§ 4.3. Роль института консультативных заключений международных региональных судебных органов по правам человека в институциональном механизме обеспечения выполнения международных договорных обязательств

Роль международных судебных органов в применении норм международного права переоценить сложно. Во-первых, правоприменительная деятельность международных судов имеет целью свершение правосудия, что представляется важнейшим элементом системы обеспечения верховенства права.

В доктрине отмечается, что наибольшее внимание исследователи уделяют деятельности Европейского суда по правам человека, в меньшей - Межамериканскому суду по правам человека (далее - Межамериканский суд, Межамериканский суд по правам человека), и практически не освещают деятельность Африканского суда по правам человека и народов (далее - Африканский суд, Африканский суд по правам человека и народов)^[876]. Справедливости ради следует отметить, что интерес к Европейскому суду по правам человека не всегда влечет за собой положительные выводы о его деятельности. Так, в литературе отмечается, что Европейский суд «...представляется органом в большей степени политическим, нежели судебным, во многом имеющим черты инструмента давления, что категорически противоречит принципам и функциям, заложенным в идею его создания Конвенцией и ратифицировавшими ее государствами»^[877]. Отдавая должное высказанному мнению, следует, однако, абстрагироваться от политизации Европейского суда по правам человека и отметить, что, будучи наделенным консультативными функциями (т.е. возможностью создавать собственную юриспруденцию по нескольким направлениям) раньше межамериканского и африканского аналогов, Европейский суд воспользовался правом выносить консультативные заключения лишь дважды, в 2008 и 2010 гг.^[878] Полагаем, такую практику консультативной деятельности нельзя признать достаточной. В этой связи наибольший интерес представляет деятельность двух других международных региональных судов по правам человека - Межамериканского и Африканского. Более того, еще одним аргументом в пользу рассмотрения практики двух названных судов является то обстоятельство, что именно эти суды обладают значительными консультативными полномочиями, и в отличие от Европейского суда по правам человека могут рассматривать в рамках консультативной процедуры не только правовые вопросы, непосредственно связанные с региональным договором по правам человека, но и касающиеся всех иных международных договоров в области защиты прав человека.

Институт консультативных заключений Межамериканского суда по правам человека. Среди международных региональных судов, наиболее часто использующих свое право давать консультативные заключения, безусловно, выделяется Межамериканский суд по правам человека, созданный на основании Американской конвенции о правах человека 1969 г.^[879] Предпосылками институционализации консультативных функций Межамериканского суда выступили нормы Устава Организации американских государств^[880] (далее - ОАГ) и Американской декларации прав и обязанностей человека^[881]. 22 ноября 1969 г. был утвержден текст Американской конвенции о правах человека^[882], на основании которой был учрежден Межамериканский суд по правам человека, начавший свою работу 3 сентября 1979 г. Основными правовыми нормами, отражающими консультативные функции Межамериканского суда, являются нормы главы VIII Американской конвенции, в которой регламентируются вопросы организации Суда (ст. ст. 5260), его юрисдикции и функций (ст.ст. 61-65), а также процедуры (ст. ст. 66-69). Основу под институциональную природу Межамериканского суда подводит также его Статут, утвержденный резолюцией 448 (IX-0/79) ОАГ в 1979 г.^[883]

Консультативные функции Межамериканского суда по правам человека устанавливаются ст. 64 Американской конвенции о правах человека и предусматривают принятие решений по следующим вопросам: 1) о толковании Американской конвенции и иных договоров по защите прав человека в американских госу- дарствах^[884] (ч. 1 ст. 64); 2) о соответствии внутреннего законодательства государств-членов ОАГ названным международным договорам (ч. 2 ст. 64). Кроме того, Межамериканский суд по правам человека обладает правом толковать собственные судебные решения (ст. 67 Американской конвенции о правах человека).

