§1. Международно-правовое регулирование российско-канадского сотрудничества в рамках борьбы с международным терроризмом

В последнее время масштабы распространения терроризма вышли за пределы национальных (внутригосударственных) и региональных границ. Проявления насилия с использованием различных террористических акций в качестве метода политической борьбы с оппонентами, во многом объясняется несовершенством человеческого общества и неразработанностью современных правовых механизмов борьбы с этим явлением.

Как отмечал Генеральный секретарь ООН в докладе «Единство в борьбе с терроризмом: рекомендации по глобальной контртеррористической стратегии», «ядерное, биологическое, химическое или радиологическое террористическое нападение имело бы опустошительные масштабные последствия. Помимо огромных человеческих потерь и разрушений, оно могло бы нанести смертельный удар по мировой экономике и повергнуть миллионы людей в состояние крайней нищеты».^[177] Потенциал террористической деятельности является серьезным вызовом международному миру и безопасности. А, следовательно, это требует дальнейшего развития международно-правовых средств, направленных на нейтрализацию имеющихся угроз.^[178]

Терроризм в настоящее время по-прежнему остается одной из основных угроз национальной безопасности отдельных государств и международной безопасности в целом. Президент РФ В.В. Путин отмечает, что «кризисные зоны, порождающие террористические угрозы, находятся вблизи российских границ. Не снижается террористическая угроза, исходящая из Афганистана, так как международный военный контингент под эгидой НАТО не решил поставленных задач. Это вызывает необходимость продолжения курса на противодействие терроризму».^[179]

П. Радойнов полагает, что общесоциальная опасность терроризма чрезвычайно велика; он разрушает основы и безопасность международного сообщества.^[180] Исходя из этих предпосылок, ученый квалифицировал террористов как врагов рода человеческого (hostis generis humani).^[181]

Е.Г.

В Резолюции 1269 от 19 октября 1999 г., принятой по инициативе России после серии террористических актов, совершенных в 1999 г. в ряде городов Российской Федерации и других стран СНГ, подчеркивается опасность международного терроризма для жизни и благосостояния людей во всем мире, а также для мира и безопасности всех государств. В ней Совет Безопасности прямо заявляет о безоговорочном осуждении всех актов, методов и практики терроризма как преступных и не имеющих оправдания, независимо от их мотивов, во всех их формах и проявлениях, где бы и кем бы они ни совершались.^[184]

В Резолюции 1368 от 12 сентября 2001 г., принятой сразу после беспрецедентных по способам совершения и последствиям террористических актов в Нью-Йорке, Вашингтоне и Пенсильвании 11 сентября 2001 г., впервые дается оценка нападений негосударственных акторов как представляющих «угрозу международному миру и безопасности» (п. 1 Резолюции 1368 (2001)). Такая же оценка содержится и в Резолюции 1377 от 12 ноября 2001 г.^[185]

Таким образом, международный терроризм, по мнению Совета Безопасности ООН, стал явлением, которое затрагивает не только безопасность отдельных государств, но и международный мир и его безопасность. С тех пор реагирование на широкомасштабные террористические акты в различных государствах - России,^[186] Испании,^[187] Индонезии^[188] и в других странах, повлекшие большое количество человеческих жертв и разрушений, постоянно связывается с признанием этих деяний как угрозы миру и безопасности.

В решении Совета Лиги Наций от 10 декабря 1934 г. был впервые озвучен призыв к каждому государству использовать любые средства "в деле предупреждения и репрессии террористических актов и оказания в этих целях помощи тем правительствам, которые за ней обратятся". В этом же году Совет Лиги Наций образовал Комитет экспертов, в который вошли представители 11 государств, в том числе СССР и Канады. Комитету была поручена разработка проекта Международной конвенции по борьбе с терроризмом. Поставленная задача была выполнена в 1937 г. Было разработано два проекта международных конвенций: Конвенция по предотвращению и наказанию терроризма и Конвенция об учреждении Международного уголовного суда, органа с компетенцией в отношении одного преступления - международного терроризма.^[189] Статья 1 Конвенции по предотвращению и наказанию терроризма содержала формулировку, ставшую впоследствии распространенной в документах Генеральной Ассамблеи ООН и СБ ООН: "обязанностью каждого государства является воздерживаться самому от всякого акта, направленного на поощрение террористической деятельности против других государств".^[190] Однако никаких механизмов по привлечению к ответственности государств или мер воздействия на государства за поддержку террористической деятельности предусмотрено не было. Первая Конвенция была подписана 24 государствами (среди них СССР и Канада), а вторая - 13 государствами (СССР не подписал). Ни одна Конвенция в силу так и не вступила.^[191]

В конце 60-х - начале 70-х гг. ХХ в. активно обсуждался вопрос учреждения международного уголовного суда в отношении воздушного терроризма – однако к практическим мерам эти обсуждения не привели. В конце 1980-х гг. ученые и практики постепенно перешли от идеи создания международного уголовного суда для уголовного преследования международных террористов к идее учреждения международной судебной инстанции с юрисдикцией в отношении международных и общеуголовных преступлений.^[192] По мнению И.П.

