§ 3. Современная правовая политика России в сфере легализации ограничений прав и свобод

Основным субъектом, легализующим ограничения прав и свобод человека и гражданина, безусловно, является государство - в лице его органов, организаций и должностных лиц. Государство вырабатывает основные принципы проведения этого процесса, определяет его приоритеты и, выступая особой организацией политической власти, с помощью императивных и диспозитивных мер, формирует определенный вариант поведения людей.

Государство способно оказывать регулятивно-управленческое влияние в отношении общества посредством формируемой им политики. Современная интерпретация этой предельно широкой категории, позволяет трактовать ее также в контексте частных сфер: экономики, права, международных отношений и т.п. Так, в частности, Н.И. Матузов характеризует правовую политику в качестве части политики государственной и определяет ее как «комплекс идей, мер, задач, целей, программ, методов, установок, реализуемых в сфере действия права и посредством права»^[187]. В контексте же нашей темы, о современной правовой политике России в сфере применения легализации ограничений прав и свобод, стоит говорить, как о комплексе идей, целей, задач, программ, и установок в

сфере лимитации меры возможного поведения лица в правоотношениях. При этом, юридическая легализация должна восприниматься как специальный инструмент, средство формализации этих установок, необходимое для приведения их в действие на практике.

Формирование политики не происходит само собой. Не можем согласиться с той мыслью, что политика является фактором естественноисторического процесса^[188]. Скорее, она представляет собой целенаправленную деятельность определенных субъектов в конкретно исторический период времени. Прежде всего, к этим субъектам следует отнести народ, являющийся, согласно ч.1 ст.3 Конституции РФ, единственным источником власти и носителем суверенитета в Российской Федерации. Как уже было отмечено, на сегодняшний день, люди могут напрямую отстаивать свои права в правотворческой и правоприменительной деятельности - через специально созданные для этого ресурсы, такие, как «Российская общественная инициатива», а также через общественные организации - общественные палаты и советы, чьи полномочия сейчас достаточно широки, либо через институты прямой демократии: референдум и свободные выборы.

Таким образом, субъектами правовой политики могут быть, как отдельные лица, так и общественные организации, которые могут выступить с рекомендациями к органам публичной власти о необходимости принятия, изменения или отмены конкретных политических решений. Особое место среди таких организаций следует отвести политическим партиям. Именно они непосредственно участвуют в политической борьбе, разрабатывают и воплощают в жизнь политические программы, добиваются права на участие в законотворческой деятельности.

Однако, исключительные полномочия по принятию обязательных для исполнения решений, принадлежат, все же, государству - в лице его органов, организаций, государственных служащих и должностных лиц. Особое место в

этом списке занимает институт главы государства - Президент Российской Федерации, который может являться, как инициатором определенных проектов, так и сам их реализовывать, путем принятия общеобязательных решений.

При этом, основную правовую базу, легализующую ограничения прав и свобод, создают органы народного представительства или законодательные органы, образующие двухуровневую систему: на федеральном уровне и на уровне субъектов федерации.

Нынешняя редакция Конституции РФ, открывает варианты для толкования количества ветвей государственной власти. Несмотря на тот факт, что в ст.10 перечислены лишь законодательная, исполнительная и судебная ветви, изменения от 5 февраля 2014 г., коснувшиеся, в том числе, главы 7 Основного закона, излагают прокуратуру, как отдельный орган власти, близкий к судебным, но нетождественный им^[189]. Не пытаясь вступить в полемику и определить место прокуратуры в системе разделения государственной власти, отметим, что названный орган тоже участвует в выработке политики, касающейся лимитации меры возможного поведения людей в правоотношении.

Стоит отдельно отметить, что выработка политики, ее идей, целей, задач, методик, установок и программ, невозможна без должного методологического осмысления и обоснования. Созданием таких рекомендаций, занимаются профильные научные учреждения: ВУЗы, кафедры, научно-исследовательские институты и т.п., которые также с полной уверенностью можно именовать самостоятельными субъектами правовой политики.

