Государственное право
В отличие от науки гражданского и уголовного права, где социологический компонент всегда воспринимался как чужеродный и противостоял догме права, для науки государственного права почти всегда было естественным выявлять связи между нормами права и общественными отношениями.
На всем пути своего развития наука конституционного права «всегда была тесно связана с другими науками - с философией, социологией, с религиозными воззрениями»[254] [255] [256]. Еще в античности была заложена традиция связывать содержание политической и экономической жизни с формой государства (Платон, Аристотель, Полибий, Цицерон). В эпоху буржуазных революций, когда формировалось государственное право, обычным делом было анализировать нормы государственного устройства через призму классовых отношений и политической борьбы (Т. Гоббс, Дж. Локк, Ш.Л. Монтескье, Ж.Ж. Руссо, И. Кант, Б. Констан, И. Бентам). В XIX в. позитивизм и марксизм только усилили данную тенденцию: одной из кульминационных точек стала теория Ф. Лассаля о двух конституциях - писаной и реальной (как соотношение сил в стране). С конца XIX - начала XX в. в рамках государственного права возникает социологическое направление, где социологический аспект не просто присутствует, но в значительной мере доминирует. На Западе социологическое направление проявилось, например, в теориях солидаризма (Л. Дюги, Л. Буржуа), институционализма и плюралистической демократии (М. Ориу, Л. Леви-Брюль, Г. Гурвич, М. Дюверже). Современные учебники конституционного права на Западе и у нас, как правило, определяют свой предмет в качестве своеобразного триединства: 1) конституционноправовые нормы, 2) общественные отношения, подлежащие государственно-правовому регулирования, 3) практика реализации конституционно-правовых норм[257]. Здесь социологический компонент уверенно сосуществует с догматическим.Иначе говоря, социологический компонент в государственном праве - норма данной науки, никогда особенно не ставившаяся под сомнение. Вместе с тем социологический подход расширял свое влияние по мере становления полноценного государственного права. В России университетские уставы 1804 и 1835 гг. ориентировали специалистов в основном на догматическое рассмотрение материала, на сухое, формальное комментирование законов Российской Империи, сопровождающееся, как правило, апологетикой абсолютизма. Реформы 60 - 70-х гг., как верно заметил В.А. Томсинов, заметно изменили ситуацию, обратив внимание юристов на социальную природу государственного устройства. Реформы «подрывали представление о совершенстве и незыблемости государственного строя России, внушали мысль о необходимости его периодических преобразований посредством внесения тех или иных изменений в государственные законы. Отсюда следовал вывод о том, что наука государственного права не должна ограничиваться изучением существующего государственного строя и действующего законодательства»[258]. Преобразования эпохи думской монархии еще более усилили самостоятельность, критичность и социологический крен науки государственного права.
Устав 1863 г. закреплял существование науки государственного права в составе трех частей: 1) теории государственного права, 2) государственного права важнейших иностранных государств, 3) русского государственного права. Теория государственного права изначально дальше всего стояла от догматики, а с течением времени все больше наполнялась социологическим содержанием, распространяя его влияние на все государственное право. У видного представителя социологического направления В.В. Ивановский курс государственного права уже представлен в таком составе: 1) общее учение о государстве, 2) конституционное право, 3) русское государственное право. Общее учение о государстве дается в основном в социологическом духе. «Разработка государственной науки в направлении социологическом составляет насущную потребность нашего времени», поскольку социология, подчеркивает автор, обладает большим исследовательским материалом.
Вторая часть - конституционное право - в основном посвящена догме права, но там, где требовалось, где не хватало догматического описания, используются методы социологии (для подкрепления догмы социологическим материалом). Между государственным правом и общим учением о государстве, утверждает В.В. Ивановский, есть существенная разница: государственное право изучает нормы, общее учение о государстве изучает явления[259].Первые шаги в сторону наполнения государственного права социологическим содержанием сделали, по Н.И. Карееву, В.И. Сергеевич (в своей докторской диссертации «Задача и метода государственных наук»), М.М. Ковалевский (в работах, посвященных истории государственных институтов), Н.А. Зверев («Основания классификации государств в связи с общим учением о классификации. Методологическое исследование»), Б.Н. Чичерин («Курс государственной науки», где есть раздел «Социология»)[260]. К числу государствоведов, в той или иной мере использовавших социологический подход, можно также отнести А.Д. Градов- ского, Б.А. Кистяковского, Н.М. Коркунова, С.А. Котляревского, Е.В. Спекторского, Н.И. Лазаревского, Ф.Ф. Кокошкина, И.Е. Андреевского.