В настоящее время мировое сообщество добилось определенных результатов в том, что касается наполнения международно-правовой базы на антитеррористическом направлении. Международно-правовое регулирование борьбы с терроризмом, оформившееся в последние десятилетия, направлено, прежде всего, на выработку процессуальных мер за совершения этого преступления. В основном, применение этих мер широко распространено в рамках национальных законодательств, что в значительной мере ограничивает правовые возможности в борьбе с международным терроризмом на глобальном уровне.

В Российской Федерации международные аспекты борьбы с терроризмом нашли свое отражение в ряде правовых актов, принятых в последние годы.

Так, в 2006 г. был принят Федеральный закон № 35-ФЗ «О противодействии терроризму»,^[194] направленный на конкретизацию правового регулирования деятельности по борьбе с терроризмом, а также на закрепление основных направлений функционирования в сфере предотвращения террористических актов и противодействия терроризму

В 2009–2013 годах в России были приняты три основных доктринальных документа: Стратегия национальной безопасности Российской Федерации на период до 2020 года (утверждена 12 мая 2009 г.),^[195] Военная доктрина Российской Федерации (утверждена 5 февраля 2010 г.)^[196] и Концепция внешней политики Российской Федерации (утверждена 12 февраля 2013 г.).^[197] Все три документа имеют отсылки к борьбе с терроризмом.

Международные аспекты борьбы с терроризмом лучше всего отражены в Концепции внешней политики Российской Федерации. Раздел II Концепции относит международный терроризм к основным трансграничным вызовам современности. В разделе III Концепции говорится о том, что Россия «выступает за укрепление технической и физической ядерной безопасности в глобальном масштабе, в частности за совершенствование международно-правовых механизмов обеспечения ядерной безопасности и предотвращения актов ядерного терроризма». В разделе также отмечается, что Россия «рассматривает в качестве важнейшей национальной и внешнеполитической задачи борьбу с международным терроризмом». Концепция гласит, что борьба с международным терроризмом должна вестись в рамках международного права и Устава ООН.

Стратегия национальной безопасности России также признает необходимость международного сотрудничества в борьбе с терроризмом.

Военная доктрина Российской Федерации не содержит упоминаний о международном сотрудничестве в борьбе с терроризмом. В списке основных военных угроз доктрины распространение международного терроризма занимает лишь десятое место. На наш взгляд, это не отражает современный опыт России, так как в XXI веке она подвергалась многочисленным террористическим актам с тяжелыми последствиями и терроризм, в сущности, стал главной угрозой ее национальной безопасности.

В качестве фундамента современной системы борьбы с международным терроризмом выступают антитеррористические конвенции, международные соглашения, направленные на запрещение отдельных видов вооружений и ограничение средств их доставки, резолюции международных организаций, рекомендации и инициативы различных объединений или отдельных субъектов международного права.

На сегодняшний день разработаны 16 универсальных соглашений (тринадцать соглашений и три протокола), направленных против международного терроризма и касающихся конкретных видов террористической деятельности.^[198]

Существенным дополнением в развитии теоретических и практических подходов к решению проблем терроризма являются региональные соглашения (Европейская Конвенция о пресечении терроризма от 27 января 1977 г.,^[199] Арабская конвенция о пресечении терроризма от 22 апреля 1998 г.,^[200] Конвенция Организации африканского единства о предупреждении терроризма и борьбе с ним от 14 июля 1999 г.,^[201] Шанхайская Конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, подписанная 15 июня 2001 г.^[202]), двусторонние соглашения, а также декларации Генеральной Ассамблеи ООН (например, Декларация о мерах по ликвидации международного терроризма от 9 декабря 1994 г.^[203] и др.).

К категории антитеррористических конвенций относят Конвенцию о физической защите ядерного материала 1979 года (с поправками от 2005 года)^[204], Международную конвенцию о борьбе с бомбовым терроризмом 1997 года, Конвенцию о борьбе с финансированием терроризма 1999 года^[205], Международную конвенцию о борьбе с актами ядерного терроризма 2005 года, а также ряд конвенций, меры которых направлены на обеспечение безопасности морского и воздушного транспорта.

