Международно-правовой анализ концепции «разделяемой ответственности» (shared responsibility) в контексте ответственности за нарушение обязательств, вытекающих из норм jus cogens

Выше в диссертационном исследовании в контексте проблематики ответственности за нарушение обязательств, вытекающих из императивных норм международного права, были рассмотрены вопросы определения ответственности субъектов международного права и негосударственных участников международных отношений за международно-противоправные деяния и правомерные действия, не запрещенные международным правом, но повлекшие за собой ущерб.

Концепция «разделяемая ответственность» появилась в результате реализации научно-исследовательского проекта «Shared» Центра международного права Амстердамского университета за счет предоставленного профессору юридического факультета, президенту Европейской ассоциации международного права, внешнему советнику Министра иностранных дел Нидерландов Андре Ноэлкамперу в 2010 г. Европейским исследовательским советом гранта на сумму в 2 млн 100 тыс. евро^[224]. Разработка указанной концепции представляет достаточно серьезный научный интерес, в связи с чем требует своего детального изучения.

Авторы концепции указывают, что при проведении военных операций с участием контингента из различных государств в рамках реализации экстратерриториальной миграционной политики при совершении действий, результатом которых является глобальное изменение климата или трансграничный экологический ущерб, ответственность может быть разделена между несколькими субъектами международных отношений^[225].

Принципы, на основе которых строится право международной ответственности, по мнению известного английского юриста-международника Яна Броунли, не решают вопроса о том, кто из многочисленных субъектов, как и в какой мере призван нести ответственности за одно и то же международно-противоправное деяние или за вредные последствия действия, не запрещенного международным правом^[226]. Позиция, представленная в 1988 г. Дж.Е. Нойзом и Б.Д. Смитом относительно необходимости развития и разработки принципов множественной ответственности субъектов международных отношений, актуальна и сегодня^[227].

Авторы концепции выделяют четыре основные тенденции, повлиявшие на ее возникновение: взаимозависимость, мораль, гетерогенность и проницаемость. Все эти тенденции тесно взаимосвязаны и зачастую являются как причиной, так и следствием появления друг друга.

Следует согласиться с авторами концепции «разделяемой ответственности» в том, что взаимозависимость как тенденция возникла в результате перехода общества от стратегии сосуществования к стратегии сотрудничества. Даная позиция нашла свое отражение в современной доктрине международного права . Сегодня государства становятся все более зависимы друг от друга, что вызывает необходимость сотрудничества по тем или иным направлениям.

Процессы экономической интеграции приводят к тому, что последствия локального экономического кризиса затрагивают интересы всех государств в целом. Примером тому служит финансово-экономический кризис в Греции, являющийся частью европейского долгового кризиса^{[228] [229]. Мировое сообщество уже пришло к осознанию того факта, что геноцид как международно-противоправное деяние требует вмешательства со стороны государств-членов ООН, так как акт геноцида является нарушением международного мира и безопасности[230] [231]. Взаимозависимость государств приводит к необходимости разработки определенных правил регулирования отношений ответственности, ибо в результате действий транснациональной преступности, нарушений при проведении международных финансовых операций или трансграничного экологического вреда к ответственности могут быть привлечены несколько субъектов международных отношений.}

Взаимозависимость государств обуславливает необходимость сотрудничества не только в рамках международных межправительственных организаций, но и таких международных институтов (квазиорганизаций), как, например, «Большая Двадцатка», АТЭС или БРИКС . В рамках дискуссий по вопросам «глобального управления» все чаще поднимаются вопросы неэффективного сотрудничества, которое является причиной нарушения взятых участниками международных отношений на себя обязательств, в результате чего, так или иначе, возникает проблема ответственности. Взаимозависимость государств и международных организаций в результате процессов глобализации влечет за собой необходимость реагировать на наиболее серьезные нарушения норм международного права в других государствах, что, как следствие, отразилось, например, на появлении концепции «ответственности по защите», которая предполагает ответственность мирового сообщества и, соответственно, поднимает вопросы, связанные с возможностью реализации концепции разделяемой ответственности в международном праве .

