Теории правоведов, не признающих самостоятельное значение юридического лица. Агностические теории.
Рассмотрим далее теории, не признающие самостоятельного значения юридического лица, отрицающие его существование и считающие, что субъектами права являются только люди.
Особняком в ряду концепций юридических лиц стоит так называемая «теория интереса»[151] Рудольфа фон Иеринга — основателя социологической школы права.
Иеринг был современником периода бурного развития германской промышленности второй половины XIX в. Однако, его внимание привлекали, прежде всего, интересы личности. Идеологические воззрения Иеринга нашли свое отражение в его концепции юридической личности, в признании человеческой индивидуальности единственным и подлинным субъектом права.
Р. Иеринг высказал оригинальную точку зрения на природу юридических лиц. Его теория юридического лица непосредственно связана с его взглядами на право вообще, как в субъективном, так и в объективном смысле. Р. Иеринг определяет право в субъективном смысле как юридически защищаемый интерес, юридическую обеспеченность пользования, а право в объективном смысле как обеспечение жизненных условий общества[152].
Рассматривая понятие пользования, Р. Иеринг указывал на то, что он имеет в виду идеальное или юридическое пользование, которое предоставлено правом[153]. Пользование он определяет как факт, что какое-либо право в действительности идет в прок правообладателю, в смысле, заключающемся в самом назначении этого права[154]. Его выражение «пользование» более обширное понятие, чем его понимают обыкновенно, поскольку включает и выбор способа пользования, и возможность передачи пользования, то есть распоряжение правом[155].
Он отверг как фиктивные лица, так и «бессубъектное имущество»: нет праваибез субъекта, а субъектом- этим могут быть только реальные лица, а-не фиктивные, - таковы основные догматы его теории:
Обратимся, прежде всего, к его концепции субъекта права и субъективного права.
Единственными субъектами права, лицами по-Иерингу, являются люди, входящие в состав корпорации, или люди, для удовлетворения нужд ко-торых создано учреждение. Но поскольку пользователи меняются, законодательство и юриспруденция, считал Р. Иеринг, создали абстракцию, называемую юридическим лицом.
Иеринг полагал, что юридическое лицо, как таковое, как естественноприродный субъект права в действительности не существует. Это - не более чем юридический курьез. Поскольку право - это система защищенных законом интересов, то законодатель дает правовую защиту отдельным группам людей (их коллективному интересу), позволяя им выступать вовне как единое целое. Но это, по мнению Иеринга, не означает создания нового субъекта права.
Из сказанного следует, что Иеринг сочетал тезис о фиктивности самого юридического лица с признанием реальности стоящих за ним групп людей, осуществляющих его права и пользующихся выгодами такого положения.
Имущество юридического лица согласно его теории служит физическим лицам, его составляющим, не важно настоящим или будущим. Интересы имеются только у них, а не у юридического лица. Если у юридического лица нет самостоятельных интересов, то не может быть, и прав, потому что право есть юридически защищенный, интерес1. .
Но все же Р. Иеринг не мог отрицать участие в гражданском обороте особых объединений людей, самостоятельных носителей прав и обязанностей. Из этой дилеммы он находит следующий выход: не юридическое лицо как таковое, а отдельные его члены, физические лица, которым предоставлено пользование, по сути, истинные субъекты права.
Таким образом, у Иеринга юридическое лицо есть не что иное, как форма, созданнаяг для обеспечения-- внешних отношений истинных субъектов: - пользователей имущества юридического лица, их участия в гражданском обороте. Для внутренних же отношений эта форма не имеет значения, поскольку, по мысли Р. Иеринга, здесь мы имеем дело с индивидуальными правами, осуществляемыми и защищаемыми каждым отдельным членом юридического лица самостоятельно.
Юридическое лицо, как прием юридической техники, по-Иерингу, не может быть субъектом пользования и, стало быть, не имеет никаких прав. С
его точки зрения, юридическое лицо представляет собой некий единый центр для прав «дестинаторов», искусственно созданный с помощью юридической техники для упрощения ситуации - в качестве особой формы обладания имуществом многими физическими лицами для некоторых общих целей[156].