Конвенция о физической защите ядерного материала 1979 года^[206] вступившая в силу в 1987 году, после ее ратификации 21 государством, в том числе СССР и Канадой призвана обеспечить контроль над ядерными материалами от несанкционированного доступа негосударственных субъектов.

Во-первых, ратифицировав документ, Советский Союз и Канада согласились с требованиями охраны ядерного материала на своей территории. Перечень требований содержаться в Приложении I к Конвенции, которые разделены по степени опасности.

Во-вторых, согласно статье 4 документа стороны обязались на уровне национальных законодательств запретить ввоз, вывоз транзит ядерных материалов. Конвенция также предусматривала действия сторон в случае попадания этих материалов в руки негосударственных субъектов (ст. 5), ужесточение ответственности за нарушения режима безопасности на уровне национальных законодательств (ст. 7)^[207], истребование информации относительно правонарушителей и судебных разбирательств (п. 3 ст. 14), созыв конференции стран-участниц по рассмотрению положений Конвенции (ст. 16).

Однако развитость производства ядерных материалов в России и Канаде способно вывести ряд высокотехнологичных ядерных материалов вне рамки режима Конвенции. Прежде всего, речь идет о химических предприятиях и медицинских учреждениях, расположенных на территории двух стран; до сих пор остается неурегулированным вопрос правого охвата ядерных материалов, используемый в военных целях государств-участников Конвенции.

Международная Конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом 1997 года^[208] является одним из важнейших документов, создавшим международно-правовую основу борьбы мирового сообщества против международного терроризма. Конвенция впервые охарактеризовала совершение преступления при помощи взрывных устройств (ст. 1), дается оценка преступлениям по степени полученных увечий и причинения ущерба (ст. 2), определены виды наказаний (ст. 5).

Аналогично предшественникам эта конвенция охватывает лишь часть классов оружия массового уничтожения, оставив за рамками документа радиоактивные и биологические материалы.

Международная конвенция о борьбе с актами ядерного терроризма 2005 года^[209] является первым международным соглашением, призванным оформить правовое сотрудничество государств-участников в том, что касается противодействия ядерному терроризму. Положения Конвенции направлены, прежде всего, на предупреждение террористических акций с использованием запрещенных ядерных материалов. Стоит заметить, что в период работы над текстом Конвенции Россия и Канада сыграли одну из ключевых ролей в принятии документа. Первый проект Конвенции был представлен в Спецкомитет ГА ООН в 1997 году именно российской стороной^[210].

В качестве превентивных мер по предупреждению террористических актов положения Конвенции рекомендуют странам-участницам проводить соответствующие мероприятия по запрещению незаконной деятельности религиозных организаций на уровне национальных законодательств (п. 1 «а» ст. 7). В отличие от документов, приятых ранее, Конвенция дает определение терминам «ядерный объект» и «ядерная установка» (ст. 1), в статье 18 сделаны первые попытки правового урегулирования вопросов изъятия и конфискации ядерных материалов и оборудования по их производству страной-участницей Конвенции у правонарушителей.

С точки зрения правового охвата сферы борьбы с международным терроризмом в совокупности вышеназванные конвенции составляют достаточно эффективную базу по противодействию этому явлению на многосторонней основе. Однако в антитеррористических конвенциях по-прежнему уделяется недостаточное внимание вопросам распространения химических и бактериологических материалов. Ввиду того, что эти вопросы регламентируются положениями Конвенции о запрещении бактериологического оружия 1972 года^[211] и Конвенции о запрещении химического оружия 1993 года,^[212] которые до сих пор не приняты рядом стран Азии и Африки, антитеррористическим соглашениям вполне под силу устранить пробелы в унификации норм, направленных на борьбу с терроризмом с использованием химических веществ.

Заметную активность в области борьбы с международным терроризмом Россия и Канада проявляли в работе над резолюциями Совета Безопасности ООН и международно-правовыми инициативами развитых стран. Трагические события 2001 г. в США существенно скорректировали международную повестку дня. Страны «G-8» объявили о мерах по развертыванию «экономических санкций» против организаций и лиц, причастных к международному терроризму. В этой связи хорошим стимулом к сближению позиций членов «восьмерки» можно считать резолюцию СБ ООН 1373, которая предполагала принятие членами «клуба лидеров» ряда обязательств по контролю за финансовыми потоками террористических организаций.

