§ 5. Юридическая ответственность в механизме обеспечения экономической безопасности[786]

Особое место в системе мер ГПОЭБ занимает юридическая ответст­венность. Такое положение обусловлено существенным организационным потенциалом данной формы государственного принуждения и наиболее час­тым применением в целях обеспечения экономической безопасности.

этом меры других форм государственного принуждения создают условия для ее реализации.

Анализ исследований юридической ответственности на общетеорети­ческом и отраслевом уровнях позволяет заключить, что эта проблематика явилась объектом самого пристального внимания, но при этом не лишена дискуссионных аспектов^[787]. Реформирование законодательства, изменение практики реализации юридической ответственности ставит перед правовой наукой ряд актуальных вопросов, ответы на которые ожидают субъекты пра­вотворчества и правоприменения. Это позволило Ж.И. Овсепян сделать сле­дующий вывод: «... очевидно, что для дальнейшего развития общей теории юридической ответственности по состоянию российской юридической науки на начало третьего тысячелетия актуальным является не столько создание новых авторских теорий и концепций юридической ответственности, а, вна­чале - эффективная систематизация и дифференциация наработанного»^[788]. Получение новых знаний в области юридической ответственности требует

398 использования ранее наработанного «капитала» с учетом состояния дейст­вующего законодательства и сложившейся правоприменительной практики, а также учета перспектив их развития.

Применение юридической ответственности в сфере экономической безопасности имеет принципиально важное значение, поскольку наблюда­ется увеличение числа правонарушений в данной сфере, а также растет при­чиняемый при этом ущерб. В силу этого возникает потребность закрепления на самом высоком уровне (как правило, законодательном) нормативной конструкции юридической ответственности. По мнению О.Э.

789

ственности» .

Наиболее дискуссионный характер носит проблема самого понимания юридической ответственности: рассмотрение ее с ретроспективных позиций или применение широкого подхода, объединяющего ретроспективный и по­зитивный аспекты.

В научной литературе вопросы позитивной ответственности освещены в меньшей мере по сравнению с ретроспективной ответственностью. Возрас­тание внимания к вопросам позитивной юридической ответственности в оте­чественной правовой науке начало наблюдаться со второй половины ХХ сто­летия. Труды итальянского уголовного социолога Э. Ферри^[789][790] нашли своих последователей, которые, опираясь на работы таких зарубежных авторов, как Ф. Поллак, Ж. Сартр, Н. Хейнс, предложили концепцию позитивной юриди-

ческой ответственности^[791]. Существенное влияние на становление и развитие теории позитивной юридической ответственности оказали труды отечествен­ных исследователей, работающих в области социально философии (Р.И. Ко­солапова, В.С. Маркова, В.П. Тугаринова, А.П. Черепниной и др.).

По мнению Н.И. Матузова, необходимость расширения объема воспри­ятия юридической ответственности обусловлено следующим: «Ретроспек­тивный подход к ответственности, который пока преобладает в литературе, сужает проблему, выглядит односторонним и неполным. При таком подходе на первый план выступает лишь карательно-принудительный момент. ...В современных условиях проблема ответственности (особенно позитив­ной) стоит как никогда остро, поскольку неизмеримо возросла роль отдель­ного человека в окружающем мире, расширилась его свобода и в то же время

792 зависимость от внешней социальной и естественной среды»^[792].

В правовой теории не сложилось единство мнений на сущность пози­тивной юридической ответственности. В научной литературе позитивная юридическая ответственность наиболее часто рассматривается как: 1) осоз­нание долга; 2) обязанность дать отчет; 3) обязанность соблюдать предписа­ния, требования правовых норм (обязанность действовать правомерно, тре­бование по соблюдению правовых норм); 4) статусная юридическая ответст-

400 венность; 5) правомерное поведение; 6) поощрительная позитивная ответст-

793

венность^[793].

Наличие внимания к проблеме позитивной юридической ответственно­сти не означает отсутствие альтернативных позиций. Оппоненты широкого понимания юридической ответственности обращают внимание на удвоение терминологии и объединение в единое понятие противоположных явлений^[794]. В этом отношении показательной является позиция Р.О. Халфиной, по мне­нию которой «.. .в последние годы делаются попытки толковать этот термин с точки зрения его философского значения». Далее она отмечает, что в юрис­пруденции термин «ответственность» давно приобрел вполне определенное содержание, отличающееся от общеупотребительного. Значение данной де­финиции, по ее мнению, состоит в отрицательных последствиях для лица или организации, допустивших противоправный поступок. Это позволило автору сделать вывод, что ответственность - это специальный термин, не имеющий ничего общего с его общеупотребительным пониманием^[795].

Учитывая заявленный предмет исследования, наше внимание будет об­ращено на рассмотрение юридической ответственности с позиции ретроспек­тивного подхода, то есть ответственности за правонарушение. Анализ юри­дической литературы позволяет сделать вывод, что в отличие от позитивной ответственности, которая носит дискуссионный характер, ретроспективная ответственность признается всеми правоведами, однако единство мнений на этом заканчивается. Существующие концепции ретроспективной ответствен­ности (ответственности за правонарушение) могут быть сведены в следую­щие группы.

Юридическая ответственность - мера государственного принужде­ния. В этой связи И.С. Самощенко и М.Х. Фарукшиным было отмечено: «Одной из сторон государственного принуждения является юридическая от-

ветственность, которая состоит, в конечном счете, в применении юридиче­ских санкций к правонарушителям. ... Значение этого средства не следует ни преувеличивать, ни приуменьшать. Мерами одной юридической ответствен­ности невозможно искоренить нарушения законности. Но и недооценивать этих мер нельзя»^[796]. На наличие такой связи было обращено внимание и Ж.И. Овсепян, что, по ее мнению, выражается в следующем: «во-первых, ин­ститут юридической ответственности является итоговым, венчающим всю систему государственного принуждения; во-вторых, юридическая ответст­венность выполняет функцию гаранта эффективности иных институтов госу-

797

дарственного принуждения»^[797].

Указанная позиция имеет важное методическое значение. Во-первых позволяет установить взаимосвязь между юридической ответственностью и государственным принуждением, другими ее формами. Во-вторых, высказа­но предостережение от переоценки роли юридической ответственности, ее абсолютизации в механизме обеспечения общественного порядка и общест­венной безопасности.

Роль рассмотрения юридической ответственности как качественной разновидности государственного принуждения позволяет глубже проникнуть в сущность механизма правоохраны, уяснить роль и значение применяемых мер государственного принуждения, предвидеть и своевременно диагности­ровать возникающие сбои и выработать рекомендации по их предупрежде­нию и устранению.

Юридическая ответственность - наказание. Н.С. Малениным было отмечено: «Сущность ответственности, ее неотъемлемый признак состоит в наказании, каре правонарушителя»^[798]. Очевидно, что сведение юридической ответственности к наказанию не в полной мере соответствует действительно-

402 сти, существенно обедняет ее потенциал. В соответствии с действующим за­конодательством юридическая ответственность может быть реализована без применения наказания.

Этот подход зачастую является предметом критики. Так, Е.В. Черных в этой связи считает: «Наказание есть существенный, но далеко не единствен­ный элемент структуры механизма юридической ответственности»^[800]. Схо­жую позицию разделяет К.С. Бельский, который, рассматривая институт ад­министративной ответственности, ставит под сомнение правильность ото­ждествления ответственности и наказания. Автор закономерно приходит к выводу, что применение административного наказания (взыскания) образует заключительный элемент в структуре административной ответственности^[801].

Юридическая ответственность - реализация санкции. Этот теорети­ческий подход получил широкую поддержку в юридической литературе. В этой связи Л.С. Явич отметил: «В самом простейшем подходе юридическая ответственность - это применение соответствующей санкции нарушенной правовой нормы»^[802]. О.Э. Лейстом последовательно обращалось внимание на взаимосвязь санкции и юридической ответственности. При этом данный ав­тор отметил, что ответственность не может быть сведена к санкции, она шире ее, так как включает в себя квалификацию правонарушений, применение мер процессуального обеспечения и другие действия^[803]. Не отрицая связи между юридической ответственностью и мерами процессуального обеспечения, следует признать, что они являются отдельными самостоятельными формами государственного принуждения.

Следует признать, что значимость данной теоретической модели со­стоит в том, что позволяет установить взаимосвязь между правоустанавли­вающей и правореализационной деятельностью. Это дает возможность ут­верждать, что эта правовая связь придает институту юридической ответст­венности объективный характер. Именно закрепление потенциальной воз­можности применения юридической ответственности при определенных ус­ловиях, совершении противоправного деяния запускает механизм юридиче­ской ответственности.

Юридическая ответственность - обязанность претерпеть лишения. Данная концепция также широко представлена в правовой науке^[805]. Перспек­тивность такого подхода обусловлена тем, что устанавливается взаимосвязь между поведением субъекта, совершившего правонарушение, и наступаю­щими правовыми последствиями. В этой связи А.М. Витченко отметил: «Правовая ответственность - это необходимая обязанность и способность от­вечать за свои поступки и действия, выражающиеся в отрицательных послед­ствиях для нарушителя, которые могут быть как личного, так и имуществен­ного характера»^[806].

По мнению Н.В. Витрука, специфичность обязанности, возникающей в рамках юридической ответственности, заключается в следующем: «Во-пер­вых, юридическая ответственность есть новая, дополнительная обязанность

правонарушителя, на которого она возлагается. Во-вторых, юридическая от­ветственность выполняет роль гаранта юридической обязанности, существо­вавшей до правонарушения, поскольку при ее исполнении может наступить юридическая ответственность. В-третьих, юридическая ответственность как новая, дополнительная обязанность по возмещению (компенсации) нанесен­ного ущерба (урона) и несению справедливого возмездия как кары за право­нарушение исполняется в принудительном порядке при неисполнении пер­вичной юридической обязанности»^[807].

Сторонники этого подхода считают, что юридическая ответственность представляет собой неотвратимую и одинаковую для всех виновных в со­вершении правонарушения обязанности претерпеть государственно-право­вые лишения, в чем, по мнению С.Н. Братуся, и заключается ее сущность^[808].

Этот подход, наряду со сторонниками, имеет оппонентов. Так, И.С. Самощенко и М.Х. Фарукшин в этой связи отметили: «Трактовка ответ­ственности как обязанности представляется нам неудачной. Основываясь на ней, пришлось бы признать, что правовая ответственность существует и то­гда, когда правонарушитель не установлен, когда он избегает применения к нему санкций и не претерпевает никаких лишений за свое противоправное поведение»^[809].

С высказанным аргументом нельзя согласиться. Очевидно, что ответст­венность возникает с момента возникновения соответствующего юридиче­ского факта (правонарушения). Реальность же претерпевания лишений нахо­дится в плоскости реализации юридической ответственности и в этой связи характеризуется ее неотвратимостью и эффективностью.

Юридическая ответственность - обязанность принудительного ис­полнения. Данный подход является одной из разновидностей теории претер-

405 певания лишений. Наиболее широкое распространение он получил в теории гражданского права. В этой связи С.Н. Братусь отметил: «Юридическая от­ветственность - это та же обязанность, но принудительно исполняемая, если лицо (гражданин или организация), на котором эта обязанность лежит, не ис­полняет ее добровольно»^[810]. Автором акцентируется внимание на особом статусе такой обязанности, которая в силу отказа от добровольного исполне­ния реализуется путем применения принуждения.

