§ 1.4.1. Правовая природа признания иностранного судебного решения. Содержание данного понятия.
Из природы территориального верховенства следует, что иностранное судебное решение само по себе не обладает качествами акта осуществления правосудия за пределами государства вынесения .
Оно их приобретает в результате своего признания государством местонахождения должника (или его имущества). Поскольку в доктрине и правоприменительной практике существуют различные взгляды относительно правовой природы данного явления, остановимся подробнее на их анализе.Согласно одному из подходов, признание иностранного судебного решения (т.е. наделение его качествами акта осуществления правосудия) обусловлено ограничением суверенитета государства местонахождения должника[187] [188] [189]. Наиболее последовательно данная точка зрения отстаивается в работе П.Н. Евсеева «Исполнение решений иностранных судов на территории Советского союза» . Данным автором отмечается, что в силу признания иностранного судебного решения государство допускает передачу иностранному государству публичной функции по защите нарушенных прав (т.е. осуществлению правосудия). Поскольку осуществление правосудия представляет собой форму реализации государственной власти, П.Н. Евсеев приходит к выводу о том, что признание иностранного судебного решения представляет собой ограничение верховенства государства местонахождения должника. Наряду с подходом, изложенным выше, в доктрине были высказаны иные точки зрения относительно природы признания иностранного судебного решения и его влияния на территориальное верховенство (суверенитет) государства. Так, обращаясь к природе территориального верховенства, А.А. Рубанов отмечает, что оно не затрагивается применением иностранного права на основании национальной коллизионной нормы . В обоснование данного тезиса автором отмечается, что в данном случае государство применяет иностранное право добровольно, следовательно, никакого отказа государства от территориального верховенства или его ограничения не происходит. Применительно к признанию иностранных судебных решений сходная точка зрения была высказана Р.В. Зайцевым . По мнению данного автора, признание иностранного судебного решения не умаляет суверенитет государства местонахождения должника. В данном случае автором разделяется точка зрения А.А. Рубанова, согласно которой добровольность применения иностранного права или признания иностранного судебного решения исключает саму постановку вопроса об ограничении суверенитета государства. При этом Р.В. Зайцевым подчеркивается, что осуществляя признание иностранных судебных решений, государство тем самым обеспечивает реализацию функции по защите прав человека. [190] [191] Наконец, в доктрине существует подход, согласно которому признание иностранного судебного решения не нарушает суверенитет государства местонахождения должника, поскольку оно выносится по спору между частными лицами (В.В. Терехов)[192]. Свои рассуждения автор резюмирует фразой о том, что в современных условиях суверенитет перестает быть высшей ценностью, и вместо него большее значение приобретает взаимодействие правопорядков. Изложенные выше подходы к природе признания иностранного судебного решения, по нашему мнению, нельзя признать обоснованными. В силу того, что территориальное верховенство (суверенитет) представляет собой монополию государства на осуществление публичных функций, иностранное судебное решение приобретает в нем действие лишь в силу согласия государства местонахождения должника ограничить данную монополию. Добровольный характер ограничения суверенитета никак не влияет на правовую природу признания иностранного судебного решения. [Иными словами, от того, что данное ограничение территориального верховенства (суверенитета) является добровольным, оно не перестает быть ограничением]. В свою очередь тезис В.В. Терехова о том, что признание иностранного судебного решения не посягает на суверенитет государства, поскольку им разрешается дело между частными лицами, также нельзя признать достаточно убедительным. Изложенное выше подтверждает тезис о том, что признание иностранного судебного решения обусловлено ограничением верховенства государства в сфере осуществления правосудия. В этой связи, однако, надлежит рассмотреть вопрос о правовых последствиях, которые признание иностранного судебного решения порождает в государстве местонахожения должника (его имущества). Для ответа на него обратимся к доктрине и правоприменительной практике. В зарубежной доктрине распространена точка зрения, согласно которой признание иностранного судебного решения заключается в распространении его законной силы на территорию государства местонахождения должника (англ. “extension of res judicata”, фр. “extension de res judicata”)191. Так, в отчете проф. П. Женара, посвященного применению Брюссельской конвенции 1968 г. , указывается, что в силу признания иностранное судебное решение наделяется теми свойствами законной силы, которыми оно обладает в государстве своего вынесения . Подобный вывод к природе признания иностранного судебного решения был подтвержден Судом Европейского союза в решениях по делу Hoffman v. Krieg194, а также Gothaer Allgemeine Versicherung AG and Others v Samskip GmbH[193] [194] [195] [196] [197]. В российской (советской) доктрине подобный подход к признанию иностранных судебных решений отстаивался Д.Д. Авериным[198] [199] [200]. Не менее распространена точка зрения, согласно которой признание иностранного судебного решения представляет собой наделение его теми свойствами законной силы (качествами акта осуществления правосудия), которыми обладают _решения национальных судов. Так, в работе Л.