Теории правоведов, не признающих самостоятельное значение юридического лица. Агностические теории.

Рассмотрим далее теории, не признающие самостоятельного значения юридического лица, отрицающие его существование и считающие, что субъек­тами права являются только люди.

Особняком в ряду концепций юридических лиц стоит так называемая «теория интереса»^[151] Рудольфа фон Иеринга — основателя социологической школы права.

Иеринг был современником периода бурного развития германской про­мышленности второй половины XIX в. Однако, его внимание привлекали, прежде всего, интересы личности. Идеологические воззрения Иеринга нашли свое отражение в его концепции юридической личности, в признании челове­ческой индивидуальности единственным и подлинным субъектом права.

Р. Иеринг высказал оригинальную точку зрения на природу юридиче­ских лиц. Его теория юридического лица непосредственно связана с его взгля­дами на право вообще, как в субъективном, так и в объективном смысле. Р. Иеринг определяет право в субъективном смысле как юридически защищае­мый интерес, юридическую обеспеченность пользования, а право в объектив­ном смысле как обеспечение жизненных условий общества^[152].

Рассматривая понятие пользования, Р. Иеринг указывал на то, что он имеет в виду идеальное или юридическое пользование, которое предоставлено правом^[153]. Пользование он определяет как факт, что какое-либо право в действи­тельности идет в прок правообладателю, в смысле, заключающемся в самом назначении этого права^[154]. Его выражение «пользование» более обширное поня­тие, чем его понимают обыкновенно, поскольку включает и выбор способа пользования, и возможность передачи пользования, то есть распоряжение пра­вом^[155].

Он отверг как фиктивные лица, так и «бессубъектное имущество»: нет праваибез субъекта, а субъектом- этим могут быть только реальные лица, а-не фиктивные, - таковы основные догматы его теории:

Обратимся, прежде всего, к его концепции субъекта права и субъектив­ного права.

торых создано учреждение. Но поскольку пользователи меняются, законода­тельство и юриспруденция, считал Р. Иеринг, создали абстракцию, называе­мую юридическим лицом.

Иеринг полагал, что юридическое лицо, как таковое, как естественно­природный субъект права в действительности не существует. Это - не более чем юридический курьез. Поскольку право - это система защищенных законом интересов, то законодатель дает правовую защиту отдельным группам людей (их коллективному интересу), позволяя им выступать вовне как единое целое. Но это, по мнению Иеринга, не означает создания нового субъекта права.

Из сказанного следует, что Иеринг сочетал тезис о фиктивности самого юридического лица с признанием реальности стоящих за ним групп людей, осуществляющих его права и пользующихся выгодами такого положения.

Имущество юридического лица согласно его теории служит физическим лицам, его составляющим, не важно настоящим или будущим. Интересы име­ются только у них, а не у юридического лица. Если у юридического лица нет самостоятельных интересов, то не может быть, и прав, потому что право есть юридически защищенный, интерес¹. .

Но все же Р. Иеринг не мог отрицать участие в гражданском обороте особых объединений людей, самостоятельных носителей прав и обязанностей. Из этой дилеммы он находит следующий выход: не юридическое лицо как та­ковое, а отдельные его члены, физические лица, которым предоставлено поль­зование, по сути, истинные субъекты права.

Таким образом, у Иеринга юридическое лицо есть не что иное, как фор­ма, созданнаяг для обеспечения-- внешних отношений истинных субъектов: - пользователей имущества юридического лица, их участия в гражданском обо­роте. Для внутренних же отношений эта форма не имеет значения, поскольку, по мысли Р. Иеринга, здесь мы имеем дело с индивидуальными правами, осу­ществляемыми и защищаемыми каждым отдельным членом юридического ли­ца самостоятельно.

Юридическое лицо, как прием юридической техники, по-Иерингу, не может быть субъектом пользования и, стало быть, не имеет никаких прав. С

его точки зрения, юридическое лицо представляет собой некий единый центр для прав «дестинаторов», искусственно созданный с помощью юридической техники для упрощения ситуации - в качестве особой формы обладания иму­ществом многими физическими лицами для некоторых общих целей^[156].