В начале XX в. в русской академической среде общепринятым стало мнение, что современная наука о государство имеет два главных направления: социологическое и юридическое. Юридическое направление, по утверждению В.В. Ивановского, по числу своих приверженцев являлось господствующим, а основным его ядром были немецкие юристы: Гербер, Лабанд, Еллинек[261]. Для социолога того времени было характерным противопоставлять социологический и юридический подходы в государственном праве, всячески подчеркивать их противоположность. «Теорией государства, - пишет историк и социолог Н.И. Кареев, - можно заниматься двояким образом - юридически и социологически, хотя обе точки зрения на практике и могут одна с другою смешиваться»[262]. «Старое государственное право, - продолжает автор, - или возводило в принцип действующее законодательство, или искало норм, по которым можно было бы перестроить действительность, и пользовалось фактами действительности для иллюстрации или доказательства своих положений, а не для установления общих законов, коим подчиняются явления государственной жизни во всех странах и во все эпохи.
Для него юридические нормы значили всё, фактические же отношения имели мало значения. Оно смешивало задачи чистой и прикладной науки, плохо иногда отличая последнюю от политического искусства, т.е. непосредственного применения на практике правил прикладной политики. Особенно под влиянием социологии в области государствоведения стало обнаруживаться стремление сделать политическую жизнь предметом чистой науки в смысле такой же общей теории государства, какою по отношению к народному хозяйствуявляется теоретическая политическая экономия» .
В.В. Ивановский усиливает данную антидогматическую позицию: «При помощи юридического метода изучается государство не как таковое, но лишь постольку, поскольку оно отразилось в правосознании господствующей власти. чем более государственные явления основаны на праве, тем лучше они могут быть изучаемы при помощи юридического метода»267. «Государственное право изучает действительность лишь постольку, поскольку она отражается в юридических нормах и, с своей стороны, путем логических конструкций, наделяет ее такими свойствами и признаками, которых она, по природе своей, как явление, не имеет. Сказать, что государство есть волеспособная, правоспособная и дееспособная личность - это значит очень упростить понятие государства, но в то же время далеко уклониться от действительности, перенося на целое признаки и свойства, присущие его частям» . Более того, сами государственно-правовые нормы как логические явления, относящиеся к сфере сознания, глубоко субъективны и далеки от действительности. Юридические нормы, регулирующие отношения, не связанные с властью, также существуют в мире логики и в этом смысле представляют собой фикции, созданные человеческим сознанием. Но в отличие от государственно-правовых норм, обычные юридические нормы, как правило, становятся реальностью, поскольку государство добивается их исполнения. Норма, влияющая на фактическое поведение людей - уже не фикция, не факт сознания, а факт жизни. Другое дело - нормы, регулирующие саму власть: «Нормы, определяющие государственную организацию, касаются самой государственной власти, причем совершенно ясно, что государственная власть не есть результат этих норм, но, наоборот, самые нормы являются результатом власти.
Говоря другими словами, государственная власть сама себя определяет и выражает эти определения в виде юридических норм; эти последняя, не имея высшей санкции, очевидно и не могут быть признаны юридическими нормами в собственном смысле слова. Они не обладают принудительной силой по отношению к самой государственной власти»269. Государственноправовые нормы выражают самосознание власти, а отнюдь не реальное положение дел. Государственная власть связана не юридическими нормами, а влиянием политических сил. Поэтому изучать государственное право, заключает В.В. Ивановский, следует только во взаимосвязи с фактическими отношениями, подлежащих правовому регулированию270.Как бы реабилитируя догматику государственного права, В.В. Ивановский усматривает в ней материал и для социолога. Во-первых, нормы государственного права, раскрывая
представление власти о себе самой, «являются психологическим материалом, очень верно определяющим природу господствующей организации государственной власти» . Во- вторых, государственное право хотя и не способно решить вопрос о природе государства, указывает на явления государственной жизни, которые необходимо исследовать (например, структура государственных органов, их компетенция и взаимоотношения между собой и гражданами). В-третьих, «в государственном праве социолог-государствовед прямо находит даже в готовом виде определение природы государства с точки зрения права. Признавая, что юридическая природа государства не соответствует истинной его природе, исследователь тем не менее извлекает из юридического определения некоторые полезные для себя указания. Юридическая концепция государства отличается крайней простотой, достигаемой путем замены реальных явлений отвлеченными величинами. Такая замена на первый раз и для со- циолога-государствоведа может иметь значение; знакомясь с элементами государства, как отвлеченными величинами, он мало-помалу должен стремиться к тому, чтобы на место отвлеченных величин поставить реальные общественные силы»[263] [264] [265].