1.1. Взаимодействие государств в области придания обязательной силы иностранным судебным решениям.
В науке международного гражданского процесса вопрос о действии судебных решений за пределами государства вынесения был поставлен еще в римском праве[6] [7]. Так, одно из первых упоминаний данной проблемы содержится в работе римского юриста Павла (Paulus), в которой указывалось, что «производящему суд за пределами своей территории можно безнаказанно не повиноваться. То же [будет] и в случае, если он пожелает производить суд по делам, выходящим за пределы его юрисдикции»5. Тем самым, по мнению рассматриваемого автора, действие судебного решения заключалось в возможности понуждения ответчика к исполнению обязанности, возложенной на него судом. В то же время оно было ограничено территорией, в пределах которого соответствующий судья обладал полномочиями по осуществлению правосудия (т.е. округом или государством). Определяя пределы действия судебного решения, Павел, однако, не рассматривал возможность его распространения на территорию сопредельных государств. Отсутствие необходимости в подобном исследовании было обусловлено как уровнем развития окружающих народов, так и особенностями регулирования отношений с участием иностранных лиц в римском праве. С точки зрения исторического развития, значительная часть окружавших римлян народов (галлы и германцы) находилась на низком уровне государственного и общественного развития, в силу чего их система правосудия лишь начинала формироваться. В свою очередь более развитые государства (Карфаген, государства Древней Греции) утратили свою независимость и были включены в состав Римского государства. Тем самым, в обоих случаях не могло идти и речи о признании решений, вынесенных судебными органами данных народов[8] [9]. В силу указанных исторических особенностей правовое положение иностранных граждан в Римском государстве определялось особой подотраслью национального права - ius gentium («общенародное п гражданское право» - С.А. В отличие от эпохи поздней античности (т.е. времени существования Римской империи 27 г. до н.э. - 476 г. н.э.) современный миропорядок состоит из более чем двухсот государств, в каждом из которых действует собственное национальное законодательство и организована национальная судебная система. К числу основных признаков современного государства относятся: 1) территория; 2) население; 3) правительство; 4) власть государства над населением, находящимся в пределах его территории (далее о - территориальное верховенство) . Остановимся подробнее на содержании понятия «территориальное верховенство». В доктрине отмечается, что верховенство государства проявляется в его способности подчинять своей воле всех лиц, находящихся в пределах его территории. При этом оно реализуется в следующих формах[10] [11]. Во-первых, одной из форм верховенства государства служит издание нормативных актов, которые обязательны для применения всеми лицами, находящимися в его пределах (правотворческая деятельность государства). Общеобязательность нормативных актов обеспечивается применением мер принуждения со стороны государства в отношении лиц, нарушающих данные предписания (правоохранительная деятельность государства). Важнейшей разновидностью правоохранительной деятельности государства является разрешение споров о праве и рассмотрение иных категорий дел в порядке гражданского или арбитражного судопроизводства (осуществление правосудия по гражданским делам)[12]. Характерным признаком верховенства государства является его исключительность. Суть данного свойства состоит в том, что определенная государственная функция может осуществляться лишь надлежащим образом уполномоченным органом государства[13] [14]. По этой причине в литературе (С.Б. Крылов) отмечается наличие у государства монополии верховной власти . В силу данного свойства обеспечивается соблюдение принципа народного суверенитета (п. 1 ст. 3 Конституции РФ), в силу которого единственным источником власти в государстве является воля его народа. В международных отношениях территориальное верховенство обеспечивает соблюдение принципа суверенного равенства государств . В основе данного принципа лежит представление о том, что каждое государство обладает неотъемлемым правом самостоятельно определять порядок собственного взаимодействия с иными государствами[15] [16]. Одно из проявлений данного принципа состоит в том, что государство не вправе диктовать свою волю иным государствам и/или иным образом вмешиваться в их внутренние дела («суверенитет» государства)[17]. Из принципа суверенного равенства проистекает недопустимость осуществления каких-либо публичных функций на территории иностранного государства[18]. Как отмечалось И.К. Блунчли, ни одно государство не обязано допускать, чтобы какие-либо полномочия публичной власти (в т.ч. судебная власть) осуществлялись на его территории иностранным государством без его согласия[19]. Если иностранное государство все же совершит подобное действие, то это представляет собой нарушение международного права . Равным образом, в силу принципа суверенного равенства исполнение распоряжений иностранных органов власти может осуществляться лишь с согласия соответствующего государства. В частности А. Батиффолем отмечалось, что аппарат государства приводится в движение лишь на 19 основании распоряжений, исходящих от соответствующего государства . Несмотря на то, что ничто не препятствует органу власти иностранного государства издавать подобные распоряжения, по общему правилу, они останутся без исполнения. [Так, А.