Оппоненты данного подхода считают, что обязанность - всегда мера должного поведения, то есть субъект, которому она адресована, лишен воз­можности выбора и в этой связи должен исполнить ее под угрозой принуж­дения и связано это не только с правонарушением, но и другими формами правового поведения.

Юридическая ответственность - обязанность дать отчет. Данный подход встречается как в общетеоретических, так и отраслевых исследовани­ях. «Юридическая ответственность - это необходимость отвечать за деяние, которое нарушает нормы права»^[811]. Привлечение к юридической ответствен­ности сопряжено с лишениями, которые претерпевает субъект, совершивший противоправное деяние. В этой связи возникает вопрос, насколько оправдан­но ожидать от такого субъекта отчета, если он осознанно нарушает требова­ния действующего законодательства. В подавляющем числе случаев эти субъекты принимают меры, в том числе и совершая новые правонарушения, с тем, чтобы избежать реального привлечения к юридической ответственно­сти. Если рассматривать юридическую ответственность как обязанность дать отчет перед самим собой, то это весьма сомнительно и выходит за рамки правового регулирования.

Юридическая ответственность - осуждение. Рассмотрение юридиче­ской ответственности как итоговой оценки противоправного поведения име­ет как своих сторонников, так и оппонентов. Сторонники этого подхода счи-

тают, что такая оценка содержится в правоприменительных актах, которые принимаются уполномоченными субъектами^[812]. Следует признать, что при­менение юридической ответственности является государственно-правовой реакцией на факт совершенного правонарушения, в котором содержится публичное осуждение такого противоправного акта поведения. Вместе с тем, как было отмечено ранее, юридическая ответственность при ее исключении или освобождении, а также при неустановлении лица, совершившего право­нарушение, может быть и без подобного осуждения. Следует иметь в виду, что такой подход содержит указание на итог, а весь процесс ее реализации оказывается за границами рассматриваемого явления. Существенным недос­татком рассматриваемой теории является то, что не обращается внимание на связь с государственным принуждением, без применения которого юридиче­ская ответственность не может быть реализована. Очевидно, что осуждение нарушителя является важным, но только одним из признаков юридической ответственности.

Юридическая ответственность - реакция общества на правонаруше- ние^[813]. Сторонники данного подхода акцентируют внимание на связь между юридической ответственностью и правонарушением. Значимость этой связи обусловлена тем, что правонарушение является фактическим основанием юридической ответственности. Вместе с тем, эта связь, будучи значимой, яв­ляется только одним из признаков рассматриваемого явления. При этом сле­дует учитывать, что государство реагирует на факт совершения правонару­шения, применяя различные виды мер государственного принуждения (пре­сечения, защиты, обеспечения). В этой связи акцентирование внимания толь­ко на одном признаке, пусть и весьма важном, нельзя признать удачным, дос­таточным для понимания сущности юридической ответственности.

Юридическая ответственность - правовое отношение. Рассмотрение юридической ответственности как правоотношения позволяет проанализиро­

вать юридическую ответственность в динамическом состоянии, то есть в действии. В этой связи Б.Т. Базылев указал, что «юридическая ответствен­ность - это правоотношение охранительного типа, возникшее на основе пра­вонарушения», а специфика отношения ответственности заключается в том,

814 что «в рамках данного правоотношения осуществляется наказание» .

Б.Л. Назаров, связывал термин «юридическая ответственность» с теми неблагоприятными последствиями, которые наступают для лица, нарушив­шего правовую норму. В то же время он придавал большое значение рас­смотрению ответственности посредством отношения: «Такого рода ответст­венность возникает вследствие правонарушения и представляет собой особое правоотношение ответственности. Оно ставит субъекта (правонарушителя) в определенную, предусмотренную нормами права юридическую связь с госу­дарством. На одной стороне этой связи правоотношения выступают государ­ственные органы - суд, прокуратура, органы внутренних дел, исправительно­трудовых учреждений и т. д., занимающиеся расследованием и приведением в исполнение дел о правонарушении. На другой стороне выступает правона­рушитель, который должен отвечать за последствия своего противоправного поведения, за невыполнение возложенных на него обязанностей»^[814][815].

По мнению И.Н. Сенякина, юридическая ответственность представляет собой возникшее из правонарушения правовое отношение между государст­вом в лице его специальных органов и правонарушителем, на которого воз­лагается обязанность претерпевать соответствующие лишения и неблагопри­ятные последствия за совершенное правонарушение, за нарушение требова­ний, которые содержаться в нормах права^[816].

Важно отметить, что и авторы, которые не являются сторонниками данной теории, обращают внимание на важность рассмотрения юридической ответственности через призму правового отношения. Так, О.Э. Лейст, кото­

рый связывал юридическую ответственность с реализацией санкции, отме­тил: «Юридическая ответственность - это взятые в динамике правовые от­ношения между правонарушителем (лицом, обвиняемым в правонарушении) и государственными органами (в определенных случаях - потерпевшим от правонарушения). Основной вопрос, решаемый в рамках этих отношений, наличие или отсутствие правонарушения, необходимость применения санк­ции и определение в ее пределах конкретных правоограничений, обязанно­стей правонарушителя (либо освобождения от ответственности), реализация этих обязанностей и правоограничений»^[817].

Признавая значимость данного подхода для характеристики юридиче­скойответственности, следует отметить наличие его критики. Так, П.П. Сер­ков ставит под сомнение возникновение правоохранительных отношений при реализации юридической ответственности. Такое утверждение связано с по­зицией о сложности охраны отношения после совершения правонарушения. «Вместе с тем, охранять уже нечего, неправомерное действие (бездействие) совершены»^[818]. Очевидно, в этом случае игнорируется профилактическая функция юридической ответственности. Реализация юридической ответст­венности дает возможность осуществлять общую и индивидуальную превен­тивную деятельность, предупреждать правонарушения, минимизировать причиняемый при этом урон.

Вместе с тем, рассмотрение юридической ответственности как право­охранительного отношения ставит ряд проблемных вопросов. Что является фактическим основанием данных отношений? С какого момента возникают названные отношения? Ответ на эти вопросы имеет важное значение, так как позволяет определить, что следует считать правомерным, а что - противо­правным применением юридической ответственности.

Вне всякого сомнения, юридическая ответственность является конкрет­ным, а не гипотетическим отношением, которое возникает между уполномо­ченным субъектом (государством, его органами, должностными лицами, орга­нами и должностными лицами местного самоуправления, работодателями и др.) с одной стороны и субъектом, совершившим правонарушение - с другой.

Для практической деятельности по реализации юридической ответст­венности важным условием является установление момента возникновения отношения ответственности. Вместе с тем, по данному вопросу в правовой литературе имеет место несколько отличающихся позиций, которые могут быть сгруппированы следующим образом.

1. Юридическая ответственность возникает с момента совершения пра­вонарушения независимо от того, осознает правонарушитель факт его со­вершения или нет, было оно обнаружено уполномоченными субъектами^[819]. «Действительно следует согласиться с тем, что конкретное правоотношение возникает именно с момента совершения правонарушения (курсив наш. - Н.М.), с этого момента возникает и юридическая ответственность»^[820].

2. Ответственность реализуется с момента применения мер процессу­ального пресечения^[821].

3. Отношения юридической ответственности возникают с предъявле­ния обвинения^[822].

4. Отношения ответственности возникают с принятием соответствую­щего правоприменительного акта^[823].

Мы считаем, что отношения ответственности возникают с момента со­вершения правонарушения. Эта позиция поддержана рядом правоведов. Так, Д.А. Липинский пишет: «Любая ответственность - гражданско-правовая, уголовно-правовая, административно-правовая и т. д. возникает с момента совершения правонарушения. Именно с этого момента у правонарушителя возникает обязанность подвергнуться мерам юридической ответственности, а у государства появляется право и обязанность привлечь последнего к ответ- ственности»^[824].

С момента совершения правонарушения правовое отношение юридиче­ской ответственности возникает, но находится в потенциальном состоянии. Переход данного правового отношения в состояние правовой действительно­сти зависит от ряда обстоятельств: обнаружения факта правонарушения, уста­новления состава правонарушения, доказывания наличия состава правонару­шения. В некоторых случаях таким обстоятельством может стать волеизъяв­ление потерпевшего, как это бывает, например, при привлечении к граждан­ско-правовой ответственности. Привлечение к административной и уголовной ответственности за отдельные правонарушения также предопределяется ини­циативой потерпевшего. Так, частью 2 ст. 20 УПК РФ установлено, что пре­ступления, установленные ч. 1ст. 115,ч. 1 ст.116,ч. 1 ст. 118 УК РФ, возбуж­даются исключительно по заявлению потерпевшего, его законного представи­теля, за исключением случаев, предусмотренных ч. 4 ст. 20 УПК РФ^[825].

Рассмотрение юридической ответственности как правового отношения позволяет дать его комплексную оценку с позиции норм материального и процессуального права. «Установление правонарушения, определение меры юридической ответственности и ее реализация, - как отмечает Н.В. Витрук, - осуществляется в неразрывном действии норм материального и процессуаль­

ного права. Реализация материальных норм юридической ответственности нуждается в четкой процессуальной регламентации. Движение (динамика) материального правоотношения ответственности неотделимо от соответст­вующей процессуальной формы, более того - зависит от нее»^[826].

При рассмотрении потенциала юридической ответственности в сфере экономической безопасности важное значение имеет соотношение юридиче­ской ответственности и наказания (взыскания). Как было отмечено, зачастую юридическая ответственность отождествляется с наказанием, что предопре­делено относительно недавним введением дефиниции «юридическая ответст­венность» в научный оборот. В работах Конфуция, Платона, Т. Мора, Г. Гро- ция, Ш. Мантескье, Ж.-Ж. Руссо, Ч. Беккария, И. Бентама, Р. Иеринга и дру­гих авторов при характеристике последствий противоправного поведения ис­пользовался термин «наказание», а не «юридическая ответственность» . В российской дореволюционной традиции также имели место схожие подхо­ды, о чем свидетельствуют работы В.М. Коркунова, В.М. Хвостова, Г.В. Шершеневича. В этой связи Г.В. Шершеневич писал: «Последствия пра­вонарушения выражаются главным образом в двух формах: 1) наказание; 2) вознаграждение за труд. Наказание состоит в причинении нарушителю права страданий отнятием у него какого-либо блага, обеспечивающему, как и всем гражданам, самим правом: жизни, свободы, телесной неприкосновенно­сти, имущественной неприкосновенности (штраф, конфискация)»^[827].

Проведя определенный ретроспективный анализ, А.С. Бондарев прихо­дит к выводу целесообразности отказа от использования термина «юридиче­ская ответственность» при характеристике реакции на совершенное правона­рушение. Данный автор полагает, что было бы более оправданным при этом употреблять термин «юридическая безответственность». «За юридически безответственно совершенное противоправное, виновное деяние, принесшее вред обществу, личности, возможно только юридическое наказание (курсив

412 наш. - Н.М.), чтоб впредь неповадно было самому правонарушителю и дру- _гим»^[828]_.

С предложением по введению в оборот термина «юридическая безот­ветственность», за что ратует А.С. Бондарев, нельзя согласиться. Следует об­ратить внимание, что в начале ХХ столетия этим термином обозначался пра­вовой иммунитет отдельных лиц, например, депутатов Государственной ду­мы от привлечения к юридической ответственности. В этой связи введение предлагаемого термина не будет способствовать прояснению ситуации реак­ции государства на факт совершения правонарушения. При этом нельзя ста­вить знак равенства между юридической ответственностью и наказанием^[829].

