§ 1. К истории вопроса

Идея хозяйственного права не является новой. В начале XX в. она получила весьма широкое распространение на страницах буржуазной юридической литературы. Авторы этой концепции, имея в виду все более усиливавшееся в стадии империализма вмешательство буржуазного госу­дарства в частноимущественные отношения, утверждали, что тем самым якобы происходит процесс стирания граней между публичным и част­ным, процесс образования нового права - ни публичного, ни частного, которое ими и было названо хозяйственным правом.

Концепция хозяйственного права была впоследствии воспринята ря­дом советских авторов и в первую очередь А. Г. Гойхбаргом, который в работе «Хозяйственное право РСФСР» (1921) вслед за Дюги отождеств­лял субъективные права с социальными функциями, а на этом основании и приходил к выводу об исчезновении различия между публичным и ча­стным не только в социалистическом, но и в буржуазном праве и о не­обоснованности дальнейшего сохранения отрасли гражданского права. По мнению А. Г. Гойхбарга, гражданское право есть всегда и везде част­ное право, существующее лишь как некая противоположность праву пуб­личному. Но если граница между публичным и частным исчезает, то не­избежно перестает существовать и гражданское право. Ему на смену при­ходит право хозяйственное.

Дюгистские извращения А. Г. Гойхбарга подверглись развернутой критике в советской юридической литературе. Нужно, впрочем, отметить, что каких-либо практических выводов из неправильных исходных посы­лок, изложенных на первых страницах «Хозяйственного права РСФСР», автор не сделал, ибо в дальнейшем он освещает традиционные для того времени институты гражданского права, присвоив последним лишь на­именование хозяйственно-правовых институтов.

С совершенно иных позиций к тому же вопросу подошел П. И. Стуч­ка, который одним из первых выявил и показал дюгистскую сущность концепции А. Г. Гойхбарга, уделив ей значительное внимание в изданной в 1924 г. работе «Классовое государство и гражданское право». Исходя из

того, что в экономике переходного периода были представлены два сек­тора - социалистический и частный, П. И. Стучка в «Курсе советского гражданского права» (т. III, 1931) отстаивал идею двухсекторного права: гражданского права («Основы гражданского законодательства СССР») для частных лиц и хозяйственного права («Хозяйственно-административ­ный кодекс») для социалистических организаций. Он писал: «У нас те­перь пока имеется два противоположных полюса: на одном находится организованный центр социалистической диктатуры пролетариата, совет­ская власть, которая на основе государственной социалистической собст­венности управляет громадным социалистическим сектором отношений, на другом - неорганизованный сектор частного капитала...» (стр. 5); хо­зяйственное право «содержит правовое регулирование имущественных, точнее хозяйственных отношений социалистического сектора, тогда как частнохозяйственное, или гражданское,... право регулирует имуществен­ные отношения главным образом сектора частных собственников и от­части междусекторные отношения» (стр. 10).

В начале 30-х годов теории двухсекторного права была противопос­тавлена теория единого хозяйственного права. Один из авторов этой тео­рии, Л. Я. Гинцбург, критикуя в «Курсе советского хозяйственного пра­ва» (т. I, 1935) взгляды П. И. Стучки, отмечал как ошибочное мнение по­следнего, «будто регулирование отношений хозяйственных организаций в социалистическом секторе исчерпывается «плановостью и подчинением» (стр. 36). «Здесь, - говорил Л. Я. Гинцбург, - сказалась недооценка П. И. Стучкой хозрасчета, договорной дисциплины и советской торговли для новой полосы хозяйственного и политического строительства» (там же). И далее, назвав концепцию П. И. Стучки «левацким загибом», автор писал: «Сосредоточив свое внимание на различиях в подходе советского законодателя к различным секторам советского хозяйства, П.

Теория единого хозяйственного права на некоторое время восторже­ствовала. Гражданское право как наука и как учебная дисциплина было упразднено. Исчезло из учебных планов юридических вузов также и ад­министративное право. Такое положение сохранялось до 1938 г., когда совещание научных работников в области права отвергло концепцию хо­зяйственного права, признало наличие в системе советского права адми­нистративного и гражданского права и восстановило их преподавание в

юридических вузах. Вместе с тем были выявлены и устранены серьезные ошибки авторов хозяйственно-правовой теории в решении ряда общих и конкретных проблем советской юридической науки. Достаточно напом­нить, что они выдвигали в применении к государственной социалистиче­ской собственности глубоко ошибочную концепцию расщепленной соб­ственности, а граждане как субъекты права были отодвинуты ими на зад­ний план и помещены под наименованием «частных лиц» в разделе, ко­торый назывался «Организационная структура народного хозяйства СССР». С этой точки зрения преодоление концепции единого хозяйст­венного права было несомненным шагом вперед в развитии советской юридической теории и практики.