За видимым, кажущимся субъектом права, каковым является юридиче­ское лицо в теории Р. Иеринга нетрудно обнаружить истинного субъекта - членов корпорации, иных людей которые пользуются имуществом юридиче­ского лица. Иеринг был уверен, что отказ от принципа, в силу которого лишь человек является пользователем и, следовательно, лицом, чреват большими опасностями; такой отказ создает возможность не ограниченной никакими рамками персонификации не только объединенных общей целью пользовате­лей, но и неодушевленных предметов - домов, аптек, бумаг на предъявителя и Т.д.^[157].

Таким образом, права и обязанности юридического лица в действитель­ности принадлежат тем реальным физическим лицам, которые фактически ис­пользуют имущество юридического лица - «дестинаторам»^[158].

В этой теории юридические лица разделены на два вида: корпорации и учреждения в зависимости от того, в чьих интересах используется имущество юридического лица. Так, в корпорации имущество служит интересам ограни­ченного круга лиц - членов корпорации. В отличие от корпорации учреждение - это форма применения и назначения имущества для целей и интересов неоп­ределенного круга лиц. В некоторых случаях и дестинаторам учреждений при­надлежит исковая защита. Но, даже если она и не предусмотрена, Иеринг ее допускает при явном отклонении администрации учреждения' от выполнения цели, для достижения которой оно создано. Возможность юридической защиты заинтересованного лица обусловливается тем, что оно защищает не только свой личный, но и общественный интерес^[159].

Иеринг приходит к выводу, что созданный законодательством механизм, именуемый юридическим лицом, в гражданских правоотношениях технически

выступает точно так же, как и физический носитель права, т.е. подлинный субъект, но в отличие от последнего имеет не телесное, а отвлеченное сущест­вование^[160].

Следуя изложенной концепции Р. Иеринг приходит к отрицанию юриди­ческого лица как субъекта права.

Можно сказать, что Иеринг в конечном счете также допускает фикцию, вводит в гражданский оборот искусственное (идеальное) лицо. Теория юриди­ческого лица Иеринга тесно связана с его теорией субъективных прав. Иеринг пришел к фикции, отправляясь от тех же позиций, что и Савиньи: только чело­век - субъект права. Однако и обоснование понятия юридической личности и методология различны у этих авторов. У Савиньи фиктивное лицо как абст­рактное единство поглощает коллектив - то множество, которое скрывается за этим единством. У Иеринга множество - так, по крайней мере, он утверждает - не образует нового качества, не создает нового субъекта, отличного от субъек­тов составляющих. Но Иеринг - реалист, он вынужден считаться с действи­тельностью, и поэтому появляется на свет искусственный субъект, характери­зуемый им как плод юридической техники.

Рациональное зерно в учении Иеринга заключается в том, что в отличие от Савиньи и его последователей он не оторвал юридическое лицо от живых людей и их отношений.

Основной недостаток концепции Иеринга заключается в том, что, трак­туя реальность субъекта в натуралистическом смысле, он не увидел той обще­ственной реальности, которая опосредована фигурой юридического лица..

Теория* юридического¹ лица¹ Р." Иеринга в основных своих положениях вызвала против себя.ряд обоснованных возражений^[161]. Некоторые ученые отме­чали, что Иеринг отличал вопрос о юридическом лице с практической стороны от вопроса о том, кто действительный субъект прав юридического лица^[162]. Так, по словам российского дореволюционного цивилиста Л.Л.

а Иеринг говорит, что юридическое лицо служит лишь упрощением для внеш­них соотношений корпорации и учреждения; оно есть лишь фигурант, меха­низм; субъект же права никогда не есть этот фигурант, а всегда дестинаторы права, то есть те, у которых действительное (идеальное, юридическое пользо­вание)»^[163].

«Став на точку зрения Иеринга, - писал Г.Ф. Шершеневич, - следовало бы признать, что право принадлежит не больнице, а больным, не ночлежному дому, а его временным посетителям. Но между лицом, имеющим право на имущество, и лицом, пользующимся им, возможно несоответствие, которое не только не допускает смешения их, но еще резче подчеркивает самостоятель­ность идеи субъекта права»^[164].