Авторы концепции «разделяемой ответственности» отмечают, что основные тенденции развития морали влекут за собой фундаментальный сдвиг парадигмы, при которой суверенитет государства ограничен защитой права человека, с одной стороны, и необходимостью укрепления международного правопорядка мировым сообществом, с другой. Несмотря на тот факт, что эти тенденции еще не общеприняты, они оказывают неоспоримое влияние на развитие международного права, что непосредственно отражается на возникновении норм, от соблюдения которых зависит поддержание международного мира и безопасности и нарушение которых влечет за собой определенный режим ответственности^{[232] [233].}

Этические нормы оказали непосредственное влияние на развитие института толкования норм международного права, в том числе обычно-правовых норм. В целом мораль лежит в основе изменения международного правопорядка и в определенной степени горизонтальной модели межгосударственного регулирования международных отношений^[234].

Случаи возникновения разделяемой ответственности несут в себе тяжелый моральный подтекст. Примерами могут служить защита гражданских лиц в период вооруженных конфликтов или защита населения от глобальных климатических изменений. В большинстве таких случаев существует прямая связь между моральными аспектами, лежащими в основе развития концепции разделяемой ответственности, в рамках которой возникает необходимость принятия мер для достижения общего согласия по тем или иным политическим вопросам, с одной стороны, и вопросами права, которые являются стержнем этой концепции, с другой. Как в международно-правовой практике, так и в доктрине международного права все большее значение придается противоправным действиям негосударственных субъектов, привлечение к ответственности которых осложняется отсутствием необходимых международных механизмов призвания их к ответственности. В этой связи проблема ответственности стоит достаточно остро и служит предпосылкой к появлению в международном праве таких концепций, как концепция разделяемой ответственности^[235].

Авторы концепции «разделяемой ответственности» определяют гетерогенность в качестве одной из четырех тенденций развития международного сообщества, которая заключается в постоянном увеличении числа участников международных отношений. Данная тенденция непосредственно связана с деятельностью международных межправительственных организаций.

Учитывая тот факт, что государства сегодня доверяют международным межправительственным организациям принятие решений по целому ряду вопросов, начиная от вопросов культурного наследия и заканчивая принятием международно-правовых актов по вопросам безопасности и окружающей среды, это неизбежно приводит к проблеме распределения ответственности между субъектами меж- дународного права. Даже с учетом сложной многоуровневой структуры международных организаций можно сделать вывод о том, что распределение ответственности между государствами-членами и международной организацией в случае нарушения норм международного права, на первый взгляд, не составляет особой сложности^[236].

Как было указано выше, Проект статей КМП ООН об «Ответственности международных организаций» 2011 г. предусматривает ответственность международной организации в связи с международно-противоправным деянием государств- членов этой организации, включая возможность того, что и сама организация несет ответственность за принятие решений, которые предписывают совершение международно-противоправного деяния ее государствами-членами, указывая, однако, что в этом случае как государства-члены, так и сама международная организация будут нести ответственность. Поэтому вопрос распределения ответственности между государствами-членами и международной организацией будет достаточно актуален^{[237] [238].}

Четвертой тенденцией, повлиявшей на возникновение концепции разделяемой ответственности и способствовавшей формированию принципов и процедур, связанных с такой ответственностью, авторами концепции определено взаимодей-

238

ствие международных и национально-правовых порядков .

По мнению сторонников концепции разделяемой ответственности, учитывая, что формальное и четкое разделение национального и международного правопорядков подвергается научной критике, следует особенно внимательно изучить роль индивида в международных правоотношениях, который, по мнению ряда юристов-международников, является субъектом международного права, что объясняется возможностью привлечения физических лиц к международной уголовной ответственности, обращения индивида в международные органы и международные судебные учреждения за защитой своих прав (что, однако, в большей степени относится к такому явлению, как гетерогенность).

Однако, по мнению авторов концепции, на институциональном уровне национальные суды могут рассматриваться как часть комплексной системы вынесения судебных решений в области международного права, что, в частности, проявляется в реализации теории «функционального дуализма» Дж. Селля, в соответствии с которой национальные институты выступают в качестве агентов международного

239

правопорядка .