Кроме того, в Резолюции 1373 (2001), Совет Безопасности ООН призвал государства-члены сотрудничать в обмене информацией, оказании взаимной правовой помощи и рассмотрении запросов о выдаче, а также в непредоставлении убежища террористам.^[213] Большинство государств уже применяют законодательные и административные меры, позволяющие оказывать другим государствам по их просьбе правовую помощь и осуществлять выдачу, особенно на основе взаимности. Как отмечается в Глобальном обзоре, «...однако нескольким государствам Южной Америки, Западной Азии, Южной Азии и Африки еще предстоит ввести в действие соответствующие законы. Многим государствам еще необходимо ввести в действие законы, позволяющие им осуществлять сотрудничество в судебной области и административной сфере, используя более совершенные схемы...».^[214]

В п. 273 Глобального обзора отмечается, что одной из областей, в которой многие государства сталкиваются с трудностями, является сотрудничество в оказании взаимной правовой помощи по уголовным делам. «...Даже в тех случаях, когда уже существует правовая основа для сотрудничества между государствами по вопросам борьбы с терроризмом, реализация практического сотрудничества по-прежнему представляет собой проблему. Причины носят как технический, так и политический характер...».^[215]

На канадско-американских переговорах, которые состоялись 24 сентября 2001 г. в Соединенных Штатах, американский президент Дж. Буш обратился к Ж. Кретьену с просьбой посодействовать ему в том, чтобы страны, представляющие Британское Содружество и Франкофонию, поддержали США в борьбе с международным терроризмом. Американская сторона также настаивала на том, чтобы канадский министр финансов, возглавлявший на тот момент «G-20»^[216], поставил вопрос перед партнерами по «клубу» о лишении террористических организаций финансовой поддержки. В качестве отправной точки для реализации этих мер была избрана Конвенция о борьбе с финансированием терроризма 1999 года. В преамбуле документа ссылаясь на резолюции 49/60 от 1994 г., 51/210 от 1996 г., 52/165 от 1997 г. и 53/108 от 1998 г. Генеральной Ассамблеи ООН а также Декларацию о мерах по ликвидации международного терроризма 1994 года^[217] государства-участники обязались активизировать сотрудничество по инициированию эффективных механизмов по недопущению финансирования международных террористических организаций.

Возросшее количество террористических актов в конце ХХ в. поставило на повестку дня вопрос о закреплении на международном уровне правовых основ противодействия финансированию терроризма.

Основными источниками международных обязательств по борьбе с финансированием терроризма являются Международная Конвенция о борьбе с финансированием терроризма 1999 г., Резолюция Совета Безопасности ООН 1373 (2001)^[218] и Специальные рекомендации ФАТФ.^[219]

Конвенция о борьбе с финансированием терроризма 1999 г. определяет финансирование терроризма таким образом, что лицо, совершающее преступление, намеревалось в результате совершения финансируемого террористического акта вызвать смерть или тяжкое телесное повреждение гражданских лиц и лиц, не принимающих участие в военных действиях.^[220]

В тексте Конвенции о борьбе с финансированием терроризма 1999 г. содержатся определения новых терминов, касающиеся финансовых аспектов финансирования терроризма (ст. 1), впервые ставится вопрос об ответственности за совершения преступления различными группами лиц или объединениями, в том числе и наложения на них уголовных, гражданско-правовых и административных санкций (ст. 5).

В одном из положений Конвенции о борьбе с финансированием терроризма 1999 г. рассматривается та связь, которая существует между ответственностью юридического лица за совершенные правонарушения и ответственностью физических лиц за преступления, наказания за которые предусмотрены этой Конвенцией. Пункт 1 ст. 5 гласит: "Государство-участник в соответствии с принципами своего внутреннего права принимает необходимые меры для того, чтобы можно было привлечь юридическое лицо, находящееся на его территории или учрежденное по его законам, к ответственности в случае совершения физическим лицом, ответственным за управление этим юридическим лицом или осуществляющим контроль над ним, которое выступает в своем официальном качестве, преступления, указанного в статье 2".^[221]

Новаторской стала статьи 12 Конвенции о борьбе с финансированием терроризма 1999 г., в которой государствам-участникам запрещалось «отклонять просьбы о взаимной правовой помощи, ссылаясь на банковскую тайну». Значительное развитие получило положение об урегулировании конфликтных ситуаций между государствами-участниками Конвенции относительно толкования или применение документа (ст. 24).

Согласно Конвенции о борьбе с финансированием терроризма 1999 г. все государства обязаны обозначить преступный характер финансирования терроризма в своем внутреннем законодательстве. В РФ данное обязательство закреплено в ст.205 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ),^[222] устанавливающей уголовную ответственность за оказание финансовых услуг с осознанием того, что они предназначены для финансирования организации, подготовки или совершения хотя бы одного из преступлений, предусмотренных ст. 205, 205.1, 205.2, 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279 и 360 УК РФ, либо для обеспечения организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации), созданных или создаваемых для совершения хотя бы одного из указанных преступлений.