За видимым, кажущимся субъектом права, каковым является юридическое лицо в теории Р. Иеринга нетрудно обнаружить истинного субъекта - членов корпорации, иных людей которые пользуются имуществом юридического лица. Иеринг был уверен, что отказ от принципа, в силу которого лишь человек является пользователем и, следовательно, лицом, чреват большими опасностями; такой отказ создает возможность не ограниченной никакими рамками персонификации не только объединенных общей целью пользователей, но и неодушевленных предметов - домов, аптек, бумаг на предъявителя и Т.д.[157].
Таким образом, права и обязанности юридического лица в действительности принадлежат тем реальным физическим лицам, которые фактически используют имущество юридического лица - «дестинаторам»[158].
В этой теории юридические лица разделены на два вида: корпорации и учреждения в зависимости от того, в чьих интересах используется имущество юридического лица. Так, в корпорации имущество служит интересам ограниченного круга лиц - членов корпорации. В отличие от корпорации учреждение - это форма применения и назначения имущества для целей и интересов неопределенного круга лиц. В некоторых случаях и дестинаторам учреждений принадлежит исковая защита. Но, даже если она и не предусмотрена, Иеринг ее допускает при явном отклонении администрации учреждения' от выполнения цели, для достижения которой оно создано. Возможность юридической защиты заинтересованного лица обусловливается тем, что оно защищает не только свой личный, но и общественный интерес[159].
Иеринг приходит к выводу, что созданный законодательством механизм, именуемый юридическим лицом, в гражданских правоотношениях технически
выступает точно так же, как и физический носитель права, т.е. подлинный субъект, но в отличие от последнего имеет не телесное, а отвлеченное существование[160].
Следуя изложенной концепции Р. Иеринг приходит к отрицанию юридического лица как субъекта права.
Можно сказать, что Иеринг в конечном счете также допускает фикцию, вводит в гражданский оборот искусственное (идеальное) лицо. Теория юридического лица Иеринга тесно связана с его теорией субъективных прав. Иеринг пришел к фикции, отправляясь от тех же позиций, что и Савиньи: только человек - субъект права. Однако и обоснование понятия юридической личности и методология различны у этих авторов. У Савиньи фиктивное лицо как абстрактное единство поглощает коллектив - то множество, которое скрывается за этим единством. У Иеринга множество - так, по крайней мере, он утверждает - не образует нового качества, не создает нового субъекта, отличного от субъектов составляющих. Но Иеринг - реалист, он вынужден считаться с действительностью, и поэтому появляется на свет искусственный субъект, характеризуемый им как плод юридической техники.
Рациональное зерно в учении Иеринга заключается в том, что в отличие от Савиньи и его последователей он не оторвал юридическое лицо от живых людей и их отношений.
Основной недостаток концепции Иеринга заключается в том, что, трактуя реальность субъекта в натуралистическом смысле, он не увидел той общественной реальности, которая опосредована фигурой юридического лица..
Теория* юридического1 лица1 Р." Иеринга в основных своих положениях вызвала против себя.ряд обоснованных возражений[161]. Некоторые ученые отмечали, что Иеринг отличал вопрос о юридическом лице с практической стороны от вопроса о том, кто действительный субъект прав юридического лица[162]. Так, по словам российского дореволюционного цивилиста Л.Л.
Гервагена Р. Иеринг первый вопрос разрешал, как и Савиньи, с той лишь разницей, что «...теория олицетворения воображает, что субъект права создается применением фикции,
а Иеринг говорит, что юридическое лицо служит лишь упрощением для внешних соотношений корпорации и учреждения; оно есть лишь фигурант, механизм; субъект же права никогда не есть этот фигурант, а всегда дестинаторы права, то есть те, у которых действительное (идеальное, юридическое пользование)»[163].