Возражая против высказывания Р. Иеринга о том, что юридическое лицо есть только удобная форма для внешних отношений собирательного единства «дестинаторов», а для внутренних отношений не имеет никакого значения, Н. Суворов, утверждал: «Юридическое лицо не только во внешних, но и во внут­ренних отношениях, во внутренних своих делах проявляет волю, распознавае­мую из мнений большинства членов, и если бы точка зрения Иеринга была верна, если бы действительно для внутренних отношений так называемое юри­дическое лицо не имело значения, то нельзя было бы понять, почему меньшин­ство должно подчиняться большинству, ибо каждый член, в отдельности взя­тый, подобно товарищу в товариществе, мог бы равно претендовать на уваже­ние своего мнения»^[165].

Помимо указанных выше воззрений Р. Иеринга на сущность юридиче­ского’лица; а зачастую’и на их основе; вкоице XIX- начале XX века образо­вался, еще целый ряд более или менеесложпых комбинаций представлений о юридическом лице, не признающих его самостоятельное значение.

Так, немецкий цивилист Болъце, выступая с критикой теории фикции, отрицал значение юридического лица, утверждая, что оно ничего не поясняет, а, напротив, является причиной неверных заключений^[166].

детельствующего об использовании фикции к пониманию его природы. Больце утверждал, что в корпорации субъектом прав выступает совокупность членов, но не как физические лица, а именно как члены корпорации. Далее Больце до­бавлял, что индивиды как члены корпорации только в их единстве, состав­ляющим юридическое лицо, являются субъектами корпоративных правоотно­шений^[167]. Таким образом, идеальное единство членов корпорации в концепции Больце представляло собой юридическое лицо.

С представлениями о сущности юридического лица Р. Иеринга в опреде­ленной степени был солидарен другой ученый-цивилист Салъковский, который определял юридическое лицо как организованный союз естественных лиц, признанный в государстве в качестве юридического субъекта^[168]. Другими сло­вами, в корпорации субъектом является совокупность всех членов этого юри­дического лица в данный момент времени, и эта совокупность членов является особым субъектом права, отличным от индивидов. Индивид, вступающий в корпорацию, подчиняет свою волю собирательной воле юридического лица, его воля лишь часть, один из факторов общей воли, а поэтому принимаемое корпорацией решение есть решение самого юридического лица. Сальковский также утверждал, что все права юридического лица принадлежат составляю­щим его физическим лицам, но только как членам корпорации^[169]. Таким обра­зом, как заметил Виндшейд, согласно теории Сальковского выходит, что члены корпорации как единое целое являются субъектами права, хотя в действитель­ности и не составляют целого^[170].

Изложенные представления о юридическом лице Больце и Сальковского, развивали во многом взглядььР: Иеринга.на юридическое лицо, и были соли­дарны в том утверждении, что юридическое'лицо не имеет самостоятельного значения как субъект права, а субъектом права в корпорации является сово­купность всех членов этого юридического лица в данный момент времени в их единстве.

Развивая указанные представления об отсутствии самостоятельного зна­чения юридического лица как субъекта права и утверждая, что человек только благодаря законодательству обретает правоспособность, Буркгард стремился распространить понятие юридического лица на всех вообще субъектов права, в том числе и человека. Субстрат для личности, которая «не есть лицо в есте­ственном смысле», то есть для юридического лица, по его концепции опреде­ляется объективным правом исходя из «всевозможных жизненных формаций и потребностей оборота»^[171]. Формы же юридической личности должны опреде­ляться потребностями гражданского оборота и целесообразностью. Рассуждая далее, Буркгард, пришел к тому выводу, что насколько вообще простирается сфера правового регулирования, настолько и может быть расширено понятие юридической личности, в том числе путем признания за определенными соци­альными интересами юридической личности^{[172] [173]. Следуя данным воззрениям, можно сказать, что законодатель не связан необходимостью подчиняться оп­ределенным схемам: там, где потребности оборота требуют признания юриди­ческой личности, законодатель не должен отказывать в ней из-за схематиче­ских предписаний.}

