§ 1.4.2. Соотношение понятий «признание» и «исполнение» иностранного судебного решения.

Применительно к действию иностранных судебных решений за пределами государства вынесения в дореволюционной доктрине преимущественно использовался термин «исполнение» [«исполнение

иностранных судебных решений»]. Однако, надлежит учитывать, что дореволюционными авторами данный термин понимался достаточно специфически. Так, рассматривая вопрос о прекращении производства по делу российским судом при наличии иностранного судебного решения (лат. exceptio rei judicatae), Т.М. Яблочков указывал, что в данном случае речь идет именно о его исполнении . [«Но невозможно, чтобы законодатель думал о теоретическом различении auctoritas rei judicatae и принудительном исполнении решения. Наоборот, более правдоподобно, что, говоря об «исполнении», он вообще имел в виду все юрид. последствия судебного решения, без различия того или другого эффекта» - Т.М. Яблочков].

Подчеркнем, что в российской доктрине XIX вв. понятие «исполнение» также использовалось по отношению к иностранным судебным решениям, определяющим статус лица.

213

свидетельства на их основании .

Одним из немногих исключений из рассматриваемого подхода к соотношению понятий «признание» и «исполнение» иностранных судебных решений является работа Б.Э. Нольде «Может ли быть передаваем по надписям вексель, о взыскании по которому состоялось решение иностранного суда» . Так, рассматриваемым автором утверждалось, что решение немецкого суда о недействительности векселя подлежит именно признанию в Российской империи, а не исполнению. В обоснование данного подхода указывалось, что данное судебное решение в силу своей природы не требует совершения исполнительных действий (т.е. действий по понуждению ответчика к исполнению обязанности). Из этого в свою очередь следовало, что данная категория иностранных судебных решений не охватывается предписанием ст. 1273 УГС, согласно которой исполнение иностранного судебного решения допускалось лишь при наличии международного договора с государством его вынесения. ^{[215] [216]}

Изначально, в советской доктрине также был поддержан подход, согласно которому понятие «исполнение» охватывает все свойства иностранного судебного решения, которые оно порождает в государстве местонахождения должника. В этой связи сошлемся на комментарий С.Б. Крылова к § 16 Консульского договора между СССР и Германией от 12 октября 1925 г. , согласно которому решения судов по вопросам наследования движимого имущества должны взаимно признаваться договаривающимися государствами. Применительно к данному положению Консульского договора рассматриваемым автором утверждалось, что понятие «признание» иностранного судебного решения должно

рассматриваться в широком смысле, т.е. включать в себя его «исполнение»^{[217] [218] [219]}.

Подчеркнем, что в советской литературе вопрос о содержании понятий «признание» и «исполнение» иностранных судебных решений и их соотношении был впервые детально рассмотрен Л.А. Лунцем. В учебнике «Международное частное право» (1949 г.) указывается, что признание иностранного судебного решения состоит в его наделении теми же свойствами, которыми обладают решения национальных судов . [«Признать иностранное судебное решение - значит признать, что оно служит подтверждением гражданских прав и обязанностей в том же смысле, как и решения собственных судов» - Л.А. Лунц].

Основываясь на данном определении, Л.А. Лунц провел следующую классификацию иностранных судебных решений: 1) подлежащих только признанию; 2) подлежащих признанию и принудительному исполнению²¹⁸. Применительно ко второй категории иностранных судебных решений Л.А. Лунцем утверждалось, что признание иностранного судебного решения выступает предпосылкой (необходимым условием) его последующего принудительного исполнения. По всей видимости, данный тезис был заимствован у М. Вольфа, который также полагал, что «принудительное исполнение не может иметь место без его признания, но [иностранное судебное] решение может быть признано без того, чтобы подвергнуть его принудительному исполнению» [В подтверждение данного тезиса отметим, что Л.А. Лунц выступал в качестве редактора перевода труда М. Вольфа в СССР].

