ГЛАВА V СУБЪЕКТНЫЙ СОСТАВ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВООТНОШЕНИЙ. АБСОЛЮТНЫЕ И ОТНОСИТЕЛЬНЫЕ ПРАВА

Субъектный состав гражданских правоотношений обычно служит в цивилистической теории решающим критерием разграничения так назы­ваемых абсолютных и относительных гражданских прав. Как известно, это разграничение строится сообразно с тем, как количественно опреде­ляются пассивные или обязанные субъекты различных видов гражданских правоотношений: права признаются относительными или абсолютными в зависимости от того, возлагается ли обязанность по их соблюдению на определенных субъектов или на неопределенную группу лиц.

1

Можно указать на два основных направления, наметившиеся в бур­жуазной цивилистической теории при разработке вопроса о характере, содержании и субъектном составе вещных и обязательственных право­отношений.

Согласно первому, в свое время господствующему, но и поныне об­ладающему большим удельным весом в буржуазной юриспруденции воз­зрению, вещное право есть отношение человека к вещи, юридически за­крепляющее его господство над вещью, тогда как обязательственное пра­во есть отношение между людьми, отношение, по крайней мере, между двумя лицами, выступающими в нем в качестве носителей прав и обязан­ностей.

Наиболее широкое распространение это воззрение получило в не­мецкой цивилистической, главным образом, пандектной литературе^[1128]. Но его разделяли также многие французские^[1129]и русские^[1130]дореволюционные юристы.

Резкое противопоставление вещных прав правам обязательственным, вытекающее из проведенного таким способом различия в субъектных со­ставах правоотношений обоего рода, основывается на лишении вещных прав их общественного содержания, на превращении права буржуазной собственности из юридической формы закрепления производственных отношении капитализма в фетишизированный образ отношений человека

к вещи, господства человека над вещью, за которым в действительности скрываются отношения между людьми, отношения между классами, гос­подство одного класса над другим. Но фетишизация правовых отноше­ний, ограниченная пределами одного только вещного права, оказалась недостаточной для некоторых буржуазных юристов, утверждающих, что не только в вещных, но и в обязательственных правах имеют место не отношения между людьми, а отношения человека к вещи, с тем лишь раз­личием, что если вещные права закрепляют отношения к определенной вещи, то обязательственные права выражаются в отношениях к массе ве­щей, образующих в своей совокупности имущество должника^[1131].

Такое воззрение на содержание и субъектный состав вещно­правовых и обязательственно-правовых отношений слишком уж прямо­линейно отрицало всякую социальную сущность права и правовых отно­шении, чтобы не вызвать против себя критики даже со стороны некото­рых буржуазных юристов, указывавших на то, что правовые отношения не могут быть ничем иным, кроме как отношениями между людьми, что «право существует только между одним и другим лицом»^[1132], что «следстви­ем иллюзии, представляющей собою результат поверхностного анализа, является тот факт, что область права была разделена на две части, кото­рые кажутся не имеющими ничего общего между собою: обязательства или личные права и собственность или права вещные...

Наиболее широкое распространение это воззрение получило во французской цивилистической литературе^[1136], но его разделяли также мно­гие русские дореволюционные^[1137]и немецкие юристы^[1138].

Являясь значительным шагом вперед, по сравнению с концепцией вещного правоотношения как отношения управомоченного к вещи, новое воззрение в то же время отнюдь не выражало собой стремления проник­нуть в историческое и классовое содержание правовых явлении. Предста­вители обоих направлений вели спор о выборе более удачной юридиче­ской конструкции; но классовое содержание права буржуазной собствен­ности остается в достаточной степени скрытым и замаскированным и то­гда, когда юридическая конструкция отношения к вещи заменяется юри­дической конструкцией отношения «абстрактного индивида» ко всем дру­гим пассивно обязанным лицам. В последней конструкции содержится некоторое подобие истины, но, оставаясь только юридической конструк­цией, не объясненной теми материальными отношениями, юридической формой выражения которых право собственности является, она оказыва­ется лишенной реального классового, а, стало быть, поскольку речь идет о капиталистической собственности, и общественного содержания.