А. Лунца и Н.И Марышевой указывается, что признать иностранное судебное решение - значит допустить, чтобы оно явилось таким же подтверждением прав и обязанностей лица, как и решение национального суда . В иностранной доктрине подобный подход к признанию иностранного судебного решения характеризуется как его «ассимиляция» [национальным правопорядком] . Так, австрийским ученым Ф. Матшером указывается, что признание иностранного судебного решения состоит в наделении его свойствами законной силы, которой обладают решения национальных судов[201]. Аналогично австралийским ученым П. Барнеттом отмечается, что признание иностранного судебного решения состоит именно в его приравнивании к решению национального суда (англ. “equalisation of res judicata effect" of foreign judgment)[202] [203]. Существуют и альтернативные взгляды на природу признания иностранного судебного решения. Так, итальянским ученым Э. Витта отмечается, что в силу своего признания судебное решение остается «иностранным», однако вместе с тем оно приобретает свойства исполнимости, а также исключительности и преюдициальной силы в государтве местонахождения должника . Немецким ученым Х. Шаком также отмечается, что в результате признания государство местонахождения должника наделяет иностранное судебное решение отдельными свойствами законной силы, а не признает его целиком в качестве акта осуществления правосудия[204]. Что касается тезиса о том, что признание иностранного судебного решения состоит в распространении его законной силы на территорию государства местонахождения должника (его имущества), то, на наш взгляд, он не имеет под собой достаточного теоретического обоснования. Из принципа территориального верховенства следует, что государство не может выступать источником законной силы судебного решения за пределами собственной территории. По этой причине иностранное судебное решение наделяется теми свойствами акта осуществления правосудия (законной силой), лишь в той степени, в какой это допускается законодательством государства признания. Отметим, что государство, конечно, вправе допустить, чтобы иностранное судебное решение пользовалось в нем той же силой, что и в государстве своего вынесения. Однако на практике это происходит крайне редко, поскольку границы законной силы судебного решения, среди прочего, призваны обеспечить защиту прав лиц, которые не участвовали в судебном разбирательстве . В этой связи мы полагаем, что границы законной силы судебного решения, установленные государством местонахождения должника, распространяются на иностранное судебное решение в случае его признания (за исключением тех случаев, когда законодательством государства местонахождения должника прямо не установлено иное)[205] [206] [207]. Подчеркнем, что тезис о приравнивании иностранного судебного решения в случае его признания к решению национального суда согласуется с общим подходом к рассматриваемому понятию в доктрине международного частного права. В этой связи сошлемся на немецкого ученого Ю. Базедова, который характеризует «признание» определенного иностранного явления как правомерность его действия в национальном правопорядке . Аналогично, в доктрине утверждается, что признание иностранных официальных документов (ст. 408 ГПК РФ) заключается в том, что они приобретают такую же юридическую силу как если бы они были выданы компетентным российским органом[208] [209] [210]. Основываясь на изложенном выше, мы полагаем, что суть признания определенного иностранного правового явления (будь-то иностранное право, иностранный документ, иностранное судебное решение) состоит в том, что оно рассматривается государством как действительное и существующее, как если бы оно возникло в национальном правопорядке. В подтверждение данного тезиса сошлемся на определение «признания» иностранного судебного решения, содержащееся в законодательстве иностранных государств. Так, согласно ст. 100 Закона Македонии «О международном частном праве» 2007 г. в силу признания иностранное судебное решение порождает те же правовые последствия, что и решение национального суда . Аналогичное определение признания иностранного судебного решения [требующего принудительного исполнения] содержится в ч. 1 ст. 16 Закона Чехии № 91/2012 от 25 января 2012 года «О международном частном праве» , согласно которому «иностранное судебное решение [требующее принудительного исполнения] принимается во внимание чешскими компетентными органами, как если бы оно было вынесено чешским судом». В завершение настоящего раздела остановимся еще раз на основных его тезисах. Итак, следует прийти к выводу о том, что признание иностранного судебного решения обусловлено добровольным ограничением верховенства государства местонахождения должника в сфере осуществления правосудия. Критика данного подхода не имеет под собой существенных оснований, поскольку ограничение верховенства остается ограничением, несмотря на его добровольный характер. В доктрине и правоприменительной практике высказываются различные точки зрения относительно правовых последствий признания иностранного судебного решения. Утверждается, что признание иностранного судебного решения представляет собой распространение законной силы, которой оно обладает в государстве признания. Данный тезис, однако, является несостоятельным, поскольку государство не может выступать источником законной силы судебного решения за пределами собственной территории (принцип территориального верховенства). Из этого следует, что признание иностранного судебного решения, по общему правилу, представляет собой наделение его теми качествами акта осуществления правосудия, которыми обладает решение национального суда.