В качестве попытки обоснования сущности юридического лица с исполь­зованием, как теории фикции, так и концепции Р. Иеринга можно рассматри­вать теорию германского ученого Книпа. Книп отказывался признавать дейст­вительное существование такого субъекта права как юридическое лицо. Он ви­дел в нем в качестве субъекта права лишь членов-корпорации, настоящих и бу­дущих, имущество корпорации считал сособственностью её членов, а деятель­ность такого единства членов ^корпорации осуществлялась■» при помощи, предт ставительства^[174]. Книп признавал, что только благодаря законодательству лицо обретает правоспособность. Наличие воли в данной теории-не является опре­деляющим для признания юридическим субъектом. Так называемые органы юридического лица не только проявляют, но и образуют его волю.

Иеринг считал нужным сохранить юридическое лицо для внешних от­ношений членов корпорации, но то, что он выдавал в этом случае за юридиче-

ское лицо, сводится, в сущности, по мнению Книпа, к единому имущественно­му управлению, лежащему на представителях корпорации. Это, однако, не ис­ключает возможность наличия прав отдельных членов корпорации на это еди­ное имущество.

Видно, что Книп признавал существование в корпорации определенного единства, но его нужно искать скорее даже не в лицах, а в единой имуществен­ной администрации, в управлении имуществом, принадлежащим многим ли­цам как единым. Таким образом, для Книпа не существует такой субъект права как юридическое лицо, он видит только некое единство ряда субъектов права - людей, объединившихся в целях управления единым комплексом имущества. Но это не лицо, а лишь связь между лицами, людьми.

Сам термин юридическое лицо Книп считал собирательным понятием. Он признавал, что этот термин, несмотря на его ненужность, нельзя вытеснить из языка, и против правильного употребления фикций нельзя возражать. Но юридическое лицо, утверждал Книп, нужно выбросить из теории права, потому что оно не дает нам действительных субъектов, а лишь бессубъектное имуще­ство. Далее он рассуждал, что поскольку речь идет лишь о союзах физических лиц, достаточно выражения «корпорация», причем следует помнить, что толь­ко человек есть юридический субъект, и термин «правоспособный союз» дол­жен быть изгнан из цивилистики¹.

Учитывая изложенные представления, теорию Книпа также можно отне­сти к рассматриваемой группе теорий юридического лица, отрицающих суще­ствование такого субъекта права как юридическое лицо.

Рассмотрим далее теорию «центра интересов» Карлова ш концепцию управляющих Сермана, сложившиеся^ под заметным влиянием теории-юриди­ческого лица Р. Иеринга.

Карлов, который, развивал в целом концепцию интереса Р. Иеринга, не соглашался, однако, с тем, что юридическое лицо не имеет интересов, писал, что там, где существует человеческое общежитие, там образуются и общие ин­тересы и потребности, требующие своего удовлетворения экономическими

средствами^[175]. Такие общие интересы в теории Карлова при определенных усло­виях могут быть признаны как «самоцели» или «центры интересов», с такими же правами, как и отдельный человек^[176]. Эти общие интересы и являются юри­дическими лицами. «Корпорация возникает вследствие того, - писал он, - что отдельный человек имеет и такие интересы, которые ведут его за пределы его ограниченной индивидуальной личности к соединению с другими»^[177]. Далее, юридическое лицо должно иметь средства, являющиеся его основой, то есть составляющих корпорацию физических лиц.

Выявляя различие межу действиями органа юридического лица и дейст­виями представителя Карлов утверждал, что в пределах определенной ему компетенции орган юридического лица, заменяет юридическое лицо, сущест­вует вместо юридического лица, так что «принятый им акт воли принадлежит юридическому лицу», а воля юридического лица, устанавливаемая решением большинства, есть воля единства, отличного от суммы членов^[178].

«Концепция управляющих» французского цивилиста Сермана, связана прежде всего с тем выводом, что истинными субъектами прав в юридическом лице являются органы юридического лица или администраторы, но не в каче­стве частных лиц, которые могут по своему желанию распоряжаться правами, а в качестве именно органов и администраторов, связанных в своем волеизъяв­лении целями юридического лица, законами, уставами^[179]. Определяющим в дея­тельности корпорации и учреждения Серман считал также как и Карлов, некий общественный интерес, общие для ряда физических лиц цели.

