§ 3.2. Международно-правовая позиция России

Существование территориальной проблемы и тем более спора с Японией о южнокурильских островах, как уже отмечалось, не всегда признавалось и до сих пор не единодушно признается российской стороной.

т- - тт/Тч665\ -666 -667 -668

Государственной думы РФ ) и юридической , исторической и политической литературе. Исходя из таких материалов, позиция России охватывает следующие доводы:

1) территориальный вопрос был разрешен по итогам Второй мировой войны:

а) Япония отказалась от территориальных притязаний на южно-курильские острова согласно Каирской декларации 1943 г., Потсдамской декларации 1945 г. и Сан-Францисскому договору 1951 г. в рамках мер по реализации ее ответственности как государства-агрессора ;

б) территориальные притязания Японии - это попытка подрыва послевоенного^{[666] [667] [668] [669] [670]} международного порядка, закрепленного, в частности, Статьей 107 Устава ООН^[671];

2) южно-курильские острова были переданы СССР Ялтинским соглашением 1945 г. в обмен на выполненное им в августе 1945 г. обязательство вступить в войну против Японии:

а) Ялтинское соглашение 1945 г. является действительным соглашением, обязывающим подписавших его сторон, независимо от неучастия Японии в нем или последующего отказа США от его положений;

б) как бы то ни было, Ялтинское соглашение 1945 г. легло в основу Сан-Францисского договора 1951 г., в связи с чем СССР однозначно является государством, в пользу которого Японией отчуждены Курильские острова;

в) Япония также признала, что Курильские острова не входят в ее состав, подчинившись Меморандуму № 677;

3) южно-курильские острова входят в понятие «Курильских островов» по Сан- Францисскому договору 1951 г.^[672];

4) Япония не сохранила действительный правовой титул на южно-курильские острова на основании Трактатов 1855, 1875 и 1895 гг., поскольку их действие было прекращено Русскояпонской войной 1904-1905 гг.^[673];

5) СССР правомерно денонсировал Пакт о нейтралитете 1941 г., и Япония не вправе ссылаться на технические нарушения порядка денонсации, поскольку с момента его заключения не намеревалась следовать положениям Пакта^{[674] [675] [676] [677]};

6) первооткрытие и первоосвоение всех Курильских островов, включая южнокурильские, является заслугой российского государства ;

7) в качестве альтернативного аргумента, если южно-курильские острова не были переданы СССР по итогам Второй мировой войны, СССР и Россия приобрели отдельный правовой титул над ними на основании эффективного завладения или приобретательской

676

давности .

Непризнание существования спора и/или разрешенность спора по итогам Второй мировой войны. Утверждения о том, что территориальной проблемы с Японией нет или что речь идет об односторонней претензии , скорее являются политическим выражением довода о том, что территориальное размежевание окончательно завершилось по итогам Второй мировой войны и не подлежит пересмотру. Дискуссия о предположительно выгодных для Японии^[678] или неблагоприятных для России последствиях признания наличия спора ^[679] или его непоследовательного признания и непризнания Россией^[680] также является политической по своему характеру и не представляет интереса для настоящего исследования.

Вместо этого самого пристального внимания заслуживает содержание главного аргумента о том, что правовой титул на южно-курильские острова возник у СССР на основании международно-правовых документов, оформивших итоги Второй мировой войны для Японии, и в качестве компенсации за агрессию Японии и выполнение СССР обязательства по Ялтинскому соглашению 1945 г.^[681].

Первый аспект этого довода строится на Ялтинском соглашении 1945 г. По смыслу этого документа Курильские острова подлежали передаче Советскому Союзу. Как отмечено Г.И. Тункиным, действия союзных держав, в том числе «отторжение некоторых территорий от Германии и Японии в результате второй мировой войны... основывались прежде всего на принципе международно-правовой ответственности государства за совершенную им агрессию» ^{[682] [683]}. С этим соглашается О.Н. Хлестов, сравнивая «правомерную акцию против государства-агрессора», которым была по квалификации союзников Япония, с сокращением территории Германии по итогам войны . Подчеркивается, что в Ялтинском соглашении США и Великобритания согласились «безусловно» удовлетворить эти требования СССР по окончании войны. Исходя из этого, после победы над Японией СССР ожидал, что в ответ на выполнение им своего обязательства вступить в войну, которое он принял на себя перед США и Великобританией, они исполнят свое обязательство - содействовать установлению суверенитета СССР над всеми Курильскими островами.

