Международно-правовая природа территориального верховенства

Как было рассмотрено ранее, территория, бесспорно, является материальной основой государства, играет немаловажную роль в юридической конструкции государственности. Однако на каком правовом основании государство должно обладать территорией в свете вопроса о его государственности? Данный вопрос подлежит исследованию, так как имеет первостепенное значение для поддержания государственности исчезающих государств в то числе при обращении ими за помощью к остальным членам международного сообщества.

На протяжении истории подходы к юридической природе территориального верховенства менялись, развивались и включали следующие:

• Объектная теория государственной территории. Ее представители - И.К. Блюнчли, К.Л. Галлер, М. Зейдель, Б.Н. Чичерин и др. Дания теория рассматривает территорию как объект собственности государства, объект частного права, вещь^{[248] [249]}.

• Патримониальная теория государственной территории. Ее представители - Л.А. Камаровский, Б.М. Клименко, П. Лабанд, Г. Лаутерпахт, А.М. Ладыжский, Ф.Ф. Мартенс, Л. Оппенгейм, и др. Она рассматривает территорию «как объект не государственной, а международно-правовой собственности, при этом государство выступает собственником

250

территории только в международно-правовых отношениях» .

• Пространственная теория государственной территории. Ее представители - Ю.Г.

Барсегов, В.Н. Дурденевский, Г. Еллинек, Ф.Ф. Кокошкин, Н.М. Коркунов, Ф. Лист, В.А.

Незабитовский (основоположник данной теории в отечественной доктрине), Н.А. Ушаков, К. Фрикер (основоположник данной теории в зарубежной доктрине), Л.А. Шалланд. Она рассматривает территорию как пространственный предел власти государства. Территориальное верховенство «как осуществление публичной власти признается правом не на территорию, а на население»^[250].

• Функциональная теория государственной территории (теория компетенции).

Положение, обязывающее государства обладать территорией на праве собственности (в гражданско-правовом смысле) в целях соответствия признаку определенной территории,

отсутствует в международном праве. В современной доктрине международного права разъясняется, что для соответствия признаку определенной территории «требуется наличие

252

определенного пространственного предела государственной власти» .

Так, И.К. Блюнчли полагает: «территориальное верховенство не заключает в себе права собственности над территорией. Территориальное верховенство входит в сферу публичного, а собственность в сферу частного права. Если государство и случается имеет частную собственность, то оно является в этом случае уже частным лицом и пользуется всем правами

253

частного права» .

Из римского права в международное были привнесены понятия imperium и dominium, раскрывающие территориальные правомочия государства в отношении своей территории.

Dominium - «это правомочие государства по суверенному владению физической территорией»^{[251] [252] [253] [254]}. Представляется, что акцент на этом правомочии делали представители подхода о том, что государство - является территориальным образованием, и оно не может существовать вовсе без территории, о котором упоминалось ранее в работе. Так, объектная теория признает лишь «dominium в качестве основания существования территориального

255

верховенства» .

Imperium - «это правомочие государства по управлению населением, изданию для него обязательных правовых норм»^{[255] [256] [257]}. Представляется, что акцент на этом правомочии делали представители подхода о том, что государство - это отношения между людьми по управлению населением. Действительно, пространственная теория, например, наоборот, утверждает, что территориальное верховенство - это право не на территорию, а на население, то есть imperium, «судьба территории следует судьбе населения» .

Коротко В. А. Незабитовский следующим образом указывает на отличия этих правомочий: «dominium есть власть человека над вещью, imperium - власть в отношениях между

258

людьми» .

В. А. Незабитовский, впервые сформулировавший пространственную теорию

259

государственности , у которого государственная территория - это «пространство земной

260

поверхности, занимаемое государством и состоящее в его исключительном владении» , в

начале ХХ в. пришел к выводу, что «dominium как цивилистический элемент - лишний элемент в концепции территориального верховенства государства»^{[258] [259] [260] [261] [262]}. В советское время, при отсутствии частной собственности на землю, также территория признавалась как публичноправовое явления, и земля и все находящееся на ней как частно-правовое явление отрицалось,

262

она приравнивалась к территории .

