§2.3. Особенности оценки заключения по результатам судебной фоноскопической экспертизы обликовых характеристик личности

Ни одно из доказательств не имеет для суда заранее установленной силы. Заключение эксперта ни в коей мере не является исключением и оценивается по правилам относимости, допустимости, достоверности, достаточности, с учётом взаимной связи доказательств в их совокупности (ст.

Лица, назначившие судебную экспертизу, оценивают её результаты по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности.

Заключение эксперта, безусловно, является специфичным доказательством. В связи с тем, что «оценка заключения эксперта представляет определённую сложность, поскольку является результатом исследования, выполненного с использованием специальных знаний, и другие участники процесса не всегда могут адекватно оценить заключение, так как не обладают такими знаниями»^[274], появляется необходимость в выработке особого подхода к оценке заключения эксперта. Кроме того, при оценке заключения эксперта не стоит завышать его доказательственное значение, например, в заключении могла быть ошибка, вызванная какими-либо объективными (субъективными) причинами, повлиявшая на выводы эксперта, а оценивать заключение необходимо по всем правилам оценки доказательств.

Разными авторами предлагались алгоритмы оценки заключения эксперта^[275], однако все они сводятся к проверке его соответствия требованиям относимости, достоверности, допустимости. Мы будем придерживаться этапов оценки заключения эксперта, предложенных Е.Р. Россинской^[276].

К сожалению, по справедливому замечанию Е.Р. Россинской, «в подавляющем большинстве случаев судей и следователей интересуют лишь выводы эксперта»^[277], они проверяют «на все ли поставленные вопросы ответил эксперт и каков характер этих ответов - категорический или вероятный»^[278].

Оценка допустимости заключения эксперта предусматривает его оценку с точки зрения процессуальной формы, то есть проверка соблюдения требований закона при назначении экспертизы. О недопустимости использования доказательств, полученных с нарушением закона, указано в ч.2 ст. 50 Конституции РФ, ч. 1 ст. 75 УПК РФ.

Во исполнение этих требований, суду необходимо проверить следующие обстоятельства:

- Производство судебной экспертизы надлежащим субъектом, то есть проверка компетентности эксперта, отсутствие оснований для его отвода, не вышел ли эксперт за пределы своей компетенции;

- Соблюдение процессуальной процедуры назначения и производства судебной экспертизы, например, проверка соблюдения прав участников судопроизводства, прав и обязанностей эксперта (например, не производился ли экспертом самостоятельный сбор материалов для производства экспертизы);

- Надлежащее процессуальное оформление заключения эксперта (ст. 204 УПК РФ).

Что касается относимости заключения эксперта, то под ней обычно понимают связь между фактом, установленным экспертом, и рассматриваемым делом, таким образом необходимо проверить входят ли эти факты в предмет доказывания и (или) связаны с другими обстоятельствами дела, которые необходимо было установить для достижения целей судопроизводства. На практике также необходимо проверять, является ли относимыми объекты экспертного исследования. Эксперт не может самостоятельно оценить относимость объекта в полной мере, например, эксперт исследовал фонограмму, которая была ошибочно указана в постановлении (определении) о назначении судебной фоноскопической экспертизы.

Самым сложным этапом оценки является определение достоверности заключения эксперта, так как «она предполагает глубокое изучение именно его содержания»^[279]. А.Н. Петрухина считает, что «достоверное экспертное заключение включает в себя соответствие объективной действительности и его доказанность (обоснованность)»^[280].

На данном этапе оценивается уже не исключительно формальная, но содержательная сторона заключения эксперта. Формальная оценка достоверности заключается в проверке подлинности и достаточности исследованных вещественных доказательств и образцов, иных исходных данных,

предоставленных эксперту.

Содержательная сторона оценки достоверности включает в себя оценку научной обоснованности экспертной методики и правомерности её применения в данном конкретном случае, полноты и всесторонности заключения, логической обоснованности хода и результатов экспертного исследования.