По мнению Л.А. Лунца, «признание» иностранного судебного решения состоит в наделении его свойством исключительности (в работе Л.А. Лунца - exceptio rei judicatae) [применительно к решениям, требующим принудительного исполнения]. В качестве примера признания иностранного судебного решения автор приводил ситуацию, когда производство по делу прекращается национальным судом по причине того, что иностранным судом было ранее вынесено решение об отказе в иске по аналогичному делу²²⁰ («Утвердительный ответ означал бы, что британский суд должен признать иностранное судебное решение» - Л.А. Лунц).

В третьем издании рассматриваемой работы Л.А. Лунца (совместно с Н.И. Марышевой) также указывается, что признание иностранных судебных решений включает в себя наделение обязательной силой иностранных судебных решений и административных актов, определяющих статус лица ^{[220] [221] [222]}

221

(т.е. о безвестном отсутствии, ограничении дееспособности и т.п.) . При

этом отличительная особенность признания иностранных судебных решений состояла в том, что оно не требовало специального разрешения со стороны советского суда²²². [Признание иностранного акта не требует какого-либо решения или распоряжения со стороны советского суда или советского административного органа...].

Отметим, что в отличие от признания принудительное исполнение иностранного судебного решения, по мнению Л.А. Лунца, могло иметь место исключительно в силу специального разрешения национального суда. Из данного утверждения следовало, что признание иностранного судебного решения выступает «предпосылкой (необходимым условием) его

принудительного исполнения, но для последнего [т.е. исполнения] обычно устанавливаются дополнительные условия, сверх тех, которые необходимы для признания» [применительно к иностранным судебным решениям, требующим принудительного исполнения].

Отметим, что изложенный выше тезис о взаимосвязи между признанием иностранного судебного решения и его принудительным исполнением представляется нам не вполне корректным. Очевидно, что под термином «дополнительные условия, необходимые для принудительного исполнения иностранного судебного решения», Л.А. Лунц имел в виду именно получение разрешения на принудительное исполнение иностранного судебного решения со стороны национального суда согласно Указу Президиума ВС СССР от 12.09.1958 . Поскольку для признания ^{[223] [224] [225] [226]} иностранного судебного решения подобного разрешения не требовалось, оно никак не могло выступать предварительным условием (лат.

225

судебного решения .

Почеркнем также, что взгляды Л.А. Лунца на природу признания и исполнения и соотношение данных понятий претерпели определенную эволюцию. Так, в первом издании рассматриваемой работы (1949 г.) указывается, что иностранное судебное решение приобретает обязательную силу в той степени, в какой законодательство государства местонахождения должника допускает его признание¹¹⁶. В свою очередь в третьем издании данной работы (1976 г.) (совместно с Н.И. Марышевой) указывается, что иностранное судебное решение приобретает обязательную силу в той степени, в какой законодательство государства местонахождения должника допускает признание или исполнение иностранных судебных решений^{[227] [228] [229].}

Изложенное выше позволяет сделать вывод о том, что понятие «признание» иностранного судебного решения использовалось Л.А. Лунцем в различных значениях. Так, в первом издании рассматриваемой работы (1949 г.) понятие признание использовалось для обозначения общего согласия государства с тем, что иностранное судебное решения способно породить в те же правовые последствия, что и решение национального суда (в данном аспекте понятие «признание» включало в себя понятие «принудительное исполнение» иностранного судебного решения)^[230]. В свою очередь в третьем издании (1976 г.) понятие «признание» использовалось для обозначения согласия государства с наделением иностранных судебных решений, требующих принудительного исполнения, свойством исключительности (лат. exceptio rei judicatae), а также с наделением обязательной силой иностранных судебных решений о статусе физического лица, не требующих принудительного исполнения^{[231] [232] [233] (т.е. в данном аспекте понятие «признание» иностранного судебного решения противопоставлялось его}

Л1Л

«исполнению») .