«Став на точку зрения Иеринга, - писал Г.Ф. Шершеневич, - следовало бы признать, что право принадлежит не больнице, а больным, не ночлежному дому, а его временным посетителям. Но между лицом, имеющим право на имущество, и лицом, пользующимся им, возможно несоответствие, которое не только не допускает смешения их, но еще резче подчеркивает самостоятельность идеи субъекта права»[164].
Возражая против высказывания Р. Иеринга о том, что юридическое лицо есть только удобная форма для внешних отношений собирательного единства «дестинаторов», а для внутренних отношений не имеет никакого значения, Н. Суворов, утверждал: «Юридическое лицо не только во внешних, но и во внутренних отношениях, во внутренних своих делах проявляет волю, распознаваемую из мнений большинства членов, и если бы точка зрения Иеринга была верна, если бы действительно для внутренних отношений так называемое юридическое лицо не имело значения, то нельзя было бы понять, почему меньшинство должно подчиняться большинству, ибо каждый член, в отдельности взятый, подобно товарищу в товариществе, мог бы равно претендовать на уважение своего мнения»[165].
Помимо указанных выше воззрений Р. Иеринга на сущность юридического’лица; а зачастую’и на их основе; вкоице XIX- начале XX века образовался, еще целый ряд более или менеесложпых комбинаций представлений о юридическом лице, не признающих его самостоятельное значение.
Так, немецкий цивилист Болъце, выступая с критикой теории фикции, отрицал значение юридического лица, утверждая, что оно ничего не поясняет, а, напротив, является причиной неверных заключений[166].
Более того, он высказывался против применения в науке самого термина «юридическое лицо», свидетельствующего об использовании фикции к пониманию его природы. Больце утверждал, что в корпорации субъектом прав выступает совокупность членов, но не как физические лица, а именно как члены корпорации. Далее Больце добавлял, что индивиды как члены корпорации только в их единстве, составляющим юридическое лицо, являются субъектами корпоративных правоотношений[167]. Таким образом, идеальное единство членов корпорации в концепции Больце представляло собой юридическое лицо.
С представлениями о сущности юридического лица Р. Иеринга в определенной степени был солидарен другой ученый-цивилист Салъковский, который определял юридическое лицо как организованный союз естественных лиц, признанный в государстве в качестве юридического субъекта[168]. Другими словами, в корпорации субъектом является совокупность всех членов этого юридического лица в данный момент времени, и эта совокупность членов является особым субъектом права, отличным от индивидов. Индивид, вступающий в корпорацию, подчиняет свою волю собирательной воле юридического лица, его воля лишь часть, один из факторов общей воли, а поэтому принимаемое корпорацией решение есть решение самого юридического лица. Сальковский также утверждал, что все права юридического лица принадлежат составляющим его физическим лицам, но только как членам корпорации[169]. Таким образом, как заметил Виндшейд, согласно теории Сальковского выходит, что члены корпорации как единое целое являются субъектами права, хотя в действительности и не составляют целого[170].
Изложенные представления о юридическом лице Больце и Сальковского, развивали во многом взглядььР: Иеринга.на юридическое лицо, и были солидарны в том утверждении, что юридическое'лицо не имеет самостоятельного значения как субъект права, а субъектом права в корпорации является совокупность всех членов этого юридического лица в данный момент времени в их единстве.