Правильная оценка достоверности заключения состоит в анализе методики исследования, применённой экспертом, проверки того, удовлетворяет ли она современному уровню развития науки. На этом этапе и возникают трудности. Статья 25 ФЗ ГСЭД РФ предусматривает наличие в заключении судебного эксперта или комиссии экспертов информации о том, какие методы были применены при исследовании. Соответственно у субъектов, оценивающих исследования должна быть возможность проверить обоснованность и достоверность результатов заключения эксперта. Однако, как мы уже указывали, несмотря на ведущуюся работу по созданию единого научно-методического подхода к производству судебной фоноскопической экспертизы, методические подходы к решению задачи, связанной с установлением обликовых характеристик личности не унифицированы, а методические рекомендации некоторых государственных экспертных учреждений ограничиваются грифом «для служебного пользования». Таким образом, доступ к ним большой части

экспертного сообщества закрыт, и они вынуждены использовать методические подходы, находящиеся в свободном доступе или же разработанные ими самими.

При оценке достоверности заключения эксперта-фоноскописта, необходимо обращать внимание на вопрос о том, проводилось ли исследование по установлению факта наличия/отсутствия внесения изменений (использование компьютерно-технических средств для изменения голоса, имитации обликовых характеристик диктора).

Эксперт на основе специальных знаний, а орган, назначивший судебную экспертизу, на основе анализа всех материалов дела, должны дать криминалистическую оценку изменениям, выявленным экспертом. Будут ли эти изменения следствием монтажа фонограммы или иных предумышленных, или случайных действий. Если эксперт обнаружил следы использования компьютернотехнических средств для изменения голоса, то это может свидетельствовать об имитации некоторых обликовых характеристик (возраста, пола).

В таких случаях следователю, суду необходимо определить: на каком этапе были внесены выявленные экспертом изменения, было ли это сделано до приобщения фонограммы к материалам дела, на этапе предоставления результатов оперативно-розыскной деятельности, являются ли внесённые изменения случайными или преднамеренными и т. п.

Данные действия служат уже для выявления признаков преступления, предусмотренного ст. 303 УК РФ. В зависимости от того на каком этапе фонограмма была фальсифицирована и каким субъектом, решается вопрос о квалификации деяния.

Несмотря на то, что субъекты, назначавшие судебную экспертизу и оценивающие её результаты, не обладают специальными знаниями, по справедливому замечанию Е.Р. Россинской, независимо от этого обстоятельства судебная экспертиза должна быть назначена, поскольку сведения, полученные в результате экспертного исследования, не могут быть отражены ни в каком ином процессуальном документе, кроме заключения эксперта^[281].

Нельзя полностью согласиться с суждением А.М. Зинина и Н.П. Майлис, которые пишут, что «следователю или суду необязательно разбираться во всех теоретических нюансах, но имеющееся у них представление об основных положениях криминалистической теории достаточно для оценки научной обоснованности заключения эксперта»^[282].

Судебная фоноскопическая экспертиза является сложным, многоэтапным исследованием, выполненным с помощью нескольких групп методов. На практике часто возникают сложности с оценкой достоверности заключения эксперта. В этом случае необходимо обращаться за помощью к специалисту.

В уголовном процессе данная процессуальная фигура может привлекаться для предоставления помощи в оценке заключения эксперта как по ходатайству стороны, так и по инициативе суда^[283]. А, в соответствии с ч.4 ст. 271 УПК РФ, суд не вправе отказать в удовлетворении такого ходатайства. Данные нормы способствуют должному осуществлению принципа состязательности сторон. Однако форма заключения и показаний специалиста не регламентирована УПК РФ, мы полностью разделяем точку зрения Е.И. Галяшиной, которая подчёркивает необходимость «процессуального урегулирования единого для судопроизводства порядка привлечения специалиста для участия в судебном заседании по инициативе сторон, прямое указание в законе на обязательные атрибуты письменного заключения специалиста и обязанности его приобщения и оценки наряду с заключением эксперта, способствовало бы расширению состязательности сторон, сняло бы многие вопросы, возникающие на практике»^[284].

В том случае, если заключение эксперта отвечает требованиям относимости, допустимости, достоверности, осуществляется проверка соответствия выводов эксперта имеющимся по делу доказательствам. Если заключение эксперта противоречит иным доказательствам по делу, то необходимо выяснить, что является причиной: ошибки в заключении или недостоверность иных доказательств.

Отдельно следует сказать о доказательственном значении выводов эксперта по результатам судебной фоноскопической экспертизы обликовых характеристик личности. Выводы эксперта, как известно, по степени подтверждённости могут быть категорическими и вероятными.