Отметим здесь, позиция В.А. Незабитовского о том, что элемент dominium лишний в концепции территориального верховенства, при дальнейшем развитии учения о территории встретила и оппонентов, полагающих «обязательное наличие двух элементов dominium и

263

imperium» .

Действительно, если понимать территорию как географические границы властвования над людьми (imperium), то понятие территориального верховенства сужается до персональной юрисдикции или до теории компетенции. Если применить такой подход, то получится, что территория в содержание понятия государства не входит, так как само по себе отношение не нуждается в материальном субстрате. Однако это вступает в противоречие с существующим порядком вещей, практикой государств и мнением большинства ученых доктрины международного права, отмеченных ранее. Государство нуждается в территории, невозможно представить государство вне материального пространства, не существует государств, например, в «кибер» пространстве. Хотя попытки создания нечто подобного имеют место быть. Так, согласно кандидату исторических наук К.Е.

264

территории» .

Если предположить, что в содержание понятия верховенства не входит полномочие dominium, тогда не могло бы идти и речи о существовании института частной собственности во внутригосударственном праве, а также иных видов собственности (государственной, муниципальной и т.д.). Кроме того, точно также не существовало бы и цессии как

международно-правового способа передачи территориального верховенства в отношении определенного участка территории. Соответственно, можно сделать вывод, что

государственная территория может в отдельных случаях выступать как объект властвования.

Приведем подробнее аргументацию ученых, придерживающихся такой позиции. Ю.Г. Барсегов отмечал: «территория является пределом власти и объектом властвования, юридически осуществляемого от имени народа, чьим достоянием она и является»^{[263] [264] [265]}. Профессор Б.М. Клименко также придерживается такого мнения: «государственная территория является одновременно и пространственным пределом власти, и ее объектом, но объектом не в гражданско-правовом смысле, а в государственно-правовом, международно-правовом и административно-правовом. В международных отношениях государство проявляет себя как собственник территории» ; «управление в пределах каких-либо границ не делает территорию

в этих границах территорией управляющего государства, так, управление территорией по мандату не делает ее собственностью (условно) мандатария»^[266].

Б.М. Клименко разделил территорию государства и землю (природную среду)^[267]. При таком разделении понятие dominium применимо лишь к земле (природной среде) как к частноправовому явлению, а не к государственной территории как публичному-правовому явлению.

владения^{[269] [270] [271] [272] [273] [274] [275]}. В международном праве же совершенно неприложимо различие собственности и владения. «Государство защищает свою территорию, как бы оно ее не приобрело, всегда одним и тем же способом: силою. За отсутствием в международном праве различия между владением и собственностью, всякое фактическое владение признается по необходимости правом» .

Современная доктрина отечественного международного права также содержит превалирующую позицию о том, что территориальное верховенство включает все-таки и dominium, и imperium. Так, И.И. Лукашук утверждает, что «территориальное верховенство государства включает высшую власть (imperium) и суверенное владение (dominium), которое отлично от гражданского права собственности (также dominium)»²¹². Такой же позиции придерживается молодой российский юрист И.П. Дудыкина .

Дж. Кроуфорд также придерживается пространственной теории территории и утверждает, что территориальный суверенитет — это не собственность в отношении территории (объектная теория территории) или наличие юрисдикционных полномочий (теория компетенции), а эффективное осуществление властных полномочий в отношении конкретной

274

территории .

Профессор Е.А. Коровин, в свою очередь, полностью отрицал необходимость разграничений понятий imperium и dominium: «традиционное разграничение в понятии территориального верховенства imperium и dominium, равно как и теоретические споры о том, является ли территория в разрезе международного права понятием публично-правовым (критерий разграничения компетенции нескольких государственных властей), или же заключает в своем содержании определенный комплекс вещных правоотношений (территория как объект) - представляется нам бесплодно схоластическими, поскольку самое отмежевание публичного и частного права глубоко искусственно, отсюда вывод - теория смешанная (публично-правовая) наиболее удовлетворяет потребностям современного правосознания» .