Что же касается особенно часто встречающихся у некоторых буржу­азных авторов нового времени попыток «социализации» правовых отно­шений и институтов, то они не только не выражают собою стремлений вскрыть классовую сущность этих явлений, а, напротив, зачастую являют­ся особо утонченными способами затушевывания этой сущности, демаго­гически характеризующими институты буржуазного права как «общена­родные», «социально-полезные» и соответствующие интересам всего об­щества в целом^[1139]. Нечего н говорить, что такое объяснение вещных и обя­зательственных прав, несмотря на то, что оно исходит из воззрения на правовые отношения как на отношения между людьми, ничего не дает для

понимания их сущности, а, напротив, устраняет всякую возможность их познания, правильного с научной и общественно-классовой точек зрения.

2

Принципиальная недопустимость признания возможности существо­вания правового отношения человека к вещи, разумеется, исключает кон­струкцию права собственности и других вещных прав как институтов, закрепляющих подчинение вещей юридическому господству управо­моченного. В связи с этим возникает вопрос, адекватно ли понятию права собственности его определение через совокупность трех предоставленных собственнику правомочий, содержащееся в ст. 58 ГК РСФСР?

Критический анализ разногласий, имевших место еще в пандектной литературе по аналагичному вопросу, а такде анализ принципа эластично­сти права собственности (jus recadentiae) и исследование существа вопро­са с достаточной убедительностью показывают, что право собственности не может быть сведено к сумме трех правомочий собственника, поскольку даже в том случае, когда собственник лишается всех своих трех правомо­чий (например, при судебном аресте вещи с изъятием ее из владения соб­ственника), он не всегда перестает быть собственником, и в дальнейшем к нему могут возвратиться все ранее утраченные им правомочия^[1140].

С другой стороны, формула ст. 58, технически, может быть, очень удачная, потому не является адекватной понятию права собственности теоретически, что право пользования, владения и распоряжения имущест­вом представляется на первый взгляд как отношение управомоченного к самому этому имуществу, и только существенный анализ института по­зволяет выявить закрепляемые им правовые отношения с определенным субъектным составом и определенной классовой характеристикой.

видом предметов природы внутри и посредством определенной общест­венной формы»^[1142].

В соответствии с этими теоритическими предпосылками и строится предположенное проф. А. В. Венедиктовым определение права собствен­ности как право «индивида или коллектива использовать средства и про­дукты производства своей властью и в своем интересе на основе господ­ствующей в данном обществе системы классовых отношений и в соответ­ствий с нею»^[1143].

Что означает право использовать средства и продукты производства «своей властью» и «в своем интересе» с точки зрения субъектного состава юридических отношений собственности? Оно означает, по-видимому, что решающим условием существования и действия права собственности яв­ляется устранение властного вмешательства всех других лиц, которые могли бы действовать в своих собственных интересах и на которых по­этому возлагается пассивная обязанность воздержания от совершения действий подобного рода. Пассивная обязанность воздержания и есть то поведение, юридическое обеспечение которого создает собственнику воз­можность использования принадлежащих ему продуктов и средств произ­водства в целях удовлетворения интересов, охраняемых признанным за ним правом. Характер и содержание этих интересов определяются гос­подствующей в данном обществе системой классовых отношений, на ос­нове и в соответствии с которой осуществляется процесс использования продуктов и средств производства их собственником. Если господствую­щая в обществе система классовых отношений характеризуется тем, что «основой производственных отношений является капиталистическая соб­ственность на средства производства при отсутствии собственности на работника»^[1144], то процесс использования средств производства предпола­гает с такой же необходимостью для их собственников соединение с ними чужой рабочей силы, как и для обладателей рабочей силы - ее продажу собственникам средств производства.