С момента преодоления названной концепции и восстановления нау­ки административного и гражданского права прошло более 20 лет. Необ­ходимость каких-либо новых реформ в этом отношении никем до самого недавнего времени не отстаивалась. Перелом наступил в 1956 г., когда на страницах журнала «Советское государство и право» была начата дискус­сия по вопросам системы советского права. Один из инициаторов этой дискуссии, В. С. Тадевосян, в статье «Некоторые вопросы системы совет­ского права»^[1276]вновь выдвинул идею хозяйственного права.

Венгрии, МНР, Польши, Румынии, Чехословакии), отвергли концепцию хозяйственного права как теоретически необоснованную и практически неприемлемую.

Дискуссия была перенесена затем на страницы общей печати. 22 ок­тября 1958 г. в «Известиях» публикуется статья И. В. Павлова в защиту хозяйственного права, а 8 марта 1959 г. та же газета поместила статью группы авторов (Б. С. Антимонов, С. Н. Братусь и др.), подвергших кри­тике теорию хозяйственного права. Против этой теории высказалось так­же подавляющее большинство участников межреспубликанских совеща­ний по вопросам кодификации, проведенных в 1959 г.

В мае 1959 г. Институт права АН СССР организовал научную сес­сию, посвятив ее целиком хозяйственному праву^[1279]. К участию в сессии наряду с учеными были привлечены практические работники совнархо­зов, арбитража и хозорганов. Большое число практических работников поддержало сторонников хозяйственного права. В то же время ряд прак­тиков высказался против их позиции. Что же касается представителей науки, то мнение, которое отстаивал каждый из них, совпало с суждения­ми тех же лиц, высказанными ими ранее в печатных или устных дискус­сиях.

Так обстоит дело с развитием теоретических взглядов по интере­сующему нас вопросу. Обратимся теперь к законодательству.

Г. М. Свердлов, характеризуя историю советского законодательства в докладе на научной сессии Института права АН СССР (май 1959 г.), пришел к следующим основным выводам: а) Гражданский кодекс с мо­мента его издания никогда не регулировал отношения между хозорга- нами, а был рассчитан лишь на отношения между частными лицами или между ними и хозрасчетными социалистическими предприятиями; б) нормы ГК, которые касались социалистического сектора народного хозяйства, имели главным образом только одно назначение - оградить социалистическую собственность в «точках соприкосновения» ее с ча­стником; в) содержащееся в ГК указание на то, что споры между госор- ганами изымаются из юрисдикции общих судов, доказывает, что иму­щественные отношения между госорганами с самого начала не призна­вались гражданско-правовыми; г) с ростом социалистического сектора народного хозяйства расширялось и развивалось законодательство, ре­гулирующее взаимоотношения внутри этого сектора, причем соответст­вующие нормативные акты не получили ни прямого, ни косвенного от­ражения в ГК; д) едва ли не все изменения, вносившиеся в ГК, касались

только тех отношений, участниками которых являются граждане; е) ни инструктивный материал арбитража, ни арбитражная практика почти никогда не испытывали надобности в ссылках на нормы Гражданского кодекса^[1280].

При ознакомлении с изложенными выводами бросается прежде все­го в глаза их несоответствие историческим фактам.

Начать хотя бы со ст. 2 ГК РСФСР, в которой вслед за общим пра­вилом о том, что споры о праве гражданском подлежат судебному раз­решению, говорится: «Имущественные споры между органами государ­ства разрешаются в порядке, установленном особым постановлением». Ясно, что эта оговорка касается лишь порядка (процедуры) рассмотре­ния споров, а не того материально-правового законодательства, которое к их разрешению должно быть применено. Из примечания к ст. 2 ГК логически можно сделать только один вывод: именно потому, что иму­щественные споры между госорганами являются гражданско-право­выми, законодатель специально оговаривает установление для их раз­решения особого порядка, ибо иначе они подпали бы под действие об­щего правила. В отличие от этого Г. М. Свердлов утверждает, что отне­сение споров между госорганами к юрисдикции арбитража лишает их гражданско-правовой природы. Однако, как известно, многие из числа таких споров (например, споры с банком или с транспортом, а до 1955 г. - все споры на сумму до 1000 руб.) разрешаются судами. Значит ли это, что судебные споры между госорганами являются, а арбитражные не являются гражданско-правовыми? Очевидно, природа отношения ни в какой мере не изменяется от того, какому органу поручено разрешение связанных с ним споров.