Наша позиция нашла поддержку и в отраслевой литературе. Так, В.В. Стрельников, при рассмотрении особенностей юридической ответственно­сти за нарушение бюджетного законодательства отмечает, что сведение ответст­венности исключительно к карательному воздействию, с одной стороны, обедня­ет теорию, с другой - не объясняет многих явлений в законодательстве^[830].

Наказание выступает в качестве наиболее важного, но не единственно­го средства реализации юридической ответственности. В соответствии с ч. 2 ст. 43 УК РФ наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости, исправления осужденных и предупреждения совершения новых преступлений. В юридической литературе обращается внимание, что цели наказания - это те конечные результаты, которых стремиться достичь законодатель, осуждая виновного и применяя к нему конкретную меру госу­дарственного принуждения^[831]. При этом необходимо учитывать, что закон только ориентирует на достижение цели, а реальное ее достижение зависит

413 от многих факторов, которые могут быть реализованы, а могут и остаться в потенциале.

Обращает на себя внимание вопрос нормативного правового (законода­тельного) закрепления интенсивности государственного принуждения за конкретное правонарушение. Ранее мы отмечали, что в ст. 4.1 КоАП РФ не предусматривается механизм детального учета обстоятельств, смягчающих и отягчающих ответственность за административные правонарушения, и пред­ложили меры по нормализации ситуации. Дело в том, что в КоАП РФ в отли­чие от УК РФ изначально не было предусмотрено назначение наказания ни­же низшего предела, установленного за конкретное правонарушение. На практике это приводило к установлению и применению за отдельные на­рушения в сфере экономики мер наказания, которые не соответствовали сте­пени общественной опасности совершенного противоправного деяния. В этой связи Конституционный Суд РФ принял постановление, в соответст­вии с которым впредь до внесения в надлежащих изменений размер админи­стративного штрафа, назначаемого юридическому лицу за совершение адми­нистративного правонарушения, предусмотренного ч. 5 ст. 19.8 КоАП РФ, может быть снижен антимонопольным органом или судом на основе требо­ваний Конституции РФ и правовых позиций Конституционного Суда РФ^[832].

Конституционным Судом РФ и ранее была высказана правовая позиция о том, что «установление законодателем недифференцированного по размеру штрафа за неприменение контрольно-кассовых машин при осуществлении денежных расчетов с населением, невозможность его снижения (курсив наш. - Н.М.) не позволяет применить эту меру взыскания с учетом характера совершенного правонарушения, размера причиненного вреда, степени вины правонарушителя, его имущественного положения и иных существенных об-

стоятельств, что нарушает принцип справедливости наказания, его индиви­дуализации и соразмерности»^[833].

Четкое закрепление механизма назначения наказания (взыскания) бу­дет способствовать предупреждению злоупотреблениям при решении этой важной правоохранительной задачи, что, в числе прочего, представляет зна­чение и для предупреждения коррупции.

Следует отметить, что в настоящее время Федеральным законом «О внесении изменений в статью 4.1 Кодекса Российской Федерации об ад­министративных правонарушениях» от 31 декабря 2014 г. № 515-ФЗ преду­смотрено назначение административного штрафа ниже низшего размера, но при этом следует учитывать следующие условия: 1) наличие исключитель­ных обстоятельств, которые должны быть учтены субъектом административ­ной юрисдикции; 2) размер административного штрафа для граждан должен составлять не менее десяти тысяч рублей, для должностных лиц - не менее пятидесяти тысяч рублей, для юридических лиц составляет не менее ста ты­сяч рублей; 3) минимальный размер назначаемого при этом административ­ного штрафа не может составлять менее половины минимального размера, предусмотренного статьей или частью статьи раздела II раздела КоАП РФ.

В теории юридической ответственности существенное значение имеет видовая классификация данного правового явления, что обусловлено его не­однородностью, развитием, необходимостью поиска и применения наиболее эффективных видов и мер юридической ответственности. По мнению В.А. Кислухина, дифференциация юридической ответственности характери­зуется разделением юридической ответственности на отдельные виды, с ко­торыми законодатель устанавливает различные основания их возникновения и действия, различные правовые последствия, определенные характером со­

ответствующих правонарушений^[834]. С нашей точки зрения, институт юриди­ческой ответственности требует переосмысления в контексте видовой клас­сификации.

Рассматривая данный вопрос, Н.В. Витрук отметил, что «традиционным является различие гражданско-правовой, материальной, дисциплинарной, ад­министративной и уголовной ответственности.»^[835]. В основу предложенной модели дифференциации автором был положен комплексный подход, вклю­чающий как фактор отраслевой идентичности, то есть нормы какой отрасли права охраняются, так и фактические основания юридической ответственности.

В рамках предложенной классификации не удается выдержать назван­ные критерии по причине того, что административная, гражданская и уголов­ная ответственность - это моноотраслевые виды юридической ответственно­сти, в то время как дисциплинарная и материальная ответственность представ­ляют собой многоотраслевые виды юридической ответственности. В частно­сти, дисциплинарная ответственность регламентируется нормами трудового, административного, экологического и других отраслей права. Спорный харак­тер имеет и отраслевая принадлежность материальной ответственности. Чаще всего ее связывают с разновидностью ответственности, устанавливаемой нор­мами трудового права, представляет собой санкции, применяемые за вред, причиненный предприятию, учреждению, организации^[836]. Некоторые авторы полагают, что материальная ответственность «поглощается» дисциплинарной ответственностью, так как производна от трудовых, служебных отношений. Третья позиция сводится к тому, что по своей природе материальная ответст­венность является гражданско-правовой^[837]. Существует точка зрения, где ма­териальная ответственность не рассматривалась в качестве самостоятельного

вида юридической ответственности, полагая, что она всецело поглощается гражданско-правовой ответственностью^[838]. Оригинальную позицию по данно­му вопросу занимает В.М. Баранов. Он считает, что гражданско-правовая, ма­териальная ответственность работников государственных и частных предпри­ятий, имущественная ответственность иных объединений граждан, являются 839

разновидностью единой имущественной ответственности^[839].

Учитывая сложность института юридической ответственности для ее классификации могут быть использованы следующие критерии: система права (юридическая ответственность в публичном и частном праве); отрас­левое деление права (ответственность в конституционном праве, в админист­ративном праве, в гражданском праве, в уголовном праве, в налоговом праве, в финансовом праве, в таможенном праве, в экологическом праве и др. от­раслях права); фактическое основание применения (конституционная, адми­нистративная, гражданская, дисциплинарная, материальная, уголовная); ин­тенсивность применения (разовая, длящиеся); субъект применения (государ­ственные субъекты, общественные объединения); характер наступающих правоограничений (материальные, организационные, личные); субъект, к ко­торым применяется (применяемая к физическим лицам и универсальная, применяемая как физическим, так и юридическим лицам); порядок примене­ния (применяемая в судебном и квазисудебном порядке).

Следует отметить, что классификация юридической ответственности отличается от отраслевой дифференциации права, хотя и имеются подходы, обосновывающие самостоятельность ответственности в бюджетном, земель­ном, семейном, таможенном, экологическом и других отраслях права. Так, Д.А. Липинский отмечает, что в отдельных отраслях права существует не­сколько видов ответственности, а некоторым из них не соответствует само­стоятельная отрасль права. Речь идет о дисциплинарной ответственности, кото­рая традиционно регламентируется нормами трудового и административного

права^[840][841]. Отличную позицию занимает С.А. Авакьян, по мнению которого в ка­ждой отрасли права существует отдельная форма юридической ответственно­сти: «.каждая отрасль права должна обеспечивать реализацию своих норм собственными средствами, включая и меры ответственности. Наличие мер от­ветственности - это такой же признак отрасли как «собственные» обществен-

841 ные отношения, «свои» нормы, данные отношения регулирующие» .

Приведенная позиция носит дискуссионный характер. Ж.И. Овсепян в этой связи высказывает следующее суждение: «Во-первых, не имеет решаю­щего значения, нормы какой отрасли права защищаются средствами этого вида юридической ответственности, а отраслевой принадлежностью приме­няемых правовых санкций юридической ответственности. Во-вторых, им яв­ляется организационный критерий, то есть наличие специализированных ор­ганов (прежде всего судебных), уполномоченных специально для примене­ния санкции норм, соотносимых с отраслевой сферой (с данной отраслью права) и особых правил процедуры применения этих санкций^[842].

Весьма условный характер имеет и разделение ответственности между публичным и частным правом. Тенденция развития современного права во многом «стирает» эти различия, а вмешательство или невмешательство госу­дарства в ту или иную область общественных отношений носит весьма ус­ловный характер и нуждается в постоянной корректировке. При этом следует учитывать, что такой вид традиционной публичной ответственности, как уголовно-правовая, широко применяется при защите частноправовых отно­шений и наоборот - гражданско-правовая ответственность задействована при охране публичных отношений. Другое дело, что порядок применения мер от­ветственности в публично-правовой и частноправовой сферах отличается, чтобы в максимальной мере учесть интересы их участников^[843].

Анализ существующих научных подходов и действующего законода­тельства дает возможность рассмотреть юридическую ответственность в сфере экономической безопасности как форму государственного принужде­ния, систему правовых средств, основанных на нормах права, обязанность лица претерпеть лишения личного, материального или организационного ха­рактера в связи с совершением правонарушения, посягающего на экономиче­ские отношения, применение правовых санкций уполномоченными субъекта­ми в установленном процессуальном порядке.

Обеспечение экономической безопасности требует реализации ком­плексного подхода, что предполагает применение различных видов юриди­ческой ответственности для обеспечения защищенности экономических от­ношений. В этой связи актуальным является использование потенциала «но­вых» видов юридической ответственности. В силу этого следует обратить внимание на высказанный в литературе подход о самостоятельном статусе финансовой, бюджетной, налоговой, таможенной, экологической ответствен­ности. Очевидно, что развитие общественных отношений повлекло за собой возникновение новых отраслей права, что, однако, не означает автоматиче­ского появления соответствующих видов юридической ответственности. Так, относительно недавно объектом научного анализа стала конституционная от­ветственность, выделение которой отстаивается рядом авторов^[844]. Тем не ме­нее, в пользу самостоятельности новых видов юридической ответственности

419 требуется дополнительная аргументация, в том числе в части возможности их использования в обеспечении экономической безопасности.

Для экономической безопасности важное значение имеет защищенность финансовых отношений, так как они выступают связующим элементом для различных видов экономической деятельности. В настоящее время можно го­ворить об усилении научного интереса к вопросам финансово-правовой ответ- 845 ственности, вокруг которой ведутся многочисленные научные дискуссии^[845].