На наш взгляд, ссылка на теорию «функционального дуализма» Дж. Селля при обосновании влияния тенденции взаимопроницаемости международного и национального правопорядков авторами концепции разделяемой ответственности упирается в тот факт, что вышеупомянутая теория была разработана еще в 1930 г. в отсутствие достаточно развитой институциональной структуры международных отношений, когда обеспечение эффективного применения международного права зависело от соответствующей компетенции государственных органов и институтов при выполнении возложенных на них задач по соблюдению международноправовых норм. Более того, как справедливо отмечает Пьер-Мари Дюпуи, именно деятельность ООН по выполнению возложенных на нее задач с учетом сложной многоуровневой структуры ее специализированных учреждений сегодня сама по себе является индикатором эффективности применения норм международного права, в отличие от Лиги Наций, в период существования которой и была разработана теория «функционального дуализма»^{[239] [240].}

Тем не менее во многих государствах мира национальные суды выносят решения по искам, содержащим ссылки на нарушение норм международного права, причем число таких решений значительно превосходит количество решений, вынесенных международными судебными учреждениями. Даже если не принимать во внимание тот факт, что национальные судебные органы могут формально определять ситуации возникновения международной ответственности, они все же являются неотъемлемой частью правоотношений ответствен-

241

ности .

Примером тому служит дело «О библиотеке Шнеерсона», рассмотренное Арбитражным судом г. Москвы, в котором суд применил Проект статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния 2001 г. .

В свете решений национальных судебных органов и международных судебных учреждений следует отметить, что вклад «прецедентного права» в разрешение этой проблемы существенно ограничен их юрисдикционными полномочиями. Доктрина международного права уходит от однозначного ответа на вопрос об обстоятельствах и последствиях множественной ответственности различных участников международных отношений. Однако нельзя отрицать, что и на основе доктрины можно разработать концептуальные основы для разрешения ситуации, в которой два или более государств, международных организаций или других акторов будут нести ответственность за действие или бездействие, в результате которого будет причинен вред третьей стороне .

Чтобы решить проблему ответственности нескольких участников международных отношений (в том числе государств, международных организаций, ТНК, индивидов), согласованно действующих в нарушение норм международного права, необходимо ориентироваться на правила, лежащие в основе определения предполагаемых обязательств субъектов международного права, включая проект КМП ООН «Ответственность государств за международно-противоправные деяния», проект КМП ООН «Ответственность международных ор- ^{[241] [242] [243] ганизаций», проект КМП ООН «Международная ответственность за вредные последствия действий, не запрещенных международным правом», проект КМП ООН «О предотвращении трансграничного вреда от опасных видов деятельности».}

Кроме того, следует принять во внимание решения и процессуальные правила международных судебных учреждений, при разрешении споров в которых, однако, позиции сторон в контексте аспектов ответственности нескольких субъектов международных отношений в ряде случаев выходят за рамки двустороннего спора при рассмотрении того или иного дела. Необходимо также учитывать и широкий спектр случаев, в которых акторы могут быть привлечены к ответственности за участие в противоправном деянии, но действия которых не могут быть квалифицированы в рамках принятой КМП ООН концепции ответственности за международно-противоправные деяния государств и международных организаций и не могут рассматриваться в рамках международных судов и трибуналов. Для разрешения этой проблемы следует рассматривать такие противоправные деяния в их взаимосвязи, а не изолированно друг от друга.

Любой из аспектов такой ответственности поднимает нормативный (связанный с оценочными суждениями) вопрос о том, как и на основе каких критериев (справедливость, равенство, эффективность, полномочия и т.д.) может распределяться ответственность нескольких акторов за нарушение норм международного права.

Для решения проблемы распределения ответственности между несколькими субъектами международных отношений следует в первую очередь ответить на вопрос о том, какие уже существующие механизмы международного права могут быть сегодня задействованы в целях поддержания международного правопорядка, и какие аспекты права международной ответственности нуждаются в дальнейшей разработке.

Основной аргумент сторонников концепции разделяемой ответственности состоит в том, что существующее право международной ответственности рассматривает проблему ответственности государств и международных организаций отдельно, а не во взаимосвязи и взаимозависимости ответственности различных участников международных отношений. Для решения этой проблемы необходимо, по их мнению, учесть унитарный (целостный) характер системы права международной ответственности, что позволит разработать концептуальные и нормативные механизмы распределения ответственности между несколькими субъектами международных отношений вне зависимости от их правовой природы и за-

244

интересованности в том или ином вопросе .