В качестве причин дачи вероятных выводов по результатам фоноскопической экспертизы обликовых характеристик личности можем обозначить, низкое качество исследуемого материала, недостаточное количество сравнительных образцов (при определении психофизиологического состояния диктора), отсутствие единого научно-методического подхода к проведению данных исследований.

Вероятный вывод по результатам диагностического исследования может быть дан, например, когда значимость выявленных признаков невысокая или количества данных признаков недостаточно в своей совокупности для категорического ответа на поставленный вопрос, или же в случае использования средств акустической и лингвистической маскировки для сокрытия обликовых характеристик личности.

На практике сложной задачей является разграничение признаков голоса и речи, характерных для различных типов опьянения. В связи с этим выводы, например, о нахождении лица в состоянии алкогольного опьянения по голосу и речи допустимы только в вероятной форме. По аналогии с почерковедческой экспертизой по голосу и речи возможно установить так называемые «сбивающие факторы», «необычные условия», однако осуществить их дифференциацию часто не представляется возможным. Вследствие невозможности такой дифференциации, «допустимо выделение особой степени вероятности в

отношении какой-то из них или определённой их группы (группы сбивающих факторов - курсив А.Л.) в виде добавления слов: “вероятнее всего”»^[285].

Формулирование вывода в вероятной форме некорректно напрямую связывать лишь с субъективными факторами, например, с определёнными недостатками в работе эксперта (экспертными ошибками), его некомпетентностью или недобросовестностью. Как отмечал В.И. Винберг, сократить количество вероятных выводов в заключении эксперта можно «не посредством административных мер и запретов, а лишь путём позитивного решения методических проблем экспертного исследования»^[286].

Относительно места вероятных выводов эксперта в доказывании споры не утихают уже несколько десятилетий. Некоторые учёные выступали категорически против использования данных выводов в доказывании^[287], другие напротив, указывают на возможность использования вероятных выводов в доказывании^[288].

С.А. Шейфер заявляет, что вероятные выводы не могут быть положены в основу решения или приговора, но одновременно поясняет, что «в то же время, по мнению многих исследователей, это не означает, что содержащийся в заключении с вероятным выводом, достоверно установленный и отражённый в исследовательской части промежуточный факт не имеет доказательственной ценности: в другой системе доказательств он может играть роль косвенного доказательства»^[289].

Пристальное внимание к проблеме допустимости вероятных выводов экспертов и категории вероятности в доказывании в целом, уделял в своих работах Ю.К. Орлов. Он, например, сравнивает выводы эксперта, данные в вероятной форме, с косвенными доказательствами: «В самом деле, любое косвенное доказательство подтверждает обосновываемый тезис лишь с известной долей вероятности и только определённая их совокупность позволяет сделать категорический вывод»^[290].

Как указывает В.Я. Колдин: «Форма заключения, категорическая или предположительная, есть лишь форма, она выражает субъективную оценку экспертом результатов проведённого им исследования. Объективная же ценность экспертизы состоит в определении оснований заключения, демонстрации логической необходимости сделанных экспертом выводов»^[291]. Таким образом, при оценке заключения эксперта правоприменителю необходимо не просто обращать внимание на форму и сущность вывода, а оценить достоверность установленных в ходе экспертного исследования фактических данных, послуживших основанием для вывода и могущих иметь значение для дела. В нашем случае особое внимание, как мы уже указывали, надо обращать на наличие признаков нарушения аутентичности речевого события.

В настоящее время общепринятым является, что только выводы в категорической форме могут иметь доказательственное значение, вероятностные же носят исключительно ориентирующий характер и могут быть использованы при проверке выдвигаемых версий, при установлении существования определённого факта^[292]. Формулирование вывода в вероятной форме обосновывается также, как и при категорическом суждении, и обуславливается выявленной достаточной совокупностью достоверно полученных данных и высокой степенью вероятности их существования. Однако вероятная форма вывода не означает их безосновательность или недостоверность.

В основе любого экспертного исследования лежит гипотеза, однако, если при решении идентификационных задач гипотеза является в определённой степени простой (установление индивидуально-конкретного тождества), то в диагностике гипотеза имеет определяющее значение. Как пишет коллектив авторов, гипотеза - это «не просто предположение, а выражение известной системы знаний, отражающее связь с достоверно установленными фактами»^[293]. В гипотезе выделяют элементы как достоверного, так и предположительного знания^[294], например, достоверными являются данные о тех признаках, которые проявились в звуковых следах (могут быть относительно достоверны, если применялась акустическая, лингвистическая, смешанная маскировка). К предположительным знаниям могут относится гипотетические объяснения наличия/отсутствия определённых признаков в звуковых следах, то есть предположение о конкретном эмоциональном состоянии, о поле, возрасте диктора и т.д. Если выявленные признаки образуют достаточную, устойчивую совокупность, то эксперт может дать категорический вывод.

