§ 1.1.2. Философия Э. Гуссерля

Немецкий философ Э. Гуссерль известен как основатель феноменологии. Современные исследователи истории философии определяют феноменологию как исследование структур сознания, происходящее путём взятия «за скобки» объектов за пределами самого сознания так, что появляется возможность проследить и систематически описать содержание сознания в терминах его существенных структур.¹⁸¹ Вместе с тем, едва ли можно говорить о влиянии на чистое учение о праве собственно феноменологического метода и феноменологической программы исследования сознания.¹⁸² Действительно важную роль сыграла философия логики Гуссерля, сформулированная в его двухтомных «Логических исследованиях».¹⁸³

¹⁷⁸ Ibid.

¹⁷⁹ Kelsen H. Peace through Law. P. 13-49. – Как отмечает Й. фон Бернсторфф, Кельзен был весьма разочарован ограниченностью юрисдикции международного суда ООН (Bernstorff J., von. The Public

international Law Theory of Hans Kelsen: Believing in Universal Law. Cambridge, 2010. P. 225-228).

¹⁸⁰ Ibid. P. 71-126.

¹⁸¹ Wrathall M. A., Dreyfus H. L. A Brief Introduction to Phenomenology and Existentialism // A Companion to Phenomenology and Existentialism. Oxford, 2006. P. 2.

¹⁸² Стоит отметить, что аргентинский правовед К.

философов права, при построении собственной «эгологической» теории права стремился соединить чистое учение о праве с феноменологической философией сознания. Его попытка представить чистое учение о праве как часть (саму по себе не полноценную) эгологической теории спровоцировала резкую критику Кельзена (См.: Кунц Д. Л. Введение в Латиноамериканскую философию права // Российский ежегодник теории права. № 2. 2009. С. 387-401; Duxbury N. Carlos Cossio and Egological Legal Philosophy // Ratio Juris. V. 3. ｹ. 2. 1989. P. 274-282).

¹⁸³ Гуссерль Э. Логические исследования. Т. I: Пролегомены к чистой логике. М., 2011. 253 с.;

Первый том «Логических исследований», озаглавленный

«Пролегомены к чистой логике», содержит критику психологических тенденций в логике, доминировавших в XIX веке. Психологисты рассматривали логику как раздел психологии и связывали логические исследования в том числе с исследованием реальных мыслительных процессов.¹⁸⁴ Первоначально сам Гуссерль придерживался психологических позиций, однако его точка зрения изменилась после критики, которой подверг его работу по философии арифметики немецкий логик Г. Фреге.¹⁸⁵ Антипсихологизм Гуссерля получил широкую известность и признание не только среди сторонников феноменологии, но и среди сторонников других философских направлений, прежде всего аналитической философии.¹⁸⁶

А. Несложно увидеть, что идея «чистоты» чистого учения о праве перекликается с логическим антипсихологизмом. Так же как Гуссерль стремится «очистить» логику от психологии и метафизики и продемонстрировать, что первая не является нормативной наукой,¹⁸⁷ Кельзен пытается очистить правоведение от идеологии, а также от иных чуждых ему элементов — психологии, социологии, этики и политической теории.¹⁸⁸ Оба мыслителя делают акцент на недопустимости методологического синкретизма и смешения разнородных дисциплин.¹⁸⁹ Сам Кельзен прямо

Гуссерль Э.

¹⁸⁴ Бирюков Б. В. Готтлоб Фреге: современный взгляд // Фреге. Г. Логика и логическая семантика: Сборник трудов. М., 2000. С. 29-32.

¹⁸⁵ Там же. С. 30; Куренной В. А. Феноменология Эдмунда Гуссерля // Гуссерль Э. Избранные

работы. М., 2005. С. 15-16.

¹⁸⁶ Куренной В. А. «Пролегомены к чистой логике» Э. Гуссерля и спор о психологизме // Гуссерль Э. Логические исследования. Т. I: Пролегомены к чистой логике. М., 2011. С. 225-241; Kraft J. Review: Philosophical Essays in Memory of Edmund Husserl / ed. by Marvin Farber // The Philosophical Review. V. 51.

№. 2. 1942. P. 225.