По определению самого Межамериканского суда целью консультативной деятельности является оказание содействия «... американским государствам в выполнении их международных обязательств в области защиты прав человека», а также оказание содействия «.различным органам межамериканской системы в выполнении их функций»^[885]. Необходимо обратить внимание на тот факт, что в консультативном заключении об ограничении смертной казни от 8 сентября 1983 г. Межамериканский суд по правам человека признал, что его заключения представляют собой альтернативный судебный метод, который предназначен оказывать содействие государствам в соблюдении и применении договоров по правам человека без подчинения их тому формализму и тем санкциям, которые присущи процессу судебного разрешения споров^[886]. Вместе с тем такое положение вещей вынудило Межамериканский суд выработать ряд оснований для отказа в даче консультативных заключений, чтобы купировать злоупотребления правом со стороны государств с целью избежать надлежащего рассмотрения дела в суде. К таким основаниям Межамериканский суд отнес: 1) запрос консультативного заключения, который непосредственно не касается договоров о защите прав челове- ка^[887]; 2) запрос консультативного заключения, которое может подорвать обязательную юрисдикцию Суда по разрешению споров^[888]; 3) запрос консультативного заключения, которое может ослабить или изменить систему защиты по Американской конвенции о правах человека и тем самым повлиять на права потенциальных жертв нарушений прав человека^[889]; 4) запрос консультативного заключения при ясности судебной практики по определенному вопросу^[890]; 5) запрос консультативного заключения, не относящегося к конкретной фактической ситуации, а представляющего академический интерес^[891].

Субъектами запроса консультативного заключения могут быть государства- члены ОАГ, а также органы ОАГ по вопросам своей компетенции. К числу последних отнесены Генеральная ассамблея, Консультационное совещание министров иностранных дел, Советы ОАГ, Межамериканский правовой комитет, Межамериканская комиссия по правам человека, Генеральный секретариат, специализированные конференции и специализированные организации (ст.

За время своего функционирования Межамериканский суд по правам человека принял 21 консультативное заключение по различным правовым вопросам. Среди заключений о толковании положений Американской конвенции о правах человека выделяется консультативное заключение о правовых гарантиях в чрезвычайных ситуациях от 6 октября 1987 г.^[894] Заключение касалось толкования и применения ст. 27 Американской конвенции, которая гласит, что во время войны, возникновении опасности для государства или при других чрезвычайных обстоятельствах, которые ставят под угрозу независимость или безопасность государства-участника, это государство может принимать меры в отступление от его обязательств по настоящей Конвенции в такой степени и на такой период времени, в какой это требуется остротой положения, при условии, что такие меры не являются несовместимыми с его другими обязательствами по международному праву и не влекут за собой дискриминации по признаку расы, цвета кожи, пола, языка, религии или социального происхождения (ч. 1 ст. 27)^[895]. При этом названная норма не санкционирует приостановления действия статей, закрепляющих неотъемлемые права и свободы человека. В своем консультативном заключении Межамериканский суд по правам человека отметил, что государства в условиях чрезвычайной ситуации не только не могут отходить от выполнения обязательств, предусмотренных ч. 2 ст. 27, но и не могут временно приостанавливать действие правовых гарантий, связанных с реализаций данных прав (гарантии Хабеас корпус, ампаро, гарантии представительной демократии).

В консультативном заключении о «других договорах» как предмете консультативной юрисдикции Суда от 24 сентября 1982 г. Межамериканский суд указал, что предметом рассмотрения в рамках консультативного заключения могут быть любые международные договоры, касающиеся защиты прав человека, независимо от того, являются ли они многосторонними или двусторонними, независимо от главной цели договора и того, являются или могут являться его участниками государства, не входящие в межамериканскую систему^[896].

Описанный факт не умаляет значимости консультативных заключений для обеспечения выполнения договорных обязательств, так как является доказательством большей мобильности международных региональных судебных органов в отличие от универсальных (Международного суда ООН, в частности). Подтверждением этому также может служить консультативное заключение о толковании Американской декларации прав и обязанностей человека от 14 июля 1989 г.^[902], которая не была признана Межамериканским судом по правам человека договором, но, тем не менее, Суд пришел к выводу о том, что Декларация является источником обязательств для государств-членов ОАГ, поскольку содержит и определяет основные права, указанные в Уставе ОАГ^[903]. Важность названного консультативного заключения состоит также и в том, что Межамериканский суд может выносить консультативные заключения в отношении государств-членов ОАГ, не участвующих в Американской конвенции о правах человека, поскольку Декларация распространяется на все государства-члены ОАГ.