Понятие разделяемой ответственности используется в целях обозначения ответственности нескольких субъектов международных отношений, в первую очередь государств и международных организаций, за одно и то же международноправовое деяние. Ответственность других участников международных отношений, например индивидов или транснациональных корпораций, за одно и то же нарушение международного права сторонники концепции разделяемой ответственности обозначают термином «подотчетность» (accountability). Определением факта существования разделяемой ответственности будет являться наличие одного международно-противоправного деяния, которое в результате действий нескольких акторов повлекло за собой причинение материального или нематериального вреда третьей стороне. Такой вред может быть причинен также в результате неисполнения обязательств, принятых на себя совместно несколькими государствами, в связи с чем, как подчеркивают авторы концепции разделяемой ответственности, необходимо отойти от того ограниченного подхода, который был применен КМП ООН в Проектах статей об ответственности за международные противоправные деяния^{[244] [245].}

При этом необходимо подчеркнуть, что речь идет об ответственности каждого отдельного государства или каждой отдельной международной организации за то или иное международное противоправное деяние. В противном случае ответ- ственность, по мнению авторов рассматриваемой концепции, будет являться коллективной (collective responsibility), что, соответственно, не потребует решения вопроса о ее распределении между несколькими субъектами международных правоотношений^[246]. Так, например, ответственность Европейского Союза за деятельность Агентства по управлению оперативным сотрудничеством на внешних границах государств-членов ЕС (ФРОНТЕКС/FRONTEX) будет считаться ответственностью государств-членов ЕС или ответственностью государств-членов ФРОНТЕКС, но в любом случае такая ответственность будет коллективной.

Понятие разделяемой ответственности имеет некоторое сходство с понятием так называемой комплексной ответственности (complex responsibility), которое, однако, не включает в себя элемент распределения ответственности между несколькими субъектами международных отношений, в то время как именно распределение ответственности является ключевым критерием наличия возможности применения концепции разделяемой ответственности^{[247] [248].}

Случаи возникновения разделяемой ответственности авторы концепции разделяют на две группы. Первая группа включает в себя ответственность, возникающую в результате совместных или согласованных действий нескольких субъектов международных отношений. Такая ответственность будет являться совместной ответственностью (cooperative responsibility), которая возникает, например, при проведении коалиционных войн, в случаях, когда одно государство осуществляет пособничество при совершении международного противоправного деяния или в результате общей неспособности государств установить стандарты выбросов компаний, занимающихся авиационной индустрией, несмотря на предписания Киотского Протокола . Вторая группа возникновения «разделяемой ответственности» включает в себя ответственность, вытекающую из международно-противоправных деяний при отсутствии согласованных действий. Такая ответственность будет являться кумулятивной (cumulative responsibility). Примерами такой ответственности могут служить экологический ущерб, причиненный двумя или более прибрежными государствами международному водотоку, либо изменение климата, вызванное вредными выбросами в нескольких государствах, причем основным условием будет являться отсутствие согласованных действий этих государств. В противном случае такая ответственность будет являться совместной (cooperative responsibility).

Авторы концепции выделяют также понятие общей ответственности или разделяемой ответственности strictu sensu (joint responsibility / shared responsibility strictu sensu), имея в виду ответственность за международно-противоправные деяния государств и международных организаций, закрепленную в соответствующих проектах статей КМП ООН, подчеркивая при этом, что сам термин носит описательный характер и не влечет за собой каких-либо правовых последствий, в отличие от понятия солидарной ответственности (joint and several responsibility).

Авторы концепции используют также понятие «разделяемой подотчетности» (shared accountability), подразумевая ситуации, в которых к ответственности привлекаются несколько субъектов международных отношений за нарушение норм международного права, однако такая ответственность не обязательно возникает в силу совершения международно-противоправного деяния в его формально-правовом смысле. Речь идет, прежде всего, об ответственности субъектов международных отношений, а не субъектов международного права, которыми являются государства и международные межправительственные организации. Этим понятием охватывается также ответственность международных межправительственных организаций за нарушение внутренних правил самой организации. Более того, данное понятие охватывает случаи нарушения национального законодательства индивидом или государством. Такие споры, по мнению авторов концепции, могут рассматриваться как национальными, так и международными судебными и квазисудебными учреждениями^[249].