товарищеского сотрудничества и социалистической взаимопомощи сво­бодных от эксплуатации работников»^[1146], то процесс использования средств производства выступает как процесс присвоения предметов природы уси­лиями общества и в интересах общества. Но при наличии данных классо­вых отношений удовлетворение интересов собственника юридиче­ски вполне обеспечивается тем, что соответственно его праву пассивная обязанность воздержания возлагается на всех других лиц, образующих «людской субстрат» данной общественной системы и подчиненных данно­му правопорядку. Пассивный субъект отношений собственности выступает, таким образом, в виде совокупности всех других лиц, всех правосубъектных членов общества, на которых возлагается обязанность воздержания от со­вершения определенных действий и которые противостоят собственнику как управомоченному, т. е. как активному субъекту этих отношений.

Этот вывод, однако, отнюдь не является только следствием принципа, согласно которому всякое правоотношение является отношением общест­венным и поэтому таким же общественным отношением должно быть от­ношение собственности. Он основан не только на том, что, являясь отноше­нием между людьми, право собственности должно становиться отношением его носителя со всеми другими лицами. Помимо уже приведенных нами соображений, этот вывод подтверждается также двумя следующим обстоя­тельствами.

Во-первых, главная историческая задача права в отношении господ­ствующей в данную историческую эпоху формы собственности состоит в ее охране от каких бы то ни было посягательств. В условиях капитализма пра­вовая охрана буржуазной собственности юридически закрепляет разделение общества на антагонистические классы и обеспечивает тем самым, даже при отсутствии формального принуждения к труду, осуществление эксплуата­ции на основе экономического принуждения. В условиях социализма право­вая охрана социалистической собственности, составляющей экономическую основу нашего общества на антагонистические классы и, наряду с законода­тельным запрещением эксплуатации чужого труда, устраняет какие бы то ни было экономические предпосылки эксплуатации человека человеком. Юридическое закрепление и охрана отношений собственности могут полу­чить выражение не только в нормах права, но и в правовых отношениях, регулируемых этими нормами, лишь при том условии, если на всех других лиц, противостоящих собственнику, будет возложена обязанность воздер­жания, обеспечивающая собственнику возможность совершения опреде­

ленных действий в целях удовлетворения интересов, охраняемых его пра­вом. Именно поэтому в качестве обязанных участников отношений собст­венности выступают все лица, противостоящие собственнику и подчинен­ные данному правопорядку.

Во-вторых, отношения собственности, как указывает Маркс, являются юридической формой выражения производственных отношений^[1147], которые, представляя собою не что иное, как «отношения людей друг к другу в про­цессе производства»^[1148], охватывают общественные связи индивида со всеми другими лицами как участниками общественного производства и как пред­ставителями определенных общественных классов. Но если производствен­ные отношения являются всеобъемлющими в такой степени, то и отноше­ния собственности, в форме которых они выражаются юридически, должны быть такими же всеобъемлющими и фиксировать в себе не только отноше­ния собственника к определенным лицам, но и его отношения ко всем уча­стникам общественного производства, ко всем членам данной обществен­ной системы. Такое всеобъемлющее значение отношения собственности мо­гут иметь только как правоотношения, в которых собственнику как управо­моченному противостоят все другие лица, несущие обязанность воздержа­ния, обеспечивающую собственнику возможность совершения определен­ных действии в целях удовлетворения интересов, охраняемых его правом.

Однако право собственности как известный юридический институт не охватывает собою полностью отношений собственности как экономической категории. Отношения собственности в том широком смысле, в котором о них говорит Маркс, охватывают всю совокупность производственных от­ношений, а последние регулируются не только нормами права собственно­сти, но и самыми различными нормами и гражданского права и других от­раслей права. Поэтому, если в результате анализа комплекса правовых отношений, опосредствующих в своем единстве совокупность общест­венно-производственных отношений, можно выявить активно обязанных субъектов отношений собственности, как это с достаточной убедительно­стью показано в работе проф. С. И. Аскназия^[1149], то анализ одних только юридических отношений собственности не может привести к вы­явлению их активно обязанных субъектов. В самом деле, если с экономи­ческой точки зрения отношения по соединению рабочей силы со средства­ми производства также охватываются отношениями собственности, по­скольку они выражают собой совокупность производственных отношений