Вынося консультативные заключения, Межамериканский суд по правам человека активно формирует единообразные подходы к правам человека на американском континенте, что, по замечанию Л. Геннебеля, можно определить, как «конституциализацию» межамериканского права прав человека^[904]. По наблюдению Дж.М. Паскуалуччи, «...посредством своей консультативной деятельности Суд внес значительный вклад в повышение единообразия и последовательности толкований материальных и процессуальных положений Конвенции и других договоров по правам человека»^[905]. Как отмечают Л. Бургорг-Ларсен и А. Убеда де Торрес, Межамериканский суд по правам человека является «.единственным органом на международной арене, который эффективно осуществляет свою консультативную деятельность»^[906]. Разделяя оптимизм ученых, следует, однако, сказать, что в системе международного правосудия появился еще один заметный элемент, способный доказать свою эффективность в обеспечении выполнения международных договорных обязательств посредством осуществления консультативных функций. Речь идет об Африканском суде по правам человека и народов.

Институт консультативных заключений Африканского суда по правам человека и народов. Несомненный исследовательский интерес с позиции значимости института консультативных заключений для обеспечения выполнения международных договорных обязательств представляет деятельность Африканского суда по правам человека и народов, созданного в период изменения общей парадигмы международного права и перехода от универсализации к регионализации права. Широкие интерпретационные возможности Африканского суда не могут быть восприняты однозначно и заслуживают отдельного рассмотрения.

Институциональную основу консультативной юрисдикции Африканского суда по правам человека и народов, учрежденного 9 июня 1998 г., составляют нормы Африканской (Банжульской) хартии прав человека и народов от 27 июня 1981 г.^[907] и Протокола к Африканской хартии прав человека и народов^[908]. Кроме того, институционализация консультативной деятельности Африканского суда была бы невозможной без Правил процедуры Суда^[909] и норм Практического руководства Суда, принятого на пятой внеочередной сессии Суда 1-5 октября 2012 г.^[910]

Статья 4 Протокола к Африканской хартии прав человека и народов наделяет Африканский суд по правам человека и народов правом давать консультативные заключения по следующим вопросам: 1) о толковании любого юридического вопроса, связанного с Африканской хартией прав человека и народов; 2) о толковании собственных судебных решений; 3) о толковании любого юридического вопроса, связанного с другими правовыми актами о правах человека^[911]. По замечанию Ф. Вильоэна, положение о «других правовых актах о правах человека» следует толковать ограничительно и относить к числу таких актов лишь международные договоры, но не декларации и иные не обязывающие юридические тексты^[912]. Отсутствие в понятии «другие правовые акты о правах человека» слова «африканские» предполагает, что Африканский суд может выносить решение на основании международных договоров ООН о правах человека при условии, что государства-члены Африканского союза являются их участниками. Такие тттиро- кие возможности Африканского суда могут привести к конкуренции юрисдикций (функций) суда и органов по правам человека Организации Объединенных Наций (Комитета по правам человека, в частности). Более того, предполагается, что Африканский суд может иметь «сверхюрисдикцию», например, в отношении прав человека, содержащихся в Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г., что не всегда признается допустимым по современному праву до- говоров^[913].

Запрос консультативного заключения Африканского суда должен касаться юридической проблемы и в нем должны быть точно указаны вопросы, по которым требуется заключение. В любом запросе должны содержаться конкретные положения Африканской хартии прав человека и народов или иных правовых актов о правах человека, в отношении которых будет вынесено консультативное заключение (Правило 68 Правил процедуры Суда). Рассматривая запрос Проекта по социально-экономическим правам и ответственности № 001/2012, Африканский суд пришел к выводу о несоответствии запроса Правилу 68 (2). Заявитель обращался за консультативным заключением Африканского суда с целью выяснить его мнение по вопросу о последствиях для правового положения и прав человека, вытекающих из состояния систематической и широко распространенной полной нищеты в Нигерии. Заявителя интересовало, является ли такая ситуация нарушением ст. 2 Африканской хартии прав человека и народов, которая запрещает дискриминацию в отношении «иного обстоятельства»^[914] и, соответственно, подпадает ли под понятие «иное обстоятельство» состояние систематической и широко распространенной полной нищеты^[915]. Выяснив, что запрос консультативного заключения не являлся предметом рассмотрения в Африканской комиссии по правам человека и народов, Суд, однако, пришел к выводу о его несоответствии процедурным правилам, согласно которым в запросе должны быть указаны не только конкретные статьи международных договоров о правах человека, но и подробные обстоятельства, способствовавшие подаче запроса Суду. Рассматриваемое дело указывает на два момента: во-первых, на готовность Африканского суда по правам человека и народов пользоваться своими консультативными полномочиями (доказательством тому служат неоднократные попытки связаться с заявителем); во- вторых, на юридическую неграмотность субъектов права запроса консультативного заключения при его формулировании и последующую инертность во взаимодействии с Африканским судом при попытках уточнить предмет запроса.