249

Klein P. Mediateurs et Mecanismes Informels de Controle des Activites des Organisations Interna-

Концепция «разделяемой ответственности» обосновывается ее разработчиками наличием достаточно большого количества судебной практики по данному вопросу. На их взгляд, Международный Суд ООН не раз затрагивал вопросы разделяемой ответственности в ряде своих решений.

Так, например, в деле «О проливе Корфу» он удовлетворил иск против Албании за ее неспособность предупредить Великобританию о наличии мин, учитывая при этом, что и Югославия, по крайней мере, способствовала причинению вреда Великобритании, так как именно она заложила мины в албанские воды . Другими примерами указаны такие дела МС ООН, как дело «О фосфатах Науру» (возможная разделяемая ответственность Австралии, Новой Зеландии и Великобритании за нерациональное управление ресурсами Науру) ; дело «О Восточном Тиморе» (возможная разделяемая ответственность Австралии и Индонезии за нарушение права на самоопределения народа Восточного Тимо- ра)^{* [250] [251] [252] [253]; а также дело «О правомерности применения силы против Югославии» (возможная разделяемая ответственность государств-членов НАТО за применение военной силы на территории бывшей Югославии в ответ на события в Косово) .}

В обоснование концепции «разделяемой ответственности» ее авторы ссылаются и на практику Европейского суда по правам человека^[254]. Примером, на их взгляд, может служить дело «Илашку» 2004 г., в котором рассматривалась проблема присвоения ответственности России и/или Молдавии за нарушение Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. при осуществлении контроля над территорией автономной области Приднестровье^[255].

В 2011 г. ЕСПЧ также признал ответственность Бельгии и Греции за международно-противоправные деяния в отношении беженцев, установив, что Греция ответственна за неправомерное обращение с лицом, ищущим убежища, а Бельгия за отправление этого же лица обратно в Г рецию, учитывая при этом потенциальную возможность жестокого обращения с ним в этом государстве^{[256] [257] [258] [259].}

Одним из примеров может также служить рассмотренное ЕСПЧ дело «О согласовании правового статуса молдавских школ в Приднестровье», в котором Большая палата Страсбургского суда взыскала с РФ более миллиона евро в пользу проживающих в Приднестровье граждан Молдавии, пожаловавшихся на закрытие школ, где молдавский язык преподается не на кириллице. По мнению России, Суд проигнорировал аргументы российской стороны об ее активном участии в разрешении проблемы исключительно в качестве посредника в составе признанного международного формата урегулирования Приднестровского конфликта .

Рассматриваемая проблематика была затронута также в арбитражном споре «О Евротуннеле», в котором ППТС должен был рассмотреть возможность призвания к ответственности Франции и/или Соединенного Королевства за невозможность решения вопроса о въезде лиц, ищущих убежища . Международный орган по морскому дну также указывал на возможность призвания к общей ответственности (joint responsibility), в частности к ответственности государств, оказывающих поддержку лицам и организациям, участвующим в разведке мор-

259

ского дна .

С учетом вышеизложенной судебной практики авторы концепции приходят к выводу о наличии проблемы распределения ответственности между несколькими субъектами международных правоотношений.

Таким образом, делают вывод авторы концепции «разделяемой ответственности» на основе прецедентного права КМП ООН, были определены некоторые принципы, которые имеют непосредственное отношение к вопросам разделяемой ответственности. Так, оба Проекта статей об ответственности государств и международных организаций закрепляют принцип «соучастия» - ответственность государства и международной организации, способствующее совершению международно-противоправного деяния каким-либо государством в отношении другого государства, а также ответственность каждого из государств за одно и то же международно-противоправное деяние^[260].

В решениях международных судебных учреждений при решении вопроса о распределении ответственности между различными субъектами международного права суд, как правило, опирался на принципы независимости и исключительности ответственности. Так, например, в деле «О проливе Корфу»^[261] и в деле «О фосфатах Науру»^[262] суд опирался на принцип независимости действий при совершении международно-противоправных деяний. В деле «О Евротуннеле» Суд также предпочел обратиться к подходу к международной ответственности через призму независимости международной ответственности при совершении согласованных действий^[263].

