Взаимосвязь императивных норм международного права и обязательств erga omnes
Еще в 1958 г. итальянским юристом Дж. Спердути было обращено внимание на существование в международном праве норм, рождающих совместные обязательства, нарушение которых является нарушением обязательств против всего международного сообщества[354].
Основное отличие правовой природы обязательств erga omnes (лат. - по отношению к каждому/всем) от носящих характер jus cogens норм международного права заключаются в том, что обязательств erga om- nes определяются не столько своей нормативной силой, сколько сферой применения соответствующей нормы международного права и вытекающими из этого правовыми последствиями процедурного характера. В своем докладе о фрагментации международного права КМП ООН прямо указала но то обстоятельство, что порождающие обязательства erga omnes нормы международного права охватывают международное сообщество в целом и вне зависимости от заинтересованности того или иного субъекта международного права в конкретном вопросе в случае их нарушения субъект международного права, нарушивший данное обязательство, может быть призван к международной ответственности . Характер erga omnes у того или иного обязательства не свидетельствует о его явной преимущественной силе перед иными нормами международного права, поскольку важность такого рода обязательств не заключается в соответствующем иерархическом превосходстве, которая является одним из критериев при квалификации нормы международного права в качестве jus cogens. Как справедливо отмечает Ян Сайдерман, в силу отсутствия как в доктрине, так и в практике современного международного права конкретных критериев квалификации обязательства в качестве erga omnes, вопрос о нормативном содержании такого рода обязательств до настоящего времени является дискуссионным . По мнению К.Л. Сазоновой, концепция обязательств erga omnes, с одной стороны, усиливает категорию jus cogens, а, с другой - усложняет ее концептуальное осмысление[355] [356] [357].Как правило, большая часть норм современного международного права возникает из договорных отношений его субъектов, порождая их обязательства друг перед другом. В этой связи каждый из субъектов международных правоотношений вправе ссылаться на нарушение данных обязательств в качестве основания для призвания к международной ответственности.
По мнению профессора Филипа Аллотта, международное право представляет собой необходимое для реализации государствами своих функций в качестве закрытых систем на национальном уровне право действовать как владельцы определенной территории по отношению друг к другу[358]. Как отмечал Бруно Зима,
«традиционное международное право всегда оставалось во власти суверенных государств как основанное на их двусторонних правоотношениях, на органично двустороннем характере правовой ответственности. Относительно его существа, построенного на таком “билатералистском” фундаменте, оно в течение столетий получило свое развитие в такую систему, которая делимитирует сферу суверенитета государств в пространстве и времени»[359].
Двусторонний характер международных правоотношений предполагает возложение государствами на себя обязательств inter se. Такого рода подход в институте международной ответственности можно охарактеризовать в качестве доктрины «каждый за себя». Международный Суд в своем консультативном заключении по вопросу «О возмещении ущерба за увечья, причиненные на службе в ООН» 1949 г. указал, что только та сторона, по отношению к которой существует определенное обязательство, вправе предъявлять претензию в связи с его наруше- нием[360].
В настоящее время указанный выше подход, по нашему мнению, не выдерживает критики. Еще в ходе споров членов КМП ООН по проблемам доклада «О праве международных договоров» докладчиками проводились совершенно определенные разграничения между обязательствами государств, возникающих из договоров, порождающих обязательства неотъемлемого или взаимозависимого характера, и иными обязательствами.
При нарушении обязательств, в исполнении которых заинтересованно все международное сообщество, в целях защиты общих и фундаментальных интересов всех субъектов международного права традиционная система двусторонней ответственности является несостоятель- ной[361].Одним из примеров обязательств, существующих в отношении международного сообщества в целом, может являться запрет на совершение актов геноцида.
Как указал Международный Суд ООН в Консультативном заключении «Об оговорках к Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него» 1949 г., целью данной Конвенции не является преследование государствами своих отдельных национальных интересов, выгод или преимуществ, а напротив, общий интерес, направленный на достижение той высокой цели, которая является смыслом существования данной Конвенции[362].
Несмотря на отсутствие в современном международном праве единого подхода к определению правовой природы обязательства erga omnes, на доктринальном уровне все же предпринимаются попытки дать понятие такого рода обязательства.
Так, например, Институт международного права в своей резолюции «Обязательства erga omnes в международном праве» 2005 г. определил обязательство erga omnes как «обязательство по общему международному праву, которое то или иное государство несет в каждом данном случае по отношению к международному сообществу, с учетом его общих ценностей и его заботы о соблюдении данного обязательства таким образом, что нарушение этого обязательства позволяет всем государствам принимать меры»[363]. По мнению М. Рагации, причиной придания обязательствам erga omnes особых средств правовой защиты является необходимость выполнения данных обязательств всеми в силу их универсальности и наличия у каждого государства интереса в их защите[364].