В свою очередь Д.Д.

В свою очередь принудительное исполнение иностранного судебного решения, по утверждению Д.Д. Аверина, может иметь место лишь в силу предварительного разрешения со стороны национального суда. Тем самым, рассматриваемый автор характеризует признание иностранного судебного решения как юридический акт [советского] суда, в силу которого законная

сила иностранного судебного решения распространяется на территорию

232

данного государства .

По нашему мнению, Д.Д Аверин также смешивает «признание» иностранного судебного решения как общее согласие государства с действием иностранного судебного решения и форму выражения данного согласия (т.е. признание без дальнейшего производства).

Наконец, П.Н. Евсеевым указывалось, что «признание и исполнение» иностранных судебных решений заключается в признании за ними тех качеств, которыми обладают решения национальных судов . В этой связи рассматриваемым автором отмечалось, что признание иностранного судебного решения проявляется в различных формах: 1) в случае необходимости его принудительного исполнения; 2) в случае когда на иностранное судебное решение ссылаются в подтверждение определенного [субъективного] права; 3) когда на основании иностранного судебного решения необходимо внести запись в официальный реестр. Изложенное выше дает основание полагать, что понятие «признание» иностранного судебного решения использовалось П.Н. Евсеевым в широком значении данного термина - для обозначения отношения правопорядка к иностранному судебному решению (т.е. в том же значении, что и в работе Л.А. Лунца 1949 г.). В данном аспекте понятие «признание» иностранного судебного решения охватывало собой его принудительное исполнение.

Почеркнем, что в современной российской науке в целом возобладал тезис о том, что признание иностранного судебного решения выступает предпосылкой (предварительным условием) его принудительного исполнения. В частности, Р.В. Зайцевым утверждается, что признание иностранного судебного решения представляет собой необходимое условие ^{[234] [235]}

для его последующего принудительного исполнения . Равным образом, в работе Л.П. Ануфриевой отмечается, что «признание иностранного судебного решения является необходимой предпосылкой его принудительного исполнения» . В то же время, по мнению Л.П. Ануфриевой, «признание» и «исполнение» иностранного судебного решения представляют собой две стороны одной и той же медали, однако отчетливо разнящиеся.

В связи с изложенным выше, обратимся к положениям действующего российского законодательства для ответа на вопрос о соотношении понятий «признание» и «исполнение» иностранного судебного решения.

Так, согласно ч. 5 ст. 13 ГПК РФ признание и исполнение иностранных судебных решений [по гражданским и семейным делам] определяются международными договорами с участием РФ, а также положениями данного Кодекса. При этом согласно ч. 1 ст. 409 ГПК РФ решения иностранных судов признаются и исполняются, при условии, если это предусмотрено международным договором РФ. В том случае, если иностранное судебное решение, не требует принудительного исполнения в силу своего содержания, то оно подлежит признанию в порядке ст. 413-415 ГПК РФ («признание без дальнейшего производства»).

Применительно к ст. 409-412 ГПК РФ отметим, что понятие «признание» иностранного судебного решения используется в них всего один единственный раз (ч. 1 ст. 409 ГПК РФ). Так, согласно ст. 411 ГПК РФ взыскатель обращается с ходатайством о принудительном исполнении иностранного судебного решения в верховный суд республики (аналогичный суд данного уровня судебной системы РФ). В ст. 412 ГПК РФ устанавливается перечень оснований к отказу в принудительном исполнении иностранного судебного решения. По результатам рассмотрения данного ^{[236] [237] ходатайства выносится определение о принудительном исполнении или об отказе в принудительном исполнении иностранного судебного решения. Изложенное выше, на наш взгляд, свидетельствует о том, что для признания иностранного судебного решения [требующего принудительного исполнения] не требуется вынесения определения со стороны российского суда[238] [239] [240].}