Таким образом, теорию «центра интересов» Карлова и концепцию управляющих Сермана роднит с рассматриваемой^ группой теорий отрицание юридического лица как субъекта права, сочетающееся, однако с признанием наличия определенных общих интересов для ряда физических лиц. Но если Карлов видит эти общие интересы, субъектом права, то Серман истинными субъектами права в юридическом лице считает его органы или администрато-

ров, связанных, однако в своих действиях этими общими интересами, целями юридического лица.

В российской дореволюционной литературе теорию Р. Иеринга по сути поддерживали и развивали Ю.С. Гамбаров и Н.М. Коркунов'. Так, Ю.С. Гамба- ров писал, что юридическое лицо представляет собой ни что иное как «форму коллективного обладания, ни мало не опровергающую того основного положе­ния, что единственным субъектом права всегда и везде является один человек, - так как в конце концов и цели существования юридического лица сводятся к целям существования отдельных составляющих его физических лиц, мысли­мых только в своем единстве и неопределенной массе, - так как члены юриди­ческого лица и составляют собственно его субъект, которому дается единая ор­ганизация и самостоятельное значение относительно составляющих его частей только ввиду удобства сношений с ним третьих лиц»^{[180] [181].}

Обратимся далее к следующей концепции, принадлежащей к рассматри­ваемой группе теорий юридического лица - теории «коллективной собствен­ности».

Теория коллективной собственности в ее различных модификациях раз­вивалась преимущественно французскими юристами. Теория коллективной собственности, получила свое законченное развитие у Планиоля. Планиоль также исходил из того, что субъектами права являются только люди. Разгадка феномена юридического лица, по Планиолю, заключается в юридической при­роде той собственности, которая лежит в основе деятельности объединения физических лиц и определяет содержание их прав и обязанностей. В отличие от общей долевой собственности, являющейся разновидностью частной собст­венности, коллективная собственность, по-Планиолю, есть особое состояние собственности, покоящейся на добровольном или принудительном объедине­нии физических лиц. В этой собственности уничтожена автономия индивиду­альных долей. Допускается только общее использование вещи. Причем Плани­оль отмечал, что юристы игнорировали коллективную собственность, потому что она была прикрыта фикцией юридических лиц, которым приписывались и

приписываются права собственников, кредиторов, должников и т.д.^[182]. Поэтому в гражданском обороте «коллективная собственность выступает так, как если бы она была индивидуальной собственностью - концепция столь же ложная, сколь и бесполезная. Вот почему, вместо того, чтобы признать, что мы имеем два вида собственности, утверждают, что существуют два вида личности»^[183].

В действительности, утверждает Планиоль, фиктивное лицо — лишь средство, предназначенное упростить управление коллективной собственно­стью. Забвение этого обстоятельства привело к тому, что юристы и законода­тельство наделили фиктивное или моральное лицо всеми признаками, прису­щими реальному лицу, т.е. человеку. Планиоль утверждал, что юридические лица - это коллективные имущества, которыми владеют более или менее мно­гочисленные объединения людей. «Необходимо заменить миф личности поло­жительным определением, а таковым может быть только коллективная собст­венность»^[184].

Итак, по мнению Планиоля, юридическое лицо - это только форма или прием коллективного обладания имуществом. Мы снова встречаемся с фикци­ей, принявшей иную форму. Как ни старается Планиоль отстоять особую, от­личную от общей долевой собственности природу коллективной собственно­сти, — это ему не удается, поскольку подлинными субъектами прав на имуще­ство, находящееся в коллективном обладании, в его теории по-прежнему яв­ляются участники этого обладания - физические лица. Снова получается фик­ция, поскольку ни имущество акционерной компании, ни тем более имущество учреждения, например, музея или больницы, нельзя трактовать как собствен­ность совокупности акционеров; посетителей музея или больных, если эта со­вокупность рассматривается только, как сумма индивидов, а не как новое лицо.

