Понятие и структура правовой культуры: культурно-исторический подход.

Итак, применение культурно-исторического подхода позволяет нам констатировать, что первоосновой всей нормативной системы общества является базовая культурная модель, выше названная нами национальным культурным кодом ^[52] .

форме, но частично совпадают по содержанию, которое определяется общими для них культурными ценностями, идеями и установками.

Перед тем как продолжить наши рассуждения, необходимо разобраться, чем же правовая культура при таком подходе отличается от других видов общественной культуры, в частности, политической и нравственной, с которыми ее весьма часто смешивают представители классической научной парадигмы.

Как показал проведенный выше анализ, в исследованиях авторов, представляющих различные подходы к пониманию правовой культуры, прослеживается определенная тенденция: почти все они выходят на понятие ценности как основной ее содержательной характеристики. Таким образом, основным вопросом становится понятие ценности.

Используя тот же философско-антропологический метод, мы попытаемся доказать, что правовая ценность является лишь разновидностью общекультурной ценности.

Фактически все регуляторы общественных отношений дифференцировались на начальном этапе из единого культурного пласта и на любом этапе развития социума являются лишь его специфически модифицированным продуктом. Профессор К.В. Арановский, рассуждая о связи права и общей культуры и о важности ментальной составляющей конкретного этноса в данном взаимодействии, говорит о том, что сила правовых установлений коренится зачастую не в их интеллектуальном содержании, а в эмоциональной интуитивно-правовой подпочве.

53 прежде взятую за основу правопостроений»⁵³.

Таким образом, в процессе эволюции первобытного общества единый культурный пласт, ставший результатом воздействия человека на

окружающий мир, дифференцируется в систему ценностей, на первом этапе являвшихся просто набором стереотипов, создававшихся в большей степени объективно-произвольно с целью организации максимально удобного существования. Модельность, стереотипизация поведения упрощала жизнь, убирая необходимость размышлять над каждой жизненной ситуацией. Такая система «ценностей» на начальном этапе, безусловно, разнилась в зависимости от объективных факторов - географических, климатических, экономических. В связи с тем, что человеку, как существу разумному, свойственно искать причину во всем происходящем, этой «все объяснявшей» на первом этапе причиной стала религия. Так, выдающийся французский историк, Н.Д. Фюстель де Кулланж говорит о том, что членов любой древней общины объединяла не физическая сила. Их соединяло нечто более властное, чем рождение, чем чувство или физическая сила: это - религия очага и предков. Благодаря ей, совокупность людей образовывала нечто целое и в этой жизни и в загробной. Древняя община была обществом скорее религиозным, чем естественным^[54].

Интересно, что первые религиозные верования и обряды одинаковы у всех древних народов. И Фюстель де Кулланж Н.Д. утверждает, что нет сомнения в том, что, например, греки не заимствовали эту религию у индусов, или индусы у греков, Но греки, италийцы и индусы принадлежали к одной и той же расе; их предки, в эпоху весьма отдаленную жили в Средней Азии. Там то, впервые, они выработали себе эти верования и установили эти обряды. Таким образом, религия священного огня относится к эпохе отдалённой и покрытой мраком, когда еще не было ни греков, и ни италийцев, ни индусов, а были только арийцы.

других - Зевса, у третьих - Януса; каждая ветвь создала себе своих богов. Но все они сохранили как древний завет, первобытную религию, усвоенную ими в общей колыбели их расы^[55]. Таким образом, единое для всех культурное базовое ядро в виде первых религиозных стереотипов впоследствии становится основой уникальной для каждой нации культурной традиции. Впоследствии А. Тойнби также указывает на то, что религиозно-культурная традиция со всеми ее аксессуарами и институтами действительно во многом, а подчас практически целиком определяет облик той или иной цивилизации^[56].

На настоящем этапе существования общества данная ценностная составляющая является тем самым отражением менталитета, уникального для каждого этноса, представляющего собой «центральную зону» или «ядро» культуры по Эдварду Шилзу ^[57]. И именно это ядро предопределяет эффективность (либо отсутствие таковой) функционирования любого социального регулятора. Механизм прост: соответствие «ядру культуры» делает правило поведения в любой сфере общественных отношений действенным, несоответствие оставляет его лишь фиктивно существующим, но не работающим фактически. Мы считаем, что данное ценностное ядро будет единым для всех социальных регуляторов общественных отношений, а, значит, и для права тоже. Иными словами, правовые ценности будут предопределены самим типом культуры общества и его общекультурными ценностями. Право, мораль, религия как институты культуры определенного общества различаются между собой по форме, но совпадают по базовому содержанию, которое определяется общими для всех культурными ценностями, идеями и установками.