Неправильно также утверждение, будто Гражданский кодекс нико­гда не регулировал отношений между госорганами. Это не соответствует не только историческим фактам, но и современной действительности. Все дела, связанные с нарушением так называемых абсолютных прав госорга- нов, в том числе и в их взаимных отношениях (дела по виндикационным искам, искам из причинения вреда и из неосновательного обогащения), всегда рассматривались на основе норм ГК и иначе рассматриваться не могли.

1923 г., который в свое время помещался в ГК в качестве официального приложения к нему^[1281], как видно из его ст. 1, распространял свое действие на отношения госорганов не только с гражданами, но и с объединениями. Мы уже не говорим о нормах относительно исковой давности, о много­численных общих нормах обязательственного права, которые, даже по признанию Г. М. Свердлова, были рассчитаны на советский экономиче­ский оборот в целом.

Но дело в том, что Г. М. Свердлов вообще обнаруживает своеоб­разное понимание в вопросе о применимости или неприменимости норм ГК к соответствующим отношениям. Он полагает, что к госорганам применяются только те нормы, которые прямо предусматривают их «особые позиции» в гражданском обороте, т. е. устанавливают для них специальные правила. Например, в области отношений по имуществен­ному найму такие «особые позиции» предусмотрены ст. 153, 154, 162 и др. Следует ли отсюда, что только такие нормы и подлежат применению к госорганам? Конечно, нет. Так, при разрешении споров по имущест­венному найму между госорганами арбитраж нередко ссылается на ст. 155 ГК, хотя последняя никаких особых правил для этих споров не устанавливает. Происходит это потому, что общие нормы ГК об имуще­ственном найме рассчитаны также и на отношения между госорганами, кроме случаев, когда для таких отношений установлены специальные правила.

Далее, нет решительно никаких оснований отрицать тот факт, что многочисленные изменения, которым ГК подвергался, касались также и социалистических организаций. Это относится не только к таким общим правилам, как правила об исковой давности, но и к ряду специальных норм, например к тем же нормам о залоге товаров в обороте и переработ­ке, которые были включены в ГК РСФСР на основе постановления ВЦИК и СНК от 20 декабря 1927 г. (СУ, 1928, № 4, ст. 33). То же самое следует сказать об изменениях, которым подверглись примечание 2 к ст. 22 (об отчуждении государственных строений), ст. 101 (об очередности удовле­творения требований кредиторов), ст. 153, 154 (о найме государственного имущества) и многие другие нормы Гражданского кодекса.

Что же касается использования норм ГК в инструктивных указаниях арбитража и в арбитражной практике, то широко публиковавшиеся в свое время и достаточно освещенные в литературе многочисленные решения бывш. арбитражных комиссий буквально пестрят ссылками на Граждан­ский кодекс. Не обходится без них и Арбитраж при Совете Министров

СССР в издаваемых им инструкциях. Так, в «Сборнике инструктивных указаний Государственного арбитража при Совете Министров СССР» (т. 1, 1955) такие ссылки содержатся на стр. 65 - 66, 71 - 72, 74 - 76 (об исковой давности), стр. 117 (о существенных условиях договоров), стр. 201 (о последствиях просрочки должника), стр. 211 (о спорах по ле- сонарушениям), стр. 225 (о последствиях переплаты заказчиком денег подрядчику в отношениях по капитальному строительству), стр. 267 - 268 (об условиях и объеме возмещения убытков), стр. 268 (о последствиях совершения недействительных договоров) и др. Мы при этом упомянули лишь некоторые указания инструкций арбитража, содержащие в себе прямые ссылки на ГК. Аналогичные прямые ссылки имеются и в много­численных арбитражных решениях по конкретным делам. Вместе с тем не следует забывать о том, что даже при отсутствии прямых ссылок, ко­гда дела решаются на основе специальных нормативных актов, арбит­ражные органы молчаливо исходят из тех общих положений ГК (об убытках, о просрочке должника или кредитора, о долевой или солидарной ответственности, о вине, причинной связи и т. п.), без которых не мог бы быть правильно разрешен ни один имущественный спор, независимо от того, являются ли его участниками граждане или социалистические орга­низации.

За пределами Гражданского кодекса действительно находится боль­шое число нормативных актов, специально направленных на урегулиро­вание имущественных отношений между социалистическими хозяйст­венными организациями. Но разве это обстоятельство доказывает само по себе образование, наряду с гражданским правом, самостоятельной отрас­ли хозяйственного права?