Развивая указанные представления об отсутствии самостоятельного значения юридического лица как субъекта права и утверждая, что человек только благодаря законодательству обретает правоспособность, Буркгард стремился распространить понятие юридического лица на всех вообще субъектов права, в том числе и человека. Субстрат для личности, которая «не есть лицо в естественном смысле», то есть для юридического лица, по его концепции определяется объективным правом исходя из «всевозможных жизненных формаций и потребностей оборота»[171]. Формы же юридической личности должны определяться потребностями гражданского оборота и целесообразностью. Рассуждая далее, Буркгард, пришел к тому выводу, что насколько вообще простирается сфера правового регулирования, настолько и может быть расширено понятие юридической личности, в том числе путем признания за определенными социальными интересами юридической личности[172] [173]. Следуя данным воззрениям, можно сказать, что законодатель не связан необходимостью подчиняться определенным схемам: там, где потребности оборота требуют признания юридической личности, законодатель не должен отказывать в ней из-за схематических предписаний. В качестве попытки обоснования сущности юридического лица с использованием, как теории фикции, так и концепции Р. Иеринга можно рассматривать теорию германского ученого Книпа. Книп отказывался признавать действительное существование такого субъекта права как юридическое лицо. Он видел в нем в качестве субъекта права лишь членов-корпорации, настоящих и будущих, имущество корпорации считал сособственностью её членов, а деятельность такого единства членов ^корпорации осуществлялась■» при помощи, предт ставительства[174]. Книп признавал, что только благодаря законодательству лицо обретает правоспособность. Наличие воли в данной теории-не является определяющим для признания юридическим субъектом. Так называемые органы юридического лица не только проявляют, но и образуют его волю. Иеринг считал нужным сохранить юридическое лицо для внешних отношений членов корпорации, но то, что он выдавал в этом случае за юридиче- ское лицо, сводится, в сущности, по мнению Книпа, к единому имущественному управлению, лежащему на представителях корпорации. Это, однако, не исключает возможность наличия прав отдельных членов корпорации на это единое имущество. Видно, что Книп признавал существование в корпорации определенного единства, но его нужно искать скорее даже не в лицах, а в единой имущественной администрации, в управлении имуществом, принадлежащим многим лицам как единым. Таким образом, для Книпа не существует такой субъект права как юридическое лицо, он видит только некое единство ряда субъектов права - людей, объединившихся в целях управления единым комплексом имущества. Но это не лицо, а лишь связь между лицами, людьми. Сам термин юридическое лицо Книп считал собирательным понятием. Он признавал, что этот термин, несмотря на его ненужность, нельзя вытеснить из языка, и против правильного употребления фикций нельзя возражать. Но юридическое лицо, утверждал Книп, нужно выбросить из теории права, потому что оно не дает нам действительных субъектов, а лишь бессубъектное имущество. Далее он рассуждал, что поскольку речь идет лишь о союзах физических лиц, достаточно выражения «корпорация», причем следует помнить, что только человек есть юридический субъект, и термин «правоспособный союз» должен быть изгнан из цивилистики1. Учитывая изложенные представления, теорию Книпа также можно отнести к рассматриваемой группе теорий юридического лица, отрицающих существование такого субъекта права как юридическое лицо. Рассмотрим далее теорию «центра интересов» Карлова ш концепцию управляющих Сермана, сложившиеся^ под заметным влиянием теории-юридического лица Р. Иеринга. Карлов, который, развивал в целом концепцию интереса Р. Иеринга, не соглашался, однако, с тем, что юридическое лицо не имеет интересов, писал, что там, где существует человеческое общежитие, там образуются и общие интересы и потребности, требующие своего удовлетворения экономическими средствами[175]. Такие общие интересы в теории Карлова при определенных условиях могут быть признаны как «самоцели» или «центры интересов», с такими же правами, как и отдельный человек[176]. Эти общие интересы и являются юридическими лицами. «Корпорация возникает вследствие того, - писал он, - что отдельный человек имеет и такие интересы, которые ведут его за пределы его ограниченной индивидуальной личности к соединению с другими»[177]. Далее, юридическое лицо должно иметь средства, являющиеся его основой, то есть составляющих