Немецкий юрист П. Лабанд также предлагал сочетание "объекта" и "предела" в представлении

276

о государственной территории .

Согласно современной доктрине международного права территориальный суверенитет в отношениях между государствами означает независимость государственной власти, исключающую осуществление государственных функций каким-либо иным государством, государственная власть является последней инстанцией в пределах государственных границ и юридически не подлежит власти какого-либо другого государства, то есть обладает суверенным равенством с другими государствами . Независимое государство связано лишь международным правом, между собой государства юридически равны (par in parem non habit imperium). По мнению Д. Вонга, при решении вопроса является ли то или иное образование независимым государством необходимо выяснить наделено ли данное образование отдельным правовым порядком, вытекающим непосредственно из международного права, а не из правопорядка какого-либо иного субъекта международного права^{[276] [277] [278]. Этим и характеризуется imperium (высшая власть).}

Переселение населения на другую территорию может стать решением проблемы государственности исчезающих государств. Следовательно, на настоящий момент можно предположить, что государство автоматически не теряет свой международно-правовой статус при утрате своей территории, если заблаговременно успело приобрести территориальное верховенство на новою (вместо исчезнувшей) территорию, таким образом, что отрезка времени, в течение которого «тонущее» государство не осуществляло эффективного управления над какой-либо определенной территорией, не возникло. При этом правовое основание владения полученной от других государств территорией имеет принципиальное значение в контексте государственности исчезающих государств.

Таким образом, несмотря на то, что все правомочия, которые государство реализовывает в отношении своей территории, «условно подпадают под гражданско-правовую конструкцию права собственности (право владения, пользования и распоряжения)» , современное

международное право не содержит международно-правовых норм, обязывающих государства обладать территорией на праве собственности в целях соответствия признаку определенной территории и обладания международной правосубъектностью. Не отдавая явное предпочтение какой-либо из теорий государственной территории, выделяющим либо imperium, либо

dominium, мы заключаем, что у государства в отношение его территории обязательно должны присутствовать два правомочия: и imperium (высшая власть), и dominium (суверенное владение). Соответственно для того, чтобы сохранить свою международную правосубъектность исчезающим государствам необходимо обладать данными правомочиями в отношении новой приобретаемой территории, в случае возможности приобретения таковой. При этом в виду того, что в пределах своей территории государство обладает полнотой власти, исчезающие государства должны быть правомочны осуществлять судебную юрисдикцию, предписывающую юрисдикцию и юрисдикцию принуждения в отношении такой новой территории. В данном случае не возникнет критический момент, когда их население останется без территории, так как к моменту полного погружения их прежней государственной территории под воду это население уже будет проживать на другой территории и осуществлять эффективное управление над ней.

Подводя итог первой главе, необходимо сделать следующие выводы.

В международном праве отсутствует универсальный правовой акт, который бы закрепил территорию как общеобязательный признак государственности и установил исчерпывающий общеобязательный перечень признаков государственности. Конвенция Монтевидео не может претендовать на эту роль, так как по форме является региональным многосторонним договором, а сами положения Конвенции Монтевидео, и, следовательно, совокупность признаков государственности в том виде, в котором они в ней сформулированы, включая «определенную территорию», на данный момент пока преждевременно считать международноправовым обычаем, так как она не породила всеобщую, последовательную и репрезентативную практику государств, признанную в качестве правовой нормы (opinio juris) по данному вопросу.

Анализ международно-правовых актов, «мягкого» права, практики государств, а также судебных решений и доктрины международного права как вспомогательных средств для определения нормы права позволяет выявить основания, которые могут свидетельствовать о формировании обычая международного права по вопросу о необходимости наличия территории для юридической конструкции государственности на этапах ее появления и поддержания, однако непосредственно конкретная формулировка данного признака, а также его характеристики на настоящий момент пока не имеют однообразного подхода. Справедливость данного суждения применительно к ситуациям прекращения государственности как следствия утраты территории будет исследована далее в работе. ^[279]