определенной социально-экономической формации, то юридически эти от­ношения выходят за пределы права собственности и составляют предмет регулирования трудового законодательства. Если же активные функции конкретных лиц в отношении собственника возлагаются на них вследствие установления других договорных или недоговорных обязательств, напри­мер, по договору хранения или вследствие причинения вреда, то эти право­отношения также выходят за пределы юридических отношений собственно­сти и составляют предмет регулирования обязательственного права.

Активная обязанность конкретных лиц, заключающаяся в необхо­димости для них совершения известных положительных действий, лишь в том случае действительно охватывается юридическими отношениями собственности и определяется нормами о праве собственности, если она возникает вследствие нарушения кем-либо из пассивно обязанных лиц возложенной на них обязанности воздержания: нарушение владения вле­чет за собой возложение на нарушителя обязанности по его восста­новлению; совершение других действии, препятствующих осуществлению права собственности, влечет за собой возложение на нарушителя обя­занности воздерживаться от совершения этих действий в будущем. Но все эти случаи уже потому, что они характеризуют юридические отношения собственности не в их нормальном, а в их аномальном состоянии, не мо­гут служить основанием для утверждения, что в самих отношениях собст­венности участвуют субъекты, обязанные совершить определенные поло­жительные действия.

Итак, появление лиц, активно обязанных перед собственником, сви­детельствует либо о том, что отношения собственности находятся в ано­мальном состоянии, либо о том, что на их основе возникли новые право­отношения, - обязательственного, трудового или иного характера, - вы­ходящие за пределы юридических отношений собственности. Собствен­ность как экономическая категория выражается в правовых отношениях собственности лишь постольку, поскольку управомоченному в качестве пассивно обязанных субъектов противостоят все другие лица, подчинен­ные данному правопорядку, а в своем активном состоянии она опосредст­вуется комплексом самых разнообразных правовых отношений, состав­ляющих предмет регулирования различных правовых институтов.

Юридические отношения собственности, опосредствующие собствен­ность как экономическую категорию лишь частично, являются, таким обра­зом, правоотношениями а б с о л ю т н о г о характера, поскольку они обладают двумя признаками, присущими абсолютным правам вообще: собственнику как управомоченному в качество обязанных противо­

стоят все лица, подчиненные данному правопорядку; на всех этих лиц воз­лагается пассивная функция - функция воздержания от действий, препятст­вующих удовлетворению юридически охраняемых интересов собственника.

Сопоставление субъектных составов отношений собственности и других вещных прав должно показать, в какой мере последние могут пре­тендовать на то, чтобы именоваться абсолютными правами. Сопоставле­ние отношений собственности с обязательственными отношениями долж­но показать, в какой мере различие между их субъектными составами мо­жет служить основанием для включения первых в разряд абсолютных, а последних - в разряд относительных прав.

3

Право собственности не является единственным вещным правом, из­вестным советскому гражданско-правовому законодательству. Наряду с правом собственности, ГК РСФСР включает в разряд вещных прав право застройки и залоговое право.

По договору застройки застройщик приобретает срочное право поль­зования земельным участком в целях возведения строения на нем и сроч­ное право владения, пользования и распоряжения этим строением. Как и всякое право вообще, право застройки осуществляется в интересах упра­вомоченного, т. е. в интересах застройщика. Следовательно, пользование и «свой интерес», являющиеся конститутивными элементами права собст­венности, присущи также и праву застройки. Но в этом праве отсутствует третий конститутивный элемент права собственности - «своя власть», поскольку застройщик пользуется земельным участком и возведенным на нем строением не своей властью, а властью собственника, предоставив­шего ему это право на определенный срок и на известных условиях.