В качестве ограничения права на обращение в Африканский суд по правам человека и народов за консультативным заключением предусмотрено правило, что рассмотрению в рамках консультативной процедуры не подлежат те юридические вопросы, которые ранее явились предметом рассмотрения в Африканской комиссии по правам человека и народов. Так, на этом основании был отклонен запрос Пан-Африканского союза юристов и Южно-Африканского центра гражданского судопроизводства № 002/2012^[916].

Субъектами права на обращение за консультативным заключением в Африканский суд являются: 1) государства-члены Африканского союза, 2) любые органы Африканского союза, 3) любые африканские организации, признаваемые Африканским союзом. Интересен тот факт, что запрос адвоката Марселя Сэссалди от имени Ливии № 002/2011 был отклонен судом на основании недоказанности факта, что г-н Сэссалди действует от имени государства-члена Африканского союза. Суд пояснил, что «...позиция автора запроса консультативного заключения демонстрирует либо неспособность доказать свои действия от имени Ливии, либо нежелание продолжать дальнейшее исследование вопроса»^[917].

Следует отметить, что при обращении с запросом о даче консультативного заключения отсутствует правило о предметной (функциональной) компетенции органов или организаций Африканского союза, т.е. предмет запроса никак не привязан к сфере деятельности (компетенции) органа или организации. Этот факт, несомненно, следует считать положительной чертой, отличающей консультативную деятельность Африканского суда по правам человека и народов от идентичного направления деятельности Межамериканского суда по правам человека или Международного суда ООН.

Интересным с точки зрения обеспечения выполнения международных договорных обязательств является запрос консультативного заключения от четырех африканских неправительственных организаций 001/2014. Полагаем, изучение обстоятельств, предшествовавших подаче запроса, является достаточно важным. Согласно этим обстоятельствам Нигерия является участником Римского статута Международного уголовного суда и членом Африканского союза и связана в равной степени обязательствами по Римскому статуту (ст. 86) и обязательствами по резолюциям Африканского союза (ст. 23 Учредительного акта). Во-первых, Нигерия ратифицировала Римский Статут Международного уголовного суда 21 сентября 2001 г. и сыграла важную роль в его учреждении и последующем функционировании. Многие граждане Нигерии входят в состав Суда, в том числе в качестве судей, участвующих в деле, а нигерийское Правительство принимало участие во всех заседаниях Ассамблеи государств-участников Статута, равно как и в первом совещании по пересмотру положений Римского статута в Кампале. Во- вторых, Нигерия является достаточно заметным членом Африканского союза и всегда действует в соответствии с резолюциями Союза. В-третьих, во время различных встреч глав государств и правительств Африканского союза в период с 2011 по 2013 г. он принял ряд резолюций, призывающих членов Союза не взаимодействовать с Офисом Прокурора Международного уголовного суда в вопросе ареста и выдачи президента Судана Омара Аль-Башира. В-четвертых, с 2009 г., когда президент Омар Аль-Башир был обвинен Международным уголовным судом и в отношении его был выдан ордер на арест и переправлен Правительству Нигерии, г-н Аль-Башир, по некоторым заявлениям, въезжал на территорию Нигерии дважды, в 2009 и 2013 гг. В обоих случаях у нигерийского правительства было обязательство по Римскому Статуту арестовать и выдать его Международному уголовному суду. В то же время правительство Нигерии столкнулось с рядом резолюций Африканского союза, требующих воздерживаться от взаимодействия с Международным уголовным судом по этому поводу. Заявители, будучи организациями гражданского общества, пытающимися решить проблему безнаказанности, включая требование об аресте и выдаче лиц, обвиненных Международным уголовным судом, потребовали от нигерийского правительства арестовать и выдать президента Аль-Башира в обоих упомянутых случаях. Во время его визита в 2013 г. одной из организаций-заявителей было получено судебное постановление национального суда с тем, чтобы вынудить правительство выполнить его договорное обязательство в отношении президента Судана, но этот факт не дошел до нигерийского правительства, до тех пор, пока президент Аль-Башир благополучно не покинул территорию Нигерии.