корпорацию физических лиц. Выявляя различие межу действиями органа юридического лица и действиями представителя Карлов утверждал, что в пределах определенной ему компетенции орган юридического лица, заменяет юридическое лицо, существует вместо юридического лица, так что «принятый им акт воли принадлежит юридическому лицу», а воля юридического лица, устанавливаемая решением большинства, есть воля единства, отличного от суммы членов[178]. «Концепция управляющих» французского цивилиста Сермана, связана прежде всего с тем выводом, что истинными субъектами прав в юридическом лице являются органы юридического лица или администраторы, но не в качестве частных лиц, которые могут по своему желанию распоряжаться правами, а в качестве именно органов и администраторов, связанных в своем волеизъявлении целями юридического лица, законами, уставами[179]. Определяющим в деятельности корпорации и учреждения Серман считал также как и Карлов, некий общественный интерес, общие для ряда физических лиц цели. Таким образом, теорию «центра интересов» Карлова и концепцию управляющих Сермана роднит с рассматриваемой^ группой теорий отрицание юридического лица как субъекта права, сочетающееся, однако с признанием наличия определенных общих интересов для ряда физических лиц. Но если Карлов видит эти общие интересы, субъектом права, то Серман истинными субъектами права в юридическом лице считает его органы или администрато- ров, связанных, однако в своих действиях этими общими интересами, целями юридического лица. В российской дореволюционной литературе теорию Р. Иеринга по сути поддерживали и развивали Ю.С. Гамбаров и Н.М. Коркунов'. Так, Ю.С. Гамба- ров писал, что юридическое лицо представляет собой ни что иное как «форму коллективного обладания, ни мало не опровергающую того основного положения, что единственным субъектом права всегда и везде является один человек, - так как в конце концов и цели существования юридического лица сводятся к целям существования отдельных составляющих его физических лиц, мыслимых только в своем единстве и неопределенной массе, - так как члены юридического лица и составляют собственно его субъект, которому дается единая организация и самостоятельное значение относительно составляющих его частей только ввиду удобства сношений с ним третьих лиц»[180] [181]. Обратимся далее к следующей концепции, принадлежащей к рассматриваемой группе теорий юридического лица - теории «коллективной собственности». Теория коллективной собственности в ее различных модификациях развивалась преимущественно французскими юристами. Теория коллективной собственности, получила свое законченное развитие у Планиоля. Планиоль также исходил из того, что субъектами права являются только люди. Разгадка феномена юридического лица, по Планиолю, заключается в юридической природе той собственности, которая лежит в основе деятельности объединения физических лиц и определяет содержание их прав и обязанностей. В отличие от общей долевой собственности, являющейся разновидностью частной собственности, коллективная собственность, по-Планиолю, есть особое состояние собственности, покоящейся на добровольном или принудительном объединении физических лиц. В этой собственности уничтожена автономия индивидуальных долей. Допускается только общее использование вещи. Причем Планиоль отмечал, что юристы игнорировали коллективную собственность, потому что она была прикрыта фикцией юридических лиц, которым приписывались и приписываются права собственников, кредиторов, должников и т.д.[182]. Поэтому в гражданском обороте «коллективная собственность выступает так, как если бы она была индивидуальной собственностью - концепция столь же ложная, сколь и бесполезная. Вот почему, вместо того, чтобы признать, что мы имеем два вида собственности, утверждают, что существуют два вида личности»[183]. В действительности, утверждает Планиоль, фиктивное лицо — лишь средство, предназначенное упростить управление коллективной собственностью. Забвение этого обстоятельства привело к тому, что юристы и законодательство наделили фиктивное или моральное лицо всеми признаками, присущими реальному лицу, т.