В подтверждение данного тезиса сошлемся на ст. 406 ГПК РФ, согласно которой российский суд должен отказать в принятии искового заявления или прекратить производство по делу, если иностранным судом ранее было ранее вынесено решение по тождественному иску при наличии международного договора с государством вынесения решения. Подчеркнем, что в данном случае именно наличие международного договора выступает тем единственным условием, с которым связывается наделение иностранного судебного решения, требующего принудительного исполнения, свойством исключительности. Отметим, что подобный подход российского законодателя совпадает с определением «признания» иностранного судебного решения, предложенного Л.А. Лунцем. [«Может ли Б. привести возражения об уже состоявшемся решении (exceptio rei judicatae). Утвердительный ответ означал бы, что британский суд должен признать иностранное судебное решение»]. В этой связи мы полагаем, что в ст. 406 ГПК РФ речь идет именно о признании иностранного судебного решения, требующего принудительного исполнения .

Попутно заметим, что текущая редакция ч. 1 ст. 406 ГПК РФ обладает рядом существенных недостатков. Так, из ее буквального толкования следует, что при наличии международного договора российский суд обязан прекратить производство по делу при наличии международного договора, несмотря на то, что иностранное судебное решение может быть постановлено с процессуальными нарушениями (т.е. не соответствовать ст. 412 ГПК РФ). В качестве примера сошлемся на ситуацию, когда иностранный суд не извещает российского истца, в результате чего постановляется судебное решение об отказе в иске. Из буквального толкования ст. 412 ГПК РФ следует, что российский истец не вправе ссылаться на то, что иностранное судебное решение не соответствует условиям признания (ст. 412 ГПК РФ), поскольку подобное основание не предусматривается текущей редакцией ст. 406 ГПК РФ. Основываясь на вышеизложенном, мы полагаем целесообразным сформулировать ч. 1 ст. 406 ГПК РФ таким образом, что разбирательство в российском суде подлежит прекращению в том случае, если иностранным судом было вынесено решение по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям, подлежащее признанию или исполнению в РФ. [Подобная формулировка в настоящее время используется в ч. 2 ст. 406 ГПК РФ применительно к ситуации, когда в иностранном государстве был ранее инициирован судебный процесс] .

Подчеркнем, что текущая редакция ч. 1 ст. 406 ГПК РФ также вступает в противоречие с режимом признания иностранных судебных решений, определяющих статус лица, которые подлежат признанию в РФ в отсутствии международного договора. Так, в судебной практике имели место ^[241] случаи, когда российский суд, основываясь на отсутствии международного договора (ст. 406 ГПК РФ), отказывался прекратить производство по делу, несмотря на то, что иностранное судебное решение подлежало признанию в силу ст. 415 ГПК РФ. В качестве примера сошлемся на Апелляционное определение Московского городского суда от 18.09.2012 по делу № 11- 22322/12, которым было оставлено без изменения решение Таганского районного суда г. Москвы^[242]. В рамках данного дела заявительница обратилась с иском о расторжении брака и об определении места жительства детей. В качестве основания прекращения производства по делу ответчик сослался на то, что брак между ним и заявительницей был ранее расторгнут французским судом. Несмотря на то, что в судебном решении приводится ссылка на ст. 160 СК РФ (признание расторжения брака в иностранном государстве), суд указал, что согласно ст. 406 ГПК РФ прекращение производства по делу допускается лишь при наличии международного договора. В виду отсутствия международного договора о взаимном признании и исполнении судебных решений между РФ и Францией в прекращении производства по делу было отказано.

