гражданском обществе для нас важны именно ввиду того, что степень его сформированности свидетельствует и о степени сформирован- ности правовой идеологии гражданского общества (международного права в нашем понимании) в мире. М.Н. Марченко в этой связи справедливо отмечает: «Наряду с национальным «гражданским обществом» и «правовым государством» в системе современных политико-правовых и социальных теорий все большее место занимает концепция глобального («мирового») гражданского общества. С точки зрения сложившегося в научной литературе традиционного представления о концепции как о системе понятий и идей, касающихся того или иного предмета, это, строго говоря, даже не концепция, а лишь эскиз, общий набросок, состоящий из ряда довольно разрозненных идей, имеющих прямое или косвенное отношение к рассматриваемому предмету» . Действительно, следует согласиться с российским правоведом. Такая «разрозненность» представлений о глобальном гражданском обществе косвенно свидетельствует, во-первых, о его несформированности, во-вторых, о том, что уже созрели определенные предпосылки к его формированию. И в этой связи М.Н. Марченко прав, отмечая применительно к идеям о глобальном гражданском обществе, что: «... в основе данных идей лежат реальные, хотя и не всегда четко выраженные явления, процессы и тенденции развития общества на различных этапах, включая современный, эволюции человеческой ци- [523] вилизации» . Надо сказать, что действительно формирование глобального информационно-коммуникативного пространства, а также эволюция международных институтов и международного сотрудничества знаменуют целый ряд тенденций, направленных на создание гражданского общества в глобальном и международном региональном измерениях, и, соответственно, на появление правовой идеологии гражданского общества в данных масштабах социально-политической организации. Однако, сегодня следует отметить, что в системе правовой идеологии довольно часто можно наблюдать ситуации, когда различные идеи и принципы конкурируют друг с другом, так, например, мы говорим о принципе суверенитета и о праве наций на самоопределение. За каждым принципом и идеей стоит определенная ценность, и в рамках открытого правового дискурса возможно формирование ценностного предпочтения. Как можно заметить, нередко возникает разное понимание приоритета того или иного принципа различными акторами мировой политики, и зачастую это понимание обусловлено не принципиальными соображениями, а политическими интересами. При таком подходе различие интересов, наряду с ориентацией не на ценности, а на интересы, исключает возможность выработки общей позиции, основанной на договоре. В таких ситуациях часто констатируют «бессилие» международного права, на самом же деле, говоря точнее, можно констатировать бессилие международной правовой идеологии. Несмотря на то, что такое бессилие обнаруживается довольно часто, нельзя отказываться от формирования общего идеологического пространства на базе такой идеологической формы права как международное право. Международное право как действительное, безусловно, не станет реальностью еще долгое время, однако даже современный уровень его сформированности свидетельствует о больших достижениях нашей цивилизации, к которым мы должны относиться наиболее бережно. [524] Различная интерпретация общих правовых положений, навязывание определенных дискурсов, манипулирование фактами, исходя из тактических интересов, может привести к недоверию к самим этим общим положениям. Сегодня мы рискуем утратить диалог и заменить его идеологическими монологами, исключающими решение наиболее острых проблем ненасильственным путем. Таким образом, мы приходим к общему заключению о том, что формирование системы правовой идеологии и ее значительная роль в «идеосфере» общества принципиально характеризует западноевропейскую правовую и политическую традицию. Говоря о глобализации, следует отметить, что подобное значение правовой системы в жизни общества и правовой идеологии в «идеосфере» присуще далеко не всем государствам, а, как правило, лишь государствам западного типа и тем государствам, которые на них ориентируются, имея сходную в принципе правовую традицию (примером здесь может служить Россия и другие современные государства). Правовая идеология в западном обществе обладает такими социально и политически значимыми функциональными характеристиками, которыми она не обладает в обществах других типов. Стратегия глобализации на основе выдвижения своих политических интересов Западными государствами в качестве «правовых ценностей», постулируемых правовой идеологией, имеет сомнительные и неопределенные перспективы в современном мире характеризующимся многообразием правовых культур . Однако, ценность правовой идеологии как раз и состоит в том, что она, будучи сформирована