В судебной практике проблема наличия в международном праве обязательств erga omnes была поднята МС ООН в его решении по делу «Барселона Трэкшн», в котором Суд прямо указал, что «следует проводить существенно важное различие между обязательствами государства по отношению к международному сообществу в целом и обязательствами по отношению к другому государству в области дипломатической защиты.
По самой своей природе первое касается всех государств. Ввиду важности задействованных прав все государства могут рассматриваться в качестве имеющих правовой интерес в их защите; речь идет об обязательствах erga omnes. В международном праве такие обязательства вытекают, например, из объявления вне закона актов агрессии и геноцида, а также из принципов и норм, касающихся основных прав человека, включая защиту от рабства и расовой дискриминации. Некоторые из соответствующих прав защиты закреплены в общем своде норм международного права... другие провозглашены в меж-368
дународных договорах универсального или почти универсального характера» . Вышеуказанная позиция МС ООН позволяет сделать вывод о наличии в международном праве двух типов международных обязательств, а именно: тех, которые существуют меж-ду субъектами международного права на двусторонней основе, и тех, в выполнении которых заинтересованы все государства, т.е. все международное сообщество в целом. Указанная правовая позиция Международного Суда ООН, по мнению целого ряда ученых, является его неофициальным мнением (obiter dictum) в связи с отсутствием в решении ссылки на фактическое нарушение обязательства erga omnes[365] [366] [367] [368]. Однако есть иная позиция в доктрине современного международного права, согласно которой рассмотрение МС ООН вопроса erga omnes в рамках obiter dictum не влияет на значимость выводов Суда по настояще-
370
му делу .
По мнению некоторых ученых, формирование концепции erga omnes явилось результатом рассмотрения Международным Судом ООН дела «О Южной Африке» . В особом мнении по данному спору судья Ф. Джессоп указал на возможность наличия у государств общего интереса, находящегося в рамках юрисдикции Международного Суда, а именно: поддержание такого международного режима,
который направлен на общее благо всего международного сообщества.
Особенностью обязательств erga omnes является не столько важность их содержания, сколько определенная процедурная характеристика, предполагающая возможность призвания нарушившего его актора к ответственности любым государством.
В отличие от имеющих императивный характер норм международного права обязательства erga omnes характеризуется не столько особой значимостью защищаемого им интереса, а, скорее, юридической неделимостью их содержания, поскольку имеет юридическую силу для всех государств, для всего международного сообщества в целом .Обязательства erga omnes преимущественно возникли в области международного экологического, международного, гуманитарного права и международного права прав человека, что обусловлено отсутствием в указанных отраслях международного права у государств взаимных обязательств на двусторонней основе, так как соответствующие нормы действуют в отношении всех лиц, находящихся под юрисдикцией государства, обязанного выполнять обязательства erga omnes вне зависимости от неисполнения их другим субъектом международного права . Вопрос о международной защите прав человека является одним из наиболее популярных в контексте изучения концепции erga omnes. Так, по мнению П. Вейла, в целях защиты фундаментальных норм международного права в области прав человека, государствам следует отказаться от «эгоистических проявлений суверени-
374
тета» .