Отсутствие в праве застройки одного из элементов, конституирую­щих право собственности, означает, что застройщик находится в осо­бом правоотношении с тем, чье право содержит в себе этот элемент, т. е. с собственником, властью которого право застройщика из­вестным образом ограничивается. Это правоотношение носит двусторон­ний характер: оба его субъекта - и застройщик, и собственник - выступа­ют в нем одновременно и в качестве носителей прав и в качестве носите­лей обязанностей. С точки зрения их субъектной характеристики, отно­шения собственности и отношения застройки имеют то общее, что перед застройщиком так же, как и перед собственником, в качестве пассивно обязанных выступают все другие лица, поскольку, по аналогии со ст. 170

ГК РСФСР, право застройки защищается против всякого нарушителя, в том числе и против самого собственника. Однако своеобразный, по срав­нению с правом собственности, характер права застройки (отсутствие у застройщика «своей власти», срочное ограничение осуществляемого им права) сказывается как на субъектной характеристике отношений за­стройки (непосредственная правовая связь между двумя лицами: за­стройщиком и собственником), так и на характере правового положения их участников (и застройщик и собственник являются управомоченными и обязанными одновременно).

В случае установления залога, залогодержатель приобретает либо только право распоряжения заложенным имуществом, которое осуществ­ляется при наступлении известных условий, либо также и право владения этим имуществом, если по условиям договора оно должно быть передано залогодержателю. Соответственно этому собственник либо только огра­ничивается в праве распоряжения и пользования, которое может умень­шить ценность заложенного имущества, либо также утрачивает право владения этим имуществом вплоть до погашения обязательства, обеспе­ченного залогом. Но если бы залогодержателю было передано не только право владения и распоряжения, но даже и право пользования этим иму­ществом, то и тогда в его праве отсутствовали бы некоторые элементы, необходимые для конституирования права собственности, поскольку все эти правомочия он осуществлял бы не своей властью, а по праву, предос­тавленному ему собственником. Право залогодержателя ограничено пра­вом залогодателя как собственника, в отличие от которого он не может осуществлять пользование, влияющее на субстанцию вещи или умень­шающее ее ценность каким-либо иным способом; он не может, далее, распорядиться заложенным имуществом до наступления условий, преду­смотренных договором и законом; он не может, наконец, владеть этим имуществом в иных целях, кроме как в целях обеспечения своих требова­ний к кредитору по обязательству, укрепленному залогом. Отсутствие в залоговом праве «своей власти» как одного из элементов, конституирую­щих право собственности, означает, что залогодержатель находится в особом правоотношении с собственником, властью которо­го право залогодержателя известным образом ограничивается. Это право­отношение так же, как и отношение застройки, носит двусторонний ха­рактер: оба его субъекта - и залогодержатель и залогодатель-собствен­ник - выступают в нем одновременно и в качестве носителей прав и в ка­честве носителей обязанностей. Так же, как и отношения застройки, они имеют то общее с отношениями собственности, что и перед залогодержа­

телем в качестве пассивно обязанных выступают все другие лица, по­скольку, согласно ст. 98 ГК РСФСР, залоговое право защищается против всякого нарушителя, в том числе и против самого собственника. Однако своеобразный, по сравнению с правом собственности, характер залогово­го права (отсутствие у залогодержателя «своей власти», условный харак­тер и ограниченный объем предоставленных ему правомочий) сказывает­ся как на субъектной характеристике отношений залога (непосредствен­ная правовая связь между двумя лицами: залогодержателем и залогодате­лем-собственником), так и на характере правового положения их участни­ков (и залогодержатель и залогодатель-собственник являются управомо­ченными и обязанными одновременно).

