§ 1. Источники советской цивилистической теории

Экономические, социально-политические и гносеологические ис­точники. Советская цивилистическая наука - это наука не только о совет­ском гражданском праве. В поле ее зрения находятся также гражданско- правовые (частноправовые) системы предшествующих исторических фор­маций.

Развитие советской цивилистической мысли может быть прослежено по всем указанным направлениям. Предпринимая одну из первых попы­ток такого исследования, целесообразно, однако, сосредоточиться лишь на научных проблемах советского гражданского права с привлечением только в наиболее существенных случаях также общецивилистических проблем. При этом само собой разумеется, что в той мере, в какой реше­ние гражданско-правовых вопросов советскими учеными выходит за рам­ки специфических условий нашей страны, выводы, ими обоснованные, приобретают значение одной из составных частей цивилистической тео­рии социализма в целом.

Обращаясь к историческим истокам этой теории, нельзя сбрасывать со счетов высказывавшиеся и до победы пролетарской революции отдельные суждения о том, как будет строиться гражданское право при социализме. Но социалистическая гражданско-правовая теория как самостоятельная отрасль знаний, как система взаимно согласованных научных понятий не могла начать складываться ранее утверждения государства диктатуры пролетариа­та и появления вследствие этого самого предмета исследования - социали­стического гражданского права. Очевидно также, что как только пролетар-

ское государство возникло, теоретическое обоснование путей развития нового гражданского законодательства стало необходимым в такой же сте­пени, как и издание самих гражданских законов.

Во-первых, в результате победы революции создается социалистиче­ский уклад хозяйства, первоначально выступавший лишь как один из укладов советской экономики, а затем занявший в ней безраздельно гос­подствующее положение. Этому процессу в числе других средств содей­ствовало гражданско-правовое регулирование советских общественных отношений, по самой своей сути рассчитанное на победу социалистиче­ского уклада над капиталистическим, а после утверждения социалистиче­ской системы хозяйства - на установление максимально благоприятных условий для ее совершенствования, упрочения и подъема. В том же на­правлении работала и советская цивилистическая мысль, экономическим источником становления и развития которой является, следовательно, социалистический хозяйственный уклад, экономика социалистического общества.

Во-вторых, самое образование социалистического хозяйственного уклада после победы революции стало возможным лишь в результате появления государства диктатуры пролетариата, для которого руково­дство строительством социализма было одновременно процессом его собственного перерастания в общенародное государство. Социалисти­ческое пролетарское, как и социалистическое общенародное, государст­во не только устанавливает гражданско-правовые нормы, но определяет также цели, достижению которых они призваны служить, и задачи, раз­решению которых они должны содействовать. Сообразно с этими зада­чами и целями сущность советских гражданских законов, условия и порядок их применения, пути и методы их обновления выявляются со­ветской гражданско-правовой наукой, в качестве социально-полити­ческого источника которой поэтому выступает самое советское социа­листическое государство.

В своей практической деятельности Советское государство руково­дствуется политикой Коммунистической партии, оказывающей опреде­ляющее влияние и на его нормотворческую деятельность в области граж­данского права.

Так, переход от политики военного коммунизма к новой экономиче­ской политике обусловил необходимость полнокровного гражданско- правового регулирования имущественных отношений и издания первых советских гражданских кодексов.

Понятно, что первоочередные задачи, выдвигаемые в области хозяй­ственного и культурного строительства Коммунистической партией Со­ветского Союза, становятся первоочередными проблемами теоретическо­го исследования в советской цивилистической науке. Она развивается, таким образом, как партийная наука не только по своей исторически- экономической обусловленности и социально-политической направленно­сти, но и в силу непосредственной связи с политикой партии, с конкретно­практической деятельностью возглавляемого партией Советского госу­дарства.

Партийность и вместе с тем строгая объективность гражданско- правовой науки в СССР определяется также ее гносеологическим источ­ником - учением марксизма-ленинизма.

Из этого учения советская цивилистическая мысль черпает, прежде всего, диалектико-материалистический метод исследования, распростра­няемый ею на научный анализ гражданско-правовых явлений. Она опира­ется, далее, на марксистско-ленинское понимание государства и права как экономически обусловленных, классово предопределенных и исторически преходящих явлений. Затем, она исходит из раскрытой марксизмом сущ­ности социалистического государства и права, классовое содержание и историческая миссия которых превращают их в государство и право ново­го, высшего типа. Для ее теоретических изысканий огромное значение имеет тот факт, что в трудах основоположников марксизма четко опреде­лено место, занимаемое в системе надстроечных общественных явлений гражданским правом, которое вследствие особой близости к экономике выступает в качестве «перевода» на юридический язык экономических отношений. В этих трудах формулированы также коренные исходные положения для образования таких общецивилистических понятий, как право собственности, договор, наследование и др.