Как справедливо указала КМП ООН в своем докладе о фрагментации в международном праве, на первый взгляд, в случае совершения государством актов пыток, запрет на применение которых является обязательством erga omnes, не затрагиваются права и обязательства иного государства, а только непосредственно [369] [370] [371] права того, кому таким образом был причинен вред. Между тем вред иным субъектам международного права будет иметь исключительно умозрительный характер в силу того, что совершение указанного международно-противоправного деяния представляет собой посягательство на определенные ценности всего международного сообщества в целом, поскольку все государства имеют юридический интерес в соблюдении запрета совершения актов пыток, представляющего собой обязательство erga omnes . По мнению КМП ООН, отсюда логически следует вывод о наличии ситуаций, при которых призвание к ответственности нарушившего обязательство erga omnes государства может быть реализовано тем субъектом международного права, которое непосредственно потерпевшим в данном случае не является, но в силу существенного интереса всего международного сообщества в соблюдении запрета на совершение пыток любое государство вправе призвать совершившее международно-противоправное деяние государство к ответственности. Указанная позиция КМП ООН подтверждается решением МТБЮ по делу Фурунждии, в котором Трибунал прямо указал, что «запрещение пыток налагает на государства обязательства erga omnes, а именно обязательства по отношению ко всем иным членам международного сообщества, каждый из которых имеет в данном случае коррелятивное право. Кроме того, нарушение такого обязательства одновременно составляет нарушение коррелятивного права всех членов международного сообщества и наделяет правом требовать соблюдения его каждым из членов и настаивать на выполнении обязательства или, во всяком случае, потребовать прекращения нарушения[372] [373]. Есть ряд оснований полагать, что определение характера erga omnes у того или иного обязательства имеет существенно важное значение при определении соответствующих правовых последствий, возникающих в случае его нарушения. Так, согласно правовой позиции МС ООН, изложенной в принятом им Консультативном заключении по вопросу «О правовых последствиях строительства стены на оккупированной палестинской территории» 2004 г., «нарушенные Израилем обязательства erga omnes представляют собой обязательство уважать право палестинского народа на самоопределение и некоторые его обязательства по международному гуманитарному праву... С учетом характера и важности затрагиваемых прав и обязательства Суд полагает, что все государства обязаны не признавать не- 377 законного положения, возникшего в результате строительства стены» . Кроме того, в Консультативном заключении МС ООН по вопросу «О законности угрозы ядерным оружием или его применения» прямо указано, что огромное число норм международного гуманитарного права, применимого в вооруженном конфликте, носит настолько важный характер для уважения прав человека и элементарных соображений гуманности, что они должны соблюдаться всеми государствами вне зависимости от того, ратифицировали ли они конвенции, в которых указанные обязательства содержатся, поскольку представляют собой нерушимые принципы международного обычного права» . В Консультативном заключении МС ООН «О правовых последствиях строительства стены на оккупированной палестинской территории» МС ООН посчитал необходимым отметить, что данные нормы международного гуманитарного права включают в себя обязательства, которые по существу носят характер erga omnes . Вместе с тем следует обратить внимание и на несовпадающее мнение судьи Р. Хиггинс по вопросу о правовой позиции МС ООН, изложенной им в Консультативном заключении «О правовых последствиях строительства стены на оккупированной палестинской территории» 2004 г., где она посчитала необходимым подчеркнуть, что вывод МС ООН в деле «Барселона Трэкшн» 1970 г. в отношении кон- [374] [375] [376] цепции erga omnes, подлежит в данном Консультативном заключении необоснованно широкому толкованию . На наш взгляд, вне зависимости от правовой природы вывода МС ООН в деле «Барселона Трэкшн» 1970 г. он, тем не менее, заложил фундамент практического применения концепции erga omnes в международном праве. В современной науке международного права есть суждение том, что обязательства erga omnes вытекают также из норм международного экологического и международного космического права, поскольку предусмотренные данными отраслями международного права такие термины, как, например, «общие экологические угрозы» или «общее наследие человечества», свидетельствуют о регулировании соответствующих правоотношений за рамки национальных юрисдикций государств, выводя их на международно-правовой уровень . По мнению К.Л. Сазоновой, квалификация обязательств, предусмотренных международным экологическим правом, в качестве erga omnes меняет восприятие рассматриваемой концепции в целом, поскольку смещает акцент в сторону предотвращения экоцида 382 или нераспространения ядерного оружия . В рамках рассмотрения вопроса о правовой природе обязательств erga omnes следует отметить, что отсутствие юрисдикции не устраняет правопритязания. Данный вывод подтверждается практикой Европейской комиссии по правам человека, которая при рассмотрении дела «Пфундерса» в 1961 г. на довод итальянского правительства об отсутствии у договорных органов компетенции в отношении рассмотрения дела в связи с тем, что Австрия не ратифицировала Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод 1950 г. и не обладает правомочием предъявлять претензию по настоящему спору, указала, что основной целью Высоких Договаривающихся сторон при заключении Европейской конвенции 1950 г. являлось не признание взаимных прав и обязанностей для обеспечения [377] [378] [379] тех или иных государственных интересов, а реализация идеалов Устава Совета Европы в силу необходимости создания публичного порядка в Европе для сохранения политических традиций свободы и верховенства права . Европейская комиссия пришла, в частности, к следующему