Ошибка Планиоля заключается в том, что он создал вид собственности, неизвестный праву. Отсюда все затруднения теории коллективной собственно­сти. Институт коллективной собственности неизвестен гражданскому законо­дательству. Ему известна общая собственность как долевая, так и совместная; правовой режим имущества корпорации и учреждения не может быть сведен к

режиму общей собственности или к режиму товарищества. Остается признать, что корпоративная собственность в гражданском обороте не может не разде­лять общего с индивидуальной частной собственностью правового режима.

Наконец, что также весьма важно, теория коллективной собственности, концентрируя все свое внимание на имущественном субстрате в деятельности объединения лиц, игнорирует ту цель и то объективно складывающееся воле­вое единство, которые определяют деятельность общественных образований. Конечно, для членов ассоциации, преследующих цели извлечения прибыли, например, для членов торговых товариществ, особую важность и значение приобретает имущество этих организаций. Иначе в учреждениях, в которых имущество является лишь средством к достижению нематериальной цели.

Теория Планиоля не устраняет фикции. Не все, однако, в ней неправиль­но. Эта теория, подчеркивая имущественные права участников коллективной юридической личности, так же как и теория Иеринга (явившаяся по существу источником теории коллективной собственности) учитывает живых людей, их права и обязанности по поводу имущества, принадлежащего юридическому лицу. Характерно, что теория коллективной собственности была создана во Франции, гражданский кодекс которой не знал понятия юридического лица и в которой не было создано понятия учреждения.

Обратимся далее к так называемым агностическим теориям юридиче­ского лица, которые не только не признают юридическое лицо реальностью, но и вовсе отказываются от объяснения его сущности. Эти теории исходят из по­нятия юридического лица, как из созданного правопорядком центра или точки «вменения» или «приурочения» некоторого комплекса прав, и обязанностей. Значение юридического лица, по мнению представителей этих теорий, состоит лишь в том, что некое организационное единство вовне выступает, как целое.

Весьма характерна в этом отношении позиция Рюмелина. Рюмелин соз­дал законченную теорию юридической личности, как центра или точки при­урочения прав и обязанностей. По мнению Рюмелина, права и обязанности мо­гут быть соединены не только с детьми или умалишенными, корпорациями и учреждениями, но и со всяким любым понятием и именем¹. Конечно, для того

чтобы предоставленное право имело действительную ценность, необходимо привести его в связь с человеческой волей, которая использует это право и де­лает его действительным. Поэтому всякое юридическое лицо связано с людь­ми, разумная деятельность которых поставлена на службу праву. Однако это не означает, что понятие юридического лица необходимым образом связано с понятием субъекта и субъективного права^[185]. В качестве средства связи права с волеспособными людьми может быть использовано любое- обозначение. Иначе было бы трудно объяснить, почему имеют место случаи, когда человек, управ­ляющий каким-либо имуществом, является не управомоченным, но обязанным лицом. Поэтому юридическое лицо - пункт привязки прав^[186].

Рюмелин считал, что между правом в субъективном смысле и юридиче­ским лицом столь же мало связи, как и между понятием юридического лица и понятием субъекта права. Совершенно не обязательно всякий пункт отнесения, к которому привязаны права, обозначать в качестве субъекта права. Более того, учение о юридическом лице не должно быть связано с учением о субъекте прав. Однако никакие права не могут существовать без пункта отнесения-или опорного пункта. Ответ на вопрос, существуют ли права без субъекта, зависит от того, что необходимо понимать под субъектом, права. Рюмелин приходит к выводу, что понятие юридического лица при всех этих разнообразных спосо­бах применения и различном объеме приписываемых ему прав — одно и то же; оно состоит в том, что имущество находится в определенной связи с самостоя­тельным опорным пунктом^[187].

Теория Рюмелина свидетельствует об отказе юриспруденции от попыток раскрыть-.сущность юридического лица, и эта теория; была справедливо квали­фицирована как агностическая^[188].

Так называемая-юридическая школа государствоведов (Еллинек, Лабанд и др.), исходя из дуализма бытия и долженствования, считает, что понятие субъекта права — это юридическая абстракция, созданная правопорядком. Пра­вопорядок может сделать юридической личностью любое единство, в том чис­

ле определенный коллектив людей. Человеческая личность не представляет в этом отношении исключения.

