§ 2.2 «Космическая» справедливость и земная власть в первых философских опытах: Гераклит
В античности представленные выше взгляды иной раз вызывали недоумение, а Гераклит (VI-V вв.) прямо называл Пифагора «изобретателем надувательств» (DK 81; ФРГФ 181). У исследователей, имеющих это мнение в виду, есть основания полагать, что именно в Пифагора и его сторонников метил эфесский философ еще одним речением: «Дика покарает всех создателей лжи и их приспешников»[272] [273]. Впрочем, Гераклит был вообще скептичен к идеям предшественников; его собственные воззрения мы обсудим далее. Правовые взгляды Гераклита вплетены в его космологию[274]. Трудности в их интерпретации определены метафорикой языка мыслителя, существованием в афоризмах нескольких смысловых и ритмических «ступеней»[275], только пройдя по которым возможно уяснить смысл высказываний. Плацдарм для демонстрации полезности такого подхода к предмету нашего исследования дает фр. DK 80, ФРГФ 23: «Должно знать, что война общепринята (xunon) / что вражда - dike (diken erin), и что все возникает через вражду и за счет другого». Хейвлок обратил внимание, что первая строка фр. DK 80 имеет параллель в «Илиаде»[276]. Соответствующий фрагмент упоминался нами мимоходом, теперь взглянем на него пристальнее. Троянец убил Патрокла ударом в спину (Il. XVI.808-821). Ахейцы пали духом и бежали. Позже, когда бой переменил ход, предводитель троянцев Гектор на предложение отступить саркастично заметил: «Эниалий [т.е. Арес - Б.Ч.] общепринят (xunos)», и пояснил свою мысль - «потому что он убивает убившего» (XVIII.309-310). Арес, бог войны, неожиданно объявляется «общественным»: слово xunos принадлежало к «социальному» тезаурусу греков и, в целом, было синонимично koinos, в результате субстантивации дающему koinon - «гражданская община»1. В речениях Гераклита на понятии xunos вообще делается акцент. Оно связывается с гражданским единением и ставится в Л оппозицию ценностям частной жизни . -э комментаторы (в частности, другой Гераклит, грамматик I в. ). Эфесский Гераклит лишь проводит деперсонификацию, заменяя обычный эпитет Ареса словом «война». Необходимость противопоставления, рождающего войну, определяется тем, что при доминировании одного из начал другое сгинет. Рациональное объяснение этому можно найти и в комментарии Аристотеля: «ибо не было бы и гармонии, если не было бы высокого и низкого звука, как не было бы и живых существ без противоположных друг другу женского и мужского начал» (EE 1235a25, пер. Т.В. Васильевой и др.)[277] [278] [279] [280]. Вторая строка проблематичнее. Слово eris («вражда», «раздор») в «Илиаде» всегда означает вооруженную борьбу. Если презюмировать, что Г ераклит имел в виду именно это значение слова и называл вооруженную борьбу dike, ставя слово в гомеровское значение судебной процедуры, то фрагмент прост в интерпретации: правосудие в войну осуществляется через серию сражений, что, как мы указали выше, может быть аллюзией древней практики судебных поединков. Хейвлок, собственно, и ограничивается такой интерпретацией. Однако третья часть фрагмента - «все возникает через борьбу и за счет другого [букв. „через долги" - Б.Ч.]» - позволяет заключить, что Гераклит использовал слово eris в более актуальном для его эпохи значении - как всякий раздор, в том числе происходящий на агоре, в месте торговых и политических баталий, идущих рука об руку с жадностью до чужого добра. Хотя непосвященному и война, и раздор покажутся бессмысленными, в них все же свершается воздаяние в форме взаимного обмена. В этом смысле надо понимать знаменитые слова Г ераклита о том, что «для бога все справедливо, тогда как человеку одно может казаться хорошим, а другое - дурным». Гераклит, таким образом, наиболее полно по сравнению со своими предшественниками формулирует идею существования космического воздаяния, теперь уже не связанного с личностью судьи, будь то Зевс или кто-то из царей, и не нуждающуюся в какой-то формуле, вроде пифагорейской, но абсолютную и совершенно над-персональную. Чтобы оценить последовательность, с которой проводит эту идею эфесский мыслитель, заметим, что судебная деятельность и воздаяние у него касаются не только социальных отношений, а вообще всей природы. Очень показательна реконструкция российским филологом А.В. Лебедевым в единый комплекс фрагментов Гераклита DK 52, 62 и 64 (последний нами опущен): «Солнце не преступит назначенных мер, а не то его разыщут Эринии, союзницы Дики: оно - судья [лучше сказать, „смотритель^ - skopos - Б.