А. Рубанов в качестве примера приводит вымышленный закон Парламента Великобритании, которым устанавливается запрет курения на улицах Парижа] . При этом издание подобного акта в любом случае будет рассматриваться в качестве нарушения международного права[20] [21] [22] [23]. Изложенное выше в полной мере применимо к иностранным судебным решениям. В силу того, что осуществление правосудия представляет собой одну из форм верховенства государства, судебное решение само по себе не обладает действием за пределами государства своего вынесения[24] [25]. По образному выражению швейцарского ученого Ж. Фоликса, действие судебного решения прекращается на границе соответствующего 23 государства . В силу данных причин государство местонахождения должника по собственному усмотрению определяет действие иностранного судебного решения в пределах собственной территории [с учетом представлений о природе судебного решения, существующих в доктрине и правоприменительной практике соответствующего государства] (см. раздел 1.3. диссертации) . При этом возникновение того или иного правового последствия у иностранного судебного решения, по общему правилу, обусловлено контролем со стороны государства местонахождения должника (предварительным или последующим)[26] [27]. В доктрине принято выделять следующие формы взаимодействия государств в сфере придания обязательной силы иностранным судебным решениям: 1) принудительное исполнение иностранных судебных решений; 2) признание фактических обстоятельств, установленных иностранных судом, включая прекращение производства национальным судом при наличии иностранного судебного решения, вынесенного между теми же сторонами, о том же предмете, по тем же обстоятельствам (лат. exceptio res judicata)[28] [29]; 3) признание личного статуса (фр. l'etat personnel), возникшего 27 на основании иностранного судебного решения ; 4) признание иностранного судебного решения в качестве юридического факта . Данное взаимодействие государств обеспечивает достижение следующих политико-правовых целей. Во-первых, утверждается, что признание иностранных судебных решений обеспечивает достижение процессуальной экономии. При этом считается, что процессуальная экономия, возникающая благодаря признанию иностранных судебных решений, благоприятно отражается на экономике страны, поскольку способствует привлечению иностранных инвестиций (решение Палаты Лордов по делу Adams v. Cape Industries) . В сфере правового положения иностранных граждан признание иностранных судебных решений позволяет предотвратить возникновение так называемых «хромающих отношений» (фр. “rapports boiteuseS"/англ. “limping relations’"). Данный термин используется для обозначения ситуации, когда изменение статуса лица, произошедшее в иностранном государстве, не признается действительным за его пределами . Возникновение «хромающих» отношений влечет за собой целый ряд негативных последствий. Так, невозможность признания расторжения брака в иностранном государстве автоматически влечет за собой: 1) недействительность последующих браков; 2) сохранение ответственности по совместным долгам супругов; 3) сохранение за бывшим супругом возможности наследовать по закону 4) иные последствия, связанные с нахождением лица в браке . Наконец, существует точка зрения, согласно которой признание иностранных судебных решений обеспечивает установление добрососедских отношений с сопредельными государствами. Так, по мнению польского ученого С.М. Будзинского, невозможность признания иностранного судебного решения представляет собой завуалированное утверждение о том, что определенное государство неспособно обеспечить надлежащее отправление правосудия[34] [35] [36] [37]. 35 отношениях» . Однако подобное утверждение едва ли является обоснованным. Подчеркнем, что именно наличие добрососедских отношений выступает причиной взаимодействия государств в сфере взаимного признания судебных решений, но никак не наоборот. Так, общее снижение уровня внешнеполитических отношений с Турцией в связи с уничтожением российского бомбардировщика Су-24 (24 ноября 2015 г.) послужило причиной направления Правительством РФ извещения о намерении не стать участником Договора о правовой помощи по гражданским, торговым и уголовным делам, подписанного в г. Анкаре 15 декабря 1997 г[38] [39]. Со своей стороны, отметим, что взаимодействие государств в сфере признания иностранных судебных решений в первую очередь призвано обеспечить защиту прав собственных граждан за пределами соответствующего государства. Поясним, что допуская признание иностранных судебных решений, государство в свою очередь рассчитывает на то, чтобы иные государства также обеспечили признание решений его судов. Тем самым, граждане первого государства получают возможность в полной мере реализовать право на доступ к правосудию, включая право на принудительное исполнение судебного решения, что приобретает особенное значение, например, в случаях совершения ответчиком деликта в государстве рассмотрения спора (В противном случае истец был бы вынужден предъявлять иск по месту жительства ответчика [лат. actor sequitur forum rei] - т.е. за пределами государства собственного проживания, что может быть сопряжено с существенными издержками для сторон-физических лиц) . Изложенное выше касалось тех положительных аспектов, с которыми связывается признание иностранных судебных решений. Вместе с тем, нельзя не учитывать, что, согласно превалирующей точке зрения, их достижение обеспечивается путем ограничения верховенства государства в сфере осуществления правосудия . По этой причине признание иностранного судебного решения традиционно характеризуется как проявление доверия (фр. acte de confiance) по отношению к государству его вынесения . Вместе с тем доверие к иностранному правопорядку никогда не может быть абсолютным (по выражению А. Батиффоля - «слепым»)[40] [41] [42]. Исторически, подобный подход был обусловлен тем, что суд государства признания, по общему правилу, не обладал информацией о содержании процессуальных норм, действовавших в государстве вынесения решения. Так, в решении Верховного суда США по делу Hilton v. Guyot (1895 г.)