Вместе с тем Маркс, Энгельс и в особенности Ленин разработали ка­тегории и выдвинули принципы, имеющие непосредственное отношение к гражданскому праву социалистических государств.

Под руководством Ленина проводилась первая кодификация совет­ского гражданского законодательства, создавался первый советский Гра­жданский кодекс, многие правила которого сконструированы в соответст­вии с его прямыми указаниями. Ленинская идея четкого сочетания гаран­тированности субъективных гражданских прав со строжайшим соблюде­нием установленных границ их реализации последовательно проводится советским гражданским законодательством на протяжении всей истории его существования. Ленин создал учение о хозяйственном расчете, кото­рый юридически опосредствуется гражданской правосубъектностью со­циалистических организаций и служит решающей предпосылкой установ­ления имущественных (гражданских) правоотношений между ними.

Но если социалистическая экономика, Советское государство и мар­ксистско-ленинское учение образуют экономический, социально-поли­тический и гносеологический источники науки гражданского права в СССР, то непосредственным предметом ее изучения является самое со­ветское гражданское право, выраженное в гражданских законах и реали­зуемое в повседневной практике. Важно поэтому установить соотношение

между советской цивилистической наукой и советским гражданским за­коном, процессом его издания и практикой его применения.

Наука, закон, практика. Можно указать на три функции, выпол­няемые наукой советского гражданского права по отношению к советско­му гражданскому закону: аналитическую, критическую и созидательную.

Аналитическая функция состоит в выявлении содержания дейст­вующего гражданского законодательства, его истолковании и системати­ческом изложении. Вследствие этого издание нового или изменение дей­ствующего гражданского закона соответственно активизирует аналитиче­скую функцию гражданско-правовой науки, так как любое законодатель­ное новшество требует аналитической оценки, определения места, кото­рое извлеченные таким путем выводы должны занять в уже сложившейся системе освещения конкретно-нормативного материала и согласования с ними ранее сформулированных теоретических положений.

По самой своей сущности аналитическая функция не может играть в отношении гражданского закона никакой другой, кроме чисто познава­тельной роли. Но этим как раз и определяется ее значение. Как ни отно­сится к тому или иному действующему закону, какие бы недостатки в нем ни обнаруживались и какие бы способы их устранения ни предлагались, пока закон не изменен, нужно знать его действительное содержание и практически применять в том именно виде, в каком его смысл определен законодателем.

Критическая функция направлена на установление недостатков в действующем гражданском законодательстве, выражаются ли они в про­белах закона, неправильных или устаревших решениях, погрешностях логического, системного или даже языкового порядка. При этом различа­ются первоначальные недостатки, вызванные несоответствием закона требованиям жизни уже на момент его издания (например, отсутствие норм о договоре хранения в ГК РСФСР 1922 г.), и последующие недос­татки, обусловленные старением закона (как произошло, например, с нормами того же ГК о частной собственности после ее ликвидации в на­шей стране).

Первоначальные недостатки не всегда получают одинаковую теоре­тическую оценку. Например, принцип субъективного отсчета начального момента течения исковой давности, принятый в действующем законода­тельстве, оценивается положительно одними и отрицательно другими учеными. В таких и других подобных случаях, когда дискуссия ведется по поводу выбора одной из двух или нескольких абстрактно мыслимых юри­дических конструкций, критическое исследование может завершиться выводом в пользу не изменения закона, а наоборот, оставления его в не­прикосновенном виде. Но когда первоначальные недостатки вызываются иными причинами (недосмотром, недостаточной изученностью вопроса и др.) или когда образуются последующие недостатки, критика закона рано или поздно должна повлечь за собой соответствующую реакцию со сто­роны законодательных органов.

Тем самым критическая функция, осуществляемая, лишь поскольку она опирается на функцию аналитическую, сама выступает в качестве предпосылки для созидательной функции, выполняемой советской граж­данско-правовой наукой.

Созидательная функция имеет своей целью содействовать измене­нию существующих и образованию новых гражданско-правовых норм и институтов. Если, таким образом, аналитическая функция следует за зако­ном, а критическая осуществляется в границах действующего законода­тельства, то созидательная функция предшествует изданию нового закона и используется в процессе нормотворческой деятельности государства. О мере такого использования можно судить на основе многочисленных фактов, в том числе относящихся к последней кодификации советского гражданского законодательства.