М.Б. Разгильдиева рассматривает финансово-правовую ответствен­ность как «ограничение прав лица, налагаемое в порядке, установленном фи­нансово-правовыми нормами, в связи с совершением финансового правона­рушения в целях предупреждения совершения иного правонарушения по­средством наказания правонарушителя»^[846]. Учитывая систему финансового права, которая включает институты бюджетного, налогового, эмиссионного, страхового, валютного права, закономерным было бы выдвинуть идею еди­ной финансовой ответственности или самостоятельности ответственности отдельных институтов финансового права. Вместе с тем, при рассмотрении финансово-правового принуждения в бюджетном праве данным автором ут­верждается, что «система бюджетно-правового принуждения в настоящее время не включает такой разновидности, как бюджетно-правовая ответствен- ность»^[847]. Этот вывод сделан в силу того, что в действующем бюджетном за­конодательстве отсутствуют важнейшие атрибутивные характеристики от­ветственности: бюджетное правонарушение, наказание, процессуальный по­рядок реализации. В то же время, предложена следующая система налогово-

правового принуждения: «восстановительные (погашение налоговой задол­женности); обеспечительные (арест имущества, приостановление операций по счетам в кредитных организациях, а также переводов электронных денеж­ных средств организаций и индивидуальных предпринимателей, запрет на отчуждение имущества, выемка документов), а также меры налогово­правовой ответственности (курсив наш. - Н.М.) (штрафы, проценты в раз­мере двукратной ставки рефинансирования Центрального банка РФ, преду­смотренные п. 17 ст. 176.1 НК РФ)»^[848]. Другими словами, в структуре финан­сово-правовой ответственности самостоятельным статусом, по мнению М.Б. Разгильдиевой, обладает только налоговая ответственность, которая, по сути, и является единственной составляющей данного вида ответственности.

А.П. Зрелов считает, что «в настоящее время финансово-правовая от­ветственность благодаря наличию Налогового и Бюджетного кодексов полу­чила свое наиболее четкое выражение в виде соответственно налогово­правовой ответственности, именуемой «ответственность за налоговые право­нарушения», и бюджетно-правовой ответственности, именуемой «ответст­венность за нарушение бюджетного законодательства»^[849]. Очевидно, что на­личие правовых норм, устанавливающих юридическую ответственность за нарушение налогового и бюджетного законодательства является важным, но недостаточным аргументом в пользу самостоятельности данных видов юри­дической ответственности.

Сложившуюся ситуацию с нормативным правовым регулированием налоговой ответственности можно объяснить существенным технико­юридическим дефектом и, если до принятия КоАП РФ такое положение можно было объяснить децентрализацией нормативного правого регулирова­ния административно-правовой ответственности, то в настоящее время - это грубое нарушение требований ст. 1.1 КоАП РФ и является «законодательным

421 браком». Следует согласиться с Ю.А. Тихомировым, что «КоАП РФ должен был заменить положения об административной ответственности, содержащие­ся в тематических отраслевых законах - НК РФ, ТмК РФ, ЗК РФ и ГрК РФ. Например, последние изменения, синхронно внесенные в Административный и Таможенный кодексы, демонстрируют отказ ТмК РФ в регулировании во­просов административной ответственности, как это было ранее. Однако эта задача решена не в полном объеме, и некоторые виды административных правонарушений по-прежнему устанавливаются в тематических законах, в частности в Налоговом кодексе; нет полного соответствия статей об админи­стративной ответственности Бюджетного кодекса и КоАП РФ»^[850].

Схожая позиция отстаивается рядом ведущих правоведов России, кото­рые акцентируют внимание на необходимости исполнения требований ст. 1.1 КоАП РФ, в соответствии с которым единственным федеральным законом, регулирующим административную ответственность на федеральном уровне является Кодекс Российской Федерации об административных правонаруше- ниях^[851]. В этой связи Н.Ю. Хаманевой было отмечено, что «при разработке КоАП РФ предполагалось, что это будет единственный акт (закон), регули­рующий все вопросы административной ответственности, независимо от от­раслевой принадлежности соответствующих административных правонару­шений. К сожалению, не обошлось без исключений. Так, ст. 116-129 НК РФ (кроме ст. 124), содержащие составы правонарушений и предусматривающие ответственность юридических лиц, а также физических (кроме должностных лиц), ориентированы на административную ответственность не по КоАП РФ, а по НК РФ. Причем некоторые из них действуют параллельно с соответст­вующими статьями КоАП РФ, например ст. 116 НК РФ и ст. 15.3 КоАП РФ («Нарушение срока постановки на учет в налоговом органе»), ст. 118 НК РФ и ст. 15.4 КоАП РФ («Нарушение срока представления сведений об открытии

422 и закрытии счета в банке...»), ст. 119 НК РФ и ст. 15.5 КоАП РФ («Наруше­ние срока представления налоговой декларации»)»^[852][853].

Нельзя признать убедительными доводы авторов, которые отстаивают самостоятельный статус налоговой ответственности. «Об обособленности налоговой ответственности от административной указывает ряд обнаружен­ных в процессе исследования признаков, основными из которых являются: кодификация налогового законодательства; существенные отличия в норма­тивно-правовом регулировании налогового и административного штрафов; различие в субъектах налоговой и административной ответственности; раз­личные подходы к определению вины организаций в административном и налоговом праве; различные процессуальные порядки привлечения к налого­вой и административной ответственности; различные источники нормативно -

правового регулирования административной и налоговой ответственно-

сти»

853

Очевидно, что «специфичность» налоговой ответственности носит весьма условный характер. Это в полной мере касается как ее материально­правовых, так и процессуальных аспектов. В то же время подобная дихото­мия, отказ от полной кодификации законодательства, регламентирующего юридическую, прежде всего административную, ответственность, игнориро­вание требований действующего законодательства, негативным образом ска­зываются на состоянии защищенности прав и законных интересов участни­ков налоговых отношений.

Мониторинг законодательства позволяет заключить, что в настоящее время не принимаются необходимые меры по нормализации ситуации, а имеет место ее усугубление. Так, нелогичным является установление ответ­ственности свидетеля (ст. 128 НК РФ) и ответственности эксперта, перево­

дчика или специалиста при отказе от участия в проведении налоговой про­верки, дача заведомо ложного заключения экспертом или осуществление пе­реводчиком заведомо ложного перевода (ст. 129 НК РФ). В настоящее время ответственность данных субъектов установлена главой 17 КоАП РФ.

Что касается бюджетной ответственности, то ее сторонники, невзирая на ряд проблем нормативного правового регулирования данных отношений, отмечают: «Несмотря на то, что ответственность за нарушения бюджетного законодательства не исключает возможности применения административ­ных, дисциплинарных и мер уголовно-правового характера, бюджетная от­ветственность является самостоятельным видом ответственности. Санкции за нарушения бюджетного законодательства являются разновидностью финан­совых санкций и налагаются в особом процессуальном порядке за бюджетное правонарушение, субъектом которого могут быть как физические, так и юри-

854 дические лица»^[854].

Ответственность за нарушение бюджетного законодательства, а также за нарушения норм других институтов финансового права установлены как УК РФ, КоАП РФ, так и главой 30 Бюджетного кодекса РФ, ст. 74 Федераль­ного закона от 10 июля 2002 г. № 88-ФЗ «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» и другими нормативными правовыми актами. В этой связи следует принять действенные меры по систематизации законо­дательства об административных правонарушениях, отказаться от квазиад- министративной ответственности вообще и в сфере экономической безопас­ности в особенности.

Мы разделяем точку зрения, высказанную П.П. Серковым, который проанализировав так называемые «новые виды юридической ответственно­сти» приходит к выводу, что налоговое законодательство и налоговые право­отношения должны быть объектами защиты традиционными видами юриди­ческой ответственности, в том числе мерами административной ответст­

венности (курсив наш. - Н.М.)»^[855]. Схожие аргументированные суждения автор высказал в отношении обособления бюджетной ответственности^[856].

Вопросы самостоятельного статуса экологической и таможенной от­ветственности утратили свою актуальность после вступления в силу КоАП РФ, где главами 8 и 16 КоАП РФ установлена административная ответствен­ность соответственно за административные правонарушения в области охра­ны окружающей среды и природопользования и административные правона­рушения в области таможенного дела (нарушение таможенных правил).

Нашу позицию разделяет С.М. Зырянов: «Уголовная и административная ответственность охраняют отношения любой природы (конституционные, граж­данские, трудовые, семейные, экологические, финансовые, административные и др.). Поэтому, кстати, утверждение о существовании отраслевых видов юридиче­ской ответственности (экологической, финансовой и т. д.) не имеют смысла»^[857].

Отдельные авторы называют ответственность, установленную финан­совым, банковским, налоговым, валютным законодательством квазиадмини- стративной ответственностью и предлагают внести соответствующие изме­нения в КоАП РФ, «освободив» другие нормативные правовые акты от мер административной ответственности^[858].

В пользу отказа от признания самостоятельного статуса «новых» видов юридической ответственности высказался Н.В. Витрук: «Для выводов о бюджетной, налоговой, таможенной и других видах юридической ответст­венности нет достаточных научных и правовых оснований, так как в конеч­ном итоге авторы вынуждены признать, что в обозначенных сферах общест­

венных отношений государство в качестве охранных средств использует меры традиционных видов юридической ответственности - гражданско-правовую, имущественную, дисциплинарную, административную и уголовную ответст­венность. Подтверждению этого служит действующее законодательство»^[859].

Сложившееся правоприменительная практика позволяет заключить, что наиболее существенным потенциалом по обеспечению экономической безопасности обладает уголовная ответственность, В настоящее время дан­ные преступления в основном сведены в раздел VIII «Преступления в сфере экономики», включающий в себя три главы: «Преступления против собст­венности» (гл. 21), «Преступления в сфере экономической деятельности» (гл. 22), «Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях» (гл. 23). «Это свидетельствует о том, что законодатель уделяет особое внимание охране формируемых рыночных отношений, стремится нормативно обеспечить и защитить уголовно-правовыми средствами имуще­ственные права и интересы граждан, общества и государства»^[860].

Значимость защищенности экономических отношений для личности, общества и государства во многом объясняет, что Российским государством традиционно уделяется существенное внимание применению уголовно - правовой ответственности для решения этой важной задачи. Анализ реформ в сфере уголовно-правового законодательства приводит П.Н. Панченко к вы­воду о необходимости оптимизации современной уголовной политики. «Если рассматривать оптимизацию уголовной политики и экономического право­порядка, - пишет данный автор, - прежде всего, как общее улучшение право­вой составляющей этого процесса, то в первую очередь следует, на наш взгляд, говорить о рационализации, легализации, либерализации и гармони­зации денной политики»^[861].

В условиях модернизации экономической системы России, формирова­нии ее инновационной модели посредством уголовно-правовой охраны должна быть лишена двуединая задача. Во-первых, государство должно обеспечить надлежащую охрану существующих и вновь возникающих отно­шений в сфере экономики, то есть законодатель должен работать на перспек­тиву, принимать уголовно-правовые нормы, которые бы учитывали логику развития экономических отношений, разрабатывать такие правовые средства, которые в максимальной мере были бы способны предупреждать совершение преступлений в экономической сфере. Во-вторых, ограничить при помощи уголовно-правовых средств незаконное вмешательство в экономическую деятельность.

При анализе перспектив развития уголовно-правового законодательст­ва В.П. Кашепов отметил: «В сфере экономической преступности наблюда­ются такие явления, как замещение не уменьшающегося массового мелкого и среднего хищения иными видами противоправной масштабной экономиче­ской деятельности, в числе которых значительное распространение получили уклонение от уплаты налогов различными предпринимателями, посягатель­ства на интеллектуальную собственность, расхищение природных ресурсов, легализация преступно приобретенных капиталов и ценностей»^[862]. Продол­жается практика недружественных поглощений (рейдерство), корпоративное мошенничество, растет банковская преступность, легализация доходов, до­бытых преступным путем.

