§ 3.5. Институт международно-правовой ответственности в системе средств обеспечения выполнения договорных обязательств государств

Взгляды ученых на международно-правовую ответственность разнятся^[635] от понимания ее как специфической обязанности нарушителя возместить причиненный ущерб или реализации санкции в отношении нарушителя до комплексного подхода, объединяющего в понятии международно-правовой ответственности одновременно и обязанность возмещения ущерба, и реализуемые в отношении нарушителя санкции.

Нормы института международно-правовой ответственности в первую очередь касаются нарушений обязательств (как договорных, так и обычных), а не собственно их выполнения. Подтверждением этому могут служить Статьи об ответственности государств за международно-противоправные деяния^[637] (далее - Статьи, Статьи об ответственности), разработанные Комиссией международного права ООН и кодифицирующие основные обычные нормы о международной ответственности государств, которые «.. .служат основой для определения наличия нарушения (выделено мною. - Н.С.), вытекающих из них обязательств каждого государства и юридических последствий такого нарушения для других госу- дарств»^[638].

Вместе с тем нельзя не отметить, что международно-правовая ответственность, потенциально возможная или реально наступающая, оказывает существенное влияние и на процесс выполнения международно-правовых обязательств. По утверждению Л.Х. Мингазова, «.обязанность соблюдать международные соглашения получает смысл своего существования лишь на основе признания ответственности субъекта международного права за его нарушение»^[639]. Подчеркивая важность института ответственности для выполнения международно-правовых обязательств, А. Фердросс писал, что «.с отказом от ответственности за совершенный неправомерный акт отпали бы также обязательства государств соблюдать нормы международного права»^[640].

Крайне важно отметить, что исследователи не дифференцируют международно-правовую ответственность за нарушение обязательств, вытекающих из обычных или договорных норм международного права. Предназначение международно-правовой ответственности состоит в том, чтобы, в конечном счете, обеспечивать выполнение международно-правовых обязательств независимо от их происхождения.

Если брать за основу понимание средств обеспечения выполнения международно-правовых обязательств как специальных мер юридического характера, принимаемых государствами с целью наиболее эффективного выполнения взятых обязательств^[648], то все приведенные выше точки зрения оправдывают отнесение института международно-правовой ответственности к числу обеспечительных средств. Такой подход самым непосредственным образом связан с категорией эффективности норм международного права и с претворением в жизнь принципа добросовестного выполнения обязательств. По замечанию Ю.В. Петровского, принцип международной ответственности государств является гранью нормы pacta sunt servanda, но при этом имеет и самостоятельное значение^[649]. Принцип добросовестного выполнения обязательств применительно к международно-правовой ответственности может быть прочтен таким образом, что правопорядок, в том числе внутригосударственный, должен строиться так, чтобы обеспечить выполнение государствами предписаний международного права, иначе наступает международно-правовая ответственность. Следует иметь в виду, что такой алгоритм действий при кажущейся простоте и очевидности связан с существенной проблемой - имплементацией международно-правовой ответственности. В рамках настоящего исследования не ставится задача анализа названной проблемы, хотя и признается, что среди всех возможных функций международно-правовой ответственности правовосстановительная функция (непосредственно связанная с им-

плементацией) может и должна служить предметом самостоятельного научного исследования.

Рассматривая институт международно-правовой ответственности в числе средств обеспечения выполнения международных договорных обязательств, действительно следует обратить внимание на функции ответственности.