Наукой разработана система этой кодификации (разбивка на разде­лы, выделение глав внутри разделов, последовательность их расположе­ния, круг относящихся к ним норм и т. п.). Под ее непосредственным влиянием в кодифицированный гражданский закон были включены новые понятия (например, понятие права оперативного управления имущест­вом), нормы (например, о праве на изображение) и институты (например, конкурс). Существенную роль сыграла советская цивилистическая наука в переходе от сложных юридических конструкций к более простым (напри­мер, к системе традиции при определении момента возникновения права собственности), отказе от устаревших правил (например, от презумпции права государственной собственности) и расширении сферы действия оправдавших себя правоположений (например, распространении правил о неограниченной виндикации на все формы социалистической собственно­

сти), замене недостаточных решений решениями более целесообразными (например, в вопросе об ответственности за вред, причиненный актами власти) и устранении практических трудностей, порождавшихся некото­рыми нормами ранее действовавшего законодательства (например, нор­мами о недействительных сделках и их последствиях). Свою практиче­скую эффективность при проведении новой кодификации советского гра­жданского законодательства обнаружили и многие общетеоретические построения цивилистической науки, о чем свидетельствуют, например, нормы, посвященные соотношению плана и договора или определяющие условия ответственности юридических лиц за вред, причиненный их ра­ботниками. Наука способствовала также упрощению терминологии и языка, выбору оптимальной структуры статей и их четкому размежева­нию, обеспечению согласованности употребляемых понятий и многим другим широкоизвестным юридико-техническим достижениям новых гражданских законов.

При отправлении всех перечисленных функций советская цивили- стическая мысль опирается на определенную фактическую и теоретиче­скую основу.

К фактической основе относятся эмпирические данные троякого ро­да: реальные, нормативные и нормоприменительные. Реальные факты - это те конкретные отношения, которые нуждаются в гражданско-право­вом регулировании; нормативные факты представляют собой не что иное, как всю совокупность действующих гражданско-правовых норм, а в ре­зультате их практической реализации образуются нормоприменительные факты.

В орбиту гражданско-правовых научных исследований входят все эти факты, а потому и необходимые рекомендации могут быть адресова­ны цивилистической наукой любой из соответствующих областей практи­ческой деятельности. Но, будучи наукой юридической, гражданско- правовая теория способна влиять на неправовую практику только через посредство юрисдикционных или законотворческих органов, тогда как практическая деятельность самих этих органов должна находиться в не­посредственной связи с гражданско-правовой теорией. Вместе с тем на­учно аргументированные практические выводы могут быть сделаны путем сопоставления указанных фактов в различном их сочетании.

Например, потребность в правовом закреплении обязательств по предоставлению пожизненного содержания была выявлена судебной практикой, и только после этого изучение реальных жизненных отноше­ний позволило теоретически обосновать необходимость включения соот­

ветствующего института в гражданский закон с установлением сущест­венных признаков, которыми должно характеризоваться его непосредст­венное содержание. В этом случае законодательно подтвержденный вы­вод науки явился следствием движения от нормоприменительных к ре­альным и от них к нормативным фактам. Возможна и другая последова­тельность. Так, до проведения последней кодификации советского граж­данского законодательства судебная нормоприменительная деятельность с вопросами гражданско-правовой охраны чести и достоинства вовсе не сталкивалась. Надобность в такой охране доказывалась теоретически ссылкой на реальные жизненные потребности, и лишь после признания ее законом появилась соответствующая судебная практика, ставящая теперь перед наукой целый ряд новых ожидающих своего разрешения вопросов. Здесь уже наблюдается движение от реальных к нормативным и от них к нормоприменительным фактам.

Как сложится конкретно возникающая последовательность - это за­висит от более или менее случайных обстоятельств. Но через подобные и другие случайности пробивается объективная закономерность, лишь с момента обнаружения которой осмысление фактического предмета ис­следования поднимается до уровня подлинной науки. А поскольку объек­тивные законы получают свое субъективное отражение в понятиях и кате­гориях, последние как раз и образуют теоретическую основу гражданско- правовой науки.

Их разработка невозможна без всесторонней осведомленности отно­сительно всей совокупности необходимых эмпирических данных. Но изучение эмпирического материала - не цель науки, а средство достиже­ния цели, этап, через который нужно пройти, чтобы установить объектив­ный закон, управляющий многообразными жизненными явлениями. Ос­вещение такого материала и его систематизация относятся к описательной части науки, тогда как понятия и категории воплощают в себе самую ее сущность. Факты изменчивы, закономерности стабильны. И если меняют­ся отдельные факты (издается новый закон, вырисовывается новая линия судебной или арбитражной практики), это затрагивает описательную, но не сущностную сторону гражданско-правовой теории. На ее сущности вновь образующиеся явления сказываются только в условиях, когда они скрывают за собой неизвестную еще закономерность, в результате обна­ружения которой пополняется состав цивилистических категорий и поня­тий. Но коль скоро они образованы, через призму этих категорий и поня­тий могут быть объяснены любые новые факты, обнимаемые их логиче­

ским объемом, как и аргументированы выдвигаемые на их основе практи­ческие рекомендации.