Таким образом, наряду с чертами сходства, субъектный состав отно­шений застройки и залога в двух направлениях отличается от субъектного состава отношений собственности: порождая обязанность воздержания для всех других лиц, эти правоотношения существуют прежде всего как отно­шения между двумя конкретными субъектами, являющимися управомочен­ными и обязанными одновременно; обязанности, возлагаемые на контр­агентов - застройщика и залогодержателя, могут состоять не только в пас­сивной функции, но и в совершении активных действий. Это означает, что право залога и право застройки лишены тех признаков, которые присущи абсолютным правам: они адресуются не только всем другим лицам, но и конкретному лицу; они обусловливают не только возложение пассивной функции на всех других лиц, но и активной функции на определенное лицо.

На первый взгляд может показаться, что эти обстоятельства свидетель­ствуют не об относительности, а об абсолютности права застройки и зало­гового права, превосходящей абсолютность права собственности, ибо зало­годержателю противостоят как все другие лица, на которых возлагается пассивная функция, так и, сверх того, конкретное обязанное лицо, на кото­рое может быть возложена активная функция. Однако абсолютный характер права является отражением абсолютной полноты «своей власти», принад­лежащей управомоченному; и именно потому, что полнота «своей власти» отсутствует в праве застройки и в праве залога, на противоположном полю­се обоих видов правоотношений появляется конкретная фигура, определен­ный субъект, на которого может быть возложено совершение положитель­ных действий в пользу управомоченного. Зависимость права одного лица от совершения активных действий другим лицом, если бы даже обязанность воздержания была возложена на всех третьих лиц, свидетельствует о том, что это право лишено абсолютного характера. Эта зависимость, отражаю­щаяся на субъектном составе отношений залога и застройки, который отли­

чается от субъектного состава отношений собственности, свидетельствует о том, что ни залоговое право, ни право застройки не являются абсолютными правами. Нельзя поэтому не признать правильной широко аргументирован­ную и теоретически вполне обоснованную точку зрения проф. В. К. Райхе- ра, который, указывая на решающее и длящееся значение договора для ус­тановления и осуществления отношений застройки и залога как отношений между двумя определенными субъектами, приходит к выводу, что «целый ряд прав, признаваемых в настоящее время абсолютными (вещными), тако­выми в действительности не являются, так как по своему субъектному со­ставу, по своей структуре, по характеру оформляемых ими социальных свя­зей они принадлежат к совершенно другому типу, к типу относительных прав. Сюда относятся, в частности, право застройки, право залога... Все эти права следует переквалифицировать и перечислить из абсолютных в отно­сительные, с соответственной ломкой установившейся системы граждан­ских прав»^[1150].

4

Обращаясь к анализу субъектной характеристики обязательственных правоотношении, мы должны иметь в виду, что принцип всеобщей охра­ны отнюдь не составляет отличительной особенности вещных прав, по­скольку «и личное, обязательственное право требования, принадлежащее кредитору но отношению к должнику, обязан «признавать» и «уважать» не только сам должник, но, без сомнения, «все прочие лица»; обязанность «признавать», «уважать», «не нарушать», «соблюдать» и т. д. - это «общий родовой признак всякого правоотношения уже как общественного отно­шения, независимо от того, будет ли оно, по своей структуре, абсолютным или относительным, вещным или обязательственным»^[1151].

Если в результате установления обязательственных отношений проис­ходит перенесение на другое лицо права собственности, как это, например, имеет место при заключении договоров купли-продажи, обмена, дарения, или перенесение только отдельных вещных правомочий (владения и поль­зования), как это, например, имеет место при заключении договоров ссуды или имущественного найма, то принцип всеобщей защиты обязательствен­ных прав во всех этих случаях вытекает непосредственно из того факта, что

они порождают известные вещно-правовые последствия. Но и тогда, когда управомоченный приобретает обязательственные права, не обладающие вещными элементами, как это, например, имеет место при возникновении обязательств из причинения вреда, из неосновательною обогащения или вследствие включения в завещание условия о легате, его правомочия нуж­даются во всеобщей защите потому, что их осуществлению может воспре­пятствовать не только непосредственно обязанная сторона, как думают сто­ронники традиционной точки зрения, но и любое третье лицо, не связанное с управомоченным обязательственным отношением.