е. человеку. Планиоль утверждал, что юридические лица - это коллективные имущества, которыми владеют более или менее многочисленные объединения людей. «Необходимо заменить миф личности положительным определением, а таковым может быть только коллективная собственность»[184]. Итак, по мнению Планиоля, юридическое лицо - это только форма или прием коллективного обладания имуществом. Мы снова встречаемся с фикцией, принявшей иную форму. Как ни старается Планиоль отстоять особую, отличную от общей долевой собственности природу коллективной собственности, — это ему не удается, поскольку подлинными субъектами прав на имущество, находящееся в коллективном обладании, в его теории по-прежнему являются участники этого обладания - физические лица. Снова получается фикция, поскольку ни имущество акционерной компании, ни тем более имущество учреждения, например, музея или больницы, нельзя трактовать как собственность совокупности акционеров; посетителей музея или больных, если эта совокупность рассматривается только, как сумма индивидов, а не как новое лицо. Ошибка Планиоля заключается в том, что он создал вид собственности, неизвестный праву. Отсюда все затруднения теории коллективной собственности. Институт коллективной собственности неизвестен гражданскому законодательству. Ему известна общая собственность как долевая, так и совместная; правовой режим имущества корпорации и учреждения не может быть сведен к режиму общей собственности или к режиму товарищества. Остается признать, что корпоративная собственность в гражданском обороте не может не разделять общего с индивидуальной частной собственностью правового режима. Наконец, что также весьма важно, теория коллективной собственности, концентрируя все свое внимание на имущественном субстрате в деятельности объединения лиц, игнорирует ту цель и то объективно складывающееся волевое единство, которые определяют деятельность общественных образований. Конечно, для членов ассоциации, преследующих цели извлечения прибыли, например, для членов торговых товариществ, особую важность и значение приобретает имущество этих организаций. Иначе в учреждениях, в которых имущество является лишь средством к достижению нематериальной цели. Теория Планиоля не устраняет фикции. Не все, однако, в ней неправильно. Эта теория, подчеркивая имущественные права участников коллективной юридической личности, так же как и теория Иеринга (явившаяся по существу источником теории коллективной собственности) учитывает живых людей, их права и обязанности по поводу имущества, принадлежащего юридическому лицу. Характерно, что теория коллективной собственности была создана во Франции, гражданский кодекс которой не знал понятия юридического лица и в которой не было создано понятия учреждения. Обратимся далее к так называемым агностическим теориям юридического лица, которые не только не признают юридическое лицо реальностью, но и вовсе отказываются от объяснения его сущности. Эти теории исходят из понятия юридического лица, как из созданного правопорядком центра или точки «вменения» или «приурочения» некоторого комплекса прав, и обязанностей. Значение юридического лица, по мнению представителей этих теорий, состоит лишь в том, что некое организационное единство вовне выступает, как целое. Весьма характерна в этом отношении позиция Рюмелина. Рюмелин создал законченную теорию юридической личности, как центра или точки приурочения прав и обязанностей. По мнению Рюмелина, права и обязанности могут быть соединены не только с детьми или умалишенными, корпорациями и учреждениями, но и со всяким любым понятием и именем1. Конечно, для того чтобы предоставленное право имело действительную ценность, необходимо привести его в связь с человеческой волей, которая использует это право и делает его действительным. Поэтому всякое юридическое лицо связано с людьми, разумная деятельность которых поставлена на службу праву. Однако это не означает, что понятие юридического лица необходимым образом связано с понятием субъекта и субъективного права[185]. В качестве средства связи права с волеспособными людьми может быть использовано любое- обозначение. Иначе было бы трудно объяснить, почему имеют место случаи, когда человек, управляющий каким-либо имуществом, является не управомоченным, но обязанным лицом. Поэтому юридическое лицо - пункт привязки прав[186]. Рюмелин считал, что между правом в субъективном смысле и юридическим лицом столь же мало связи, как и между понятием юридического лица и понятием субъекта права. Совершенно не обязательно всякий пункт отнесения, к которому привязаны права, обозначать в качестве субъекта права. Более того, учение о юридическом лице не должно быть связано с учением о субъекте прав. Однако никакие права не могут существовать без пункта отнесения-или опорного пункта. Ответ на вопрос, существуют ли права без субъекта, зависит от того, что необходимо понимать под субъектом, права. Рюмелин приходит к выводу, что понятие юридического лица при всех этих разнообразных способах применения и различном объеме приписываемых ему прав — одно и то же; оно состоит в том, что имущество находится в определенной связи с самостоятельным опорным пунктом[187]. Теория Рюмелина свидетельствует об отказе юриспруденции от попыток раскрыть-.