Такова внутренняя логика развития научной мысли, вне которой не­возможно определить надлежащее соотношение науки с практикой.

Практика - критерий истины. Но это отнюдь не означает, что истин­ность научной теории может быть проверена при помощи какой угодно практики. Под практикой в данном случае понимается не единичный факт, а обобщенно выраженная единая линия практической деятельности. В судебной практике встречаются решения, расходящиеся со сложившим­ся в науке пониманием актов власти в отличие от хозяйственно-техни­ческих операций. Но подобные решения носят единичный характер и потому не способны опровергнуть правильность соответствующих науч­ных выводов, подкрепляемых гораздо более обширной судебной практи­кой. Далее, даже и единая линия, проводимая в деятельности практиче­ских органов, не всегда соответствует практике в смысле реальных по­требностей, вытекающих из самой природы юридически урегулирован­ных общественных отношений. Арбитражная практика долгое время отка­зывалась от признания принципа вины как условия возложения имущест­венной ответственности на социалистические организации. Анализ реаль­ных отношений, складывающихся в социалистическом хозяйстве, пока­зал, что нужно было отказаться от этой практики, а не от учения о вине, разрабатываемого в цивилистической науке. Наконец, практика как кри­терий проверки правильности тех положений юридической науки, кото­рые опираются на большие обобщения и выявленные объективные зако­номерности, - это не только судебная, арбитражная или хозяйственная практика, но и широкий социальный опыт, включающий в себя результат, достижение которого требует более или менее значительного времени. Понятно, что лишь благодаря такому опыту, а не сколько угодно много­численным судебным или арбитражным решениям может быть обоснова­на проверка выдвигаемых в науке понятий права собственности, права государственной собственности, юридической ответственности, граждан­ского правоотношения и т. п.

С другой стороны, наука должна служить практике. Но только при поверхностном взгляде на вещи утилитарная ценность научных произве­дений ставится в зависимость от количества содержащихся в них кон­кретно-практических выводов. В действительности же практические пре- ложения могут вноситься только на самой последней, но отнюдь не изна­чальной стадии соединения науки с практикой. При ином подходе к делу они не столько служат практике, сколько вредят ей. Многочисленные

«непосредственные» отклики на практические запросы забываются с та­кой же быстротой, с какой поспешностью к ним прибегают. Но какой бы абстрактной ни представлялась, например, теория оперативного управле­ния имуществом в момент ее выдвижения, прошли десятилетия, а эта теория не устарела. Ее воспринял закон, она оказалась способной объяс­нить самые разнообразные явления, включая такие, которых ко времени ее создания не было и в помине. И это вполне закономерно, так как глу­бинную почву для выводов научной и практической значимости подго­тавливают исследования широкого теоретического плана. Именно такие исследования обеспечивают максимальный утилитарный эффект, как бы многочисленны ни были соединяющие их с практикой промежуточные звенья.

Из сказанного ни в какой мере не вытекает, что гражданско-правовая наука должна ограничиваться лишь произведениями указанного жанра. Перед нею стоят задачи как созидательного, так критического и аналити­ческого порядка. Многообразие этих задач предполагает такое же много­образие форм их литературного воплощения.

Литература. Созданные за годы Советской власти цивилистические произведения многочисленны, а по своему характеру весьма разнообраз­ны. О чисто количественной их стороне можно судить уже по одному тому, что относящийся к гражданско-правовой литературе библиографи­ческий справочник, доведенный до 1960 г., превышает 50 печатных лис­тов^[244]. К этим произведениям применима, однако, определенная классифи­кация, которая, при всей ее условности, позволяет все же составить наи­более общее представление о тех литературных жанрах, в каких советская цивилистическая мысль находит свое выражение. Ориентируясь на ос­новную, хотя, как правило, не единственную направленность соответст­вующих публикаций, следует различать произведения учебные, практиче­ские, теоретические, критические и научно-популярные.