И.М. Мацкевич, анализируя конструкции составов преступлений в сфере экономики, отметил ряд проблемных вопросов: 1) допустима ли кри­минализация нарушений, совершаемых в различных сферах экономики, если отсутствует указание законодателя на ущерб правоохранительным интере­сам; 2) формулируя составы преступлений в сфере экономики, законодатель использует различные варианты описаний их последствий; 3) как в России,

так и в других странах при расследовании преступлений в сфере экономики необходимо анализировать нормы гражданского права^[863].

Общей особенностью уголовной ответственности в сфере экономки яв­ляется широкое применение штрафных санкций. Такое положение предопре­делено объектом преступления, которым выступают экономические отноше­ния, а также тем, что именно штраф, как вид наказания, в максимальной мере обеспечивает достижение целей уголовной ответственности в данной сфере. Штраф как уголовное наказание является одним из наиболее ценных инстру­ментариев, который позволяет определять реальную степень опасности эко­номического преступления, отграничить его от других общественно опасных деяний. Очевидно, что уголовные наказания должны не только давать отри­цательную оценку соответствующему акту поведения субъекта экономиче­ских отношений, но и стимулировать их дальнейшее правомерное поведение, и с решением этих задач штраф справляется.

Вместе с тем, нельзя признать логически оправданным исключение из системы наказаний конфискацию. Данное наказание традиционно вы­ступало в качестве одной из наиболее жестких форм правового реагиро­вания на совершение правонарушений в экономической сфере. В Уголов­ном кодексе РСФСР 1960 г. конфискация входила в систему наказаний в качестве дополнительного наказания и была предусмотрена в санкциях более чем пятидесяти норм, предусматривающих уголовную ответствен­ность за тяжкие преступления, в основном корыстной направленности. Применение конфискации в случаях, предусмотренных законом, налагало на суд обязанность учитывать в каждом деле общественную опасность, степень вины и личность подсудимого, суд, исходя из конкретных об­стоятельств дела, мог признать нецелесообразным применение конфиска­ции имущества при осуждении за преступление, по которому обязатель­ная конфискация предусмотрена в качестве дополнительного наказания,

однако в приговоре следовало в этом случае указать мотивы принятого судом решения^[864].

Аналогичный подход был реализован в Уголовном кодексе РФ, где конфискация была закреплена в санкциях более сорока норм Особенной час­ти за совершение тяжких и особо тяжких преступлений корыстной направ­ленности. Вместе с тем Федеральным законом от 8 декабря 2003 г., данный вид наказания был исключен из системы уголовных наказаний^[865]. «При ана­лизе современной уголовно-правовой политики, - как справедливо отмечают ученые, - видно, что уголовное законодательство все больше заботится об интересах небольших по численности, но состоятельных социальных групп: смягчение наказания за экономические преступления, отсутствие конфиска­ции имущества как вида уголовного наказания и т. п.»^[866].

Анализ проблемы конфискации по российскому и зарубежному законо­дательству убедительно доказывает нелогичность данного законодательного решения, в котором проигнорирована реально существующая криминогенная ситуация в стране и роль наказания в предупреждении правонарушений. «Хо­тя в теории и отмечается, что наказание не только не может ликвидировать преступность, но и вряд ли может существенно повлиять на ее структуру и динамику, подобный взгляд отличается определенной недооценкой возможно­стей уголовного закона как эффективного регулятора отношений в обществе, своего рода стимула для формирования корректного поведения»^[867].

Общей тенденцией современной отечественной уголовной политики в сфере экономики является либерализация уголовно-правовой охраны эконо-

429 мических отношений, что происходит по двум сюжетным линиям: 1) полной или частичной декриминализации экономических преступлений, которые со­вершаются путем лжи, обмана и злоупотребления доверием; 2) путем уменьшения интенсивности применяемых уголовных наказаний. Следует со­гласиться с тем, что подобное «реформирование», в том числе за счет исклю­чения конфискации имущества из системы уголовных наказаний является фактором, способствующим повышению неуязвимости и безопасности пре­ступного бизнеса^[868], а не стимулирует развитие экономических отношений.

С принятием УК РФ 1996 г. контрабанда, фальшивомонетничество, на­рушение правил о валютных операциях были переведены законодателем из государственных преступлений (ст. 78, 87 и 88 УК РСФСР) в группу престу­плений в сфере экономической деятельности (ст. 186, 188, 191 -193 УК РФ). Этот процесс сопровождался существенным смягчением уголовного наказа­ния за их совершение. Федеральными законами от 31 октября 2002 г. № 133-ФЗ^[869] и от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ^[870] основные составы кражи, мошенни­чества, присвоения и растраты были отнесены к категории преступлений не­большой тяжести, а их квалифицированные виды, предусмотренные в частях вторых ст. 158-160 УК РФ, - к преступлениям средней тяжести. Этим же нормативным правовым актом была полностью устранена преступность за­ведомо ложной рекламы (ст. 182 УК РФ) и обмана потребителей (ст. 200 УК РФ). Альтернативой явилось установление административной ответственно­сти (ст. 14.3, 14.7, 14.8 КоАП РФ). Такое законодательное решение можно рассматривать в качестве определенной тенденции. С одной стороны, это свидетельствует о гуманизации отечественного уголовного законодательства, однако с другой - ставит на повестку дня вопрос об адекватности государст-

430 венно-правового реагирования на факт совершения экономических преступ­лений. Очевидно, что потенциала административной ответственности явно не­достаточно для эффективного противодействия столь опасным деяниям в эко­номической сфере. В этой связи можно говорить об определенном разбалан­сировании механизма уголовно-правовой охраны экономических отношений.

Нельзя признать оправданной частичную декриминализацию налого­вых преступлений, предусмотренных ст. 198, 199 и199¹УК РФ, которая бы­ла осуществлена Федеральным законом от 29 декабря 2009 г. № 383-ФЗ^[871]путем увеличения соответствующих стоимостных критериев преступлений в сфере налогообложения.

Федеральным законом от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ^[872] частично дек­риминализировано обманное уклонение от исполнения имущественных обя­зательств, предусмотренное ст. 165 УК РФ. Законодатель произвел такую трансформацию путем установления крупного размера (свыше 250 тыс. руб.) из квалифицирующего признака в кримообразующий. Одновременно законодателем были внесены дополнения в КоАП РФ, где появилась новая ст. 7.27.1 КоАП РФ «Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием». Данной нормой была установлена админи­стративная ответственность за причинение имущественного ущерба собст­веннику или иному владельцу имущества путем обмана или злоупотребле­ния доверием при отсутствии признаков уголовно наказуемого деяния. Та­кое законодательное решение породило существенное противоречие, так как стоимостной критерий уголовно наказуемого (ст. 159 УК РФ) и админи­стративно наказуемого (ст. 7.17 КоАП РФ) составляет 1 тыс. рублей. В то время как стоимостный критерий преступления, предусмотренного ст. 165 УК РФ и ст. 7.27.1 КоАП РФ, представляет собой имущественную выгоду в

размере свыше 250 тыс. рублей. Такую логику законодателя весьма сложно объяснить^[873].

Федеральным законом от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ из уголовного за­конодательства была исключена ст. 188 УК РФ, устанавливающая уголовную ответственность за контрабанду. В настоящее время за это деяние установле­на административная ответственность главой 16 КоАП РФ. Такое нелогичное законодательное решение в некоторой степени было скорректировано Феде­ральным законом от 28 июня 2013 № 134-ФЗ^[874] путем внесения в уголовный закон ст. 200¹УК РФ «Контрабанда наличных денежных средств и (или) де­нежных инструментов», а в дальнейшем ст. 200²УК РФ «Контрабанда алко­гольной продукции и (или) табачных изделий»^[875]. Вместе с тем, данными статьями установлена уголовная ответственность за совершение специальной контрабанды, предметом которой выступают наличные денежные средства или денежные инструменты, алкогольная продукция, табачные изделия. Уго­ловная ответственность за общую контрабанду в настоящее время не уста­новлена, что негативным образом сказывается на защищенности таможенных отношений и обеспечении экономической безопасности в целом.

Следует обратить внимание на установление дополнительного основа­ния освобождения от уголовной ответственности по делам о преступлениях в сфере экономической деятельности Федеральным законом от 7 декабря2011 г. № 420-ФЗ, которым была внесена в уголовное законодательствост. 76¹УК РФ^[876]. Федеральным законом от 8 июня 2015 г. № 140-ФЗ^[877] право­

вой механизм освобождения от уголовной ответственности был дополнен конструкцией, позволяющей разрешать ситуации, возникающие в случае ам­нистии капитала (ч. 3 ст. 76¹УК РФ, ст. 28¹УПК РФ). Данная новелла позво­ляет освободить лицо от уголовной ответственности, если факт совершения преступления был установлен до 1 января 2015 г. , деяния содержат признаки составов преступлений, предусмотренных ст. 193, ч. 1, 2 ст. 194, ст. 198, 199, 199¹, 199² УК РФ при условии, что это лицо является декларантом или ли­цом, информация о котором содержится в специальной декларации, подан­ной в соответствии с ФЗ «О добровольном декларировании физическими ли­цами активов и счетов (вкладов) в банках и о внесении изменений в отдель­ные законодательные акты Российской Федерации», и если такие деяния свя­заны с приобретением (формированием источников приобретения), исполь­зованием либо распоряжением имуществом и (или) контролируемыми ино­странными компаниями, информация о которых содержится в специальной декларации, и (или) с открытием и (или) зачислением денежных средств на счета (вклады), информация о которых содержится в специальной декла­рации.

Представляется, что закрепленное основание нарушает принцип равен­ства, закрепленный ст. 19 Конституции РФ, так как данное основание осво­бождения от уголовной ответственности распространяется только на отдель­ную группу субъектов, совершивших экономических преступления. В усло­виях развития рыночных отношений вектор уголовной политики должен быть направлен на обеспечение качественной охраны экономических отно­шений при соблюдении баланса интересов субъектов экономических отно­шений и усиления охранительной функции уголовного закона в сфере эко­номики. Потенциал уголовной ответственности должен соответствовать кри­миногенным тенденциям в экономической сфере, способствовать снижению

433 криминальных рисков в области экономических отношений, стимулировать развитие экономических отношений.

Вместе с тем, учитывая высокий правоограничительный потенциал уго­ловной ответственности, следует экономно относиться к применению принуди­тельных средств. В этой связи следует разделить позицию И.М. Мацкевича, считающего, что «уголовная ответственность должна наступать только в случае очевидного правонарушающего поведения, последствия которого носят ярко выраженный негативный имущественный вред (включая упущенную выгоду). Перед законодателем стоит непростая задача постараться сконструировать уго­ловные составы таким образом, чтобы они были направлены против преступ­ников, а не служили средством расправы с конкурентами»^[878].

Наряду с уголовной ответственностью в настоящее время в целях обес­печения экономической безопасности широко применяется административ­ная ответственность. По мнению Д.Н. Бахраха, «под административной от­ветственностью следует понимать применение государственными органами и должностными лицами в условиях внеслужебного подчинения администра-

879

тивных санкций за правонарушения»^[879].