Исходя из сказанного, следует поддержать концепцию Е.Н. Лебедевой, выделяющей, пусть и в контексте правовых стимулов, в зависимости от уровня научной и профессиональной подготовки, следующие блоки осуществления, формирования и реализации правовой политики: блок научной основы, блок правотворческой основы, управленческой основы, интерпретационной основы и практико-ориентированной или специально-юридической основы^[190].

Для эффективной работы особенно важно, чтобы между всеми субъектами, которые участвуют в формировании и реализации правовой политики, была создана система их постоянного взаимодействия. Только в этом случае можно будет говорить о слаженности общественно-государственного механизма. Политика не может быть создана лишь отдельными субъектами - это результат именно консолидированной деятельности.

Названную деятельность можно характеризовать, как внутреннее содержание политики. При этом, не забывая о том, что политика должна иметь конкретные формы своего закрепления. В нашем случае, к таким формам следует отнести: законодательство Российской Федерации, во главе с Конституцией РФ, федеральными конституционными и федеральными законами; подзаконные

нормативно-правовые акты государственных органов власти, в том числе указы Президента РФ, постановления Правительства РФ, приказы министерств и ведомств, приказы Генерального прокурора РФ и т.д.; постановления Пленума Верховного суда РФ и постановления Конституционного суда РФ; программные документы, такие, как Послания Президента РФ, основы государственной политики в определенной сфере, государственные программы и т.п.; итоги доктринальной работы научных учреждений: отчеты, программы, диссертации, монографии, статьи и др.

От изложенных выше форм закрепления следует отличать формы непосредственной реализации легализованных ограничений прав и свобод человека и гражданина. Реализация формализованных лимитов возможного поведения лица заключается в целом комплексе мер идеологического, организационно-хозяйственного, управленческого и специально-юридического характера.

На сегодняшний день наблюдается значительное количество мер по реализации установленных ограничений прав и свобод. Все эти меры находятся в необходимой взаимосвязи, а степень использования каждого из их видов зависит от поставленных в государстве приоритетов. Выработка же этих приоритетов находится в зависимом состоянии от идеологических, экономических, политических и специально-юридических процессов, происходящих жизни общества, самого государства и в международных отношениях.

Таким образом, приоритеты правовой политики вытекают из объективной реальности и ей же обуславливаются. Стоит согласиться с Н.В. Исаковым определяющим приоритеты российской правовой политики в качестве ориентиров в сфере правового регулирования, которые имеют ключевое значение для дальнейшего развития общества^[191].

В современной правовой политике России в области легализации ограничений прав и свобод человека и гражданина правильная расстановка приоритетов имеет первоочередное значение. Во главу угла всегда должны ставиться: обеспечение жизни и охрана здоровья людей, а также национальная и государственная безопасность, в контексте сохранения мирного сосуществования.

Для комплексного, теоретико-правового осмысления правовой политики в сфере легализации ограничений прав и свобод, следует использовать детальный анализ документов, определяющих ее приоритеты. В виду их необычайного объема, постараемся представить наиболее значимые из них, отражающие особенности правового регулирования и содержащие программы правового развития государства.

Одним из основных, среди таких документов, является «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации», утвержденная Указом Президента РФ от 31 декабря 2015 года^[193]. Она, по своей сути, является базовым актом по планированию развития систем обеспечения национальной безопасности, что проявляется в следующем: в стратегическом планировании, обусловленном постановкой целей и задач национальной безопасности России, а также расстановкой приоритетов, необходимых для этого; в формировании критериев, по которым определяется состояние государственной защищенности от внешних и внутренних угроз; в разработке основных направлений, в рамках которых обеспечивается национальная безопасность. «Стратегия» содержит бланкетные нормы и ценна не сама по себе, а в качестве документа, определяющего программы развития правовой базы государства. В соответствии с которым принимаются другие, более конкретные по своему содержанию, правовые акты.