Функции международно-правовой ответственности. Под функциями юридической ответственности следует понимать «... основные направления, через которые достигаются цели ответственности и в которых проявляется назначение ответственности»^[650]. Назначение международно-правовой ответственности состоит в обеспечении выполнения обязательств, вытекающих из норм международного права (договорных и обычных). Кроме того, международно-правовая ответственность направлена на достижение общего и частного предупреждения, а также ликвидацию последствий международного правонарушения (ущерба)^[651]. Под функциями международной ответственности можно понимать ту или иную направленность действий, предпринимаемых в рамках правоотношений международной ответственности. Следовательно, функции международной ответственности «.соответствуют тому, что преследуют государства и другие субъекты международного права, предпринимая конкретные допустимые меры в процессе осуществления международно-правовой ответственности»^[652]. В русле этой логики рассуждений функции международно-правовой ответственности отождествляются с функциями ответственности во внутригосударственном праве и сводятся к право- востановительной (репарационной) и репрессивной (карательной) функциям^[653]. Полагаем, указанное тождество не вполне оправдано. Можно согласиться с тем, что международно-правовая ответственность направлена на восстановление нарушенного правопорядка и удовлетворение интересов государства, в отношении которого не было выполнено международно-правовое обязательство. Однако сложно говорить о международно-правовой ответственности как «каре», наказании в том смысле слова, которое придается ему во внутригосударственном праве. Скорее следует говорить об иных функциях международно-правовой ответственности, непосредственно связанных с согласительной природой международного права и суверенным статусом основных субъектов ответственности. К таким функциям относятся превентивная, обеспечительная и компенсационная.

Обеспечительная функция международно-правовой ответственности проявляется в том, что наличие ответственности обеспечивает общие и индивидуальные интересы, так как, по справедливому замечанию И.И. Лукашука, существование общества возможно, если все его члены несут перед ним ответственность за свои действия^[655]. В.А. Василенко полагает, что международно-правовая ответственность выполняет корректирующую функцию: восстанавливается нарушенный правопорядок, государство-нарушитель подвергается осуждению, защищаются права пострадавших субъектов, а в результате обеспечивается бесперебойное функционирование механизма международно-правового регулирования^[656]. По замечанию М.А. Краснова, «.будущее за стимулирующей функцией»^[657]. И.И. Лу- кашук также полагал, что юридическая ответственность выступает фактором стимулирования активности отдельного индивида и социальных групп^[658].

Существует мнение, в соответствии с которым международно-правовая ответственность служит заменой одного обязательства другим (т.е. является дополнительным обязательством). Поэтому конкретная мера ответственности (например, репарация) всегда представляет собой исполнение первичного международно-правового обязательства^[659]. Данная доктринальная позиция нашла отражение в Статьях об ответственности: они ставят своей целью определить вторичные обязательства, возникающие как следствие нарушения первичных. При этом содержание первичных обязательств определяется в соответствии с правом международных договоров и Венскими конвенциями 1969 и 1986 гг. Кроме того, все основные вопросы, возникающие в отношении выполнения первичных норм (толкование обязательств, вытекающих из первичных норм, действие и действительность первичных норм и обязательств), также не затрагиваются нормами о международно-правовой ответственности.

Статьи об ответственности содержат норму, ясно свидетельствующую об обеспечительном характере международно-правовой ответственности в отношении первичных международно-правовых обязательств. Статья 29 указывает на сохранение обязанности ответственного государства по исполнению нарушенного (т.е. первичного) обязательства. Данное положение выступает одним из существенных общих принципов международно-правовой ответственности.

Подход, в соответствии с которым международно-правовая ответственность способствует выполнению международно-правовых обязательств, прослеживается и на практике. Например, в меморандуме Международному суду ООН по делу

0 военных и полувоенных действиях в и против Никарагуа от 9 апреля 1984 г. правительство Никарагуа просило суд установить, что США: 1) в нарушение своего обязательства согласно общему и обычному международному праву применяли и применяют силу и угрозу силой против Никарагуа; 2) обязаны немедленно прекратить и воздерживаться от любого применения силы - прямого и косвенного, открытого или скрытого - против Никарагуа и от любой угрозы силой против Никарагуа; 3) обязаны выплатить Никарагуа в осуществление ее собственных прав и как parens patriae^[661] гражданам Никарагуа репарации за ущерб^[662]. Приведенный пример иллюстрирует ситуацию, когда государство прибегает к международно-правовой ответственности для обеспечения выполнения первичных обязательств: правительство Никарагуа утверждало, что имело место нарушение обязательства, требовало прекращения этого нарушения и дальнейшего следования первоначальному обязательству, а именно неприменению силы или угрозы силой.