Учебные произведения представлены, прежде всего, учебниками по советскому гражданскому праву. Как бы ни именовали свои публикации сами авторы, учебником можно считать лишь систематическое изложение советского гражданского права в целом или последовательно друг с другом связанных тех его разделов, освещением которых данное издание ограничи­вается. С этой точки зрения первым советским учебником по гражданскому

праву является «Курс хозяйственного права», изданный в 1935 г. в двух томах под редакций Л. Я. Гинцбурга, Е. Б. Пашуканиса и М. Н. Доценко. Принятое тогда обозначение гражданско-правовой науки как «хозяйствен­ного права» заменяется в опубликованном в 1938 г. двухтомном учебнике, который был подготовлен авторским коллективом Всесоюзного института юридических наук и вышел под наименованием «Гражданское право». Соз­дание учебников коллективными усилиями советских ученых вошло в тра­дицию, воспринятую при их подготовке и в последующие годы. Начиная с 1944 г., учебники по советскому гражданскому праву издавались автор­скими коллективами, образованными на базе сектора гражданского права ВИЮН, а также кафедры гражданского права МГУ, ЛГУ, ВЮЗИ, Казахско­го университета, Свердловского юридического института. Учебники, разра­ботанные одним автором, публиковались под различными наименованиями: основы^[245], лекции^[246], курсы лекций^[247].

Все остальные виды учебной литературы можно объединить под об­щим наименованием учебных пособий. Они появляются уже в первые годы после установления Советской власти и именуются либо граждан­ским правом^[248], либо хозяйственным правом^[249], а иногда основами^[250], очерка­ми^[251]и т. п. Издание таких пособий не прекращалось и в продолжение по­следующих лет. Таковы «Основы советского социалистического граждан­ского права» Д. М. Генкина (1956), «Основы советского гражданского права» С. М. Корнеева (1958) и др. Сюда же должны быть отнесены пе­риодически издаваемые сборники задач по гражданскому праву, образцы деловых документов и т. п.

В числе работ, относимых к категории учебных пособий, находятся также произведения, сыгравшие выдающуюся роль в развитии советской цивилистической мысли. Таков, в частности, трехтомный «Курс советско­

го гражданского права» П. И. Стучки, изданный в 1927 - 1931 гг., кото­рый нельзя считать учебником, потому что он не дает систематического и полнообъемного изложения советского гражданского права, но его значе­ние определяется развернутой острой критикой буржуазной юриспруден­ции и антимарксистских концепций, а также новой трактовкой многих гражданско-правовых явлений.

Несмотря на то, что П. И. Стучка называл свое произведение курсом гражданского права, оно имело в основном учебное предназначение. Курс же в собственном смысле сходен с учебником в одном отношении и су­щественно отличается от него в другом. Сходство состоит в том, что как и учебник, курс последовательно освещает гражданское право в полном его объеме. Но, в отличие от учебника, исследование ведется здесь моногра­фически по каждой теме или связанной совокупности нескольких тем с обобщением итогов развития науки в соответствующей области и само­стоятельным творческим осмыслением этих итогов. Разумеется, для под­готовки курса советского гражданского права в таком его понимании было необходимо, чтобы советская цивилистическая наука обрела доста­точно широкий размах, а ее отдельные составные части подверглись мно­гостороннему монографическому освещению. Эта подготовка была нача­та авторским коллективом ВИЮН в конце 40-х годов. В период с 1951 г. публикуются отдельные тома курса: о предмете и системе советского гражданского права (С. Н. Братусь), его источниках (И. Б. Новицкий) и субъектах (С. Н. Братусь), сделках и исковой давности (И. Б. Новицкий), праве собственности (Д. М. Генкин), общем учении об обязательствах (И. Б. Новицкий, Л. А. Лунц), отдельных видах обязательств (Е. А. Флей­шиц, Г. Н. Полянская и др.), жилищном праве (С. И. Аскназий, И. Л. Брауде, А. И. Пергамент), кредитно-расчетных отношениях (Е. А. Флейшиц), стра­ховании (К. А. Граве, Л. А. Лунц), обязательствах из причинения вреда и не­основательного обогащения (Е. А. Флейшиц), авторском праве (Б. С. Анти­монов, Е. А. Флейшиц, изобретательском праве (те же авторы), наследствен­ном праве (Б. С. Антимонов, К. А. Граве).

Работа над курсом не завершена. Одна должна быть продолжена, особенно если учесть многоплановую значимость этого произведения как учебного, теоретического и практического одновременно.

Переходя от учебных к практическим произведениям, следует ука­зать на два их вида: практические пособия и комментарии.