В некоторых случаях, согласно утверждениям авторов концепции «разделяемой ответственности», определенные международные противоправные деяния или действия, не запрещенные международным правом, но повлекшие за собой ущерб, совершаемые совместно несколькими субъектами международного права или дестинаторами его норм, могут быть «разгруппированы» в зависимости от поведения каждого отдельного актора, совершившего такие противоправные действия.

В рамках рассмотрения вопроса о совместно совершенных противоправных деяниях может быть применим принцип самостоятельности международно-правовой ответственности. Так, в деле «О Восточном Тиморе», МС ООН указал, что даже с учетом того, что Индонезия несет основную ответственность, из которой, как следствие, вытекает ответственность Австралии, Австралия во избежание призвания ее к ответственности не может ссылаться на тот факт, что она не несет основной ответственности по данному делу^[264]. Как указывают авторы концепции разделяемой ответственности, конкретная роль Австралии в соответствии с заключенным ею международно-правовым актом является достаточным основанием для применения принципа независимости ответственности. Вместе с тем следует отметить мнение КМП ООН о том, что в случаях, когда два или несколько государств создают общий орган (примером может служить Временная коалиционная администрация, созданная совместно Великобританией и США в период оккупации Ирака), в соответствии с которой «создание общего органа не может рассматриваться иначе, как действие каждого отдельного государства, участвовавшего в создании такого органа; если действия по созданию такого органа являются нарушением международноправового обязательства, то каждое из двух или более государств является совершившим отдельное, хотя и идентичное, международно-противоправное деяние»^[265].

Отсутствие необходимых критериев при распределении ответственности между совершившими международно-противоправное деяние государствами может привести к неравномерному распределению бремени такой ответственности, ибо в ряде случаев невозможно с достаточной уверенностью определить, какое из государств, призывающихся к ответственности, за какое правонарушение такую от

ветственность обязано нести.

Одним из примеров поднятой выше проблемы является иск Саддама Хусейна, поданный им в Европейский суд по правам человека против 21 государства, которые, по его (Хусейна) мнению, были причастны к вторжению в Ирак и его захвату. ЕСПЧ указал, что до тех пор, пока заявитель не сможет определить, какое из государств, причастных к вторжению в Ирак и/или его захвату, какое конкретно противоправное деяние совершили, вопрос об ответственности не может быть решен^[266].

Решение ЕСПЧ по делу «Бехрами и Бехрами против Франции» также является примером того, как неоднозначный подход явился основанием для невозможности призвания к ответственности нескольких государств за совершенное международно-противоправное деяние^{[267] [268].}

Определение бремени ответственности за международно-противоправное деяние в результате действий нескольких субъектов международного права может привести к тому, что такие участники международных правоотношений будут перекладывать ответственность за совершенные противоправные действия друг на друга . В делах, связанных с возможной причастностью к совершению действий и/или бездействий ООН и Нидерландов в отношении защиты лиц, находящихся в зонах безопасности в Сребренице в 1995 г., как ООН, так и Нидераланды отрицали свою ответственность по искам, поданным в ЕСПЧ, и пытались переложить ее друг на друга.

В действительности распределение ответственности за совершенное международно-противоправное деяние между несколькими акторами приводит к существованию следующей антиномии, общей для юридической ответственности вообще: объем ответственности каждого отдельного участника противоправных действий прямо пропорционален количеству призывающихся к ответственности

за совершение одного конкретного противоправного деяния акторов.

Отсутствие концептуальной основы распределения ответственности между несколькими субъектами противоправного деяния может привести к неправильному распределению бремени ответственности, в результате чего к ответственности может быть привлечено лишь одно какое-либо государство за противоправное деяние, совершенное в результате действий нескольких субъектов международного права.

Так, в особом мнении по делу «О фосфатах Науру» судья МС ООН Роберто Аго указал, что, учитывая факт наличия согласованных действий Австралии, Новой Зеландии и Великобритании, в результате которых Науру был причинен ущерб, крайне сомнительной являлась бы позиция, согласной которой всю ответственность за возмещение ущерба в полном объеме по данному делу должна взять на себя только Австралия^[269].