Положения Международной конвенции по борьбе с финансированием терроризма были учтены при внесении поправок в уголовное законодательство Канады (Билль C-36), что повлекло ужесточение наказания за финансирование терроризма, включая возможность конфискации имущества лиц, осуществляющих террористическую деятельность (ст. 83.14 - 83.17 УК).^[223]

Существует два связанных вида финансирования терроризма: финансирование террористических актов и оказание финансовой поддержки террористам и террористическим организациям. Главное отличие заключается в том, что Конвенция о борьбе с финансированием терроризма 1999 г. требует установления уголовной ответственности за финансирование терроризма, в то время как Резолюция Совета Безопасности ООН 1373 (2001) дает указание, что граждане государств-членов не имеют права оказывать содействие и всякую помощь террористам и террористическим организациям. При этом следует заметить, что ни в международном праве, ни в национальном праве РФ не дается четкого определения, что такое средства для финансирования терроризма: это могут быть активы, наличные, финансовые услуги, благотворительность. Налицо пробел в законодательстве, поскольку можно привлечь к ответственности за финансирование терроризма только в том случае, если средства были получены незаконным путем.

Все государства должны сформировать требования к финансовым учреждениям для контроля финансовых операций с целью выявления и предотвращения финансирования терроризма. Запрещается открывать счета, а также осуществлять денежные переводы, если владелец и бенефициар не идентифицирован. В соответствии со ст. 6 Федерального закона от 7 августа 2001 г. N 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма»^[224] установлен размер денежного перевода или операции, сумма которой превышает 600000 руб., при совершении которой банк обязан уведомить контролирующий орган с целью выявления его преступного характера.

Согласно Резолюции Совета Безопасности ООН 1373 (2001) государства обязаны заблокировать активы террористов и организаций, находящихся в собственности или под контролем террористов, а также лиц, действующих от их имени, в то время как Конвенция позволяет блокировать, арестовывать и конфисковать средства террористов.

Согласно Специальной рекомендации ФАТФ N 2 государствам позволяется: замораживать, т.е. ограничить движение и распоряжение средствами, арестовать, т.е. взять под контроль распоряжение данными средствами, и конфисковать, т.е. полностью изъять из собственности владельца данные денежные средства. Все решения о конфискации и аресте должны приниматься в соответствующем судебном порядке.^[225]

В середине октября 2001 г. на саммите АТЭС в Шанхае Ж. Кретьен и Дж. Буш призвали российского президента В. Путина присоединиться к международной антитеррористической коалиции. Канадский премьер заявил, что повестка дня саммита «восьмерки» в Кананаскисе будет существенно скорректирована, т.к. одной из главных тем переговоров станет вопрос борьбы с международным терроризмом.

Ответ российской стороны последовал незамедлительно: через несколько недель после теракта В. Путин заявил, что Россия присоединится к антитеррористической коалиции западных стран. Кроме того, он объявил о свертывании военной базы ВМФ России во Вьетнаме и радиолокационной станции на Кубе. Президент также не стал препятствовать присутствию контингентов НАТО и США на территории центрально-азиатских стран^[226].

Однако ряд североамериканских исследователей отмечают, что сближение России и Запада, а также их совместная борьба с международным терроризмом обострит и без того напряженную обстановку на международной арене. «Исламский мир» мог бы усмотреть в этом христианский сговор, а Китай, в свою очередь, расценил бы подобные действия, как создание блокирующей силы против него. К числу других аргументов, которые приводились противниками сближения с Россией, относят также обеспечение гарантии стран-членов НАТО о нерушимости границ Российской Федерации против китайской и исламской экспансий^[227].

Не менее активно в среде академического сообщества обсуждалась идея о союзнических отношениях НАТО с Россией. Террористические акты 11 сентября 2001 г. и затяжная война в Чечне заставили Россию включиться в борьбу с международным терроризмом. Решительный поворот России в сторону сотрудничества со странами НАТО рассматривался специалистами как «самый значительный геополитический сдвиг со времен Второй мировой войны»^[228]. Гарантом же стабильности в данном случае выступали тесные связи В. Путина с Т. Блэром и Г. Шредером^[229].

В конце декабря 2001 г. идея расширения Североатлантического альянса (в том числе за счет России) обсуждалась на всех встречах в верхах стран-членов НАТО. Канадская сторона приветствовала подобные предложения, однако это было актуально в тот момент, когда на повестке дня стоял вопрос о взятии Кабула и Кандагара, вооруженными русским оружием.