Существенный потенциал административной ответственности в сфере обеспечения экономической безопасности может быть объяснен простотой реализации, а также тем, что данные меры могут быть применены как в от­ношении физических, так и юридических лиц. На эту особенность обращает внимание И.В. Назаров: «Кодекс РФ об административных правонарушениях отличается от прежнего тем, что в нем осуществлена попытка кодификации административной ответственности как физических, так и юридических лиц, созданы единые процессуальные правила применения мер административной ответственности»^[880]. Возможность привлечения к административной ответ-

ственности за совершение экономических правонарушений юридических лиц выступает мощным профилактическим фактором, который оказывает пози­тивное воздействие на состояние экономической безопасности. Исследовате­лями отмечается, что более 50% составов Особенной части КоАП РФ преду­сматривают административную ответственность юридических лиц, и это в ряде случаев позволяет эффективно обеспечивать должную защищенность экономических отношений^[881]. При этом следует учитывать положение ч. 3 ст. 2.1 КоАП РФ, в соответствии с которым назначение административного на­казания юридическому лицу не освобождает от административной ответст­венности за данное правонарушение виновное физическое лицо, равно как и обратная ситуация, привлечение к ответственности физического лица не ос­вобождает от административной ответственности за данное правонарушение юридическое лицо. К особенностям административной ответственности в экономической сфере следует отнести то, что по подавляющему большинст­ву составов ее субъектами выступают должностные лица, в том числе и предприниматели без образования юридического лица, чей статус определен примечанием к ст. 2.4 КоАП РФ.

Очевидно, что будучи носителем большего объема полномочий по от­ношению к общему субъекту административного правонарушения, должно­стные лица причиняют значительный урон экономической безопасности. Нашу позицию разделяет М.В. Ермоленко: «Так как противоправное поведе­ние должностного лица при наличии у него властных полномочий может причинить больший вред, нежели административное правонарушение обыч­ного гражданина, то в конкретных статьях Особенной части КоАП РФ, кото­рыми в качестве возможных субъектов ответственности названы как гражда­нин, так и должностное лицо, установлен повышенный размер штрафных санкций для должностных лиц»^[882].

Важную роль в обеспечении экономической безопасности играют ад­министративные наказания, перечень которых определен ст. 3.2 КоАП РФ. И.В. Максимовым было отмечено, что «административно-правовое значение системы административных наказаний для правоприменителя заключается и в создании возможности исполнять возлагаемую на него законом обязан­ность соразмерять наказуемость с обстоятельствами отдельного правонару­шения, делая возможным выбор адекватного вида административного нака­зания в пределах, установленных санкцией статьи КоАП РФ, определяющей состав такого правонарушения»^[883].

Законодатель находится в поиске наиболее оптимальной системы ад­министративных наказаний. В этой связи существующая система была до­полнена таким наказанием, как административное приостановление деятель- ности^[884]. По данным Судебного департамента при Верховном суде Россий­ской Федерации, данный вид административного наказания применялся в 2012 году в 27 902 случаях, в 2013 году - 30 097 раз, в 2014 году - 27 315 раз, а за 6 месяцев 2015 года - 11 693 раза соответственно^[885]. Представленная ста­тистика свидетельствует о стабильной правоприменительной практике, одна­ко сколь-либо выраженной тенденции в интенсивности использования дан­ной меры наказания проследить на данный момент не представляется воз­можным.

Отдельные авторы высказывают мнение, что «целью административ­ного приостановления деятельности как основного вида административного наказания является устранение нарушений законодательства путем пресе­чения противоправного поведения на определенный срок для предотвращ е- ния возникновения особо тяжких последствий совершенных правонаруше­

ний»^[886]. С нашей точки зрения, с этим утверждением нельзя согласиться в полной мере, так как основной целью административного наказания является предупреждение совершения новых правонарушений (ч. 1 ст. 3.1 КоАП РФ), а также наложение правоограничений на правонарушителя.

Следует признать оправданным исключение из системы администра­тивных наказаний возмездного изъятия орудия совершения или предмета ад­министративного правонарушения. В то же время в 2012 г. данная система была дополнена таким видом наказания, как обязательные работы^[887]. Данный вид административного наказания обладает существенным потенциалом, обусловленным тем, что принудительная трудовая деятельность лица, при­влеченного к административной ответственности, является мощным средст­вом перевоспитания правонарушителя. В то же время приходиться констати­ровать, что данный вид административного наказания не установлен за со­вершение административных правонарушений в области экономики. Оче­видно, что установление обязательных работ за ряд экономических админи­стративных правонарушений позволило бы повысить уровень профилактики данных противоправных деяний.

Очевидно, что в целях повышения эффективности обеспечения эконо­мической безопасности необходимо внести дополнения в характеристику не­которых административных наказаний. В этой связи целесообразно преду­смотреть возможность лишения специального разрешения (лицензии) юри­дических лиц, внеся дополнения в ст. 3.8 КоАП РФ.

Одной из существенных проблем реализации административной ответ­ственности вообще и в сфере обеспечения экономической безопасности в особенности является возможность освобождения в случае признания деяния малозначительным (ст. 2.9 КоАП РФ). Законодателем не установлены крите­

рии признания административного правонарушения малозначительным, что потребовало официального толкования Верховным Судом РФ, который опре­делил: «... если при рассмотрении дела будет установлена малозначительность совершенного административного правонарушения, судья на основании ста­тьи 2.9 КоАП РФ вправе освободить виновное лицо от административной от­ветственности и ограничиться устным замечанием, о чем должно быть указано в постановлении о прекращении производства по делу. .. .Малозначительным административным правонарушением является действие или бездействие, хо­тя формально и содержащее признаки состава административного правонару­шения, но с учетом характера совершенного правонарушения и роли правона­рушителя, размера вреда и тяжести наступивших последствий не представ­ляющее существенного нарушения охраняемых общественных правоотноше- ний»^[888]. Анализ приведенной позиции Верховного Суда РФ не дает ответа на вопрос, какие все же правонарушения считать малозначительными.

С нашей точки зрения, для нормализации ситуации и предупреждения коррупции в ходе привлечения к административной ответственности целесо­образно дополнить ст. 2.9 КоАП РФ примечанием следующего содержания:

«Примечание: «Административное правонарушение признается мало­значительным, если правонарушение совершено в течение года впервые и влечет административное наказание для граждан - в виде предупреждения или административного штрафа в размере до пяти тысяч рублей, для должностных лиц - в виде предупреждения или штрафа до двадцати тысяч рублей, для юридических лиц - в виде предупреждения или штрафа до пяти­десяти тысяч рублей».

Следует обратить внимание на то, что законодательство об админист­ративных правонарушениях, устанавливающее ответственность за экономи­ческие правонарушения, содержится в главах 7-11, 13-16 КоАП РФ. Схожая ситуация наблюдается и на уровне субъектов Российской Федерации.

Так, ответственность за правонарушения в экономической сфере установлена гла­вами 4, 6-8 Кодекса Нижегородской области об административных правонаруше­ниях. Очевидно, что такое положение не способствует эффективному противодей­ствию административным правонарушениям в экономической сфере^[889]. С нашей точки зрения, назрела необходимость систематизации законодательства об адми­нистративных правонарушениях с учетом видового объекта правонарушения.

Следующей существенной проблемой административной ответствен­ности за правонарушения в области экономической безопасности необходи­мо назвать то, что правом рассмотрения дел об административных правона­рушениях в данной сфере наделен чрезмерно широкий круг субъектов адми­нистративной юрисдикции (глава 23 КоАП РФ). Сложившееся положение провоцирует нарушения законности, вынесение необъективных и несправед­ливых постановлений по делам об административных правонарушениях. В ряде случаев рассмотрением дел об административных правонарушениях, в том числе и в экономической сфере, занимаются должностные лица органов, составивших протоколы об административных правонарушениях. Выходом из представленной ситуации нам видится формирование специальных админист­ративных судов, правовая основа чего уже заложена ст. 118 Конституции РФ. При этом, однако, следует сохранить специализацию отдельных субъектов ад­министративной юрисдикции. В частности, у органов внутренних дел, обла­дающих существенным правоприменительным опытом в данной сфере (ст. 23.3 КоАП РФ), административно-юрисдикционные полномочия не только должны быть сохранены, но и могут быть существенно расширены^[890].

Широкое применение в сфере экономической безопасности получила дисциплинарная ответственность. Такое положение объясняется тем, что серьезную угрозу экономической безопасности несут нарушения трудовой и служебной дисциплины. К.А. Павленко выделяет дисциплинарную ответст­венность в качестве самостоятельного вида юридической ответственности, что предопределено наличием самостоятельного объекта правоохраны и основа-

891 нием применения, которым выступает дисциплинарное правонарушение .

Реализация потенциала дисциплинарной ответственности в значитель­ной степени осложнена отсутствием должной урегулированности данного вида юридической ответственности. С учетом правового статуса субъектов, которые привлекаются к дисциплинарной ответственности в основу могут быть положены нормы различных отраслей права: нормы трудового права - к членам трудовых коллективов; нормы административного права к членам административных коллективов (военнослужащим, сотрудникам правоохра­нительных органов, учащимся, студентам и др.); нормы уголовно-исполни­тельного права - к лицам, помещенным в следственные изоляторы, отбы­вающим наказания в исправительно-трудовых учреждениях; норм судоуст- ройственного права^[891][892].

Ю.Б. Носова, проведя анализ законодательства, регламентирующего дисциплинарную ответственность государственных служащих, приходит к выводу: «Решение проблемы соотношения административно-правового и тру­дового правового аспектов в системе правового регулирования дисциплинар­ной ответственности государственных гражданских служащих видится в соз­дании полноценного служебного дисциплинарного законодательства, которое имеет административно-правовую отраслевую принадлежность. Регулирова­ние дисциплинарной ответственности гражданских служащих должно ориен­тироваться на отказ от диспозитивного метода в целях создания государствен-

440 ной службы, основанной на жесткой централизации, укреплении дисциплины

893 и усилении ответственности чиновников на всех уровнях власти» .

Реализация дисциплинарной ответственности чаще всего осуществля­ется посредством применения дисциплинарных взысканий. Только при ис­ключении дисциплинарной ответственности и освобождении от дисципли­нарной ответственности применение дисциплинарного взыскания исключа­ется. При внешней «мягкости» дисциплинарные взыскания несут существен­ный правоограничительный потенциал. Так, увольнение с государственной службы лишает субъекта работы (службы), ставит для него на повестку дня проблему поиска нового рабочего места, источника материального благопо­лучия. Привлечение к дисциплинарной ответственности ограничивает слу­жебный рост государственного служащего. К примеру, очередной классный чин не присваивается федеральным гражданским служащим, имеющим дис­циплинарные взыскания, а также федеральным гражданским служащим, в отношении которых проводится служебная проверка или возбуждено уго­ловное дело^[893][894]. Это позволяет заключить, что дисциплинарная ответствен­ность выступает весомым стимулом позитивного поведения государственных служащих и работников в экономической сфере.

Следует отметить, что в ряде случаев дисциплинарная ответственность реализуется во взаимосвязи с другими видами юридической ответственности. В этой связи Г.С. Скачкова отмечает, что для охраны правопорядка в сфере труда, предупреждения правонарушений наряду с мерами дисциплинарной ответственности применяются такие меры административного наказания как приостановление деятельности и дисквалификацию^[895]. Автором справедливо

акцентируется внимание на комплексном применении различных видов юри­дической ответственности, что существенно усиливает правоохранительный эффект в области трудовых (служебных) отношений.