По утверждению заявителей, их правовая заинтересованность в консультативном заключении проистекает из характера деятельности организаций, направленной на борьбу с безнаказанностью в Африке (особенно в Западной Африке). Заявители объяснили свою заинтересованность в консультативном заключении также и тем, что, взаимодействуя с африканскими правительствами по проблемам Международного уголовного суда и Африканского союза, равно как и по более широкому кругу проблем международного правосудия, они нуждаются в ответе на вопрос, какие договорные обязательства имеют большую юридическую силу в случае коллизии. В настоящее время такое противоречие (коллизия) как раз имеется, а заявители заинтересованы в том, чтобы проблема установления приоритета юридической силы обязательств Африканского союза по Римскому статуту и по Резолюции Африканского союза была разрешена. В этом случае решение Африканского суда по правам человека и народов может служить руководством при взаимодействии с африканскими правительствами и требовании к ним соответствовать договорным обязательствам по Римскому статуту.

Принимая во внимание обстоятельства дела, заявители сформулировали для Африканского суда два вопроса: 1) является ли договорное обязательство африканских государств-участников Римского статута Международного уголовного суда взаимодействовать с Судом, обладающим большей юридической силой нежели обязательство этих государств следовать предписанию Резолюции Африканского союза не вступать с Международным уголовным судом во взаимодействие? 2) Если ответ на первый вопрос будет утвердительным, означает ли, что все африканские государства-участники Статута Международного уголовного суда имеют правовое обязательство, доминирующее над всеми другими правовыми или дипломатическими обязательствами, вытекающими из резолюций или решений Африканского союза, арестовать и передать президента Аль-Башира в любой момент, когда он окажется на территории любого африканского государства- участника Статута Международного уголовного суда?

К настоящему моменту официальный сайт Африканского суда по правам человека и народов не предоставляет информации о принятом Судом решении по названному запросу. Тем не менее, следует иметь в виду, что в случае признания Африканским судом собственной правомочности рассматривать описанный запрос возникнет неоднозначная ситуация, в которой региональный судебный орган будет толковать положения универсального международного договора. Как указывалось ранее, схожая ситуация имела место в деятельности Межамериканского суда по правам человека в 1999 г. В складывающихся обстоятельствах актуализируется высказанная автором настоящего исследования позиция, в соответствии с которой разумным направлением реформирования деятельности Международного суда ООН будет расширение его консультативных функций за счет предоставления права другим международным судебным органам (включая региональные) обращаться с запросом консультативного заключения. В этом случае реально возникающие коллизионные ситуации можно будет разрешать «малой кровью», не только не допуская фрагментации международного права, но способствуя формированию общей юриспруденции^[918] международных судебных органов.

На наш взгляд, интересным представляется такой аспект консультативной деятельности Африканского суда по правам человека, как аргументация консультативных заключений, так как именно она в полной мере иллюстрирует логику рассуждений Суда, профессионализм и компетентность его представителей. Характерным примером способа аргументации Африканского суда может служить одно из последних вынесенных им консультативных заключений о праве Африканского комитета экспертов по правам и благополучию детей на обращение в Африканский суд по правам человека и народов от 5 декабря 2014 г.^[919] Одним из вопросов, поставленных перед Африканским судом в запросе консультативного заключения, была проблема определения статуса Африканского комитета экспер- тов по правам и благополучию детей (далее Комитет экспертов) как органа Африканского союза либо как африканской организации, признаваемой Африканским союзом. Отвечая на поставленный вопрос, Африканский суд запросил мнения государств-членов Африканского союза, а также Африканской комиссии по правам человека и народов, в соответствии с которыми Комитет экспертов признавался африканской организацией, а не органом Африканского союза. Однако Африканский суд занял иную позицию, которую и аргументировал в рамках консультативного заключения. Суд указал, что Комитет экспертов является специализированным органом Африканского союза и имеет все необходимые характеристики, а именно: квазисудебную природу, собственный бюджет и определенную форму отчетности перед политическими органами Африканского союза. Кроме того, отношения Африканского союза с Комитетом экспертов выстраиваются в той же манере, что и с другими органами Союза, деятельность Комитета на равных с другими органами включается в повестку дня Исполнительного комитета и Ассамблеи Африканского союза (п. 55 консультативного заключения). Учитывая все названные факты, даже в отсутствие официального закрепления Комитета экспертов в качестве официального органа Африканского союза, Африканский суд признал за Комитетом статус органа, а не организации (п. 56 консультативного заключения).