Кодекс и отрасль права - не одно и то же. Существуют отрасли пра­ва, которые вообще не имеют своего кодекса. В таком положении нахо­дится, например, административное право во всех союзных республиках, кроме УССР. Но и в УССР административный кодекс далеко не охваты­вает всего административного права, так как он ограничивается почти исключительно нормами, направленными на охрану общественного по­рядка. Никто, однако, на этом основании не утверждал, что все то, что находится за пределами административного кодекса УССР, выходит и за пределы административного права.

Если метод доказывания, примененный Г. М. Свердловым, распро­странить и на другие случаи, результат окажется самым неожиданным. Так, жилищный закон 1937 г. (СЗ СССР, 1937, № 69, ст. 314) не включен в Гражданский кодекс. Следовательно, договор жилищного найма не об­разует составной части гражданского права? Но это противоречило бы

даже тем установкам относительно объема гражданского права, которых придерживаются сами сторонники теории хозяйственного права. За пре­делами Уголовного кодекса находится значительное число общесоюзных законов и указов, предусматривающих наказуемость различного рода преступных деяний. Однако ни у кого никогда не возникало мнение, что тем самым наряду с уголовным правом образуется какая-то новая отрасль советского права. Подобное мнение, если бы оно и было выдвинуто, оп­ровергалось бы тем простым фактом, что названные законы и указы при­меняются вместе с общими нормами Уголовного кодекса и на их основе, а следовательно, так же как и Уголовный кодекс, входят в единую от­расль советского уголовного права.

То же самое наблюдается и в соотношении Гражданского кодекса с гражданско-правовыми нормами специальных нормативных актов, регу­лирующих договорные и иные имущественные отношения стоимостного характера между социалистическими хозяйственными организациями. Эти акты подчиняются общим правилам Гражданского кодекса, да и не могли бы быть применены на практике вне сочетания с указанными пра­вилами, - все равно, содержится или не содержится прямая ссылка на них в том или ином арбитражном решении. Таким образом, практика, как со­временная, так и относящаяся к области истории, обосновывает вывод, прямо противоположный тому, к которому пришел Г. М. Свердлов: ши­рокое развертывание законодательной деятельности по урегулированию имущественных отношений между социалистическими хозяйственными организациями, хотя оно и происходило в основном вне рамок Граждан­ского кодекса, знаменовало собой новый этап в развитии советского гра­жданского права, а не его вытеснение посредством хозяйственного права. Этот новый этап в развитии советского гражданского права соответствует новому этапу развития нашего общества, завершившего переходный пе­риод и вступившего в эру социализма.

Гражданские кодексы союзных республик, принятые в 20-х годах и рассчитанные на условия нэпа, давно уже не отвечают требованиям со­временности. Они неспособны удовлетворить в полной мере запросы, возникающие в отношениях не только между хозорганами, но и с участи­ем граждан. Наиболее широко распространенные имущественные отно­шения граждан (договоры розничной купли-продажи, договоры с ателье бытового обслуживания, договоры о внесении денег на вклад в сберега­тельную кассу, договоры жилищного найма и т. д.) регулируются в пер­вую очередь не гражданскими кодексами, а специальными законами, ин­струкциями и иными нормативными актами. К этим отношениям, так же как и к отношениям между социалистическими организациями, приме­

няются общие и, кроме того, некоторые специальные нормы ГК, если возникший вопрос не получил в соответствующем акте достаточного раз­решения. Никто поэтому не сомневается в том, что необходимость в про­ведении новой кодификации советского гражданского законодательства является настоятельной и неотложной.

Однако из того, что действующие гражданские кодексы устарели, сторонники теории хозяйственного права делают совершенно иные выво­ды. Они считают, что гражданское право, какому бы обновлению оно ни подверглось в процессе кодификации, вообще, по своей природе неспо­собно регулировать хозяйственную деятельность социалистических орга­низаций. Таков же их взгляд на административное право. Объединять в едином кодексе правовое регулирование отношений с участием как граж­дан, так и социалистических организаций - значит, с их точки зрения, вступать в противоречие с потребностями жизни, в противоречие с теори­ей и практикой коммунистического строительства.

Обоснованы ли подобные утверждения? Чтобы ответить на этот во­прос, необходимо установить, в каком соотношении теория хозяйствен­ного права находится с системой советского права, с системой советской юридической науки, с советской хозяйственной и юридической практи­кой.