Отмечая потенциал дисциплинарной ответственности, следует учиты­вать, что он возрастает в свете осуществления детального регулирования управленческих отношений посредством административных регламентов. Несоблюдение правил административных регламентов в ряде случаев влечет за собой применение дисциплинарных взысканий^[896][897].

Специфика экономических отношений предопределила широкое при­менение гражданско-правовой ответственности в сфере экономической безопасности. В литературе отмечается, что «под гражданско-правовой от­ветственностью следует понимать применение к правонарушителю таких мер, в результате которых у правонарушителя изымается и передается потер­певшему имущество, которое правонарушитель не утратил бы, если бы не

897

совершил правонарушение» .

Е.А. Сухановым было обращено внимание на взаимосвязь гражданско- правовой ответственности и государственного принуждения: «Гражданско - правовая ответственность - одна из форм государственного принуждения, состоящая во взыскании судом с правонарушителя в пользу потерпевшего имущественных санкций, перелагающих на правонарушителя невыгодные имущественные последствия его поведения и направленных на восстановле­ние нарушенной имущественной сферы потерпевшего»^[898]. Представленные рассуждения позволили сделать вывод, что для данного вида юридической ответственности главной функцией является компенсационно-восстанови-

899

тельная^[899].

В соответствии с действующим законодательством гражданско- правовая ответственность подразделяется на два вида: договорная ответст­венность - основанная на гражданско-правовом договоре, когда стороны добровольно определяются с перспективными лишениями в случае, если од­на из сторон не исполнит возложенную на него обязанность, и деликтная, ос­нованием которой является совершение правонарушения одной из сторон гражданско-правовых отношений.

Потенциал гражданско-правовой ответственности в сфере обеспечения экономической безопасности многократно возрастает в силу того, что она может применяться как к физическим, так и юридическим лицам. В отличие от других видов юридической ответственности к ней может быть привлечено государство, его органы, муниципальные образования. В свете построения правового государства и формирования гражданского общества данное свой­ство гражданско-правовой ответственности представляется очень важным. На эту особенность обращено внимание в литературе: «Говоря о гражданско - правовой ответственности Российской Федерации за причиненные убытки, следует отметить, что она наступает при наличии общих оснований ответст­венности, установленных ГК РФ. В условия договора обычно включаются санкции, которые стороны вправе применить в случае неисполнения либо ненадлежащего исполнения договорных обязательств. В случае неисполне­ния или ненадлежащего исполнения договора потерпевшая сторона вправе требовать полного возмещения убытков»^[900].

Потенциальная возможность привлечения к гражданско-правовой от­ветственности Российской Федерации, ее субъектов, муниципальных образо­ваний при неисполнении или ненадлежащем исполнении своих обязанностей свидетельствует, что государством сформирован механизм гражданско- правовой ответственности, который позволяет обеспечить социальную спра­ведливость при ее реализации, так как качественное обеспечение экономиче-

443 ской безопасности зависит от слаженной деятельности всех субъектов эко­номических отношений.

О.В. Михайленко высказывает мнение, что «когда речь заходит об от­ветственности публичного образования за какое-либо правонарушение во­обще и за вред, причиненный осуществлением власти, такой признак граж­данско-правовой ответственности, как государственное принуждение, у нас начинает вызывать сомнения»^[901]. Данный автор имеет в виду ответствен­ность посредством институтов международной юрисдикции (например, Ев­ропейский суд по правам человека), что носит, по его мнению, надгосударст­венный характер^[902]. Формирование таких органов правосудия возможно только при соответствующем волеизъявлении государств, что говорит о де­легировании определенных полномочий по разрешению спорных вопросов на межгосударственный уровень.

Вопрос гражданско-правовой ответственности государства носит весь­ма сложный характер, поскольку, с одной стороны, государство является субъектом частноправовых отношений, а с другой - удовлетворение иска к Российской Федерации, ее субъектам, муниципальным образованиям реали­зуется посредством использования бюджета, что является объектом публич­но-правового регулирования. В этой связи должная реализация гражданско- правовой ответственности зависит от качественного использования бюджета, его расходной части.

Статьей 97 Бюджетного кодекса РФ закреплено, что к государственно­му долгу Российской Федерации относятся долговые обязательства Россий­ской Федерации перед физическими и юридическими лицами Российской Федерации, субъектами Российской Федерации, муниципальными образова­ниями, иностранными государствами и иными субъектами. Это дает основа­ние заключить, что казна Российской Федерации выступает инструментом

444 обеспечения имущественных обязательств государства. В этой связи возни­кает серьезная проблема, когда обеспечение обязательств государства, в том числе как субъекта гражданско-правовой ответственности, зависит от со­стояния бюджета, так как дефицитный бюджет не позволяет в полной мере удовлетворить названные обязательства.

Гражданско-правовая ответственность в сфере обеспечения экономиче­ской безопасности в максимальной мере ориентирована на восстановление нарушенного правового состояния, то есть наряду со штрафной, превентив­ной, компенсационной функцией, здесь реализуется правовосстановительная функция. Еще Г.Ф. Шершеневич отмечал, что гражданская ответственность выражается в вознаграждении за вред, причиненный виновным потерпевше- му^[903], и в этом смысле она самым тесным образом связана с мерами защиты. Тем не менее, указанным видам государственного принуждения присущи как общие черты, так и существенные различия, которые следует учитывать при осуществлении правоприменительной деятельности.

Перспективность применения гражданско-правовой ответственности в сфере обеспечения экономической безопасности во многом предопределяет­ся возможностью ее реализации и при отсутствии вины привлекаемого к от­ветственности лица. Пункт 2 ст. 1064 ГК РФ закрепляет презумпцию винов­ности причинителя вреда: лицо, причинившее вред, освобождается от воз­мещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. При этом законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии ви­ны причинителя вреда.

Ответственность без вины в некоторой мере противоречит презумпции невиновности, закрепленной в ст. 49 Конституции РФ. Исключение допуска­ется только в том случае, если есть прямое указание в законе. Данную пози­цию сформулировал Конституционный Суд РФ в постановлении от 25 января 2001 г. № 1 -П «По делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалоба-

ми граждан И.В. Богданова, А.Б. Зернова, С.И. Кальянова и Н.В. Труханова», где указал: «Наличие вины - общий и общепризнанный принцип юридиче­ской ответственности во всех отраслях права, и всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, то есть закреплено непо-

904

средственно»^[904].

Существенное значение в процессе обеспечения экономической безо­пасности имеет выбор с последующей реализацией конкретной формы граж­данско-правовой ответственности. Под формой гражданско-правовой ответ­ственности понимается внешнее выражение тех имущественных лишений, которые претерпевает правонарушитель. И.А. Зенин считает, что формами гражданско-правовой ответственности служат убытки и уплата неустойки (штрафа, пени)^[905].

Интерес представляет использование зарубежного опыта использова­ния потенциала гражданско-правовой ответственности при обеспечении эко­номической безопасности, когда речь идет об эксплуатации объектов, пред­ставляющих повышенную опасность. Так, в Индии в 2010 г. принят закон, в соответствии с которым ответственность за возможный ущерб при аварии на АЭС возлагается не на операторов атомных станций, а на поставщиков обо-

906 рудования и ядерного топлива для них^[906]. Такое законодательное решение может быть позаимствовано отечественным законодателем, так как в услови­ях модернизации производства целесообразно повысить ответственность иностранных партнеров, которые занимаются поставкой технологий, техни­ки, оборудования и должны нести ответственность за их эксплуатацию.

Формы гражданско-правовой ответственности реализуются посредст­вом соответствующих санкций, к числу которых относятся: неустойка, воз­мещение морального вреда, взыскание процентов за пользование чужими де-

446 нежными средствами, безвозмездное возмещение убытков, обращение задат­ка, уменьшение стоимости задатка и др. ^[907]К числу мер гражданско-правовой ответственности также относится конфискация имущества, если она приме­няется за совершение гражданско-правового деликта. В соответствии с ч. 1 ст. 243 ГК РФ в случаях, предусмотренных законом, имущество может быть безвозмездно изъято у собственника по решению суда в виде санкции за со­вершение преступления или иного правонарушения (конфискация).

Анализ действующего гражданско-правового законодательства позво­ляет выявить существенный пробел. Он заключается в отсутствии норм, ре­гулирующих общие характеристики и условия гражданско-правовой ответст­венности. Мы считаем, что в целях совершенствования института граждан­ско-правовой ответственности необходимо дополнить Гражданский кодекс РФ главой 2¹«Общие положения гражданско-правовой ответственности», где определить основания, условия, формы гражданско-правовой ответственно­сти, включив статьи 15-16¹ГК РФ.

Исследователями обращается внимание на взаимодействие гражданско- правовой ответственности с другими видами юридической ответственности. «В силу того, что многие гражданско-правовые правонарушения стоят на грани с уголовными и административными правонарушениями, - пишет Д.А. Липин­ский, - предупреждение гражданско-правовых правонарушений снижает воз­можность совершения и уголовных, и административных правонарушений»^[908].

Определенное взаимодействие гражданско-правовой ответственности просматривается и с материальной ответственностью. С.Н. Братусь отмечал, что «нет оснований противопоставлять гражданско-правовую ответствен­ность за причинение вреда материальной ответственности: оба вида ответст- 909 венности являются реализацией правовосстановительных санкций»^[909]. Глав­ное отличие между ними состоит в том, что материальная ответственность

носит четко выраженный компенсационный характер, а в основе гражданско- правовой ответственности лежит гражданско-правовой деликт. Различие за­ключается также в порядке определения размера ущерба, порядка его возмеще­ния. К примеру, ст. 102 УИК РФ установлено: «В случае причинения во время отбывания наказания материального ущерба государству или физическим и юридическим лицам, осужденные к лишению свободы несут ответственность:

- за ущерб, причиненный при исполнении осужденными трудовых обя­занностей, - в размерах, предусмотренных законодательством Российской Федерации о труде;

- за ущерб, причиненный иными действиями осужденных, - в размерах, предусмотренных гражданским законодательством Российской Федерации».

Отличие между данными видами юридической ответственности на­блюдается и в нормативной правовой базе. Вопросы гражданско-правовой ответственности определяются ГК РФ, а материально-правовой - нормами 910 трудового, административного, уголовно-исполнительного права^[910].

Поскольку трудовая деятельность направлена на создание материаль­ных благ и в этой связи самым непосредственным образом связана с обеспе­чением экономической безопасности, материальная ответственность при­обретает все большую роль. Д.Н. Бахрах считает, что материальную ответст­венность следует рассматривать как «применение восстановительных санк­ций для того, чтобы возместить причиненный имущественный ущерб. Она наступает: если действительно причинен прямой, реальный ущерб; если ущерб причинен при исполнении трудовых служебных обязанностей; ущерб причинен противоправным деянием; установлена вина причинителя ущерба; между противоправным деянием и наступившим ущербом имеется причин-

911

ная связь»^[911].

Институт материальной ответственности направлен на формирование у работников бережного отношения к имуществу и имущественным правам (интересам) работодателя, а также защиту имущественных прав и интересов работников. Частью 1 ст. 232 ТК РФ закреплена обязанность стороны трудо­вого договора возместить ущерб, причиненный ею другой стороне этого до-

912

говора^[912].

Материальная ответственность оказывает существенное влияние на предупреждение имущественных правонарушений, случаев травматизма, способствует повышению уровня охраны труда, снижает объем брака в про­изводственной деятельности. Значимость материальной ответственности за­ключается и в том, что объектом воздействия наряду с работниками высту­пают и работодатели, так и последние должны выполнять обязанности по защите интересов работников в рамках трудовых отношений.