Ч.], дабы определять, судить, знаменовать, объявлять смены времен года, кои всё порождают...». Первая часть реконструкции может восходить к современной Гесиоду формуле судейской присяги[281]. На это обратил внимание в недавней статье и Э. Льюис, счевший одной из самых оригинальных находок философии Гераклита то, что право в ней приобрело роль своеобразного «ограничителя» всей физической природы[282]. Надо полагать, судейские полномочия Дики - экспликация единого «космического» правосудия. «Вероятно, самый поразительный элемент в мысли Гераклита, - пишет историк философии Р. Хэк, - это применение множества титулов к верховному божеству. Каждый из этих титулов соответствует одному Л из аспектов его божественности, которая объединяет все вещи воедино» . Огонь - ипостась - по фр. DK 66 (ФРГФ 82), «всех и вся будет судить и засудит». Гераклит не навязывает ему критерия суда. Этот критерий известен, очевидно, только самому богу. Среди его характерных и связанных с судом имен-титулов - Дика, Номос и Логос («слово», «ум»). Можно предположить, что именно обозначаемые этими терминами ценности будут претворены в космическом суде. В телекоммуникации существует феномен под названием «затухание сигнала». Аналогия с ним, взятая в модусе философии Гераклита, поясняет содержание, внутреннюю напряженность его учения о справедливости и законах, взятых ближе к уровню человека-гражданина - к которому, по замечанию Д.И. -э Луковской, и было обращено политическое учение Гераклита . Итак, Гераклит усиливает этико-правовое начало мироздания. Справедливость объективно существует, имя ей - Бог, Огонь, Логос. Как же должно поступать добродетельному человеку? Ответ Гераклита: «граждане полиса [должны опираться] на закон... ибо все человеческие законы зависят от одного, божественного» (DK 114; ФРГФ 23). Этот закон выражает Логос в политике1. Законы полиса устанавливаются через людское посредничество. Как гласит предваряющий нашу цитату фрагмент, «кто намерен говорить с умом, те должны крепко опираться на общее для всех», то есть, по верному наблюдению, высказанному еще П.Г. Редкиным, на общий Логос («ум») как таковой[283] [284] [285]. Значит, и степень «успешности» полисного законодательства зависит от того, насколько его создатели причастны к Логосу . Такое решение, однако, не совершенно и порождает проблему столкновения «высшей» справедливости с полисными законами. Прежде всего, Гераклит не питал иллюзий относительно того, в какой мере причастны Всеобщему представители полисного большинства: «многие - дурны» (DK 104; ФРГФ 101), «большинство обжирается как скоты» (DK 95; ФРГФ 29). Конечно, законы, изданные такими невежами, хороши не будут. В аристократии и монархии все, на первый взгляд, лучше. «Закон [состоит] и в том, чтобы повиноваться воле одного»[286]; «Один мне - тьма, если он наилучший» (DK 49; ФРГФ 98) - гласят афоризмы Гераклита. Оппозиция мудрый - неразумный для него вообще характерна[287]. Выходит ли из этого, что Гераклит - сторонник созданного аристократами или монархом законодательства? Отчасти, да. Он ясно говорит: «немногие - хороши» (DK 104; ФРГФ 101). Немногие достойные, т.е. имеющие все положительные качества, включая знание Логоса, более основательно могут претендовать на его воплощение в законодательстве. Но, повторимся, это верно лишь отчасти. Нам представляется справедливой мысль Д.И. Луковской о том, что повиновение «одному» подразумевает не подчинение закону, установленному человеком, но подчинение закону полисного, логосного, аксиологизованного единства1. Здесь можно усмотреть несостыковку между двумя пластами философии Гераклита, и даже не одно. Если раздор - это dike, то есть он соответствует космическому порядку, то что плохого даже в законах, установленных толпой? - ведь их дефекты, вызывающие раздор, в конечном итоге будут частью dike. Гераклит, конечно, указывает, что и «имени Дики не знали бы мы, если бы не было этого [неправды - Б.Ч.]» (DK 23; ФРГФ 45), но все же отказывается относиться к «дурному» терпимо, как к данности, презирая своих сограждан и даже советуя их перевешать (DK 121; ФРГФ 105). Неясно, как то обстоятельство, что меньшинство граждан благородно, «дельно» и причастно к Логосу, а большинство граждан Логос не постигает и не понимает его законнических аспектов, согласуется с речением «Народ должен сражаться за попираемый закон, как за стену [города]» (DK 44, ФРГФ 103)? Речь может идти как о позитивном законе, так и о «высшем»: в первом случае «жертвой» в борьбе падет мудрец, нарушивший позитивный закон, но понимающий закон высший, а во втором - неясно, как же несмышленый «народ» должен обнаружить факт преступления высшего закона. Наконец, следует ли мудрому, лучше знающему Логос, вообще подчиняться искаженному закону? Представляется, что ответы на эти вопросы будут натянуты и недостаточно подтверждены фрагментами Гераклита. Актуальность вопросов лишний раз подтверждает: Г ераклит - значимая и пограничная в истории политико-правовых идей фигура. Он подытоживает и доводит до логического завершения ранее не имевшую должного оформления идею существования космического правосудия, и, вместе с тем, затрагивает проблемы, которым суждено стать узловыми у софистов и Сократа: соотношения личной добродетели с необходимостью всеобщего подчинения законам, взаимозависимости законного и справедливого. культурные основы