Этот документ является ответом на новые вызовы, в частности: усиление террористической угрозы, рост количества радикальных экстремистских общественных объединений и группировок, угрозы продовольственной безопасности и др. По своей сути, все эти факторы являются отражением изменяющихся отношений во внешнеполитической среде, связанных с усилением конфронтации ключевых игроков на политической арене - США и Российской Федерации. Именно новый характер отношений стал поводом для пересмотра стратегического планирования, утвержденного прежней Стратегией, которая должна была действовать до 2020 года^[194].

В частности, новая «Стратегия» определила необходимость предотвращения угроз национальной безопасности, путем сохранения социальной

стабильности, этнического и конфессионального согласия, обеспечения баланса интересов коренного населения и трудовых мигрантов, развитие оборонно - промышленного комплекса страны, создания стратегических минерально­сырьевых резервов и многое другое.

Стоит сказать, что ряд закрепленных в этом документе целей уже выполняется. Так, в целях постоянного мониторинга потенциально опасных лиц, входящих в религиозные объединения, 13 июля 2015 года были приняты поправки в Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», установившие необходимость извещения руководителями, представителями, либо управляющими органами религиозной организации, уполномоченных на то государственных органов и должностных лиц «об основах вероисповедания, о местах совершения богослужений, других религиозных обрядов и церемоний», а также «гражданах, входящих в религиозную группу, с указанием их фамилий, имен, отчеств, адресов их места жительства»^[195]. Подобные «отчеты» совершаются при регистрации религиозного объединения, а, в последующем - не реже одного раза в три года, со дня последнего уведомления.

Более поздние изменения, которые были внесены в тот же закон 6 июля 2016 года легализуют ограничения миссионерской деятельности, не допуская пропаганды учений, призывающих к экстремистской деятельности, принуждающих к разрушению семьи или посягающих на права и свободы иных граждан^[196].

В связи с этим, возникает вполне обоснованный вопрос: можно ли признать это положение ограничением права на свободу совести и вероисповедания и не противоречит ли данное утверждение Основному закону России? До сих пор, в законодательстве по этому поводу существует коллизия. Конституция РФ, в ч.3

ст.56 не допускает ограничение названного права, хотя Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» в п.2 ст.3, определяет возможность его лимитации. Еще в 1999 году Уполномоченным по правам человека в Российской Федерации, О.О. Мироновым давалась негативная оценка этого положения Федерального закона, где указывалось, что данный пункт противоречит Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и «никакого лимитирования свободы религии по соображениям «национальной безопасности», Конвенция не устанавливает»^[197]. Со своей стороны отметим, что в первом, из рассмотренных нами случаев, речь идет не об ограничении свободы вероисповедания, а, скорее, о лимитации права на таинство совершения религиозных обрядов. А во втором случае - о свободе слова. Что является вполне разумным и необходимым в борьбе с терроризмом и экстремизмом и не противоречит ни действующей Конституции, ни нормам международного права.

Немаловажное значение в современной правовой политике России играет другой программный документ - «Концепция противодействия терроризму в Российской Федерации»^[198], которая устанавливает, что методика противодействия терроризму зависит от уровня выявления террористических угроз, ради устранения которых могут быть установлены особые правовые режимы, в том числе, связанные с проведением конкретных административно-режимных, оперативно-розыскных и иных мероприятий, а также временным ограничением прав и свобод человека и гражданина.

Наряду с ростом экстремистских учений, на сегодняшний день достаточно актуальными являются проблемы в социальной сфере, одним из приоритетных направлений в рамках которой значится усиление роли государства в качестве гаранта безопасности личности, прежде всего, детей и подростков. В соответствии

с этим положением уже принят ряд достаточно важных нормативных актов. В частности, «Национальная стратегия действий в интересах детей на 2012-2017 годы»^[199]. Этот документ, легализуя ограничения свободы доступа детей на отдельные Интернет-сайты, в числе прочего, устанавливает необходимость создания системы блокирования тех информационных каналов, которые могут нанести вред психике ребенка, а также говорит о государственном стимулировании родителей к пользованию услугой «Родительский контроль», позволяющей отслеживать и контролировать пользование ребенка компьютером.