Так, работодатель за задержку выплаты заработной платы и других вы­плат, причитающихся работнику, а также при нарушении установленного срока выплаты заработной платы, оплаты отпуска, выплат при увольнении и других выплат, причитающихся работнику, обязан выплатить их с уплатой процентов (денежной компенсации) в размере не ниже одной трехсотой дей­ствующей в это время ставки рефинансирования Центрального банка Рос­сийской Федерации от не выплаченных в срок сумм за каждый день задерж­ки, начиная со следующего дня после установленного срока выплаты по день фактического расчета включительно^[913]. Значимость своевременности и пол­ноты выплаты заработной платы возрастает в условиях финансово-экономи­ческого кризиса, когда происходит снижение реальной покупательской спо­собности основной части населения страны.

Следует иметь в виду, что размер выплачиваемой работнику денежной компенсации может быть повышен в соответствии с коллективным догово­ром или трудовым договором. При этом обязанность выплаты указанной де­нежной компенсации возникает независимо от наличия вины работодателя, то есть допускается наступление ответственности без вины.

Нами неоднократно обращалось внимание, что в ряде ситуаций имеет место взаимодействие различных видов юридической ответственности при обеспечении экономической безопасности. Статьей 145¹УК РФ установлена уголовная ответственность за невыплату свыше двух месяцев заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных установленных законом выплат, совершенную руководителем организации, работодателем - физическим ли­цом из корыстной или иной личной заинтересованности. Таким образом, в ряде случаев потенциала материальной и дисциплинарной ответственности недостаточно для обеспечения дисциплины оплаты труда, что требует до­полнительного применения других мер государственного принуждения, в ча­стности, мер защиты. Так, Шахунским районным судом Нижегородской об­ласти 28 ноября 2012 г. был привлечен к уголовной ответственности по ч. 2 ст. 145.1 УК РФ Глушков Л.И., который, являясь генеральным директором и одновременно единственным учредителем ООО, более двух месяцев не вы­плачивал работникам заработную плату. В соответствии с приговором Глуш­ков Л.И. был оштрафован, с него было взыскано возмещение материального ущерба, причиненного потерпевшему в связи с невыплатой заработной пла-

914 ты, а также компенсация морального вреда .

Отмечая взаимодействие различных видов юридической ответственно­сти при обеспечении экономической безопасности, следует отметить важ­ность разрешения проблемы их разграничения, особенно уголовной и адми­нистративной ответственности. ^[914]

По мнению В.П. Кашепова, для разрешения этой задачи целесообразно использовать объективные и субъективные обстоятельства: «К числу объек­тивных обстоятельств можно отнести, например, такие характеризующие степень общественной опасности признаки, как содержание и размер причи­ненного правонарушением ущерба (нарушение авторских и смежных прав), значительный ущерб (например, повреждение чужого имущества), крупный размер (изготовление поддельных денег), причинение вреда окружающей среде (порча земли), значительный размер (незаконная рубка лесных насаж­дений), место сбыта наркотических средств (в следственном изоляторе, в об­разовательном учреждении, на объектах спорта, транспорта), систематич­ность (вовлечение несовершеннолетнего в систематическое употребление спиртных напитков)»^[915]. «В качестве субъективных обстоятельств названы следующие признаки субъекта и субъективной стороны (корыстные или ху­лиганские побуждения при приведении в негодность объектов жизнеобеспе­чения - ст. 215² УК РФ; «незаконное приобретение, хранение, изготовление без цели сбыта наркотических средств, психотропных веществ.» - ст. 228 УК РФ»^[916].

Очевидно, что в данном случае акцентируется внимание на различиях в характеристике фактических оснований административной и уголовной от­ветственности. По мнению С.М. Зырянова, отличия между уголовной и ад­министративной ответственностью состоят в следующем: 1) различаются в порядке реализации, формах уголовного и административного процессов; 2) задачи законодательства об административных правонарушениях (ст. 1.2 КоАП РФ) шире уголовного законодательства (ч. 1 ст. 2 УК РФ); 3) уголов­ное законодательство отнесено к исключительному ведению Российской Фе­дерации (ст. 71 Конституция РФ), а законодательство об административных правонарушениях является совместным ведением Российской Федерации и

451 ее субъектов (ст. 72 Конституция РФ); 4) отличия в дефиниции преступления и административного правонарушения; 5) различаются перечни видов нака­заний либо размеры одинаковых видов наказаний; 6) составы преступлений имеют преимущественно материальный состав, составам административных правонарушений присущи в большинстве формальные составы; 7) правовые

917 последствия в виде судимости и административной наказанности .

По нашему мнению, вышеприведенный перечень следовало бы допол­нить следующими отличительными особенностями: 1) преступления класси­фицируются по степени общественной опасности (ст. 15 УК РФ), в то время как законодатель не предусмотрел официальную дифференциацию админи­стративных правонарушений по степени общественной опасности; 2) к уго­ловной ответственности привлекаются только физические лица, а к админи­стративной ответственности привлекаются как физические, так и юридиче­ские лица; 3) к уголовной ответственности привлекает исключительно суд (части 3 и 4 УПК РФ), к административной ответственности привлекают как судьи, так и другие субъекты административной юрисдикции (глава 23 КоАП РФ); 4) реализация уголовной ответственность осуществляется в порядке уголовного судопроизводства (УПК РФ), административная ответственность применяется в порядке производства по делам об административных право­нарушениях (главы 22-32 КоАП РФ).

Соотношение уголовной и административной ответственности наблю­дается на уровнях общего нормативного регулирования (Общая часть УК РФ, Общая часть КоАП РФ), а также на уровне ответственности за конкретные преступления и административные правонарушения. Следует обратить вни­мание, что в УК РСФСР 1960 г. было предусмотрено освобождение от уго­ловной ответственности, если было признано, что исправление и перевоспи­тание лица возможно без применения уголовного наказания с одновремен-

⁹¹⁷ Зырянов С.М. Административная ответственность как самостоятельный вид юридиче­ской ответственности // Юридическая ответственность: современные вызовы и решения: материалы VIII Ежегодных научных чтений памяти профессора С.Н. Братуся / отв. ред. Н.Г. Доронина. М., 2013. С. 113-114.

ным привлечением к административной ответственности. Условием приме­нения механизма освобождения от уголовной ответственности являлось со­вершение преступления, за которое законом предусматривалось наказание в виде лишения свободы на срок не свыше одного года либо другое, более мяг­кое наказание (ст. 50¹ УК РСФСР). Очевидно, что подобный механизм целе­сообразно воспроизвести в настоящее время. Это дало бы возможность опе­ративно реагировать на изменение степени общественной опасности проти­воправных деяний и оказывать адресное правовое воздействие.

Особое значение в свете взаимодействия различных видов ответствен­ности, имеет институт юридической преюдиции. Следует отметить, что в действующем уголовно-правовом законодательстве практически не преду­смотрена административная преюдиция, которая широко применялась в пе­риод действия УК РСФСР 1960 г. По действующему законодательству ис­ключение составляет уголовная ответственность по крайне узкому кругу пре­ступлений (ст. 151¹; 212¹; 264¹; 284¹; 314¹ УК РФ). Как видно, данные составы не посягают на экономические отношения. С нашей точки зрения, механизм административной преюдиции, который ранее эффективно себя зарекомен­довал, мог бы быть задействован законодателем и в настоящее время, что должно всемерно способствовать реализации функции предупреждения пра­вонарушений, особенно в сфере обеспечения экономической безопасности.

У многих исследователей вызывает закономерный вопрос установление интенсивности административной ответственности, которая в ряде случаев сопоставима и даже превышает правоограничительные последствия примене­ния уголовной ответственности. Такие законодательные решения во многом предопределены отсутствием уголовной ответственности юридических лиц. Изменения, которые происходят, прежде всего, в экономической сфере Рос­сийской Федерации требуют формирования адекватной системы правоохраны. Очевидно, что для решения этой многосложной задачи необходимо переори­ентировать вектор правоохраны, прежде всего, в части установления уголов­ной ответственности юридических лиц. Существующий механизм админист­

ративной ответственности юридических лиц не может в должной мере вос­полнять отсутствие уголовной ответственности данных субъектов.

Сам вопрос об уголовной ответственности юридических лиц по российско­му законодательству носит дискуссионный характер^[918]. Введение административ­ной ответственности юридических лиц, широко обсуждавшееся в начало 90-х го­дов ХХ столетия, выступало объектом ожесточенной критики со стороны многих исследователей^[919]. Между тем к настоящему времени привлечение юридических лиц к административной ответственности стало объективной реальностью, а дан­ная проблематика нашла соответствующее доктринальное признание^[920].

Реформирование экономических отношений в Российской Федерации объективно требует введения уголовно-правового контроля за деловой ак­тивностью юридических лиц. Необходимо отметить, что в проектах УК РФ (1993 и 1994 гг.), которые были положены в основу ныне действующего УК РФ, была предусмотрена уголовная ответственность юридических лиц. Вме­сте с тем, в ходе обсуждения в Государственной Думе РФ эта законодатель­ная новелла была отклонена в первом чтении. В настоящее время ст. 19 УК РФ определено, что исключительно физические лица признаются субъектами преступления.

Развитие экономических отношений ставит на повестку дня необходи­мость принципиального переосмысления отечественной теории юридической ответственности за правонарушения в данной сфере. Ограничение принуди­тельного потенциала различных видов ответственности, как это мы только что увидели на примере административной ответственности юридических лиц, в корне неверно, так как при этом не учитывается степень общественной опасности деяний в сфере экономики. Обеспечение всестороннего воздейст­вия на регулируемые отношения посредством различных видов юридической ответственности безусловно будет способствовать должному обеспечению экономической безопасности.

Анализ действующего законодательства и правоприменительной прак­тики позволяет заключить, что юридической ответственности как средству обеспечения экономической безопасности, присущи следующие особенности:

1. Юридическая ответственность является важнейшей формой го­сударственного принуждения.

2. Фактическим основанием ее применения является только установ­ленный соответствующими доказательствами состав экономического пра­вонарушения различной степени общественной опасности.

3. Применяется широким кругом уполномоченных субъектов, то есть является результатом реализации последними юрисдикционных полномочий.

4. Реализуется посредством применения мер наказания (взыскания), кроме случаев, когда имеет место исключение, ограничение или освобожде­ние от юридической ответственности. При этом в качестве наказания (взыскания) широко применяются штрафные санкции.

5. Содержится в санкциях норм права.

6. Является государственным осуждением и выражается в порица­нии деяния субъекта, совершившего соответствующее правонарушение, в то время как иные формы государственного принуждения могут не сопро­вождаться таким порицанием и осуждением.

7. Осуществляется в рамках процессуальных отношений, которые наиболее четко регламентированы по отношению к другим формам ГПОЭБ и определяются нормами процессуальных отраслей права.

8. Целью является предупреждение экономических правонарушений, воспитание субъектов в духе уважения к законности, восстановление соци­альной справедливости, укрепление экономической безопасности.

9. Применяется во взаимодействии с другими формами государствен­ного принуждения, чаще всего после применения мер предупреждения, пре­сечения, процессуального обеспечения и во многом является результатом ненадлежащего, несвоевременного применения названных мер.