сущность юридического лица, и эта теория; была справедливо квалифицирована как агностическая[188]. Так называемая-юридическая школа государствоведов (Еллинек, Лабанд и др.), исходя из дуализма бытия и долженствования, считает, что понятие субъекта права — это юридическая абстракция, созданная правопорядком. Правопорядок может сделать юридической личностью любое единство, в том чис ле определенный коллектив людей. Человеческая личность не представляет в этом отношении исключения. Для Еллинека юридическое лицо - продукт права, не имеющий предюридической реальности. Коллективная личность - не объективно существующее, но субъективное единство. Эти единства «реализуются только в нашем представлении, им ничего не соответствует в мире настоящего или уже случившегося такого, что было аналогичным имеющейся в нашем сознании связи элементов, разъединенных пространственно, временно и психически»[189]. По- Еллинеку, познающий субъект превращает множество в единство там, где имеется общая цель. Лишь только практическое мышление превращает множество в единство. С точки зрения теоретической существуют только индивиды. Еллинек в отличие от Рюмелина не проводил различия между понятием юридического лица и понятием субъекта права. У Рюмелина еще имелись сомнения, можно ли понятие субъекта, связанное с волевым началом, отождествлять с понятием опорного пункта. Поэтому он говорил о невыясненности понятия, субъекта права. Для Еллинека не только юридическое лицо, но и лицо физическое - это юридическая абстракция; продукт правопорядка. Теория Еллинека также означает отказ от уяснения сущности юридического лица. К охарактеризованным выше взглядам на юридическое лицо, как на пункт «приурочения» прав и обязанностей, близка точка зрения дореволюционного российского цивилиста Н.Л. Дювернуа, который выводит понятие юридического лица из необходимости создать критерий распознаваемости и постоянства' правоотношений:. По мнению1 Дювернуа; нельзясоединять понятие юридической личности с реквизитом разумности и волеспособности субъекта[190]. Такой подход закрывает путь объяснению явлений гражданской правоспособности, выходящей за пределы правоспособности отдельного человека. Понятие воли - вне гражданского права. Цель цивилиста Дювернуа видел том, чтобы найти постоянную связь определенных юридических отношений с юридически определенным правообладателем, кто бы он ни был: отдельный человек или та или иная со- юзная форма. Это необходимо для разрешения любой коллизии. Поэтому не только отдельные люди, но и человеческие союзы суть лица в юридическом смысле: «Нельзя утверждать, что одни из них суть реальные особи, а другие только мыслимые. Правообладающий союз людей отнюдь не менее правоспособен, чем отдельный человек в соответствующей сфере»[191]. Дювернуа писал, что понятие лица в цивилистике едино для всех видов субъектов и устанавливается методом юридическим. Это есть абстракция, юридическая переработка реальных общественных явлений не только в отношении союзов лиц, но и отдельных людей[192]. То есть, Н.Л. Дювернуа, в своей концепции также отказывается от рассмотрения сущности юридического лица, указывая, что понятие лица, виды субъектов права устанавливаются законом, а необходимость в определении субъекта права связана с потребностью нахождения субъекта для каждого правоотношения, «привязки» определенных прав и обязанностей к конкретным лицам. В российской дореволюционной литературе к теории «приурочения» присоединился В.Б. Ельяшевич. По его мнению, юридическое лицо, как «пункт приурочения прав», «единство» и т.д., есть форма юридического мышления, восполняющая все необходимые для юридической жизни функции. Ельяшевич считал, что все попытки объяснить сущность юридического лица не достигли своей цели, потому что они преследовали задачи, лежащие вне компетенции юриста. Между тем для практических целей вполне достаточно констатировать, что юридическое лицо «пункт приурочения прав». Все остальное, что заключается в «теориях», есть в сущности лишь попытка дать «философское обоснование этой новой* юридической формы». Задача же заключается, в-том, чтобы за понятием юридического лица вскрыть те юридические отношения, которые характеризуют его внутреннюю организацию. Поэтому В.