Кроме того, 20 апреля 2015 года были внесены изменения в Семейный кодекс РФ, легализовавшие дополнительные ограничения прав усыновителей. Отныне, в соответствии с п.10 ч.1 ст.127 Семейного кодекса РФ, при вынесении решения об усыновлении ребенка лицом, имевшим судимость либо подвергавшемся уголовному преследованию за преступления небольшой и средней тяжести, суд обязан учитывать: «обстоятельства деяния, за которое такое лицо подвергалось уголовному преследованию, срок, прошедший с момента совершения деяния, форму вины, обстоятельства, характеризующие личность, в том числе поведение такого лица после совершения деяния, и иные обстоятельства в целях определения возможности обеспечить усыновляемому ребенку полноценное физическое, психическое, духовное и нравственное развитие без риска для жизни ребенка и его здоровья»^[200].

Не остается в стороне также экономическая составляющая национальной безопасности. Последствия финансово-экономических кризисов вполне обоснованно сопоставляются с ущербом от применения военной силы. Для поддержания экономического роста Правительством РФ была утверждена федеральная государственная программа «Экономическое развитие и инновационная экономика», среди задач которой значатся: совершенствование

антимонопольного законодательства, снижение уровня коррупции, повышение гарантий прав субъектов предпринимательской деятельности и др.^[201]

Коррупция является одним из главных факторов, тормозящих экономическое развитие, оказывающим негативное влияние на уровень правосознания населения, на качество защиты прав и свобод. В сфере борьбы с этим негативным явлением, российское законодательство постоянно наращивает свою нормативную базу, легализуя новые ограничения прав - в угоду снижения коррумпированности власти. Так, на сегодняшний день, государственным служащим и претендентам на замещение должностей государственной службы необходимо подавать сведения об имеющимся у них и членов их семей имуществе и обязательствах имущественного характера, для чего Президентом Российской Федерации утвержден ряд типовых положений^[202].

В целях стабилизации экономической обстановки, утверждены также нормативные акты, легализующие ограничения прав и свобод для сохранения в добросовестной конкуренции на рынке и недопущения его монополизации, для защиты прав кредиторов от недобросовестных должников и т.п.

Помимо «Стратегий правового развития» и «Основ государственной политики» в тех или иных сферах, весомое значение для стратегического планирования имеют Послания Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации.

Послание не содержит юридических норм и его положения, строго говоря, не являются обязательными. Однако оно определяет политико-правовое развитие государства на ближайшую перспективу и определяет, тем самым, основы правовой политики в различных сферах. В том числе, в области легализации ограничений прав и свобод человека и гражданина. Президент ставит задачи не только Федеральному собранию, но и всей вертикали органов законодательной и исполнительной власти, что отражается в итоге, на принимаемых ими решениях, содержащих уже конкретные юридические нормы и определяющих модель поведения людей.

На сегодняшний день выбор методик правового регулирования в Российской Федерации, в частности, направленных на усиление или ослабление ограничений прав и свобод, во многом продиктован экономическими процессами, происходящими в стране. На наш взгляд подобная практика может быть воспринята двояко. С одной стороны, зависимость права от экономики не может не вызывать определенных опасений, так как в данном случае существует риск подмены законности экономической или политической целесообразностью - что, с учетом их изменчивости, вносит непостоянство в правовое регулирование. С другой же стороны, подобные процессы не новы и происходят в подавляющем большинстве государств. Социальное благополучие населения, в основном, также продиктовано экономическим благополучием. При выработке правовой политики важно понимать недопустимость формализации лимитов меры возможного поведения в личной сфере в виду одних лишь экономических потребностей. В качестве основания такой лимитации должна выступать совокупность различных факторов: экономических, культурных, политических и, безусловно, правовых.