Практические пособия построены по тому же принципу, что и по­собия учебные. В них освещается либо какая-нибудь из тем советского гражданского права^[252]или даже определенная ее часть^[253], либо совокупность последовательно связанных тем, которые отбираются иногда по общности их предмета^[254], а иногда соответственно предназначению книги для опреде­ленного круга практических работников^[255]. Но если в учебном пособии читатель знакомится с содержанием научных категорий и понятий, их теоретическим обоснованием, существующими в литературе спорами по научным проблемам, то практическое пособие делает это в самой мини­мальной мере, сосредоточиваясь преимущественно на конкретных вопро­сах, с которыми практика сталкивается, и на законодательном обоснова­нии путей их разрешения. Самый стиль практического пособия в значи­тельной мере зависит от того, рассчитано ли оно на юристов или на хо­зяйственников и иных практических работников, лишь попутно сталки­вающихся с правовыми вопросами в своей повседневной деятельности. В последнем случае публикация находится на грани между практическим пособием и популярной литературой.

Комментарии получили особенно широкое распространение после принятия первых советских гражданских кодексов. С 1923 по 1928 г. поя­вилось семь комментированных изданий республиканских гражданских кодексов, часть которых переиздавалась от двух до четырех раз. При этом одни из них строились как собственно комментарии (например, под ре­дакций А. Г. Гойхбарга, И. С. Перетерского и З. Р. Тетенборн, 1923 г.), а другие - в виде вопросов и ответов (например, под редакций Ф. И. Воль­фсона, 1928 г.) и посвящались гражданскому кодексу одной республики или сопоставлению ГК нескольких советских республик (например, под редакцией А. Л. Малицкого, 1923 г.).

Издание комментариев возобновилось после проведения кодифика­ции советского гражданского законодательства в 1961 - 1964 гг. Наряду с комментированием отдельных статей новых кодификационных актов, предпринятым журналом «Советская юстиция», публикуются коммента­

рии к Основам гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик (под редакцией С. Н. Братуся и Е. А. Флейшиц - 1962 г.), а также к гражданским кодексам РСФСР (под редакцией С. Н. Братуся и Е. А. Флейшиц, 1965 г., Е. А. Флейшиц и О. С. Иоффе, 1970 г.), Казахской ССР (под редакцией М. А. Ваксберга и Ю. Г. Басина, 1965 г.), Молдав­ской ССР (под редакцией В. И. Давыдова, А. Л. Маковского, 1971 г.), Украинской ССР (под редакцией А. М. Якименко, М. И. Бару, М.В. Гор­дона, 1971 г.), Белорусской ССР (под редакцией Ф. И. Гавзе и В. Ф. Чиги- ра, 1973 г.). Помимо собственно комментариев издаются работы, посвя­щенные сопоставлению новых гражданских кодексов различных респуб­лик^[256]и сравнительному анализу новой кодификации с предшествующим законодательством^[257].

По характеру лежащего в их основе материала комментарии бывают самыми разнообразными. Кроме комментариев к Основам и ГК, разраба­тываются комментарии к уставам^[258]или положениям^[259]. Большую пользу приносит иногда осуществляемое комментирование судебной и арбит­ражной практики^[260].

Комментарии нельзя рассматривать как литературу всецело и исклю­чительно практической направленности. Они могут преследовать также учебные или научные цели. Поэтому, например, Комментарий ГК РСФСР под редакцией О. А. Красавчикова (1965 г.) именуется учебно-практичес­ким пособием, а Комментарий к тому же кодексу под редакцией С. Н. Бра­туся и Е. А. Флейшиц (1965 г.) - научно-практическим комментарием. Но какие бы другие задачи при создании комментария ни ставились, они обязательно сочетаются с практическими задачами. Этим и объясняется отнесение комментариев к тому виду гражданско-правовой литературы, которая рассматривается как литература практическая.

Теоретические произведения - это произведения, монографические по форме, главное содержание которых выражено в формулировании и

обосновании категорий и понятий. Под монографической формой пони­мается строгая ограниченность темы произведения, независимо от того, вылилось ли оно в книгу (монографию), монографический очерк или журнальную статью. Теоретическая работа в значительной своей части может быть посвящена систематическому изложению позитивного мате­риала и в этом смысле приближаться к учебной литературе. В ней может быть уделено большое внимание разрешению чисто практических вопро­сов с точки зрения как будущего законодательства, так и понимания дей­ствующего закона. Без того и другого не обходится почти ни одна моно­графия об отдельных видах права собственности^[261], о договорах^[262], о кон­кретных проблемах авторского^[263], изобретательского^[264], наследственного^[265]права. Но теоретическими они становятся не вследствие этой их направ­ленности, а только благодаря содержащемуся в них понятийно-аргу­ментационному материалу.