Для Еллинека юридическое лицо - продукт права, не имеющий предюри­дической реальности. Коллективная личность - не объективно существующее, но субъективное единство. Эти единства «реализуются только в нашем пред­ставлении, им ничего не соответствует в мире настоящего или уже случивше­гося такого, что было аналогичным имеющейся в нашем сознании связи эле­ментов, разъединенных пространственно, временно и психически»^[189]. По- Еллинеку, познающий субъект превращает множество в единство там, где име­ется общая цель. Лишь только практическое мышление превращает множество в единство. С точки зрения теоретической существуют только индивиды.

Еллинек в отличие от Рюмелина не проводил различия между понятием юридического лица и понятием субъекта права. У Рюмелина еще имелись со­мнения, можно ли понятие субъекта, связанное с волевым началом, отождеств­лять с понятием опорного пункта. Поэтому он говорил о невыясненности по­нятия, субъекта права. Для Еллинека не только юридическое лицо, но и лицо физическое - это юридическая абстракция; продукт правопорядка.

Теория Еллинека также означает отказ от уяснения сущности юридиче­ского лица.

К охарактеризованным выше взглядам на юридическое лицо, как на пункт «приурочения» прав и обязанностей, близка точка зрения дореволюци­онного российского цивилиста Н.Л. Дювернуа, который выводит понятие юри­дического лица из необходимости создать критерий распознаваемости и посто­янства' правоотношений:.

По мнению¹ Дювернуа; нельзясоединять понятие юридической личности с реквизитом разумности и волеспособности субъекта^[190]. Такой подход закрыва­ет путь объяснению явлений гражданской правоспособности, выходящей за пределы правоспособности отдельного человека. Понятие воли - вне граждан­ского права. Цель цивилиста Дювернуа видел том, чтобы найти постоянную связь определенных юридических отношений с юридически определенным правообладателем, кто бы он ни был: отдельный человек или та или иная со-

юзная форма. Это необходимо для разрешения любой коллизии. Поэтому не только отдельные люди, но и человеческие союзы суть лица в юридическом смысле: «Нельзя утверждать, что одни из них суть реальные особи, а другие только мыслимые. Правообладающий союз людей отнюдь не менее правоспо­собен, чем отдельный человек в соответствующей сфере»^[191]. Дювернуа писал, что понятие лица в цивилистике едино для всех видов субъектов и устанавли­вается методом юридическим. Это есть абстракция, юридическая переработка реальных общественных явлений не только в отношении союзов лиц, но и от­дельных людей^[192]. То есть, Н.Л. Дювернуа, в своей концепции также отказыва­ется от рассмотрения сущности юридического лица, указывая, что понятие ли­ца, виды субъектов права устанавливаются законом, а необходимость в опре­делении субъекта права связана с потребностью нахождения субъекта для каж­дого правоотношения, «привязки» определенных прав и обязанностей к кон­кретным лицам.

В российской дореволюционной литературе к теории «приурочения» присоединился В.Б. Ельяшевич. По его мнению, юридическое лицо, как «пункт приурочения прав», «единство» и т.д., есть форма юридического мышления, восполняющая все необходимые для юридической жизни функции. Ельяшевич считал, что все попытки объяснить сущность юридического лица не достигли своей цели, потому что они преследовали задачи, лежащие вне компетенции юриста. Между тем для практических целей вполне достаточно констатиро­вать, что юридическое лицо «пункт приурочения прав». Все остальное, что за­ключается в «теориях», есть в сущности лишь попытка дать «философское обоснование этой новой* юридической формы». Задача же заключается, в-том, чтобы за понятием юридического лица вскрыть те юридические отношения, которые характеризуют его внутреннюю организацию. Поэтому В.Б. Ельяше­вич в работе «Юридическое лицо, его происхождение и функции в римском праве» отмечал, что юридическим лицом является та организации, которая в обороте рассматривается как единство, «это общие скобки, которые обнимают различные по своей юридической сущности явления»^[193]. Хотя юридическая лич-

ность, по-Ельяшевичу, и не обусловлена внутренней структурой скрывающих­ся за ней отношений и наоборот, однако, он признает, что для образования юридического лица необходимы минимально два момента: известная органи­зация и обособленное имущество, служащее целям этой организации^[194].