¹⁸⁷ Гуссерль Э. Логические исследования. Т. I. С. 26-27, 141-142, 199-221. – Помимо «чистой логики» у Гуссерля также встречаются такие выражения как «чистая математика», «чистые категории значения»,

«чистые предметные категории», «чистое учение о количестве», «чистое учение о многообразии», «чистое учение о вероятности» и «чистая теория опытного познания» (Там же. С. 150, 210-221).

¹⁸⁸ Чистое учение о праве Ганса Кельзена. Выпуск 1. С. 7-8. Самому Кельзену, однако, не удалось избежать обвинений в идеологической направленности его теории (см. напр.: Туманов В. А. Избранное. С.

168-198.).

¹⁸⁹ Когда Кельзен пишет: «И если чистое учение о праве желает отграничить познание права от смежных дисциплин, то вовсе не потому, что оно не замечает или даже отрицает эту связь, но потому, что оно хочет избежать методологического синкретизма, который затемняет сущность правоведения и смазывает границы, предназначенные ему природой его предмета» (Там же. С. 8), складывается впечатление, что он

переносит на правоведение слова Гуссерля о логике: "Неизмеримо опаснее другое несовершенство в

указывает, что «уже в «Основных проблемах государственно-правовой науки» оппозиция между чистым учением о праве и психолого- социологическими спекуляциями проходит параллельно общей оппозиции между психологизмом и логицизмом, в классических терминах выраженной в «Логических исследованиях» Эдмунда Гуссерля».¹⁹⁰

Б.

системах, по всей видимости, сформировалось под влиянием учения Гуссерля о нормативной системе. Гуссерль пишет: «Совокупность этих норм, очевидно, образует определяемую фундаментальным ценностным положением дел замкнутую в себе группу. Нормативное положение, которое выставляет по отношению к объектам сферы общее требование, чтобы они в возможно большей степени соответствовали конститутивным признакам положительных ценностных предикатов, занимает в каждой группе сопряженных норм особое положение и может быть названо

фундаментальной нормой.¹⁹¹ Такую роль играет, например, категорический

императив в группе нормативных положений, составляющих этику Канта; таков же принцип «возможно большего счастья возможно большего числа людей» в этике утилитаристов. Фундаментальная норма есть коррелят определения «хорошего» или «лучшего» в соответственном смысле; она указывает, согласно какой основной мере (основной ценности) должно происходить нормирование. Она, таким образом, не представляет в собственном смысле слова нормативного положения. Отношение основной нормы к собственно нормирующим положениям аналогично отношению между так называемыми дефинициями числового ряда и постоянно с ними

отграничении области, а именно их смешение - соединение разнородного в одно мнимое целое, в особенности если оно исходит из совершенно ложного истолкования объектов, исследование которых является основной целью предполагаемой науки. Подобная незамеченная μετάβασιξ είξ άλλο γένοξ (переход в другой род) может повлечь за собой самые вредные последствия: установление неподходящих целей, употребление принципиально неверных методов, не соответствующих действительным объектам науки, смещение логических отделов, в результате которого подлинно основные положения и теории вплетаются, часто в странной и замаскированной форме, в совершенно чуждые им ряды мыслей в качестве мнимо второстепенных моментов или побочных следствий, и т.

¹⁹⁰ Kelsen H. “Foreword” to the Second Printing of Main Problems in the Theory of Public Law // Normativity and Norms. P. 8.

¹⁹¹ В оригинальном переводе Э. А. Бернштейн под редакцией С. Л. Франка — «основной нормой».

сообразующимися теоремами о числовых отношениях в арифметике. И здесь фундаментальную норму можно было бы обозначить, как «дефиницию» понятия, которое служит мерой хорошего, например, хорошего в нравственном смысле; хотя обычное логическое понятие определения было бы этим нарушено».¹⁹² Нормативная система, описанная в приведённой цитате из книги Гуссерля соответствует статической нормативной системе, указанной Кельзеном в качестве одного из двух возможных принципов построения нормативной системы (нормативная система как система норм, содержание которых дедуктивно выводится из некоторой основной нормы).¹⁹³ Второй возможный принцип, отсутствующий у Гуссерля, — динамический, в соответствии с которым основная норма уполномочивает некоторую инстанцию на издание норм, не определяя заранее их содержание.¹⁹⁴