7 декабря 2001 г. Канада и ее партнеры по альянсу не поддержали предложение премьер-министра Великобритании о трансформации схемы «19+1» в «Совет 20», хотя ряд американских политических деятелей не раз заявляли о членстве России в ВТО и говорили об определении срока вступления ее в НАТО^[230].

В октябре 2002 г. в мексиканском городе Лос Кабос на очередном раунде переговоров страны-участницы АТЭС обсуждали методы войны против терроризма и способы развития благосостояния как следствие глобализации экономики. Страны АТЭС объявили об «Инициативе по гарантированию безопасности торговли в регионе АТЭС», которая была подкреплена договоренностями партнеров на саммите «восьмерки» в канадском городе Кананаскисе (один из основных инициаторов была Россия). Данное соглашение также предписывало усиление мер безопасности при транспортировке международных грузов^[231].

После саммита «G-8» в Кананаскисе делегации России и Канады провели консультации в Москве по вопросам борьбы с международным терроризмом и сотрудничеству российской стороны в антитеррористической коалиции^[232]. В ходе двусторонних переговоров стороны согласились, что Совет Безопасности ООН играет основополагающую и координирующую роль в борьбе с международным терроризмом. Стороны также подтвердили необходимость сотрудничества стран-участниц с Контртеррористическим комитетом СБ ООН и неукоснительного исполнения ими антитеррористических резолюций.

Кроме того, канадская делегация настаивала на укрепление институционально-правовой базы в области борьбы с терроризмом, в частности, речь шла о созданиях Всеобъемлющей конвенции в борьбе с международным терроризмом и Международной конвенции в борьбе с актами ядерного терроризма, инициатором которых выступила российская сторона. Россия, в свою очередь, призвала партнера в объединении усилий антитеррористического сотрудничества не только в двустороннем формате, но и в рамках СБ ООН, «G-8», ОБСЕ и Совета Россия-НАТО.

В связи с тем, что страны-участницы «клуба лидеров» объявили о выполнении резолюций 1267 и 1333 СБ ООН, предписывающих закрытие тренировочных лагерей исламского движения «Талибан», Канада на официальных переговорах с российской стороной настаивала на обмене оценками террористической угрозы не только на Среднем Востоке, но в странах Центральной Азии и Кавказского региона^[233]. Вопросы данной проблематики партнеры обсудили в декабре 2002 г. на конференции «Роль военных в борьбе терроризмом», которая проходила в Москве в рамках Совета «Россия – НАТО». В ней, помимо высокопоставленных лиц России, также принял участие заместитель министра национальной обороны Канады К. Колдер^[234].

В октябре 2003 г. министр обороны России С. Иванов нанес официальный визит в Канаду, где стороны обменялись мнениями по ключевым вопросам борьбы с терроризмом в условиях боевых действий. Возглавляя международный миротворческий контингент на основании мандата СБ ООН в Афганистане, С. Иванов заявил, что российский опыт проведения военных маневров в этой стране представляет огромный интерес для канадских вооруженных сил, которые понесли большие потери в самом начале антитеррористической кампании.

Во время визита С. Иванова впервые стало известно о тесном сотрудничестве спецслужб России и Канады в обмене разведывательными данными в Афганистане, которые были необходимы для безопасности антитеррористической коалиции^[235].

В рамках двусторонней встречи в Москве, которая состоялась в октябре 2004 г., Президент России В. Путина и Премьер-министр Канады П. Мартина приняли «Совместное российско-канадское заявление о сотрудничестве в борьбе с терроризмом». В данном Заявлении стороны призывали партнеров по «клубу» присоединится к 12 международным антитеррористическим конвенциям и протоколам, часть из которых имели канадское происхождение. Главы двух северных государств уделили особое внимание укреплению российско-канадского антитеррористического сотрудничества в рамках международных и региональных организаций и соблюдению резолюций 1540 и 1566 СБ ООН, которые налагали на его участников принятие необходимых мер по недопущению утечки оружия массового уничтожения и средств его доставки террористическим организациям.

Принятое соглашение позволило России и Канаде проводить регулярные консультации по актуальным проблемам в области борьбы с терроризмом, систематически обмениваться информацией в обеспечении транспортной безопасности и безопасности границ, а также оказывать содействие странам-партнерам в наращивании их контртеррористического потенциала и координировании действий посредством Группы контртеррористических действий (ГКД) и других специализированных механизмов^[236].