в рамках западной политико-правовой традиции, при этом не выступает проводником ценностей определенной культуры, а базируется на конвенциональных ценностях (и это уникальная черта правовой идеологии). Следует подчеркнуть, что сформировавшись в рамках западной культуры, правовая идеология тем не менее не принадлежит западному миру безраздельно. Действительно, о радужных перспективах глобализации сегодня говорить рано. Более реален иной поэтапный процесс, первым этапом которого предпола- [525] гается международная регионализация на основе общих идей культурно близких государств, примером чему служит Европейский Союз (можно сегодня говорить о правовой идеологии ЕС); а второй этап - формирование общего идеологического пространства, основанного на компромиссе между наиболее влиятельными международными региональными политическими объединениями, в которых и Евразийский экономический союз займет достойное место. В этой связи Т.В. Кашани- на, пытаясь «заглянуть в будущее» - спрогнозировать развитие права в долгосрочной перспективе, отмечает: «Если попытаться спрогнозировать дальнейшее развитие права, то можно предположить, что в будущем, возможно, национальные системы права сольются в одну мировую. Роль законодательного органа, скорее всего, будет выполнять Организация Объединенных Наций. На роль мирового правоохранительного органа уже сейчас делают серьезную заявку Международный Суд и Международный Трибунал в Гааге. Не исключено и образование других международных органов для формулирования и обеспечения международных норм в будущем. Однако этому, вероятно, будет предшествовать создание континентальных систем права и соответствующих континентальных органов власти, пример которых подают страны, объединившиеся в Европейский союз» . Интеграционные процессы (международная региональная интеграция, прежде всего) и глобализация определяют во многом тенденции формирования и развития современного права и современных правовых систем. Действительно, следует согласиться с тем, что «Большое значение для унификации экономических, политических, культурных, идеологических и иных факторов, под воздействием которых функционирует право, имеют процессы интеграции и глобализации. Они влияют на международное и на конституционное право, а также на любую отрасль законодательства, создавая базу общих тенденций развития современного права» . В этой связи, как мы уже отмечали, следует иметь в виду взаимообусловленность процессов формирования правовой идеологии и формирования гражданского об- [526] [527] щества. М.Н. Марченко верно отмечает то, что «... в научной литературе 60-80 гг. ХХ столетия были предложены такие «формы организации жизнедеятельности человечества», как региональное и глобальное («мировое») гражданское общество» . Он также справедливо отмечает, что идея регионального гражданского об щества культивировалась прежде всего в контексте западноевропейского общества и связывает ее с «евроцентризмом», отмечая также выраженную идеологию «азиацентризма» . Полагаем, в нашем понимании прежде всего следует обратить внимание на процесс формирования гражданского общества и его идеологии в пространстве ЕС, так как он уже завершен (это не исключает его развитие) и на современные интеграционные проекты на так называемом «постсоветском» пространстве, важные прежде всего для России и ее соседей. То, что международная региональная идеология Евразийского экономического союза по своему качеству будет именно правовой представляется весьма вероятным в контексте современных идеологических тенденций, прежде всего, в государствах-участниках, а также в свете того, что Евразийский экономический союз как успешно осуществляемый проект, несомненно, реализуется и с учетом опыта Европейского Союза, и сегодня мы уже говорим о формировании права и правовой системы Европейского экономического союза[528] [529] [530]. Здесь следует отметить в подкрепление нашего тезиса, что сегодня мы наблюдаем активную правовую институционализацию успешных международных региональных образований, что позволяет ученым-юристам констатировать возрастающую роль так называемого интеграционного права и правовых систем международного регионального типа. С.