Исходя из этого тезиса, разработка любых основ правовой политики должна быть связана с тщательным анализом уже имеющихся юридических норм -

прежде всего, Основного закона страны, и проверкой соответствия им всех принимаемых решений. Кроме того, на сегодняшний день фактически утрачена практика оспаривания актов, принимаемых главой государства Конституционным Судом РФ. Однако именно создание в государстве условий абсолютной независимости судов от любых политических сил являются самым красноречивым показателем реально действующей системы сдержек и противовесов, призванной бороться с политизацией права. Думается, что в этом направлении нашей политической системе еще предстоит совершить ряд необходимых шагов. Излишняя увлеченность вертикализацией власти может привести к политическому диктату, что пагубно для демократических начал, закрепленных в качестве обязательств государства, Конституцией РФ.

Несмотря на это, судебную практику в современной России стоит признать одним из самых значимых источников формирования правовой политики в области легализации ограничений прав граждан. Акты высших судебных инстанций способствуют единообразному толкованию и применению юридических норм. Кроме того, по вопросам своего ведения, Конституционный и Верховный Суды, в соответствии с ч.1 ст.104 Конституции РФ, обладают правом законодательной инициативы и могут выступать инициаторами законопроектов, а также сами определять модель поведения субъектов права - путем принятия обязательных решений.

В частности, Верховный Суд Российской Федерации, в п.18 Постановления Пленума от 30 июня 2015 года легализовал ограничения права подсудимых на защиту, предоставив судам общей юрисдикции возможность не признавать его нарушенным, «в тех случаях, когда отказ в удовлетворении ходатайства либо иное ограничение в реализации отдельных правомочий обвиняемого или его защитника обусловлены явно недобросовестным использованием ими этих правомочий в ущерб интересам других участников процесса»^[203]. Иными словами,

в данном случае, формализация лимитов меры возможного поведения зависит от факта злоупотребления своими правами со стороны подсудимого или его защиты. Подобная практика не единична. В последнее время, Верховный суд все чаще обращает внимание на пределы осуществления прав, как в уголовном, так и в гражданском судопроизводстве - что получило выражение в ряде документов, принятых им^[204].

Выражая свою позицию по этому вопросу, отметим оценочный характер природы умозаключений судов относительно злоупотребления правом. Обусловлено это тем, что в данном случае нет прямого нарушения законодательства, а есть только факт использования лицом предоставленного ему законом права не по социальному назначению, в результате чего ущемляются права, свободы и законные интересы иных лиц. Создание единой судебной практики по этим вопросам представляется весьма затруднительным, так как факты злоупотребления правом слишком разнородны по своему содержанию, а выявление их тождества может потребовать несоразмерной результату затраты сил и средств. В данном случае, выход видится в следующем: во-первых, любое решение суда о признании деяния лица злоупотреблением права должно быть мотивированным - в противном случае, такое решение должно признаваться незаконным; во-вторых, необходима действенная система оспаривания решений судов в вышестоящих судебных инстанциях, предоставляющая заинтересованным лицам реальную возможность доказывания ошибочной позиции суда и отстаивания своих прав и законных интересов.

По сравнению с Постановлениями Пленума Верховного Суда Российской Федерации, природа решений высшего органа конституционного контроля -

Конституционного Суда России носит несколько иной характер. Его первостепенная роль состоит не в обобщении практики по отдельным вопросам, а в проверке конституционности юридических норм. Следовательно, в данном случае, формализация лимитов меры возможного поведения является итогом решения о несоответствии Конституции отдельных норм или всего нормативно- правового акта, в целом. Если же оспариваемые нормы не были признаны антиконституционными - то ограничения прав, в них содержащиеся, по- прежнему, будут являться следствием легализации в рамках правотворческого процесса, а суд лишь подтвердит их формальную правомерность.