Несколько по-иному урегулирован вопрос о соотношении признания и исполнения иностранных судебных решений в АПК РФ. Так, согласно ст. 241 АПК РФ иностранные судебные решения подлежат признанию и приведению в исполнение в РФ при наличии международного договора и федерального закона. На наш взгляд, использование термина «признание и приведение в исполнение» в ст. 241-245 АПК РФ обусловлено тем, что рассматриваемые предписания процессуального законодательства охватывают действие иностранных арбитражных (третейских) решений в РФ. В этой связи полагаем, что российским законодателем была заимствована формулировка из Нью-Йоркской Конвенции 1958 г. «О признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений» (Заключена в г. Нью-Йорке в 1958

г.) . [Представляется, что в данном случае российский законодатель

стремился избежать противоречия между текстом Конвенции и положениями российского процессуального законодательства].

Подчеркнем, что вплоть до недавнего времени порядок признания иностранных судебных решений по экономическим делам, не требующих в силу своего содержания принудительного исполнения, не был напрямую урегулирован нормами АПК РФ. Данное обстоятельство дало основание отождествлять «признание» с процедурой исследования иностранного судебного решения на предмет соблюдения иностранным судом требований, предусмотренных ст. 241 и ст. 244 АПК РФ . В данном случае понятие «признание» иностранного судебного решения (ст. 241 АПК РФ) противопоставлялось понятию «признание без дальнейшего производства», использованному в п. 10 Указа Президиума ВС СССР от 21.06.1988 N 9131- XI . В свою очередь применение п. 10 Указа Президиума ВС СССР от

21.06.1988 N 9131-XI к иностранным судебным решениям по экономическим спорам обосновывалось со ссылкой на Федеральный закон о введении в действие АПК РФ, согласно которому данный Указ подлежал применению в части, не противоречащей АПК РФ^{[243] [244] [245] [246].}

По нашему мнению, применение Указа Президиума ВС СССР от

21.06.1988 N 9131-XI к иностранным судебным решениям по экономическим делам нельзя было считать оправданным, в тех случаях, когда признание соответствующей категории иностранных судебных решений не охватывалось соответствующим международным договором. В этой связи надлежит учитывать, что согласно ст. 1 Указа признание иностранных судебных решений без дальнейшего производства осуществлялось в случаях, предусмотренных международным договором или советским законодательством. Однако единственным советским законом, в силу которого допускалось признание иностранных судебных решений, являлся Кодекс о браке и семье 1969 г . В то же время подчеркнем, что в настоящее время дискуссия о применимости рассматриваемого Указа к признанию иностранных судебных решений по экономическим спорам утратила свою актуальность в связи с введением в действие ст. 245.¹ АПК РФ, которая полностью заменила собой положения п. 10 Указа Президиума ВС СССР от

21.06.1988 N 9131-XI^{[247] [248].}

В связи с изложенным выше возникает вопрос о том, способно ли иностранное судебное решение, подлежащее принудительному исполнению, породить какие-либо правовые последствия в правовой системе РФ в отсутствие определения российского суда, вынесенного в порядке ст. 242-245 АПК РФ?

В этой связи отметим, что согласно ст. 150 АПК РФ российский суд прекращает производство по делу, если по спору между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям компетентным иностранным судом было вынесено вступившее в законную силу иностранное судебное решение («судебный акт»), за исключением тех случаев, когда в его признании и приведении в исполнение было отказано. При этом согласно ст. 252 АПК РФ, производство по делу должно быть прекращено, если имеется вступившее в законную силу решение иностранного суда по спору между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям, при условии, если дело не отнесено к исключительной компетенции российского суда или оно [иностранное судебное решение] не подлежит признанию и приведению в исполнение согласно ст. 244 АПК РФ.

Применительно к ст. 252 АПК РФ в доктрине отмечается, что рассматриваемые процессуальные последствия иностранного судебного решения (т.е. свойство исключительности) наступают в отсутствие определения российского суда о признании и приведении в исполнение иностранного судебного решения . В обоснование данной точки зрения Н.И. Марышева ссылается на формулировку «подлежит признанию и приведению в исполнение», из которой следует, что в данном случае достаточно, чтобы иностранное судебное решение отвечало общим условиям признания, установленным ст. 242 АПК РФ.