Доктриной признается, что по Статье 25 указанного договора никакие государства, не являющиеся Союзными державами по смыслу договора (т.е. не участвующие в нем, как СССР) не приобретают из него никаких прав, титулов или выгод. Несмотря на это, советские исследователи указывали, что Япония и до этого «официально признала» обоснованность территориальных изменений в акте о принятии Потсдамской декларации и Акте о безоговорочной капитуляции^[685]. В рамках этой же цепочки аргументов можно привести мнение зарубежных правоведов о том, «сложно утверждать», что выгодоприобретателем отказа Японии от Курильских островов могло являться какое-либо иное государство помимо СССР, что

«неоспоримо» подтверждается подготовительными материалами к договору , и в связи с чем можно «по крайней мере теоретически» утверждать, что такой отказ Японии являлся «де-факто признанием того, что эти территории были уступлены Советскому Союзу, занимавшему их на тот момент» . В отечественной литературе, исходя из вышеизложенных аргументов, считалось и считается, что «недостающим» правовым основанием, делающим СССР выгодоприобретателем такого отказа, является Ялтинское соглашение 1945 г.^{[686] [687] [688].}

Понятие «Курильских островов». Наконец, в качестве контр-аргумента с российской стороны заявляется, что спорные острова - Итуруп, Шикотан, Кунашир и Хабомаи - включены в понятие «Курильских островов» согласно Статье 2 Сан-Францисского договора 1951 г., тогда как аргумент японской стороны об обратном «искажает факты»^[689]. Данный контр-аргумент подкрепляется японской исторической и географической литературой почти за трехсотлетний период, в котором Курильские острова на севере и на юге рассматривались как единое целое^[690]; материалами и пониманием этого термина участниками конференции в Сан-Францисско, в том числе ввиду учета Ялтинского соглашения 1945 г.

Признавая слабость довода Японии об исключении о-вов Итуруп и Кунашир из состава Курильских, некоторые зарубежные специалисты одновременно подчеркивают слабость контраргумента России в том, что касается о-вов Шикотан и Хабомаи. По мнению С. Ли, это особенно важно ввиду того, что Россия никогда физически не занимала и не заявляла требований на эти острова до занятия их в 1945 г.^[698]. Он ссылается на те же источники, которые могут быть использованы для опровержения аргумента Японии в отношении о-вов Итуруп и Кунашир, поскольку в них же о-ва Шикотан и Хабомаи отмечаются отдельно, на меморандумы Государственного департамента США о том, что эти острова исторически и географически не входят в Курильские, и на требование Социалистической и Народно-демократической партий Японии о возврате в особенности о-вов Шикотан и Хабомаи^[699].

различные японские материалы (путеводители, административные руководства и др.) за период до 1945 г.^{[700] [701] [702]}. Что касается о-вов Хабомаи, то они были исключены из состава Курильских Государственным секретарем США Дж.Ф. Даллесом, относились к юрисдикции Немуро в рамках префектуры Хоккайдо во время японского владения, считаются геологически старше, чем образования Курильского архипелага, отличаются от Курил географически, а также (С. Ли указывает, что «существует аргумент» об этом, но неясно, считает ли он его обоснованным) могли быть включены в район оккупации США по Общему приказу № 1 Верховного главнокомандующего США как малые острова, прилежащие к Японии . На этом же основании признает за Японией право требовать возвращения о-вов Хабомаи и Т. Морманн .

Все прочие аргументы, в особенности исторические, являются для России вспомогательными. Так, что касается довода об открытии и совершении символических действий в отношении Курильских островов, включая южно-курильские, то он не заявляется на данный момент как самодостаточное обоснование российского правового титула. Признается его слабость с точки зрения международного права XVI века без выполнения требования «эффективной оккупации»^[703]. Вместе с тем, еще недавно в советской доктрине заявлялось, что острова принадлежали России в силу первооткрытия и первоосвоения до прибытия на них японцев ^{[704] [705]}.