Таким образом, легализация ограничений прав и свобод человека и гражданина в рамках конституционного судопроизводства осуществляется посредством отмены юридических норм и установления обязанностей или запретов в отношении этих субъектов права.

Конституционный Суд Российской Федерации обязывает или может поручить провести надлежащую легализацию лимитов меры возможного поведения иными органами власти, в том числе, законодателем или другими правоприменителями.

В качестве примера стоит привести Постановление от 16 декабря 2014 года, в котором Конституционный Суд указал, что гражданин, ранее прекративший исполнение депутатских полномочий, не может вновь участвовать в распределении вакантных мандатов в рамках одного созыва представительного органа власти, в частности, Государственной Думы РФ - что нарушает права иных лиц, входящих в состав федерального списка, но не получавших мандата депутата Государственной Думы, возможности реализовать в порядке очередности право на замещение депутатского мандата^[205].

Другим примером косвенной легализации ограничений, обязывающей законодателя формализовать лимиты меры возможного поведения, является Постановление Конституционного Суда РФ от 16 июля 2015 года № 22-П, в котором обращается внимание законодателя на необходимость использования, для лимитации меры возможного поведения людей, в достаточной степени четких и однозначных формулировок - при определении порядка и условий перемещения физическими лицами через Государственную границу России, входящих в состав лекарств сильнодействующих веществ, не являющиеся наркотиками, психотропными веществами, их прекурсорами или аналогами. В связи с чем, Конституционный суд рекомендовал усовершенствовать нормативную базу по этому вопросу^[206].

В качестве примера воздействия на правоприменителя, стоит привести позицию Конституционного Суда, выраженную в Постановлении от 16 июля 2015 года № 23-П - где обращается внимание на то, что суды общей юрисдикции в рамках уголовного судопроизводства, при возвращении дела прокурору, могут лимитировать свободу передвижения лица, продлив срок содержания обвиняемого под стражей - но только лишь при сохранении оснований и условий применения подобной меры пресечения. И только при условиях соблюдения принципов разумности и права обвиняемого на ознакомление с материалами дела^[207].

Особая ценность Постановлений Конституционного Суда и Постановлений Пленума Верховного Суда РФ при выработке правовой политики заключается в том, что эти документы не только определяют модель поведения, но и разъясняют правильность использования законодательства России.

На наш взгляд, в условиях массовых деформаций правосознания, низкого уровня правовой грамотности населения и в целях обеспечения более эффективной защиты прав и свобод человека и гражданина, именно интерпретационная деятельность органов и организаций государственной власти должна занять одну из ведущих ролей в рамках современной правовой системы России. Что также стоит признать необходимым приоритетом современной правовой политики, особенно, в области формализации лимитов меры возможного поведения.

Политика во многом характеризуется избранной моделью управления, осуществляемой органами и организациями публичной власти. Без преувеличения можно сказать, что само избрание этой модели на сегодняшний день также всецело зависит от них. При этом, одной лишь деятельности органов публичной власти в указанной сфере недостаточно. Огромное значение для выбора методик правового регулирования имеет научная деятельность. Именно доктрина способна просчитать итоги проведения отдельных мероприятий, разрабатывать действенные рекомендации и, тем самым, усовершенствовать политико-правовую практику.