выводу: «Обязательства, взятые на себя Высокими Договаривающимися Сторонами в Европейской конвенции, в сущности, имеют объективный характер, будучи, скорее, направлены на защиту основополагающих прав человека от ущемления какой-либо из Высоких Договаривающихся Сторон, чем на создание субъективных и взаимных прав для самих Высоких Договаривающихся Сторон» . Учитывая изложенное, источник международно-правовой нормы не имеет решающего значения при квалификации обязательства в качестве erga omnes, поскольку правовую природу вторичных норм международного права определяет характер норм первичных. Тесная взаимосвязь между правовой природой императивных норм общего международного права и обязательств erga omnes предопределяет проблематику соотношения указанных двух концепций. По мнению некоторых ученых, основные характеристики норм jus cogens и обязательств erga omnes схожи . Примеры обязательств erga omnes и императивных норм международного права обычно идентичны: запрет агрессивной войны, геноцида, преступлений против человечности и военные преступления, основные нормы международного гуманитарного 386 права и прав человека, право народов на самоопределение . Если имеющие характер jus cogens нормы международного права отличает их непреложность и ничтожность вступающих с ними в коллизию иных норм международного права, то правовые последствия обязательств erga omnes определяются заинтересованностью всего международного сообщества в целом в их со- [380] [381] [382] [383] блюдении. Доктринальные дискуссии относительно соотношения норм jus cogens и обязательств erga omnes сфокусированы на схожести категорий, которыми оперирует современная наука международного права при изучении двух указанных концепций в их взаимосвязи . Различие обязательств erga omnes и императивных норм международного права заключается в правовых последствиях, порождаемых ими. Действие императивной нормы предполагает ничтожность противоречащих ей договоров не допускает никаких оговорок к ней , в то время как правовые последствия обязательств erga omnes предполагают особый механизм призвания к международной ответственности . В силу доминирования норм jus cogens над волями суверенных государств, их исполнение является одним из ключевых аспектов обеспечения международного правопорядка[384] [385] [386] [387]. Логично предположить, что все государства заинтересованы в соблюдении не допускающих никаких отклонений императивных норм международного права. Таким образом, на наш взгляд, все имеющие характер jus cogens нормы международного права представляют собой обязательства erga omnes. Однако не все обязательства erga omnes корреспондируют к императивным нормам общего международного права. Из этого следует, что правовая квалификация международного обязательства в качестве erga omnes не лишает юридической силы вступающую с ним коллизию иную норму международного права. Только в случае коллизии с иной нормой международного права обязательство erga omnes, вытекающее из императивной нормы общего международного, лишит последнюю юридической силы в связи с ее ничтожностью. Как указал МТБЮ в решении по делу «Фурунджи» 1998 г., «хотя только что упомянутый характер erga omnes относится к сфере международного правоприменения (lato sensu), то другой важной особенностью принципа, запрета применения пыток является необходимость установления аспектов его взаимосвязи с - 391 иерархией норм в международном нормативном порядке» . Учитывая изложенное, можно сделать вывод, что отсутствие единых четко определенных иерархических связей между принципами, обязательствами и нормами международного права не означает отсутствие таких связей как таковых, а предполагает их выявление в зависимости от конкретных международных правоотношений, в рамках которых они подлежат соотношению, порождая совершенно конкретные правовые последствия. Если правовая квалификация нормы в качестве jus cogens предопределяет «вес» данной нормы, то обязательство erga omnes имеет отношение к ее процедурной «сфере охвата». Норма jus cogens всегда имеет сферу охвата erga omnes, но не каждое обязательство erga omnes имеет такой же «вес» как императивная норма общего международного права. В заключение следует отметить, что несмотря на отсутствие в каких-либо международно-правовых актах положений, регулирующих проблематику erga omnes, данная концепция все же нашла свое отражение как в доктрине, так в практике применения ее международными судебными учреждениями. В результате проведенного анализа представляется возможным прийти к следующим выводам по настоящей главе. Несмотря на отсутствие универсально признанного доктриной и практикой международного права перечня императивных норм международного права, в международной судебной практике наиболее часто в качестве норм jus cogens были квалифицированы такие нормы, как запрещение применение силы с целью агрессии, право на самооборону, запрещение геноцида, запрещение пыток, запрещение преступлений против человечности, запрещение рабства и работорговли, запрещение пиратства, запрещение расовой дискриминации и апартеида, запре- [388] щение военных действий против гражданского населения. Исследование правовой природы императивных норм международного права и нормативных установок обязательств erga omnes позволяет сделать вывод о том, что все имеющие характер jus cogens нормы международного права представляют собой обязательства erga omnes, но при этом не все обязательства erga omnes вытекают из императивных норм общего международного права, в связи с чем правовая квалификация международного обязательства в качестве erga omnes, не лишает юридической силы вступающую с ним в коллизию иную норму международного права. Таким образом, выявлено, что норма jus cogens всегда имеет сферу охвата erga omnes, но не каждое обязательство erga omnes вытекает из императивной нормы общего международного права, а поэтому в случае коллизии с иной нормой международного права обязательство erga omnes, вытекающее из императивной нормы общего международного права, лишит последнюю юридической силы в связи с ее ничтожностью. 338 339 340 341 Doc. N.Y., 2014. P.342.