Превентивная функция международно-правовой ответственности также имеет значение для обеспечения выполнения обязательств, вытекающих из норм международных договоров. По справедливому утверждению О.С. Иоффе, основная цель всех видов ответственности - специальное и общее предупреждение, охрана правопорядка^[663]. О специальной и общей превенции норм института международно-правовой ответственности говорил и Ю.А. Решетов, отмечая при этом, что роль специальной превенции невелика в силу отсутствия санкций международно-правовых норм, однако существенное значение приобретает общее превентивное влияние этих норм^[664]. Л.Х. Мингазов полагает, что международно-правовая ответственность выполняет превентивную функцию, оказывая воздействие на будущее поведение государств. Превентивное значение имеет сама возможность наступления ответственности: потенциальное применение санкций и иные неблагоприятные последствия побуждают государства к добровольному выполнению международных обязательств^[665]. Такого же мнения придерживаются представители зарубежной доктрины международного права^[666].

В рамки исследования обеспечительной и превентивной функций международно-правовой ответственности укладывается ее понимание как особого правоотношения^[667] - охранительного. Правоотношение ответственности является вторичным в сравнении с регулятивным правоотношением (первичным) и возникает автоматически при нарушении последнего, независимо от воли субъектов. Охранительное правоотношение, по замечанию И.И. Лукашука, является средством реализации ответственности. Кроме того, оно имеет целью «...реализацию первичного правоотношения, а если это невозможно, то возмещение причиненного ущерба»^[668]. Схожую позицию занимает Б.Т. Базылев, отмечающий, что «.нормы юридической ответственности реализуются через соответствующие правовые отношения»^[669]. При этом ученый также полагает, что ответственность возникает объективно, в силу факта правонарушения^[670]. Научную дискуссию следует дополнить точкой зрения тех ученых, которые не разделяют подход к ответственности как к особому правоотношению. В данном случае предполагается, что правонарушение не порождает нового правоотношения, а лишь изменяет содержание прежнего

7

правоотношения^[671].

Полагаем, в этой ситуации следует согласиться с позицией Комиссии международного права, указавшей в комментариях к Статьям об ответственности, что вследствие совершения международно-противоправного деяния между ответственным государством и государством (государствами), в отношении которых существует международно-правовое обязательство, возникает новый комплекс правоотношений. Однако это не означает исчезновения ранее существовавших правоотношений, определявшихся первичным обязательством. Даже если государство исполняет свои обязательства из правоотношения международноправовой ответственности - прекращает противоправное поведение и возмещает причиненный ущерб, с него не снимается обязанность по исполнению нарушенного (первичного) обязательства.

Небезынтересным представляется следующее обстоятельство, подтвержденное международной судебной практикой. В соответствии с нормами Венских конвенций 1969 и 1986 гг. существенное нарушение положений международного договора может служить основанием для его прекращения (ст. 60). Однако сам факт нарушения договора не прекращает его действия^[672], необходима реакция потерпевшего государства. В тех случаях, когда действие договора было прекращено должным образом по причине его существенного нарушения, прекращение действия не затрагивает тех правоотношений, которые возникли до нарушения международного договора, соответственно сохраняется обязанность выполнения обязательств (как первичных, так и вторичных, в том числе предоставления возмещения за любое нарушение)^[673].

Понимание функциональной нагрузки, выполняемой институтом международно-правовой ответственности, будет неполным без общего представления об основных концептуальных очертаниях международной ответственности. В этом смысле следует вести разговор об основных концепциях международно-правовой ответственности, в разное время определявших содержание исследуемого международно-правового института, обратив при этом особое внимание на принципы международно-правовой ответственности в том виде, в каком они существуют в современном международном праве.

Концептуальные и принципиальные основы международно-правовой ответственности. Среди основных международно-правовых концепций об ответственности следует обратить внимание, по крайней мере, на три, оставивших заметный след в доктрине международного права и обусловивших современное состояние рассматриваемого международно-правового института.