Необходимость методологического осмысления основ государственной политики зачастую недооценивается. Академик Г.В. Осипов, вторя нобелевскому лауреату Яну Тимбергену, в предисловии к итоговому докладу Института социально-политических исследований РАН утверждает, «что научное понимание индивидуального и коллективного социального поведения, ведущее к их контролю, вероятнее всего, является наиболее насущной задачей, стоящей сегодня перед человечеством. Из этого следует, что в сложившейся ситуации только социальные и гуманитарные науки, объектом исследований которых является человек, его социальные действия и создаваемая им социальная реальность, могут внести научную рациональность в разнонаправленные, стихийные и безответственные действия самого человека, привести их к общему знаменателю, устранив и нейтрализовав глобальные угрозы, подобно дамоклову

мечу, нависшие над человечеством»^[208]. Вместе с тем, Т.Я. Хабриева и Ю.А. Тихомиров отмечают недостаточное использование научных основ правотворчества в развитии российского законодательства^[209]. По мнению А.В. Малько, А.П. Мазуренко и В.В. Ныркова в сфере отечественного правотворчества отсутствует скоординированная позиция властных структур, науки и субъектов гражданского общества в отношении путей дальнейшего развития отечественной системы права^[210]. Подобные утверждения далеко не единичны и их с полной уверенностью можно признать отражением той ситуации, которая сложилась на сегодняшний день в России.

Во многом, подобное положение дел объясняется качеством проводимых исследований в гуманитарной сфере. Однако, на наш взгляд, основная доля ответственности, все же, лежит на государстве. На сегодняшний день стоит признать недостаток поддержки научных изысканий, отсутствие действенных механизмов объективной оценки результатов их проведения, а также невнимательное отношение к этим результатам со стороны законодателя и, тем более, правоприменителей.

Сказанное хотелось бы резюмировать рядом принципиальных выводов, отражающих нашу позицию относительно современной правовой политики России в области легализации ограничений прав и свобод человека и гражданина.

Наиболее острым, на наш взгляд, является вопрос качества формализуемых лимитов меры возможного поведения лица: их соответствия нормам международного права, Конституции России, согласованности нормативной базы и правоприменительной практики. Количество нормативной базы, отнюдь, не означает ее качества. Подтверждают сказанное множественные примеры внесения изменений в совершенно свежие нормативные акты, в том числе, еще не

вступившие в законную силу. Так, в частности, было с Федеральным законом о несостоятельности (банкротстве) физических лиц, содержащим ограничения имущественных прав, который, еще не вступив в силу, по сути, был заново переписан^[211].

Из первого замечания, следует второе - претензии к профессионализму правоприменителей и качеству выносимых ими решений. Сказанное несколько нивелируется практикой высших судебных инстанций, однако не может полностью снять указанной проблемы. Необходимо изменение системы отношений внутри самой системы уполномоченных на реализацию правовых положений государственных органов и организаций. По нашему глубокому убеждению главная причина этих недостатков лежит в формалистском отношении подавляющего числа чиновников и государственных служащих к качеству проводимой работы. В связи с чем, государству необходимо создать такую систему отношений, где бы поощрялась самообразованность, осуществлялось предметное обобщение правоприменительной практики с опубликованием результатов такой деятельности, была создана действенная система обучения молодых сотрудников - путем постоянного информационного взаимодействия, как внутри структуры конкретного органа власти, так и посредством регулярно проводимых межведомственных совещаний по определенным вопросам, а количество необходимой работы было соразмерно способности ее качественного исполнения. Эти направления стоит признать приоритетными для необходимости развития институтов правового государства.

Позиционируемая концепция современной правовой политики в области применения легализации ограничений прав и свобод человека и гражданина

позволяет интерпретировать ее в качестве еще формирующейся и развивающейся системы отношений с множеством явных и скрытых недочетов. Стоит выразить надежду, что взятый курс, направленный на развитие демократических принципов, сопряженный с предоставлением реальных возможностей участия в формировании политико-правовых начал конкретным лицам и общественным объединениям, открытости работы правоприменительных органов и усиливающихся разработок в области информационно-справочного обеспечения населения, в том числе, путем активного использования электронных ресурсов - способны преодолеть имеющиеся трудности. Этот процесс должен быть постоянным, что, вкупе с обеспечением достойного уровня жизни населения, способно не только вывести страну из стагнирующего состояния, но и создать действительно мощную политико-правовую систему российского государства.