Необходимо отметить, что после событий 11 сентября 2001 г. Оттава приняла решение о снятии претензий к российской стороне относительно действующей в течение нескольких лет контртеррористической операции в Чеченской Республике. Она согласилась с тем фактом, что борьба с международным терроризмом – основной приоритет не только для Соединенных Штатов, но и для России.

В этой связи Оттава подтвердила свое согласие по развертыванию совместной борьбы РФ с кибертерроризмом, под угрозой которого оказалась значительная часть электронных сетей ведущих стран «клуба», так как именно посредством ресурсов сети интернет распространяется экстремистская литература, происходит вербовка новых членов террористических организаций, а также рассылаются инструкции по подготовке к терактам.

Незадолго до принятия «Совместного российско-канадского заявления о сотрудничестве в борьбе с терроризмом» Оттава дала понять союзникам по НАТО, что к концу 2004 г. военный контингент страны в международной антитеррористической коалиции в Афганистане существенно сократится. Однако на переговорах с В. Путиным и П. Мартиным этот вопрос не обсуждался.

Об этом стало известно, когда командующий канадского контингента в Кабуле генерал-майор Э. Лесли заявил, что канадская сторона не планирует держать в Афганистане 2 тыс. своих солдат^[237].

Однако, в мае 2005 г. министр обороны Канады У. Грэм объявил о беспрецедентном увеличении численности военного контингента в международной антитеррористической коалиции в Афганистане, что вызвало особую тревогу у российской стороны. Речь шла о расширении Региональной группы по восстановлению (РГВ)^[238], численность которой составляла более 200 человек, и отправке 1 тыс. солдат, с тем, чтобы к началу 2006 г. численность канадских военнослужащих в Кабуле и Кандагаре достигла 2,5 тыс. человек.

В рамках антитеррористического российско-канадского диалога Оттава соблюдает все формальности, так как вооруженные силы Канады находятся в Афганистане по просьбе его демократически избранного правительства. Необходимо также отметить, что в подписанном на конференции в Лондоне в январе 2006 г. Соглашении по Афганистану (в числе подписантов была и Россия), канадская сторона подчеркивала, что деятельность государства в этой стране должна быть регламентирована данным документом^[239].

Данное соглашение было подписано между правительством Афганистана и международным сообществом и направлено на обеспечение безопасности афганского населения, развитие экономической и социальной сфер страны, а также на борьбу с наркотическими веществами.

Основные задачи канадского контингента в Афганистане состояли в следующем: поддержка национальных правоохранительных органов, помощь в распространении власти центрального правительства на всю территорию Афганистана (особенно в южных областях страны) и оказание гуманитарной и технической помощи населению^[240].

Однако, как показывают дальнейшие события, канадские военные не ожидали подобного сопротивления со стороны террористов в Афганистане. 2006 год стал для канадских вооруженных сил самым худшим; только убитыми канадский контингент потерял 36 солдат. К 2008 г. число убитых солдат, представлявших страны антитеррористической коалиции в Афганистане, уже превышало такие же данные, как по Ираку.^[241] Дело в том, что канадские войска были размещены не в Кабуле (столица Афганистана считается одним из самых безопасных мест в этой стране для иностранных войск), а в Кандагаре, что на юге страны, где ранее располагалась штаб-квартира движения «Талибан».

Как следствие, фактор участия Канады в борьбе с терроризмом в Афганистане (в канадских военных кругах используется термин «кампания против терроризма»)^[242] выходит на первый план во внутриполитической жизни государства. Во многом этому способствовала смена либерального правительства в начале 2006 г., которая ранее приняла решение об отправке канадских солдат в Кандагар.

Воспользовавшись общественным недовольством, ряд политических партий Канады обрушились с критикой на правительство С. Харпера. Так, лидер Новой демократической партии (НДП) Д. Лэйтон охарактеризовал канадский вклад в международную борьбу с терроризмом, как потакание прихотям Соединенным Штатам, назвав при этом вооруженные силы Канады «пешками»^[243].

Еще более активно выражали свое несогласие в проведении военных действий и процессов восстановления Афганистана квебекские франкоканадцы^[244]. Квебекский блок (КБ) не раз обещал поставить в парламенте вопрос о доверии правительству, а затем и вовсе лишить его своей поддержки^[245].

Москва, в сложившихся обстоятельствах, а также на фоне усиления противоречий с США, стремилась заручиться поддержкой Оттавы в преддверии саммита «G-8» в Санкт-Петербурге. В официальной беседе стороны подтвердили, что оба государства придают большое значение дальнейшему развитию двустороннего сотрудничества между Россией и Канадой в самых различных областях.