Соглашаясь с точкой зрения, изложенной выше, отметим, что подобный подход к толкованию ст. 252 АПК РФ согласуется с природой «признания» иностранного судебного решения. В данном случае еще раз сошлемся на Л.А. Лунца, которым отмечалось, что «признание» иностранного судебного решения, требующего принудительного исполнения, заключается именно в наделении его свойством исключительности (лат. “exceptio rei judicatae”) . Учитывая, что иностранное судебное решение по

экономическому делу наделяется свойством исключительности в отсутствии определения российского суда, вынесенного в порядке ст. 242-245 АПК РФ, мы полагаем необходимым и целесообразным исключить термин «признание» из положений ст. 242-245 АПК РФ. В указанных положениях АПК РФ должен использоваться термин «заявление (ходатайство) об исполнении» иностранного судебного решения по экономическому делу, ^{[249] [250] поскольку это лучше согласуется с доктринальным подходом к соотношению понятий «признание» и «исполнение» иностранных судебных решений, а также позволит устранить терминологические противоречия между ст. 411412 ГПК РФ и ст. 242-245 АПК РФ. В свою очередь в ст. 409 ГПК РФ и ст. 241 АПК РФ полагаем целесообразным использовать термин «признание или исполнение» иностранных судебных решений.}

В качестве дополнительного довода в поддержку предлагаемых законодательных изменений отметим, что тезис об отсутствии причинноследственной связи между признанием иностранного судебного решения и его принудительным исполнением в целом поддерживается в иностранной доктрине. Так, греческим ученым К. Керамеусом отмечается, что в большинстве современных правовых систем поддерживается тезис о фундаментальном различии между «признанием» иностранного судебного решения и его «принудительным исполнением»¹⁴⁹. По мнению

рассматриваемого автора, суть признания иностранного судебного решения состоит в наделении его свойством исключительности (англ. “res judicata effect of foreign judgment"). В свою очередь «принудительное исполнение» заключается в обращении взыскания на имущество должника или понуждению его к исполнению обязанности. Изложенная выше точка зрения разделяется польскими авторами С. Франковским и А. Боднарем, по мнению которых признание и исполнение иностранных судебных решений представляют собой самостоятельные и взаимоисключающие понятия .

Тезис об отсутствии причинно-следственной связи между признанием и иностранного судебного решения и его принудительным исполнением подтверждается путем анализа процессуального законодательства зарубежных государств (включая наднациональные акты Европейского ^{[251] [252] союза). Так, согласно ст. 36-37 Регламента ЕС 1215/12 от 12 декабря 2012 г. Брюссель-Ibis251 признание иностранного судебного решения заключается в праве лица ссылаться на него в ходе судебного разбирательства (англ. “a party who wishes to invoke in a Member State a judgment given in another Member State” - Art. 37 (1) Regulation (EU) No 1215/2012). В свою очередь «принудительное исполнение» иностранного судебного решения заключается в совершении исполнительных действий на его основании (ст. 45-46 Регламента ЕС 1215/12 от 12 декабря 2012 г.)252.}

Подобный подход к соотношению понятий «признание» и «исполнение» иностранного судебного решения также содержится в процессуальном законодательстве Греции (цитируется согласно переводу греческого языка на английский)²⁵³. Так, согласно ст. 780 Гражданского процессуального кодекса Греции признание иностранного судебного решения заключается в его инкорпорировании в греческий правопорядок и оно осуществляется без дальнейшего производства. В свою очередь исполнение иностранного судебного решения осуществляется лишь на основании экзекватуры со стороны греческого суда.