Удельный вес такого материала оказывается тем значительнее, чем более широкая или общая проблема избирается в качестве предмета ис­следования. По вполне понятым причинам книга Р. О. Халфиной «Значе­ние и сущность договора в советском социалистическом гражданском праве» (1954 г.) теоретически насыщенней, чем ее же работа «Правовое регулирование поставки продукции в народном хозяйстве» (1963 г.), а В. Я. Ионас в монографии «Критерий творчества в авторском праве и судебной практике» (1963 г.) привлекает позитивные данные скорее для иллюстрации нежели в виде объекта анализа. Достоинства работы как относящейся к произведениям теоретического плана определяются не мерой ее насыщенности понятиями и категориями, а степенью и глубиной обобщений, возможных и необходимых по самому характеру избранной темы.

Если к исследованию привлекается какой-либо отдельный институт или немногочисленная их совокупность, данных для обобщений меньше, чем когда последние опираются на совокупность всех институтов опреде­ленного рода. В этом смысле авторы книги «Договоры в социалистиче­ском хозяйстве» (1964 г.), в которой соединен анализ поставки, капиталь­ного строительства и перевозки, имели более широкие возможности, чем, например, И. А. Танчук в работе «Правовое регулирование материально­технического снабжения промышленности» (1965 г.), уступая, однако, М. И. Брагинскому в его «Общем учении о хозяйственных договорах» (1967 г.). Но по степени интенсивности допускаемого ими исследования перечисленные темы находятся уже в обратном соотношении друг с дру­гом.

Своеобразное положение как предмет научного анализа занимают темы, специальные с точки зрения их объема, но имеющие «сквозное» значение для большой группы гражданско-правововых институтов. Они обеспечивают разносторонний материал для широких обобщений и в то же время требуют максимально подробного анализа относительно част­ных вопросов. В качестве примера произведений, связанных с тематикой такого рода, можно назвать книгу Г. К. Матвеева «Вина как основание ответственности по советскому гражданскому праву» (1955 г.) или моно­графию Б. С. Антимонова «Основания договорной ответственности со­циалистических организаций» (1962 г.).

Едва ли нужно специально оговаривать, что теоретическая значи­мость научного произведения определяется его содержанием, а не объе­мом. Так, широко известная работа В. К. Райхера «Абсолютные и относи­тельные права» была опубликована в 1928 г. в виде статьи объемом 2 печатных листа, а ссылки на нее вот уже в продолжение более 45 лет не сходят со страниц советской юридической литературы. В небольшой ста­тье Д. М. Генкина «Оперативное управление как институт гражданского права», опубликованной в 1963 г., выдвинута идея, сразу же взятая на вооружение советской гражданско-правовой наукой. Между тем истории нашей науки известны и такие случаи, когда книга большого объема не вызывает особых волнений у читателя уже с момента выхода в свет и очень скоро выветривается из научно-практического обихода.

Нельзя, однако, отрицать, что капитальное исследование крупных цивилистических проблем предполагает и соответствующий объем лите­ратурного произведения.

Первоначально такие произведения создавались по специальной гражданско-правовой проблематике, связанной, прежде всего, с отдель­

ными видами обязательств. Таковы книги К. М. Варшавского «Подряды и поставки в Союзе ССР» (1925 г.), А. Г. Гусакова «Железнодорожное право по законодательству СССР» (1929 г.), М. М. Агаркова «Учение о ценных бумагах» (1927 г.) и др. Значительное внимание уделялось авторскому и изобретательскому праву, освещенному, например, в книгах И. Я. Хейфеца «Авторское право» (1931 г.) и «Основы патентного права» (1925 г.). Го­раздо позже появились крупные работы, посвященные праву собственно­сти. Капитальный труд А. В. Венедиктова «Государственная социалисти­ческая собственность» (1948 г.) был одновременно и первым опытом широкого, многопланового освещения как указанной специальной про­блемы, так и разработки общего учения о праве собственности. Напротив, наследственное право подвергается многостороннему научному анализу уже в монографиях 20-х годов, например, в книгах В. И. Серебровского «Наследственное право» (1925 г.) и А. А. Бугаевского «Советское наслед­ственное право» (1926 г.).