Особое внимание на переговорах уделялось представительству и взаимодействию России и Канады в «Группе восьми», а также ситуации вокруг ближневосточного урегулирования и внутриполитической обстановке в Афганистане и Ираке. Кроме того, С. Лавров проинформировал партнеров об итогах переговоров в Москве с представителями палестинской исламистской политической партии «ХАМАС». Результаты переговоров были высоко оценены канадской стороной. Отдельно стороны обсудили сотрудничество в области международной безопасности, борьбы с терроризмом и наркотрафиком.

В начале 2008 года Североатлантический альянс заручился поддержкой российской стороны, договорившись с ней о подписании всеобъемлющего Соглашении по решению афганского вопроса между Организацией Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и НАТО^[246].

В рамках реализации мер по укреплению потенциала государств по предотвращению терроризма и борьбе с ним и укреплению роли системы Организации Объединенных Наций с 8 сентября 2006 г. по 31 мая 2008 г. было зафиксировано 120 ратификаций или присоединений, а в странах, которым оказывалась помощь, было подготовлено 47 новых или пересмотренных законов о борьбе с терроризмом.^[247]

В июне 2010 г. ЮНИКРИ открыл «Центр по политике борьбы с привлекательностью терроризма». В рамках Центра создана база данных, содержащая информацию о различных проектах, программах и политике, которые осуществляются правительствами для борьбы с привлекательностью терроризма.^[248]

В рамках мер по предотвращению терроризма и борьбе с ним ИКАО утвердила дополнительные рекомендованные руководящие принципы контроля безопасности, касающиеся проверки багажа и предназначенные для незамедлительного применения государствами. Международная морская организация (ИМО) приняла обязательные меры по повышению безопасности на море в соответствии с Международной конвенцией по охране человеческой жизни на море (СОЛАС) от 1974 года и Международным кодексом по охране судов и портовых средств. Эти меры были осуществлены 158 государствами-членами, на которые приходится 99 процентов численности мирового торгового флота (около 40000 судов), совершающего международные перевозки.^[249]

Особого внимания заслуживает сотрудничество России в области борьбы с терроризмом со странами-участницами Содружества Независимых государств. Так, в 2010 г. в соответствии с решением Совета глав государств - участников СНГ была принята Программа сотрудничества государств - участников Содружества Независимых Государств в борьбе с терроризмом и иными насильственными проявлениями экстремизма на 2011 - 2013 годы, в частности определяющая задачи военных ведомств в борьбе с терроризмом.^[250]

В марте 2012 г. в Оше в ходе встречи руководителей подразделений по борьбе с терроризмом и экстремизмом правоохранительных органов государств - участников СНГ разработаны практические рекомендации по борьбе с терроризмом. В частности, принято решение о продолжении профилактических, оперативно-розыскных мероприятий и специальных операций по предупреждению, выявлению и пресечению террористических актов и иных насильственных проявлений экстремизма, а также причастных к данной преступной деятельности организаций и лиц на территориях государств - участников СНГ.^[251]

17 декабря 2013 г. Совет Безопасности ООН обратился с призывом к государствам-членам крепить сотрудничество и солидарность, особенно на основе двусторонних и многосторонних механизмов и соглашений, для предотвращения и пресечения террористических нападений; воззвал все государства как можно скорее стать участниками международных конвенций и протоколов о борьбе с терроризмом, независимо от того, являются ли они участниками региональных конвенций по этому вопросу, и полностью выполнять свои обязательства по тем документам, участниками которых они являются.^[252]

При участии России и Канады, 24 сентября 2014 г. на 69-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН, была принята Резолюция об иностранных боевиках-террористах, призвавшая международное сообщество к сотрудничеству в усилиях, направленных на противодействие угрозе, которую представляют собой иностранные боевики-террористы, в том числе путем предотвращения их вербовки, перемещения через границы и блокирования их финансовой поддержки.^[253]

В Резолюции 2195 (2014), принятой 19 декабря 2014 года Совет Безопасности ООН в очередной раз указал на необходимость осуществления совместных действий по предупреждению терроризма во всех его формах и проявлениях, включая использование транснациональной организованной преступности в интересах террористов, и борьбе с ним; призвал государства-члены укреплять системы управления границей, чтобы эффективно предотвращать передвижение террористов и террористических групп, в том числе тех из них, которые извлекают выгоду из транснациональной организованной преступной деятельности.^[254]

Таким образом, за период взаимодействия по террористической проблематике Россия и Канада достигли определенных успехов. Сотрудничество в данной сфере переживало периоды подъема и снижения активности. На сегодняшний день проблема борьбы с международным терроризмом является перспективной, но во многом зависящей от политической конъюнктуры в Москве и Оттаве, а также от уровня двусторонних отношений в целом.