Наконец, даже в отсутствие отдельного аргумента о первооткрытии и первоосвоении южно-курильских островов, действия Российской империи за XVII-XIX века рассматриваются с точки зрения установления ее понимания понятия «Курильских островов» для целей толкования последующих международных договоров.

Действительность и толкование Симодского трактата 1855 г., Санкт-

Петербургского трактата 1875 г. и Договора 1895 г. в свете Портсмутского мирного договора 1905 г. Аргументация в связи международными договорами XIX века разбивается на два направления: первая группа доводов связана с обоснованием утраты ими силы, вторая - с использованием их текста для толкования понятия «Курильские острова».

Что касается первой группы доводов, то здесь заявляется, что все три договора были «упразднены войной» 1904 - 1905 гг. согласно Статье XII и Приложению № 10 к Портсмутскому мирному договору 1905 г. . В советской и российской литературе также выдвигался аргумент о том, что Симодский трактат 1855 г. недействителен как подписанный под принуждением российским дипломатом, находившимся в статусе заложника , тогда как договоры 1875 и 1895 гг. также были заключены вынужденно под давлением Японии, воспользовавшейся ослабленным положением Российской империи после Крымской войны 1853 - 1856 гг.^[709]. В современной отечественной литературе этот довод заявляется редко: отмечается, что он спорен ввиду свидетельств, говорящих об отсутствии какого-либо принуждения: в случае Симодского трактата 1855 г. указывается, что Е.В. Путятин по приезде в Санкт-Петербург был «жалован графским титулом» и что «подобное могло быть только в результате признания особых заслуг», а в случае Санкт-Петербургского трактата 1875 г. и

Договора 1895 г. - что Российская империя сама намеревалась обменять менее значимые острова северной части Курильской гряды на более ценный Сахалин^{[710] [711] [712].}

В связи с вопросами толкования указанных договоров заявляется противоположная японской позиция о том, что как Симодский трактат 1855 г., так и Санкт-Петербургский трактат 1875 г. подразумевали под «Курильскими» как сохраняемые за Россией и впоследствии переданные Японии в 1875 г. в обмен на Сахалин северные Курильские острова, так и отошедшие к Японии еще в 1855 г. южно-курильские острова .

Эффективное завладение и приобретательская давность. Подробный аргумент о том, что спорные острова стали terra nullius после отказа от них Японии в 1951 г., и СССР приобрел правовой титул в силу эффективного завладения, не встречается в отечественной литературе. Вероятно, это связано с тем, что он входит в противоречие с утверждением о наличии правового основания, которое препятствовало получению островами статуса «ничьей земли», - Ялтинского соглашения 1945 г. Вместе с тем, данный аргумент также возможен как альтернативный, на что делается намек в некоторых зарубежных публикациях . Что касается довода о приобретательской давности, то упоминание о нем и связанный с ним анализ можно найти у О.Н. Хлестова - указывается, что Россия 65 лет (на момент издания соответствующей статьи) осуществляет суверенитет и контроль над островами и прибрежными морскими водами в отсутствие каких-либо протестов со стороны третьих государств против ее законодательства о территориальном море, прилежащей зоне и континентальном шельфе; территориальные воды России, в которые включены морские пространства вокруг спорных островов, признаются некоторыми многосторонними соглашениями^{[713] [714] [715]. Тот же автор указывает на то, что Япония на практике признает российские морские границы в договорах с СССР (Россией) .}

Наконец, в связи с Совместной советско-японской декларацией 1956 г. некоторые комментаторы высказывают довод о том, что она может считаться де-факто мирным договором между Японией и СССР (Россией), поскольку она решила все вопросы, обычно разрешаемые подобными договорами . Следовательно, по их заключению, территориальный вопрос разрешен и закрыт, а удовлетворение «притязаний Японии означало бы возможность пересмотра территориальных итогов Второй мировой войны и в отношении других стран»^{[716] [717].}