[43] [44], указывается, что автоматическое признание иностранного судебного решения не может иметь места, поскольку оно постановляется на основании процессуальных норм, отличных от тех, которые действуют в государстве местонахождении должника. В современном мире способность иностранного суда надлежащим образом отправлять правосудие может быть ограничена в силу целого ряда 42 внешних обстоятельств. Так, в решении по делу Bridgeway Corp. v. Citibank: суд Южного округа Нью-Йорка указал, что решение либерийского суда выносилось в обстановке гражданской войны, что само по себе исключает его правосудность. Свою роль также играет общее недоверие к политической системе определенного государства. Так, в решении Высокого суда правосудия Англии и Уэльса по делу Korea National Insurance Company v Allianz[45] [46] [47] [48], (признание решения народного суда г. Пхеньян), один из основных аргументов должника состоял в том, что в КНДР отсутствуют гарантии надлежащего отправления правосудия, включая принцип разделения властей и независимости судебной власти. Подобный подход также содержится в ряде решений американских судов (в т.ч. Sobko Estate44; Estate of Gogabashvele45), в которых было отказано в признании права советских граждан на наследование имущества по причине как общего недоверия к государственному устройству и судебной системе СССР, так и предполагаемого отсутствия взаимности в отношении прав наследования американских граждан в СССР (по утверждению американских судей)46. В силу причин, изложенных выше, признание иностранного судебного решения обусловлено соблюдением ряда предписаний, установленных национальным законодательством. Так, законодательством ряда государств устанавливается, что иностранные судебные решения подлежат признанию и исполнению лишь при наличии международного договора или предписания национального закона. Например, согласно ст. 19.16 Закона Норвегии «О разрешении споров» иностранные судебные решения подлежат признанию и исполнению, если это допускается национальным законом или международным договором[49] [50]. Аналогичное предписание содержится также в п. 3 ст. 6 ФКЗ «О судебной системе РФ». В данном случае международный договор выступает высшей и единственной формой выражения доверия иностранному государству . Из буквального толкования закона следует, что отсутствие международного договора исключает возможность признания и исполнения иностранного судебного решения (до внесения соответствующих изменений в национальное законодательство). Вместе с тем государство вправе по собственному усмотрению исключить наличие международного договора (федерального закона), из числа требований, предваряющих признание иностранного судебного решения. Так, в ФРГ иностранные судебные решения признаются в отсутствие международного договора, однако немецкий законодатель требует обеспечения взаимности в отношении признания немецких решений в государстве их вынесения (пп. 5 п. 1 ст. 328 Германского гражданского процессуального уложения 1877 г.[51]). Опыту ФРГ последовал ряд стран СНГ в т.ч. Казахстан (ч. 1 ст. 501 Гражданского процессуального кодекса Республики Казахстан)[52]; Беларусь (Постановление Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 23 декабря 2014 г. № 18)[53], Украина (ст. 390 Гражданского процессуального кодекса Украины)[54] [55] [56]. Подчеркнем, что в силу принципа суверенитета государство вправе вообще отказаться от применения правил об обеспечении взаимности. Так, согласно ст. 25-27 Швейцарского федерального закона «О международном частном праве» 1987 г., иностранное судебное решение подлежит признанию при условии его соответствия предписаниям данного закона (т.е. в данном случае не требуется ни наличия международного договора, ни обеспечения взаимности) . Аналогичный подход сформировался в практике высших судов Великобритании, США и Франции, которые в данных государствах выступают в качестве источников права. Так, в решении по делу Cornelissen c. Avianca Inc.54 Кассационный суд Франции указал, что иностранное судебное решение подлежит признанию при соблюдении следующих условий: а) наличия компетенции у иностранного суда; б) соблюдения международного публичного порядка; в) отсутствие обхода закона. Анализ законодательства, доктрины и правоприменительной практики свидетельствует о том, что в основе регулирования признания иностранных судебных решений лежат следующие противоположные политико-правовые факторы («антиномия» - по выражению, французского ученого Б. Оди)[57]. С одной стороны, государство заинтересовано в обеспечении признания иностранных судебных решений в целях развития внешней торговли, достижения процессуальной экономии, а также обеспечения признания национальных судебных решений за рубежом. С другой стороны, доверие государства к иностранному правопорядку никогда не может быть полным. По этой причине признание иностранного судебного решения обусловлено соблюдением ряда требований, предписанных национальным законодательством. Данные требования призваны обеспечить как соблюдение суверенитета государства признания (наличие международного договора/федерального закона), так и защиту фундаментальных процессуальных прав лица, в отношении которого постановляется иностранное судебное решение (в т.ч. соблюдение правил об уведомлении, вступление иностранного судебного решения в законную силу и т.п.).