Закон должен поэтому запретить третьим лицам совершать действия, препятствующие осуществлению прав и обязанностей сторонами в обяза­тельстве или способствующие их уклонению от выполнения своих обя­занностей.

Обязательственные права приобретают, далее, значение для третьих лиц не только в силу принципа их всеобщей защиты, но также вследствие так называемого отраженного действия, которое они оказывают на права и правовые возможности третьих лиц.

Отраженное действие обязательственных прав, обладающих вещны­ми элементами, является непосредственным результатом права следова­ния, которое зачастую устанавливается законом expressis verbis. Так, ст. 169 ГК РСФСР гласит: «При передаче права собственности на имуще­ство от наймодателя к другому лицу, договор найма сохраняет силу для нового собственника». Это означает, что с любым третьим лицом, которое приобретает право собственности на сданное внаем имущество, нанима­тель может вступить в конкретное правоотношение, а, следовательно, до­говор имущественного найма, связывающий нанимателя с определенным контрагентом, наймодателем, вместе с тем многочисленными невидимы­ми нитями связывает его и со всеми третьими лицами, перед которыми его права охраняются и определенные представители которых при из­вестных обстоятельствах могут стать его контрагентами и должны поэто­му считаться с принадлежащим ему правом. Но и тогда, когда обязатель­ственные права не обладают вещными элементами, они потому оказывают отраженное действие на правовые возможности третьих лиц, что их осу­ществление может способствовать или препятствовать осуществлению прав, носителями которых последние являются. Достаточно указать хотя бы на то взаимное отраженное действие, которое оказывают друг на друга права нескольких кредиторов, находящихся в отношениях с одним и тем же должником, в условиях, когда имущество последнего оказывается не­достаточным для покрытия обращенных к нему претензий.

Наконец, степень полноты и точности, с которой контрагент управо­моченного выполняет свои обязанности, также может оказать отраженное действие на права и правовые возможности третьих лиц. Так, согласно ст. 269 ГК РСФСР, действия поверенного только в том случае создают права и обязанности для доверителя, если они совершаются в пределах полномочий, выраженных в доверенности. Соответственно этому, третьи лица, с которыми заключает сделки поверенный, только в том случае приобретают права и обязанности в отношении доверителя, если поверен­ный действовал в пределах оформленных в доверенности полномочий или если доверитель впоследствии одобрит сделку, заключенную поверенным с превышением его полномочий.

Защита обязательственных прав от нарушений со стороны всех дру­гих лиц, а также отраженное действие, которое они оказывают на права и правовые возможности последних, обусловливают, при наступлении оп­ределенных фактов, установление конкретных правоотношений между стороной в обязательстве и кем-либо из числа других лиц. Так, никто не должен препятствовать осуществлению права заказчика на возмездное выполнение определенной работы подрядчиком, поклажедателя - на со­хранение его имущества хранителем, грузоотправителя - на доставку его груза из одного пункта в другой перевозчиком, как и наоборот, никто не должен препятствовать осуществлению прав и обязанностей их контр­агентами, и всякий случай нарушения этой обязанности приводит к воз­ложению на нарушителя новой обязанности в отношении управомоченно­го по обязательству.

Все эти обстоятельства - и принцип всеобщей защиты обязательст­венных прав, и их отраженное действие на права и правовые возможности третьих лиц и, наконец, возможность установления на основе обязатель­ственного права конкретных правоотношений между его носителем и кем-либо из числа последних - свидетельствуют как будто бы о том, что субъектный состав обязательственных отношений ничем не отличается от субъектного состава отношений собственности. В связи с этим должен быть разрешен вопрос о том, чем отличаются обязательственные права как права относительные от права собственности как права абсолютного?