Противники использования в доказывании выводов эксперта в вероятной форме ссылаются, в том числе, на ч.4. ст. 302 УПК РФ, предписывающую, что обвинительный приговор не должен быть основан на предположениях, которыми и, по их мнению, являются вероятные выводы эксперта.

Однако, во-первых, как отмечает Ю.К. Орлов, «нельзя смешивать вероятное знание с предположением, догадкой, которые в принципе могут быть совершенно беспочвенными, неаргументированными»^[295]. Вероятность означает лишь наличие объективных (в некоторых случаях и субъективных) обстоятельств,

препятствовавших получению достоверного знания, но не в коей мере не говорит о его необоснованности.

Во-вторых, в ч.4. ст. 302 УПК РФ говорится только об обвинительном приговоре, об оправдательном речи не идёт. По результатам судебной фоноскопической экспертизы обликовых характеристик личности, например, мог быть сделан вывод в вероятной форме о том, что голос лица на спорной фонограмме принадлежит вероятно лицу женского пола, чей родной язык, например, таджикский. Правоприменитель же, несмотря на полученную экспертом информацию, выносит обвинительный приговор в отношении мужчины, чей родной язык, например, узбекский. Таким образом, проигнорировав информацию, полученную экспертом (хоть и в вероятной форме), суд выносит обвинительный приговор, оставляя без внимания информацию, оправдывающую подсудимого.

Любая информация, полученная в процессе расследования преступления, судебного разбирательства должна быть тщательно проанализирована. По нашему мнению, нельзя исключать заключение эксперта только ввиду вероятной формы выводов. Его необходимо оценивать только в совокупности с остальными доказательствами.

Как указывал Ю.К. Орлов, выводы, сформулированные в вероятной форме, могут служить «для достоверного установления сделанного экспертом вывода в совокупности с другими собранными по делу доказательствами»^[296]. Например, вывод эксперта-фоноскописта об определённых обликовых характеристиках личности наряду с показаниями свидетелей о некоторых признаках внешности подозреваемого (с последующим его опознанием), проведением иных следственных действий (осмотров, обысков), помогут в своей совокупности, посредством цепи логических умозаключений, доказать причастность лица к преступлению, сузить круг подозреваемых или даже оправдать невиновного. «Недостаточность фактических данных об искомом объекте, содержащихся в каком-либо одном источнике (в нашем случае заключении эксперта - курсив А.Л.), не означает, что этот источник не имеет доказательственного значения и его надо отбросить»^[297].

В заключение отметим, что вероятные выводы ни в коем случае не должны быть просто проигнорированы правоприменителем, их необходимо оценивать, конечно, с определённой степенью осторожности, но в совокупности с другими полученными по делу доказательствами, они могут иметь важное значение для дела и быть использованы в доказывании. Выводы в вероятной форме могут помочь сузить круг подозреваемых, исключить их этого числа лиц, в отношении голоса и речи которых осуществлялось диагностическое исследование.

В научной литературе существуют и активно обсуждаются критерии оценки заключения эксперта, несмотря на это на законодательном уровне данный вопрос не урегулирован. Деятельность специалиста, чья помощь часто необходима при оценке заключения эксперта, должным образом не урегулирована. Для усиления принципа состязательности необходимо унифицировать и в определённой мере расширить возможности привлечения специалиста.

По результатам судебно-экспертного исследования обликовых

характеристик личности, с учётом современного уровня развития теории и практики экспертных исследований, вывод в большинстве случаев даётся в вероятной форме. Однако это ни в коей мере не снижает значимости данного исследования для раскрытия и расследования преступлений различной степени тяжести. Полученный по результатам диагностического исследования речевой портрет позволяет осуществить розыск неизвестных, установить личность преступника, а в некоторых случаях оправдать невиновных.

Всесторонняя, полная, объективная оценка заключения эксперта, в том числе и по результатам фоноскопической экспертизы, будет способствовать реализации назначения уголовного судопроизводства.