Б. Ельяшевич в работе «Юридическое лицо, его происхождение и функции в римском праве» отмечал, что юридическим лицом является та организации, которая в обороте рассматривается как единство, «это общие скобки, которые обнимают различные по своей юридической сущности явления»[193]. Хотя юридическая лич- ность, по-Ельяшевичу, и не обусловлена внутренней структурой скрывающихся за ней отношений и наоборот, однако, он признает, что для образования юридического лица необходимы минимально два момента: известная организация и обособленное имущество, служащее целям этой организации[194]. Высшей точки своего развития противопоставление должного и сущего, мира нормативного и мира реального достигло у Келъзена. Для Кельзена юридическая личность - это только искусственное мыслительное средство, персонификация норм, регулирующих поведение одного человека или множества людей. Кельзен считает, что фиктивно не юридическое лицо, но господствующая конструкция, уравнивающая лицо в юридическом смысле и человека. Выражение «Человек имеет права и обязанности» означает лишь, что поведение этого человека является содержанием юридических норм[195]. Юридическое лицо есть комплекс норм, охватывающих множество людей, вплоть до государства. Персонификация - это только вспомогательное средство юридического познания[196]. Вместе с тем Кельзен вынужден признать, что хотя человек в биопсихологическом смысле не имеет ничего общего с субъектом права, однако только человеческие действия могут быть содержанием правовых норм, «только человек... может быть правомочным или обязанным в том смысле, что его поведение становится ... содержанием правовой нормы»[197]. Таким образом, трактовка Кельзеном юридического субъекта, как персонификации части правопорядка, приводит к ложному утверждению о том, что нормы являются субъектами права. Подведем некоторые итоги. Несмотря на различные оттенки и модификации теорий, отрицающих реальность.юридического лица, все они сходятся1 водном: Юридическое лицо - это только юридическая абстракция, сознанная1 правопорядком, это лишь опорный пункт приурочения прав и обязанностей или комплекса норм. От наивно-реалистического понимания субъекта права, как волеспособной личности, до нормативистского его понимания расстояние не столь велико, как это может показаться на первый взгляд. Отрыв формы от содержания, должного от сущего, сведение реальных общественных явлений к формам сознания и т.д. - таковы характерные черты, общие для всех указанных агностических теорий юридической личности. В целом же рассмотренная группа теорий юридического лица, отрицающих его реальное существование и считающих, что субъектами права являются только люди характеризуется: - отрицанием того, что юридическое лицо является субъектом права, отказом от необходимости рассмотрения сущности этого явления, реальных общественных явлений; - признанием реальным субъектом права членов корпорации, пользователей имущества учреждения, администраторов, либо представлением юридического лица как некого центра общих интересов его членов или формы коллективного обладания имуществом; - в своем крайнем выражении (агностические теории) утверждением, что юридическое лицо, как и любой другой субъект права, является только юридической абстракцией, точкой приурочения прав и обязанностей. Таковы лишь некоторые важнейшие, возникшие вплоть до начала XX века, зарубежные и российские теории, объясняющие сущность юридического лица. Как отмечал известный российский цивилист Н. Суворов, анализируя роль многочисленных современных ему концепций юридического лица, «прогресс новейшей юриспруденции, во всяком случае, состоит в том, что она поставила ряд вопросов, которыми римские юристы совсем не задавались, и выдвинула разные моменты в понятии юридических лиц, пытаясь подойти к нему с разных сторон и разными путями и изучением явлений жизни собирая обширный материал для установления и формулирования этого>понятия»1. Исследуя исторически сложившиеся концепции юридического лица, автор пришел к выводу о наличии взаимосвязи между практическими явлениями, проблемами, вытекающими из эволюции общественных отношений и возникновением и формированием теоретических положений о юридическом лице. Существование одновременно столь разнообразных теорий о природе юридического лица может быть объяснено разнообразием методологических подходов в решении общего вопроса о субъекте права, философским мировоззрени ем того или иного автора, принадлежностью к определенной юридической школе, а также в целом сложностью этого правового явления. Юридическое лицо являет собой объективный правовой феномен, который логически проявляется в ходе развития общественных отношений, связанных с обменом, распределением материальных благ. Оно проявляет себя как правовой институт и «живое», «актуальное» право.