И здесь мы опять упираемся в понятие ценности как философской категории, вводимой для обозначения значимости определенных явлений действительности, возникающих в результате отражения этих явлений

субъектом.

Это означает, что базовые ценностные постулаты, ориентирующие тот или иной народ на свой особый подход к жизни и ее организации, существенно отличаются от таких же ценностей другого народа. И, следовательно, в зависимости от того, какой фундаментальный принцип цивилизации выделяется как центральный принцип ее социально-правовой организации, мы имеем и разные формы проявления права. В следующей главе исследования мы более подробно опишем то, что предлагаем считать «фундаментальным принципом цивилизации».

Интересным в данном контексте является следующий момент: классически под ценностями понимается все то и только то, что вызывает к себе положительное отношение, рассматривается как благо, добро, польза, должное. Они представляют собой цели, к которым люди стремятся, и

связаны с удовлетворением потребностей людей^[60]. А что же делать, если люди стремятся к так называемым «плохим» целям? Или то, что является негативной ценностью в одном обществе, является для другого общества объективно позитивным явлением? Например, полигамный брак - явление, вполне естественное для многих культурных традиций, но, как правило, абсолютно неприемлемое для западноевропейского общества.

было дано законодателю. И родилось оно в древней общине. Оно вышло самостоятельным и вполне готовым из древних верований, общепринятых в первоначальный период у древних народов и безгранично властвовавших над их умом и волею. И то, что формировалось далее, лишь наслаивалось, что-то - проще и быстрее, что-то - труднее и дольше. Но!!! Все эти нормы были лишь органичным продолжением того, что было создано древними людьми на базе первой, «домашней», по терминологии Н.Д. Фюстель де Куланжа, религии^[64]. Таким образом, и сегодня, гарантией действенности перенимаемой нормы будет, на наш взгляд, именно ее соответствие этой общекультурной, ценностной составляющей.

Итак, если мы считаем правовую культуру частью общей культуры, мы тем самым презюмируем факт подчинения правовой культуры общим культурологическим законам. «Право начинается с общих ценностей, мировоззрения и т.д. - пишет бельгийский профессор Марк ван Хук. - На второй ступени право и правовая практика создают некие правовые ценности, формы мировоззрения, традиции и привычки, другими словами, правовую культуру» ^[66] . То есть первоосновой всей нормативной системы является опять же общая культурная модель, правовые ценности - это модифицированные общекультурные ценности, а правовые идеи - рационализированные правом формы общего мировоззрения. Таким образом, выделив доминирующее ядро общей культуры каждого из анализируемых типов, мы тем самым определимся и с основой правовой культуры.

Как уже неоднократно отмечалось, в основе любого типа культуры лежат определенного рода ценности. Если исходить из указанной посылки об общем начале для всех разновидностей культуры, очевидным будет, что под ним подразумевается некое ядро в виде «абсолютных» социокультурных

ценностей. Американские культурологи А. Кребер и К. Клакхон говорят о том, что «базовое ядро культуры составляют традиционные (исторически сложившиеся и получившие одобрение) идеи, в первую очередь те, которым приписывается особая ценность^[67]. Различие же будет в так называемых «специфических» ценностях - для правовой культуры правовых, для политической культуры - политических и т.д.

И здесь мы возвращаемся к категории ценностей, но уже с позиций деления их на два типа - абсолютные или идеальные - и относительные или ценности «второго порядка». Очевидно, что именно ценности, названные нами «абсолютными», будут предопределять формирование ценностей «второго порядка» - специфических - и отличать цивилизационно разные типы культур. Для дифференциации же различных подвидов культуры внутри одного общества, как раз наоборот, определяющее значение будут иметь специфичные для каждого продукта культуры ценности, формирующиеся в процессе его отделения от общего культурного блока.