Со временем начинают появляться и крупные общетеоретические исследования. Сперва это были исследования, посвященные либо отдель­ным вопросам Общей части гражданского права^[266], либо проблемам, имеющим общее значение для определенной совокупности гражданско- правовых институтов^[267]. Издание книг такого характера не только не приос­тановилось, а значительно расширилось в последующие годы^[268]. В даль­нейшем публикуются работы, в которых содержится анализ общей про­блематики гражданского права в целом^[269], а также характеристика сущно­сти, задач и методов самой советской гражданско-правовой науки^[270]. Среди этих работ особо выделяется монография С. И. Аскназий «Основные во­просы теории социалистического гражданского права» (1947 г.), в кото­

рой наряду с разработкой общих категорий права собственности, обяза­тельственного права выдвигаются существенные для цивилистических исследований общеметодологические положения^[271].

Помимо охарактеризованных, к теоретическим произведениям должны быть также отнесены исследования исторического плана, приурочиваются ли они к истории советского гражданского права в целом, как, например, книга Д. М. Генкина, И. Б. Новицкого, Н. В. Рабинович «История совет­ского гражданского права. 1917 - 1947» (1949 г.), или к истории его от­дельных институтов, опосредствующих деятельность определенного вида, как двухтомная монография А. В. Венедиктова «Организация государствен­ной промышленности в СССР» (т. I, 1957 г.; т. II, 1961 г.).

Критические произведения ставят своей задачей анализ выходящей литературы с точки зрения как ее достоинств, так и выявленных в ней недостатков. Наиболее типичная для них форма - индивидуальные и кол­лективные рецензии, публикуемые в юридических журналах или ученых записках (трудах) юридических учебных заведений и научно-исследо­вательских учреждений. Рецензии чаще всего посвящаются какой-либо одной анализируемой в них книге. Иногда публикуются рецензии, подвер­гающие комплексной критике несколько тематически связанных друг с другом и близких по времени издания работ^[272]. В 20-х годах П. И. Стучка публиковал критические обзоры гражданско-правовой литературы, из­данной в рамках определенного периода^[273]. Этот интересный опыт не во­шел, к сожалению, в традицию создания научно-критических произведе­ний по гражданскому праву, хотя его восприятие в современных условиях было бы весьма полезным для систематического показа в обобщенном виде новых веяний в науке, выдвигаемых ею проблем, возникающих дис­куссий.

Наряду с рецензиями и обзорами как важнейшей формой научно­критического творчества его результаты запечатлеваются также в публи­кациях, которые конспективно излагают итоги устного обсуждения выхо­

дящих книг или научных докладов. При этом, поскольку критикуемой позиции нередко противопоставляется иное решение дискуссионного вопроса, то как рецензии, так и другие виды научно-критической литера­туры могут служить источником ценных положительных, иногда - весьма важных выводов. Достаточно в качестве примера сослаться на то, что такое сложное юридическое понятие, как непреодолимая сила, было впер­вые определено с помощью критерия случайно причинной связи Д. М. Ген­киным при обсуждении научного доклада одного из сотрудников сектора гражданского права ВИЮН^[274], а впоследствии это определение, поддер­жанное одними учеными, явилось предметом критики со стороны других.

Научно-популярная литература имеет своей целью пропаганду пра­вовых знаний среди населения. Такая пропаганда осуществляется при помощи юридических словарей и справочников, популярных брошюр и газетных статей, а также помещаемых в газетах и иных изданиях консуль­таций по отдельным вопросам гражданского права (жилищному, изобре­тательскому праву и т. п.) или работ, освещающих в доступной для неспе­циалиста форме содержание советского гражданского права в целом. Наряду с познавательным назначением литература этого вида служит зачастую источником отыскания правильного практического решения вопросов, с которыми приходится сталкиваться гражданам, не являющим­ся юристами по специальности.

Нельзя, однако, не отметить, что популярные произведения совет­ских юристов знакомят читателя едва ли не исключительно с содержани­ем советского гражданского законодательства. Увлекательные работы о гражданско-правовой науке, подобные тем, которые освещают достиже­ния физики, биологии, математики и других естественных и технических наук, еще ожидают своих авторов. Создание таких работ необходимо не только в свете общих задач популяризации науки, но именно для разъяс­нения малоизвестного и нередко даже подвергаемого сомнению в обы­денном сознании научного содержания правоведения в целом, включая цивилистическую теорию как одну из его составных частей.

Как уже отмечалось, деление гражданско-правовых литературных источников на перечисленные виды в значительной мере условно. Есть работы, которые вообще нельзя подвести всецело под какую-либо одну из перечисленных классификационных рубрик. Но поскольку никаким иным

способом многочисленную и обширную цивилистическую литературу обобщенно обрисовать невозможно, приходится оперировать классифи­кацией, единственное целевое назначение которой состоит в описании литературных источников советской гражданско-правовой науки. После выполнения этой задачи можно перейти к общей характеристике развития самой советской цивилистической мысли.