1. Концепция ответственности как обязанности возместить ущерб, наступивший вследствие невыполнения государством его обязательств, была крайне популярной во второй половине XIX - начале XX вв. (А. Хефтер, Ф. Мартенс, Г. Трипель, Д. Анцилотти, П. Фошиль, Ш. Вишер, К. Иглтон и др.). Указанная концепция во многом обязанная своим существованием цивилистической науке оперировала категорией «справедливость» и опиралась на необходимость удовлетворить потребность потерпевшего в возмещении ущерба, причиненного правонарушением, в том числе «нравственной обиды». По наблюдению Д. Анцилотти, в результате нарушения международного обязательства возникает новое правоотношение между государством, которому вменяется неправомерный акт (оно обязано осуществлять возмещение), и государством, в отношении которого не выполнено обязательство (оно вправе требовать возмещения). Именно в этом, утверждал Д. Анцилотти, состоит «... единственное следствие, которое международные нормы, являющиеся выражением взаимных обещаний государств, могут связывать с правонарушением.»^[674]. К. Иглтон утверждал, что «.ответственность - это просто принцип, который устанавливает обязанность вознаграждения за любое вызвавшее ущерб нарушение международного права, совершенное ответственным государством»^[675]. Схожую позицию занимали Ш. Вишер и И. Борчад, отмечавшие, что международная ответственность сводится к обязанности государства ликвидировать последствия неправомерного акта^[676]. Возмещение ущерба как сущность международно-правовой ответственности отмечалось в ряде проектов кодификаций норм о международной ответственности^[677]. Кроме того, рассматриваемая концепция нашла отражение в практике Постоянной платы международного правосудия по делу о фабрике в Хожуве^[678].

Концепция ответственности как обязанности возместить ущерб неосновательно суживала ответственность государства и была непоследовательной: если правонарушение порождало обязательство возместить ущерб, то при невыполнении последнего должно было возникать новое обязательство и т.д. Рассматриваемая концепция претерпела некоторые изменения, трансформировавшись в понимании ряда ученых (Блюнчли, Ф. Мартенс, Н. Коркунов, Г. Кельзен, П. Гуггенхайм и др.) в концепцию «соразмерности реакции на нарушение международного права», согласно которой требование о возмещении ущерба могло быть обеспечено принудительной, прежде всего военной, силой.

2. Концепция международно-правовой уголовной ответственности государства получила распространение в западной международно-правовой доктрине после Первой и Второй мировых войн и основывалась на идее о тождественных путях развития международного и национального права. В соответствии с этой концепцией к уголовной ответственности может быть привлечен не только индивид, но и государство на том основании, что «.. .государство имеет собственную волю и, следовательно, может совершать преступления»^[679]. Х. Лаутерпахт полагал, что «.понятие международного правонарушения (юридического основания международно-правовой ответственности. - примеч. Н.С.) включает различные действия, от обыкновенного нарушения договорных обязательств, влекущих только денежную компенсацию, до нарушений международного права, представляющих уголовные преступления в общепринятом смысле этого слова»^[680]. Сторонники анализируемой концепции исходили из того, что, если в международном праве есть санкции, выходящие за пределы гражданско-правовой ответственности (возмещения ущерба), то это - санкции уголовные. Такой вывод является следствием перенесения закономерностей развития национального права на международное право без учета его специфики. В этой связи концепция уголовной ответственности государств не выдерживала обоснованной критики. Ю.В. Петровский отмечал, что международное и внутригосударственное право находятся в диалектической взаимосвязи и взаимозависимости, однако представляют собой самостоятельные системы права, а «.. .в различных системах не может быть одинаковой по форме и содержанию ответственности субъектов». Поэтому уголовная ответственность государств невозможна, а их международно-правовая ответственность специфична ввиду наличия суверенитета^[681]. Концепция уголовной ответственности государств не получила поддержки и в Комиссии международного права ООН, разработавшей концептуальные основы международно-правовой ответственности государств.

Полагаем, концепции возмещения ущерба и уголовной ответственности государств оказались несостоятельными и не нашли устойчивого практического воплощения в связи с тем, что фокусировались на репрессивной и репарационной функциях, не учитывая предназначение международно-правовой ответственности - обеспечивать выполнение первичных (т.е. нарушенных) обязательств. В этом смысле современная концепция объективной ответственности (за само нарушение правовой нормы и вытекающего из нее обязательства) представляется в большей степени отвечающей потребностям международного общения.