Высшей точки своего развития противопоставление должного и сущего, мира нормативного и мира реального достигло у Келъзена. Для Кельзена юри­дическая личность - это только искусственное мыслительное средство, персо­нификация норм, регулирующих поведение одного человека или множества людей. Кельзен считает, что фиктивно не юридическое лицо, но господствую­щая конструкция, уравнивающая лицо в юридическом смысле и человека. Вы­ражение «Человек имеет права и обязанности» означает лишь, что поведение этого человека является содержанием юридических норм^[195]. Юридическое лицо есть комплекс норм, охватывающих множество людей, вплоть до государства. Персонификация - это только вспомогательное средство юридического позна­ния^[196]. Вместе с тем Кельзен вынужден признать, что хотя человек в биопсихо­логическом смысле не имеет ничего общего с субъектом права, однако только человеческие действия могут быть содержанием правовых норм, «только чело­век... может быть правомочным или обязанным в том смысле, что его поведе­ние становится ... содержанием правовой нормы»^[197].

Таким образом, трактовка Кельзеном юридического субъекта, как персо­нификации части правопорядка, приводит к ложному утверждению о том, что нормы являются субъектами права.

Подведем некоторые итоги. Несмотря на различные оттенки и модифи­кации теорий, отрицающих реальность.юридического лица, все они сходятся¹ в­одном: Юридическое лицо - это только юридическая абстракция, сознанная¹ правопорядком, это лишь опорный пункт приурочения прав и обязанностей или комплекса норм. От наивно-реалистического понимания субъекта права, как волеспособной личности, до нормативистского его понимания расстояние не столь велико, как это может показаться на первый взгляд. Отрыв формы от содержания, должного от сущего, сведение реальных общественных явлений к

формам сознания и т.д. - таковы характерные черты, общие для всех указан­ных агностических теорий юридической личности.

В целом же рассмотренная группа теорий юридического лица, отрицаю­щих его реальное существование и считающих, что субъектами права являются только люди характеризуется:

- отрицанием того, что юридическое лицо является субъектом права, от­казом от необходимости рассмотрения сущности этого явления, реальных об­щественных явлений;

- признанием реальным субъектом права членов корпорации, пользова­телей имущества учреждения, администраторов, либо представлением юриди­ческого лица как некого центра общих интересов его членов или формы кол­лективного обладания имуществом;

- в своем крайнем выражении (агностические теории) утверждением, что юридическое лицо, как и любой другой субъект права, является только юриди­ческой абстракцией, точкой приурочения прав и обязанностей.

Таковы лишь некоторые важнейшие, возникшие вплоть до начала XX века, зарубежные и российские теории, объясняющие сущность юридического лица. Как отмечал известный российский цивилист Н. Суворов, анализируя роль многочисленных современных ему концепций юридического лица, «про­гресс новейшей юриспруденции, во всяком случае, состоит в том, что она по­ставила ряд вопросов, которыми римские юристы совсем не задавались, и вы­двинула разные моменты в понятии юридических лиц, пытаясь подойти к нему с разных сторон и разными путями и изучением явлений жизни собирая об­ширный материал для установления и формулирования этого>понятия»¹.

Исследуя исторически сложившиеся концепции юридического лица, ав­тор пришел к выводу о наличии взаимосвязи между практическими явлениями, проблемами, вытекающими из эволюции общественных отношений и возник­новением и формированием теоретических положений о юридическом лице. Существование одновременно столь разнообразных теорий о природе юриди­ческого лица может быть объяснено разнообразием методологических подхо­дов в решении общего вопроса о субъекте права, философским мировоззрени­

ем того или иного автора, принадлежностью к определенной юридической школе, а также в целом сложностью этого правового явления.

Юридическое лицо являет собой объективный правовой феномен, кото­рый логически проявляется в ходе развития общественных отношений, связан­ных с обменом, распределением материальных благ. Оно проявляет себя как правовой институт и «живое», «актуальное» право.