Одним из немногих исключений из рассматриваемого подхода к соотношению понятий «признание» и «исполнение» иностранных судебных решений служит Закон Чехии № 91/2012 от 25 января 2012 года «О международном частном праве»²⁵⁴. Так, согласно ч. 1 ст. 16 Закона признание иностранного судебного решения, вынесенного по имущественным делам ^{[253] [254] [255] [256]} (дословная цитата), не требует специального постановления со стороны чешского суда. При этом согласно ч. 3 ст. 16 Закона на основании решения иностранного суда, соответствующего условиям признания, может быть допущено его принудительное исполнение . Очевидно, что в данном случае условия признания иностранного судебного решения одновременно выступают в качестве условий его принудительного исполнения. Однако из этого не может следовать вывод о том, что признание иностранного судебного решения каким-либо образом предваряет его принудительное исполнение или выступает предварительным условием, без которого последнее не может иметь место.

Обобщая изложенное выше (с учетом положений раздела 1.4.1. диссертации), резюмируем, что понятие «признание» иностранного судебного решения используется в двух значениях. В своем «широком» значении оно характеризует общее отношение государства к допустимости наделения иностранного судебного решения качествами акта осуществления правосудия (свойствами законной силы судебного решения). Иными словами, можно говорить о том, допускается или не допускается определенным правопорядком признание («ассимиляция») иностранных судебных решений (подобно тому, как имеет место признание [непризнание] субъективных прав^{[257] [258], иностранных официальных документов, разводов, совершенных за границей и иных явлений иностранного прав). В данном аспекте понятие «признание» охватывает (включает в себя) понятие «принудительное исполнение» иностранных судебных решений» .}

В своем «узком» (сугубо процессуальном) значении понятие «признание» характеризует собой наделение иностранного судебного решения свойством исключительности и в данном аспекте оно противопоставлено принудительному исполнению, поскольку признание не требует специального разрешения со стороны национального суда.

В завершение настоящего раздела рассмотрим вопрос о том, приобретает ли иностранное судебное решение преюдициальную силу в результате своего признания. В этой связи отметим, что согласно ст. 69 АПК РФ (ст. 61 ГПК РФ), сторона освобождается от доказывания и, тем самым, не вправе оспаривать обстоятельства, установленные, вступившим в законную силу: 1) решением арбитражного суда по спору между теми же лицами; 2) решением суда общей юрисдикции в отношении обстоятельств, имеющих отношение к лицам, участвующим в деле; 3) приговором суда по уголовному делу, по вопросу о том, совершены ли определенным лицом соответствующие действия.

Как это нетрудно заметить, иностранное судебное решение не упоминается в числе оснований, освобождающих сторону от доказывания соответствующих фактических обстоятельств. В то же время российская судебно-арбитражная практика исходит из того, что признание иностранного судебного решения заключается в его полном приравнивании к решению российского суда (т.е. в наделении его теми же свойствами законной силы, которыми обладают решения российских судов) (Постановление ФАС ^[259]

Московского округа от 24.06.2010 N КГ-А40/5328-10 по делу N А40- 24334/10-25-170)^[260].

В этой связи российские суды неоднократно указывали, что фактические обстоятельства, установленные иностранным судом, не подлежат повторному доказыванию, если иностранное судебное решение подлежит признанию в РФ. В подтверждение данного тезиса сошлемся на Постановление Президиума ВАС РФ от 15.10.2013 N 8094/13, в котором нижестоящим инстанциям было предписано учесть довод о том, что соглашение о расторжении договора ипотеки имущества на территории РФ было признано недействительным на основании решения казахстанского суда^[261]. Ранее тезис о наличии у иностранных судебных решений преюдициальной силы был сформулирован в Постановлении АС Центрального округа, которым были отменены акты нижестоящих судов в связи с тем, что ими был проигнорирован вывод о фальсификации доверенности на подписание договора, содержащийся в решении Шевченковского районного суда г. Киева (Украина)^[262].