3. Концепции негативной и позитивной международно-правовой ответственности. Концепция негативной (ретроспективной) ответственности рассматривает последнюю как реакцию на правонарушение, как способ принуждения к соблюдению правовых норм. По мнению Р.О. Халфиной, И.С. Самощенко и М.Х. Фарукшина, ответственность может быть только ретроспективной^[682]. Концепция позитивной (перспективной) ответственности оперирует категорией обязанности действовать правомерно. Содержанием ответственности при таком подходе является самостоятельная, инициативная деятельность субъекта в рамках правовых норм^[683]. М.С. Строгович отмечал, что позитивная ответственность есть обязанность субъекта добросовестно выполнить обязательства, предписанные правовой нормой^[684]. Интересно отношение к позитивной ответственности Б.Л. Назарова, который рассматривал ее как «.. .обязанность осуществления предусмотренной нормами права полезной для общества деятельности»^[685]. По мнению У. Холла и Дж. Мура, ответственность в международном праве имеет тот же источник, что и иные виды социальной ответственности - моральный долг перед обществом^[686]. П. Фошиль и К. Страпп полагали, что международная ответственность основана на принятии и согласии соблюдать нормы международного сообщества^[687]. Рассматривая концепции ответственности, И.И. Лукашук выделял ответственность внутреннюю и внешнюю. При этом внутренняя ответственность призвана обеспечивать должный уровень выполнения обязательств, за нарушение которых установлена внешняя ответственность^[688]. При таком подходе позитивная и негативная ответственность сливаются: изначально выполняется требование действовать доб- росовестно в соответствии со своими обязательствами, а при несоблюдении этого условия наступают определенные негативные последствия.

Говоря о концептуальных основах международно-правовой ответственности, следует отметить, что применительно к ее сущности в доктрине и практике международного права последовательно применялись несколько подходов. Во- первых, ответственность связывалась исключительно с суверенной властью государства над своей территорией. В этом случае государство берет на себя ответственность за все противоправные акты, совершенные в пределах его территории^[689]. Такое понимание международно-правовой ответственности было направлено на защиту иностранных граждан и не охватывало ответственности государства за собственные действия, нарушающие права другого государства. Во-вторых, увязывание международно-правовой ответственности с государственным суверенитетом существенно дополнялось условием осуществлением контроля над противоправными действиями. Так, по замечанию К. Иглтона, государство отвечает по международному праву лишь за тот ущерб, который причинен международно - противоправными действиями самого государства^[690]. В-третьих, указанные подходы со временем трансформировались в формулу, согласно которой принцип суверенного равенства государств предполагает общее обязательство не разрешать использовать свою территорию для действий, нарушающих права третьих государств. Данное обстоятельство подтверждено судебной практикой, в частности решением Международного суда ООН по делу о проливе Корфу^[691]. В-четвертых, к настоящему времени разработана и имплементируется концепция объективной ответственности, в соответствии с которой международно-правовая ответственность наступает в результате факта нарушения нормы независимо от вины или причинения ущерба. Такой подход - заслуга Комиссии международного права ООН, подготовившей проект Статей об ответственности государств. По замечанию Г.М. Вельяминова, Статьи могут «...трактоваться не более как авторитетная, но не облигаторная кодификация обязательных норм обычного международного права»^[692]. С указанным замечанием сложно спорить, однако следует отметить отсутствие альтернативы^[693] Статьям об ответственности, собравшим воедино сложившиеся в международном праве обычные нормы.

Принципы международно-правовой ответственности. Современный институт международно-правовой ответственности представляет собой совокупность международно-правовых норм (обычных и договорных), часть из которых носит принципиальный характер. Такие нормы-принципы («базовые принципы») определяют общие начала международно-правовой ответственности государств, направлены на выполнение обеспечительной функции международно-правовой ответственности и в обобщенном виде содержатся в Статьях об ответственности (глава 1).

Первый принцип: каждое международно-противоправное деяние государства влечет за собой международную ответственность этого государства (ст. 1 Статей об ответственности)^[694]. Первый базовый принцип предполагает, что любое нарушение международного права влечет международную ответственность, для наступления которой характер нарушенных обязательств не имеет значения: это могут быть обязательства по отношению к одному или нескольким государствам, одному или нескольким лицам, а также по отношению ко всему международному сообществу (обязательства erga omnes). Следовательно, возникающие в результате международно-противоправного деяния правоотношения могут иметь в качестве субъектов государство-нарушителя (или несколько государств^[695]), с одной стороны и с другой - одно государство, несколько государств либо международное сообщество в целом. Такой вывод был сделан Международным судом в деле «Барселона трэкшн», где Суд указал, что «...основное различие следует провести между обязательствами государства по отношению к международному сообществу в целом и обязательствами, возникающими по отношению к другому государству в области дипломатической защиты. По самой своей природе первые касаются всех государств. Ввиду важности задействованных прав все государства могут рассматриваться в качестве имеющих правовой интерес в их защите; речь идет об обязательствах erga omnes»^[696].