Различие между ними заключается, прежде всего, в особом правовом положении контрагента управомоченного по обязательству по сравнению с правовым положением всех других пассивно обязанных лиц. К этому контрагенту в первую очередь адресуется притязание управомоченного, причем на него может быть возложено совершение не только пассивных, но и активных действий. Если на контрагента по обязательству возлагает­

ся совершение активных действий (передать вещь, выполнить работу и т. д.), то осуществление обязательственного права ставится в прямую за­висимость от совершения этих действий. Но, как мы уже видели, это оз­начает, что у управомоченного нет абсолютной полноты «своей власти» и что его право не является правом абсолютного характера. Если же на него возлагается пассивная функция (не выпускать в свет свое произведение в период действия издательского договора без письменного согласия изда­тельства), то и тогда его правовое положение существенным образом от­личается от правового положения всех других лиц, не связанных обяза­тельством, но обязанных «уважать», «соблюдать», «не нарушать» и т. д. чужое право. Ибо когда пассивная функция возлагается на конкретного контрагента, то это может быть либо следствием уступки этим контраген­том своего права другому лицу на определенный срок и на известных ус­ловиях, как это имеет место при заключении издательского договора, ли­бо следствием его отказа от осуществления своего права в течение из­вестного времени в интересах другого лица, как это имеет место, когда, например, продавец соглашается на новацию договора купли-продажи договором срочного займа и тем самым временно отказывается в интере­сах покупателя от осуществления своего права на уплату покупной цены. Напротив, когда пассивная функция возлагается на всех третьих лиц, то это не является следствием уступки их права или отказа от его осуществ­ления, а непосредственно вытекает из принципа юридической охраны всяких, в том числе и обязательственных прав.

Таким образом, на всех третьих лиц может быть возложена только пассивная функция, являющаяся следствием всеобщей защиты субъектив­ных прав, тогда как на контрагента по обязательству может быть возло­жена и пассивная и активная функции, причем обе эти функции свиде­тельствуют о зависимом характере «власти» управомоченного, т. е. об относительном действии принадлежащих ему прав. Возложение пассив­ной обязанности на всех других лиц в абсолютных правах есть результат наличия прав на стороне управомоченного. Третьи лица не должны пре­пятствовать осуществлению его права, и возлагаемая на них обязанность имеет решающее значение для управомоченного. Возложение пассивной обязанности на всех других лиц в относительных правах есть результат не только наличия прав на стороне управомоченного, но и наличия обязан­ностей на стороне его контрагента. Третьи лица не должны препятство­вать осуществлению его права и исполнению обязанности его контраген­том; но возлагаемая на них обязанность имеет второстепенное значение для управомоченного, по сравнению со значением, которое для него име­

ет обязанность его контрагента. Иначе говоря, будучи прямой в отноше­нии абсолютных прав, всеобщая пассивная обязанность является косвен­ной в отношении прав относительных.

Таковы основные признаки, отличающие обязательственные права как права относительные от права собственности как права абсолютного: отно­сительно управомоченному противостоит конкретный контрагент, выде­ляющийся из общей массы пассивно обязанных лиц; на него может быть возложена не только пассивная, но и активная функция как отражение зави­симого характера относительного права; пассивная обязанность всех других лиц является производной не только от права, но и от соответствующей ему конкретной обязанности. Все эти признаки являются следствием производ­ного и зависимого характера «власти», предоставленной управомоченному. Именно поэтому обязательственные права должны быть признаны правами относительными, в отличие от тех прав, носители которых обладают полно­той «своей власти», независимой от конкретных контрагентов, от соверше­ния ими активных или пассивных действий.

Нет никакого сомнения в том, что если между отношениями собст­венности и обязательственными правоотношениями имеется такое значи­тельное различие в их субъектных составах, то оно является лишь следст­вием их различия по существу, следствием тех различных функций, кото­рые они выполняют в воспроизводстве социалистической хозяйственной системы, в развитии социалистического общества, в регулировании со­циалистических общественных отношений. Нет никакого сомнения также и в том, что лишь в результате исследования сущностного различия меж­ду отношениями обоего рода может быть создан прочный научный фун­дамент для правильной классификации различных видов гражданских прав, для построения системы институтов гражданского права в целом^[1152].