В целях устранения противоречий между доктринальным подходом к природе признания иностранных судебных решений и текущим регулированием преюдициальной силы в РФ, полагаем необходимым и целесообразным дополнить ст. 61 ГПК РФ и ст. 69 АПК РФ положением о том, что сторона освобождается от доказывания обстоятельств, установленных иностранным судебным решением, подлежащим признанию или исполнению на территории РФ. В связи с рассматриваемой новеллой поясним, что сторона вправе ссылаться на факты, установленные иностранным судом, и при этом получение предварительного разрешения со стороны российского суда не требуется. В то же время процессуальный оппонент вправе заявить, что иностранное судебное решение не соответствует требованиям, установленным ст. 412 ГПК РФ или ст. 244 АПК РФ и указанный довод подлежит рассмотрению в рамках данного судебного заседания. В случае несоответствия иностранного судебного решения ст. 412 ГПК РФ или ст. 244 АПК РФ соответствующие фактические обстоятельства подлежат доказыванию на общих основаниях.

В завершение настоящего раздела остановимся на основных выводах, проистекающих из него.

Анализ российской доктрины свидетельствует о том, что понятие «признание» иностранного судебного решения используется в двух различных значениях. Во-первых, оно характеризует общее согласие государства с тем, что иностранное судебное решение способно приобрести в нем свойства законной силы. (В данном значении оно охватывает/ «поглощает» понятие «исполнение»). Во-вторых, данное понятие используется в «узком» значении, характеризуя согласие государства с тем, что иностранное судебное решение, требующее принудительного исполнения, приобретает в нем свойства исключительности (В данном аспекте понятие «признание» противопоставляется «принудительному исполнению» иностранного судебного решения).

Анализ действующего российского законодательства свидетельствует о том, что признание иностранного судебного решения не является «предпосылкой (необходимым) условием» его принудительного исполнения. Так, согласно ст. 411-412 ГПК РФ принудительное исполнение иностранного судебного решения осуществляется на основании определения российского суда. В то же время для наделения иностранного судебного решения свойством исключительности (лат. exceptio rei judicatae) достаточно одного лишь международного договора с участием РФ (т.е. в данном случае определения российского суда не требуется). Изложенное выше позволяет сделать вывод о том, что причинно-следственная связь между признанием иностранного судебного решения и его исполнением отсутствует. Неслучайно, в ч. 2 ст. 406 ГПК РФ речь идет о признании или об исполнении иностранного судебного решения.

Данный вывод также подтверждается анализом ст. 241-245 АПК РФ. Так, согласно ст. 242 АПК РФ взыскатель должен обратиться с ходатайством о признании и привидении в исполнение иностранного судебного решения. В то же время наделение иностранного судебного решения по экономическим делам [требующим принудительного исполнения] свойством исключительности осуществляется в отсутствие подобного определения. Так, согласно ст. 252 АПК РФ (ст. 150 АПК РФ) российский суд прекращает производство по делу при наличии иностранного судебного решения, вынесенного по тождественному иску, при условии: 1) если дело не относится исключительной компетенции российских судов; 2) соблюдены условия, установленные ст. 244 АПК РФ. С учетом вышеизложенного, мы полагаем возможным исключить понятие

«признание» иностранного судебного решения из положений ст. 242-245 АПК РФ (т.е. в данном случае должен использоваться термин «заявление об исполнении иностранного судебного решения»).

Анализ доктрины и судебной практики свидетельствует о наличии у иностранного судебного решения преюдициальной силы. В этой связи предлагается дополнить ст. 61 ГПК РФ и ст. 69 АПК РФ положением о том, что сторона освобождается от доказывания обстоятельств, ранее установленных иностранным судом, при условии, если иностранное судебное решение подлежит признанию или исполнению в РФ. В данном случае сторона вправе ссылаться на факты, установленные иностранным судом, за исключением тех случаев, когда иностранное судебное решение не соответствует ст. 412 ГПК РФ или ст. 244 АПК РФ. Если данное обстоятельство будет установлено, то факты, содержащиеся в иностранном судебном решении, подлежат доказыванию на общих основаниях.