Следует иметь в виду, что понятием «международная ответственность» охватываются новые правоотношения, возникающие по международному праву в связи международно-противоправным деянием государства. Такое понимание названного принципа возникло до создания Статей об ответственности и прочно закрепилось в международной судебной практике. Так, Постоянная палата международного правосудия в деле о фосфатах в Марокко указала, что при совершении государством международно-противоправного деяния международная ответственность устанавливается «... непосредственно в плане отношений между двумя государствами»^[697]. Первый принцип международной ответственности государств неоднократно подтверждался решениями и консультативными заключениями Международного суда ООН, а также международной арбитражной практикой^[698].

Второй принцип: международно-противоправное деяние государства (действие или бездействие) имеет место, когда поведение присваивается государству по международному праву и нарушает международно-правовое обязательство этого государства (ст. 2 Статей об ответственности). Переоценить значение названного принципа сложно, так как именно он определяет условия, требуемые для установления наличия международно-противоправного деяния государства (его элементы). Приверженность двум указанным условиям демонстрирует международная судебная практика. Постоянная палата международного правосудия в деле о фосфатах в Марокко связала возникновение международной ответственности с существованием «...деяния, присваиваемого государству и квалифицируемого в качестве противоречащего закрепленному(ым) в договоре праву(ам) другого государства»^[699]. Международный суд ООН в деле о дипломатическом и консульском персонале отметил, что для установления ответственности Ирана, «.во-первых, необходимо определить, насколько, в юридическом смысле, соответствующие деяния могут рассматриваться в качестве присваиваемых иранскому государству. Во-вторых, следует рассмотреть вопрос об их совместимости или несовместимости с обязательствами Ирана по действующим договорам или по другим нормам международного права, которые могут быть применимы»^[700].

Третий принцип: квалификация того или иного деяния как международнопротивоправного не зависит от его квалификации как правомерного согласно внутреннему праву соответствующего государства (ст. 3 Статей об ответственности). Названный принцип включает два важных элемента: 1) деяние государства не может быть квалифицировано как международно-противоправное, если оно не нарушает международно-правового обязательства, даже если государством нарушено какое-либо предписание собственного законодательства^[701]; 2) государство не может ссылаться на соответствие своего поведения предписаниям своего внутреннего права, чтобы уклониться от квалификации своего поведения как противоправного согласно нормам международного права^[702]. Практика Международного суда ООН идет по пути подтверждения обоих элементов названного принципа. Так, в деле о возмещении ущерба в связи с увечьями Суд отметил, что «... поскольку причиной иска является нарушение международного обязательства ответственным государством-членом... государство-член не может оспаривать его на основании того, что это обязательство регулируется внутренним законодательством»^[703]. В решении по делу «ЭЛСИ» камера Суда указала, что «.соблюдение внутреннего права и соблюдение положений договора - это разные вопросы. Деяние, представляющее собой нарушение договора, может быть правомерным согласно внутреннему праву, а противоправное по внутреннему праву деяние может быть совершенно не связано с нарушением какого-либо договорного положе- ния...»^[704].

Следует отметить, что рассматриваемый принцип имеет отношение не только к международно-правовой ответственности государств^[705], но и нашел свое отражение в праве международных договоров, в частности в ст. 27 Венских кон- венций 1969 и 1986 гг. При любых обстоятельствах внутреннее право не должно использоваться государствами как средство для уклонения от международноправовой ответственности.