Интересна аргументация Африканского суда, рассматривающего в рамках указанного консультативного заключения вопрос о том, является ли Комитет экспертов «африканской межправительственной организацией», имеющей право, согласно ст. 5 Протокола к Африканской хартии прав человека и народов, на обращение в Африканский суд за разрешением дела по существу. Суд указал, что право на обращение за консультативным заключением в качестве органа Африканского союза (по ст. 4 Протокола) вовсе не означает автоматического признания права на обращение за разрешением дела по существу (по ст. 5 Протокола). Более того, рассмотрев возможные интерпретации термина «межправительственная организация», Африканский суд пришел к выводу, что «африканский» характер Комитета экспертов не вызывает сомнений в силу принадлежности к числу органов

Африканского союза (п. 70 консультативного заключения). Однако доказательств в пользу признания его межправительственной организацией Суд не нашел. В частности, Африканский суд отметил, что важнейшим элементом характеристики межправительственной организации является наличие в составе организации представителей государств, действующих в официальном качестве. Члены Комитета экспертов, хотя и назначаются (выбираются) государствами, действуют в личном качестве, не являясь представителями государства, их назначившего (избравшего). Именно это обстоятельство в основном не позволяет относить Комитет экспертов к числу межправительственных организаций (п. 73 консультативного заключения). Кроме того, признание Комитета экспертов органом Африканского союза не допускает одновременного признания его в качестве международной организации. Соответственно, Комитет экспертов не обладает правом обращения в Африканский суд за разрешением дела по существу по смыслу ст. 5 Протокола (п. 74 консультативного заключения).

В целом, анализ указанного консультативного заключения позволяет сделать интересные выводы. Во-первых, Африканский суд не склонен избегать неоднозначных правовых вопросов, поставленных перед ним, путем признания себя некомпетентным (неправомочным) их рассматривать. Памятуя об использовании такого подхода, например, в практике Международного суда ООН, следует усматривать в деятельности Африканского суда по правам человека и народов желание самостоятельно разобраться в неочевидных юридических вопросах (при очевидности ответов, вероятно, не было бы обращения в суд). Во-вторых, обращает на себя внимание самостоятельность Африканского суда в формулировании выводов: даже при наличии аргументированной позиции заявителей и иных заинтересованных сторон, ссылок на авторитетные источники, включая судебные решения, Африканский суд не считает себя связанным чьей-либо позицией (преюдициальностью) при принятии решения. В-третьих, Африканскому суду свойственно прибегать к различным видам источников международного права, в том числе доктринальным, что может объясняться необходимостью анализа не только региональных, но и универсальных норм международного права. Все названные обстоятельства свидетельствуют о достаточно высокой степени активности Африканского суда по правам человека и народов при использовании консультативных функций, что естественным образом отражается на формировании представлений о современном международном праве в рамках юридического сообщества африканского континента.

Выводы. Подводя итоги данной части исследования, следует сделать несколько закономерных выводов. Во-первых, осуществление консультативных функций Межамериканским судом по правам человека и Африканским судом по правам человека и народов имеет своим результатом принятие консультативных заключений, не имеющих обязательного характера, однако, как подчеркивается самими судами, консультативная детельность оказывает влияние на обеспечение выполнения договорных обязательств за счет толкования договорных положений и единообразия их последующего понимания. Во-вторых, осуществление консультативных функций свидетельствует о существенной мобильности судов (в том числе с позиций расширения состава субъектов, запрашивающих консультативные заключения), их готовности рассматривать неоднозначные юридические вопросы и о «смелости» в принятии решений (прежде всего в вопросах толкования универсальных международных договоров). В-третьих, включение в число консультативных функций права толковать иные договоры, не являющиеся региональными, приводит не только к конкуренции юрисдикций (функций) и толкований, но и к фрагментации международного права. Это чревато таким развитием событий, при котором региональные международные судебные органы, правомерно наделенные консультативными функциями на основании международного регионального договора, будут творить «новое» международное право в условиях относительной инертности универсального международного судебного органа - Международного суда ООН. Реформирование консультативной деятельности последнего в описанных условиях приобретает особое значение.