Авторы концепции разделяемой ответственности видят два пути решения вышеописанных трудностей: государствам следовало бы согласиться с выработанными договоренностями ex ante либо внести некоторые коррективы в производные (вторичные) правила.

Однако сами сторонники концепции отмечают, что использование двух этих подходов являлось безуспешным без фундаментального переосмысления самой сущности международно-правовой ответственности и интересов, которые она призвана защищать^[270].

Вопросы разделяемой ответственности могут быть решены, по их мнению, с учетом выработанных ex ante правил. Несут ли два или более государств общую ответственность за конкретное международно-противоправное деяние или нет, в любом случае определяющим аспектом здесь будет являться фактическое согласие государств относительно разработки основных международно-правовых обязательств либо в выработке новых дополнительных/вторичных/производных норм об ответственности. Если государства и другие субъекты международного права заинтересованы в решении проблем при распределении международно-правовой ответственности, они должны договориться об условиях ее распределения ex ante.

Выработанные ax ante правила (какой бы характер они не носили - основной или производный, - если такое разделение вообще уместно) имеют ключевое значение при решении вопроса о распределении международно-правовой ответственности. Вид ответственности (самостоятельная/индивидуальная либо разделяемая) зависит от характера основного обязательства. В случае нарушения обязательств, если государства принимают на себя общие обязательства или когда обязательства являются обеспечением совместно совершенных действий^[271], следует применять правила разделяемой ответственности^[272].

Еще одним возможным подходом к разрешению вопросов о распределении ответственности может явиться разработка принципов, лежащих в основе концепции разделяемой ответственности с тем, чтобы восполнить пробелы проектов статей КМП ООН об ответственности государств и международных организаций за международно-противоправные деяния. По мнению авторов концепции разделяемой ответственности, такие принципы могли бы заменить существующую фикцию положений проектов статей КМП ООН об ответственности государств и международных организаций за международно-противоправные деяния в части подхода к исключительности присвоения поведения субъекту международного права с тем, чтобы внести ясность в решение вопросов о возможности двойного присвоения поведения либо возможности сочетания/объединения двойного присвоения поведения и призвания к ответственности, а также с целью решения вопроса о том, каким образом следует распределять ответственность между несколькими субъектами международного права за противоправное деяние и какие правила следует использовать при распределении между субъектами международного права бремени возмещения ущерба с учетом вины и причинноследственной связи, включая также и разработку правовой основы для возможности государству, призываемому к ответственности, в случае наличия другого ответственного государства, заявлять о необходимости возмещения части ущерба и другим государством, также ответственным за совершение международнопротивоправного деяния^[273].

С учетом вышеизложенного можно сделать вывод о том, что концепция «разделяемой ответственности» при изучении ее на основе решений международных судебных учреждений сводится к тому, что распределение ответственности за совершенное международно-противоправное деяние или вредные последствия действия, не запрещенного международным правом, между несколькими участниками международных отношений приводит к существованию следующей антиномии, общей для юридической ответственности вообще: объем ответственности каждого отдельного участника противоправных действий или правомерных действий, повлекших за собой ущерб, прямо пропорционален количеству призываемых к ответственности за совершение одного конкретного деяния акторов.

Вместе с тем следует согласиться с мнением авторов Проекта статей КМП ООН об ответственности государств за международно-противоправные деяния, изложенным в комментарии к ст. 47 Проекта, что концепции и нормы внутригосударственного права, касающиеся распределения ответственности, не могут напрямую использоваться в международном праве, а такие термины, как «joint responsibility», «joint and several responsibility», solidary «responsibility», хотя и используются в различных национальных правовых системах, их следует применять с осторожностью при проведении аналогий.

Одним из характерных отличий международно-правовой ответственности от ответственности по внутригосударственному праву является тот факт, что правоотношения международной ответственности возникают исключительно между субъектами международного права. Таким образом, субъектами международноправовой ответственности являются субъекты международного права.

На наш взгляд, основная суть концепции разделяемой ответственности, сводящаяся к необходимости разработки концептуальных механизмов распределения ответственности между несколькими субъектами международных отношений вне зависимости от их правовой природы и заинтересованности в том или ином вопросе, далеко не бесспорна и представляется не достаточно разработанной ввиду небольшого количества судебной практики и отсутствия между государствами консенсуса по данной проблематике.