Общие принципы международно-правовой ответственности, равно как и все иные нормы Статей об ответственности принято считать общими нормами. Авторы комментария к Статьям полагают, что они сформулированы по «остаточному» принципу^[706]. Это означает, что при достижении согласия между государствами, последние вправе свободно указывать, что нарушение нормы, о которой договорились, повлечет за собой лишь особые последствия. Такой подход нашел отражение в ст. 56 Статей об ответственности^[707]. Он укладывается в современное прочтение концепции самоограниченных режимов, согласно основным положениям которой в некоторых областях международного права (дипломатическом праве, международном экономическом праве, праве прав человека и др.^[708]) установлены специальные режимы ответственности государств, исключающие применение общих последствий международных правонарушений^[709].

Отношение к концепции самоограниченных режимов в доктрине международного права двоякое. Существует мнение, в соответствии с которым само по себе наличие специальных (договорных) норм об ответственности не может исключить общих последствий международного правонарушения^[710]. Авторы курса международного права полагают, что концептуальное решение проблемы соотношения общих и специальных норм международной ответственности государств предопределено наличием общих принципов международно-правовой ответственности в то время как, например, по замечанию М. Шредера, признание допустимости специального регулирования вопроса о международно-правовой ответственности государств, напротив, оставляет открытым вопрос о соотношении таких специальных систем правовой защиты и санкций с общими правилами ответственности государств^[711].

Н.А. Ушаков отмечал, что общие принципы международно-правовой ответственности государств являются нормами общего характера, относятся ко всему институту международной ответственности государств в целом и составляют основание всей совокупности (системы) норм международной ответственности^[712]. Речь идет об основополагающих нормах, правовых принципах, предопределяющих основное содержание других норм института - оснований международноправовой ответственности, последствий международно-противоправного деяния и осуществления (mise an oeuvre) ответственности государств. Противоположное мнение, высказанное Г.М. Вельяминовым, оправдывает применение общего принципа права lex specialis derogate lex generalis в ситуациях «самоограниченных» режимов^[713].

В проблематику специальных режимов международно-правовой ответственности государств укладывается и вопрос о делении ответственности на деликтную и договорную^[714], которое, по наблюдению И. Гиони, в международном праве отсутствует. Исследователь полагает, что «... независимо от того, закреплено это в договоре или нет, любое его нарушение влечет за собой право требовать возмещения, с одной стороны, и обязанность отвечать за свои действия, с другой»^[715]. С данным выводом нельзя не согласиться, однако более принципиальное значение по-прежнему имеет решение вопроса о соотношении общих принципов международно-правовой ответственности и специальных норм, предусмотренных определенными договорными режимами. Полагаем, в данном случае справедливо применение правила о приоритете специальных норм. Такой подход не нивелирует обеспечительного свойства общих норм и принципов международно-правовой ответственности, а, опираясь на согласительную природу международного права, оставляет большую степень автономии государствам, заключающим международный договор, для самостоятельного определения средств обеспечения выполнения обязательств, вытекающих из него.

Выводы. Исследование института международно-правовой ответственности в системе средств обеспечения выполнения договорных обязательств государств позволяет сделать некоторые выводы. Во-первых, международно-правовая ответственность способна оказывать существенное влияние на процесс выполнения международно-правовых обязательств и в этом смысле относится к числу средств обеспечения выполнения обязательств по международным договорам. Во-вторых, в контексте исследования следует говорить о двух важнейших функциях международно-правовой ответственности - обеспечительной и превентивной. Первая проявляет себя в способности (и предназначении) международно-правовой ответственности обеспечивать выполнение первичных международно-правовых обязательств независимо от их происхождения. Превентивная функция предполагает специальное и общее предупреждение. В-третьих, международно-противоправное деяние государства порождает правоотношение ответственности, что, однако, не означает исчезновения ранее существовавших правоотношений, определявшихся первичным обязательством. В-четвертых, концептуальные основы международноправовой ответственности довольно разнообразны. При этом концепции возмещения ущерба и уголовной ответственности государств следует признать несостоятельными ввиду отсутствия учета обеспечительной функции ответственности. Концепция объективной ответственности представляется в большей степени отвечающей потребностям современного международного общения. В-пятых, «базовые» принципы международно-правовой ответственности государств определяют ее общие начала и направлены на выполнение обеспечительной функции. Общие принципы международно-правовой ответственности сформулированы по «остаточному» принципу, что дает концепции самоограниченных режимов, предусматривающей специальные правила об ответственности государств, право на существование.