Ю. Кашкин и его соавторы предлагают обратить внимание на особый тип интеграционного права; по мнению ученых на глобальном уровне к этому праву относится право Всемирной торговой организации. На международном региональном уровне - это право ЕС, Совета Европы, Европейской ассоциации свободной торговли и Европейского экономического пространства, право ЕАЭС, право Союзного государства России и Беларуси, право Северного совета, право Западноафриканского экономического и валютного союза, право НАФТА . Это, безусловно, право интеграционного типа, однако не всегда интеграционное право образует цельные развитые правовые системы, а именно развитость правовой системы является условием появления на международном региональном или глобальном уровне правовой идеологии. Примером успешной развитой правовой системы, полагаем, может служить правовая система Европейского Союза. Для нас также крайне важен проект ЕАЭС. Поэтому именно данным интеграционным объединениям будет уделено особое внимание в настоящем исследовании. Правовая идеология имеет принципиально диалоговую (несмотря на наличие противоречий, она всегда ориентирована на диалог и на договор как конечный результат) форму, и в этом смысле она является идеальной в качестве основания международного политического порядка (как в региональном, так и в глобальном масштабе). Авторитет правовой идеологии базируется на договоре, когда же отсутствует диалог, то невозможен и договор. В отсутствие свободного открытого дискурса, где представлены в равной степени различные позиции, правовая идеология утрачивает способность вырабатывать новые смыслы. В условиях определенного различия культуры и ценностных стандартов глобальный миропорядок можно рассматривать либо как правопорядок, либо как порядок, основанный на насилии. И, разумеется, первый вариант представляется всегда более предпочтительным ввиду того, что никакая эффективная политическая система не может основываться на насилии, так как насилие разрушает политическую власть[531] [532]. Именно поэтому сегодня Россия в лице своих официальных представителей настаивает на открытом диалоге и восприятии всего спектра существующих мнений в международных вопросах, в вопросах соблюдения международно-правовых принципов, сознавая опасность политического давления и непосильную для любого отдельного государства мирового сообщества или даже для группы государств, тяжесть ответственности одностороннего формирования правил международного общения и их интерпретации. Следует подчеркнуть, что Российская Федерация имеет четко артикулированное и публично провозглашаемое видение приоритетов развития международного сотрудничества и глобального политического пространства в целом и, разумеется, будет пресекать всякие попытки навязать ей те ценностные стандарты и стратегии, которые противоречат ее международной политике. Тем не менее Россия всеми своими действиями всегда демонстрировала то, что является ответственным актором международных отношений, открыта для диалога и готова принимать самое активное участие в формировании конвенциональных правовых стандартов международных отношений, международного правопорядка. В этом плане необходимо понимать, что в глобальном измерении идеологический диктат, идеологический монолог, «освящающий» репрессивную санкционную антироссийскую политику, разрушает саму основу формируемой правовой идеологии на глобальном уровне и, соответственно, наносит существенный ущерб международному правопорядку. Итак, исходя из вышеизложенного, следует сформулировать ряд выводов и обобщений. 1. Современные международные отношения характеризуются двумя зачастую разнонаправленными тенденциями: глобализацией и международной регионализацией. Данные процессы имеют идеологическое измерение. 2. Правовая идеология представляет собой продукт культуры Западной цивилизации. Тем не менее, как наиболее культурно-индифферентная, минимальная и конвенциональная правовая идеология может стать единственно возможной идеологической основой для формирования как глобального, так и международных региональных правопорядков. [533] 3. Попытки использовать правовую идеологию как инструмент защиты лишь собственных интересов разрушают саму структуру правовой идеологии и, соответственно, любой международный правопорядок, заменить который может только порядок, основанный на силе, существование которого не представляется ни желательным, ни возможным. 4. Если формирование глобальной правовой идеологии - процесс долгосрочный, то формирование международных региональных идеологических систем представляется весьма перспективным. В отдельных международных политических образованиях правовая идеология уже четко оформилась (имеется в виду правовая идеология Европейского Союза). 5. Что касается формирования глобального идеологического пространства, глобальной идеологической сферы и правовой идеологии, то нельзя ожидать его быстрого осуществления. Предполагаем, что будет иметь место поэтапный процесс, первым этапом которого станет международная регионализация на основе общих идей культурно-близких государств, примером чему служит Европейский Союз (можно в определенном смысле говорить о правовой идеологии ЕС), а вторым этапом станет формирование общего идеологического пространства, основанного на компромиссе между наиболее влиятельными международными региональными политическими объединениями, в которых и Евразийский экономический союз займет свое достойное место.