Существующее право международной ответственности как сложившийся институт современного международного права регулирует вопросы ответственности государств и международных организаций за международно-противоправные деяния и действия, не запрещенные международным правом, но повлекшие за собой ущерб. При этом вне зависимости от относимости нарушенных международно-правовых обязательств к различным отраслям международного права характер ответственности государств и международных организаций остается неизменным .

С учетом изложенного основной тезис авторов концепции «разделяемой ответственности» о необходимости разработки единых механизмов распределения ответственности, как позитивной, так и негативной, между различными участниками международных отношений вне зависимости от их правовой природы на современном этапе развития права международной ответственности состоятельным не представляется.

Учитывая вышеизложенное, проведенный анализ позволяет прийти к следу- ^[274]

ющим выводам по настоящей главе.

Принимая во внимание целостность института ответственности в современном международном праве в условиях глобализации и роста нормативно-правового массива, регулирующего правоотношения ответственности, изменения субъектного состава международных правоотношений, развития судебной практики, способствующей разъяснению порядка применения норм об ответственности в международном праве, представляется возможным говорить о грядущей трансформации института ответственности в международном праве в отрасль международного права.

Принимая во внимание двойственный характер международно-правовой ответственности, выражающийся в ее позитивном и ретроспективном аспектах, установлено, что при совершении государствами и международными межправительственными организациями международно-противоправных деяний или вредных последствий таких действий международно-правовой квалификации подлежат как последствия международно-противоправных деяний, так и сами действия, не запрещенные международным правом, но влекущие за собой ущерб, в связи чем в настоящем исследовании введено авторское понятие «международно-правовая ответственность», которая представляет собой всю совокупность новых правоотношений, урегулированных нормами международного права в связи с совершением субъектом международного права международно-противоправного деяния и обязанностью возместить ущерб, причиненный в результате действий, не запрещенных международным правом.

По итогам проведенного анализа практики международных судебных учреждений выявлено, что при квалификации деяния субъекта международного права в качестве противоправного в силу данного им указания либо осуществления руководства или контроля за непосредственно совершившим международно- противо-правное деяние иным участником международных отношений выявлено, что практика международных судебных учреждений при обосновании критериев «эффективного контроля» непоследовательна. Установлено, что с пролиферацией международных судебных учреждений возник риск дискредитации принципа «эффективного контроля», который при обосновании международной противоправности совершенного деяния международной судебной практикой толкуется формально, без учета обстоятельств совершенного международно- противоправ-ного деяния.

При квалификации деяния международной межправительственной организации либо государства в качестве международно-противоправного в случае реализации данными субъектами международного права указания, руководства либо контроля за действиями иных участников международных отношений (лиц, группы лиц, государства, международной организацией), совершивших нарушение норм международного права, следует исходить из того, что критерий «эффективного контроля», заключающийся не столько в наличии формально-правовой связи между непосредственно совершившим нарушение нормы международного права актором и напрямую заинтересованным в совершении такого нарушения субъекта международного права, сколько в наличии фактической связи между непосредственно исполнившим нарушение нормы международного права субъектом международных отношений и государством либо международной организацией, по указанию либо руководством или контролем которых соответствующее нарушение нормы международного права было реализовано.

Анализ решений национальных судебных органов и международных судебных учреждений в рамках исследования института ответственности в международном праве позволил выявить проблему определения правовых последствий множественной ответственности различных участников международных отношений согласованно действующих в нарушение норм международного права, что в условиях взаимозависимости различных субъектов международных отношений, наличия в международном и национальном правопорядках единых по своему характеру функций ответственности и подходах доктрины международного права к их изучению, привел к возникновению такой концепции, как «разделяемая ответственность», основной фундамент которой составляет тезис о необходимости разработки единого механизма распределения позитивной и ретроспективной ответственности между различными участниками международных отношений вне зависимости от их правовой природы.

Установлено, что предложенный основателями концепции «разделяемой ответственности» к разрешению проблемы правовых последствий множественной ответственности подход на современном этапе развития международного права состоятельным не представляется в силу гетерогенности субъектов международных отношений и отсутствия тождества правовой природы негативной и позитивной ответственности в международном праве.