Одной из задач настоящего параграфа является определение механизма формирования правовых ценностей или ценностей второго порядка. На наш взгляд, не имеет никакого смысла пытаться менять абсолютные ценности. Здесь мы склонны согласиться с точкой зрения В.П. Малахова, который говорит о том, что ценности - это «данности культуры, не имеющие рациональных оснований. Ценность по сути тождественна оправданности существования» ^[68] . «О ценностях, - утверждает российский правовед и философ, - можно только сказать, что они есть, - или заниматься интеллектуальными спекуляциями (идеологией), болтовней... Ценности - не предмет юридической теории, ибо рациональным путем, как следствие чего- то (факторов, процессов, закономерностей и т.д.) их вывести нельзя. Ответ на вопрос «почему?» можно дать только в форме констатации того, что предметы определенных устремлений считаются ценностями, в которой

слово «ценность» ничего не прибавляет к сущностной характеристике предмета мысли» ^[69] . Подтверждает такую точку зрения и известный американский теоретик права Джон Финнис, говоря о том, что «ценности не могут быть доказаны, но могут быть подкреплены как данными реальных наблюдений, так и диалектическими аргументами ^[70] . Когда-то механизм работы абсолютных ценностей Блез Паскаль назвал «порядком сердца» и объяснил его тем, что «логика сердца не совпадает с логикой рассудка, но подчиняется своим неисповедимым законам. Ценности, - по выражению французского философа, «не усматриваются теоретическим разумом, но чувствуются»^[71].

Хотелось бы сразу оговориться, что приведенные выше утверждения не означают, что базовые социокультурные ценности вообще не меняются. Безусловно, меняются, иначе культурная эволюция была бы в принципе невозможна. Мы пытаемся лишь указать на то, что попытки «контролировать» культурогенез в его «абсолютной» плоскости изначально обречены на провал - на самом деле культура не формируется и не развивается целенаправленно, а вырастает и наращивается (накоплением, а не изменением). А сама «идея ценности сродни идеям блага, добра, права - всего, что неопределимо, но чувствуемо, принимаемо в силу духовной срощенности с ними»^[72].

На основании вышесказанного предлагаем определить правовую культуру как двухуровневую категорию, в основе которой лежат «абсолютные» ценности (ценности первого порядка), на базе которых формируются собственно правовые ценности (ценности второго порядка), свойственные исключительно праву как культурной данности и регулятору общественных отношений в рамках этой культуры. Мы считаем, что утверждение в науке такого рода структуры позволит создать

самостоятельную концепцию правокультурной идентификации и определиться наконец с ее критериями. Иначе нам грозит погрязнуть в вечном сравнении всех правовых культур с псевдоидеальным западным аналогом.

Мы также предлагаем выделить в правовой культуре общества два блока: народную и государственную правовые культуры. Для понимания цели такой дифференциации необходимо обратиться к самой этимологии исследуемого понятия и вспомнить, что культура - это способ самоидентификации народа. Народа, а не некой механической общности, проживающей на конкретной территории. А основной мотивацией поведения в любой сфере общественных отношений, в том числе и правовой, для конкретного народа является именно совокупность неких абсолютных ценностей, не поддающихся рациональному регулированию. Государство же со своей стороны пытается рационализировать общественную жизнь, задать основные векторы и сформировать эталоны правового развития. При плохом варианте государство еще и будет пытаться «повысить» уровень правовой культуры с оглядкой на «идеальный» (допустим, для современного российского государства это западный) вариант. Однако, близкий нам отечественный опыт показывает, что в случае несовпадения наличной (народной) правовой культуры с навязываемым вариантом, чем сильнее государство старается «двигать страну в светлое будущее», тем большее противодействие оно встречает со стороны населения. И здесь мы снова присоединимся к мнению профессора В.П. Малахова, утверждающего, что «культура не воспринимается критически и не поддается критике, она «глуха» к последней. Можно только создать условия для привычного проявления культуры, устранить затруднения для ее нормальных проявлений. Культура - органическая характеристика»⁷³.

При этом государство - тоже культурная данность, как и данность его постоянное желание рационализировать и стандартизировать качество

правовой жизни. При благоприятном раскладе эти действия будут соответствовать общей культуре общества, его абсолютным ценностям. При плохом варианте возникнут так называемые квазиправовые юридические доктрины - идеально существующие на бумаге, но абсолютно не функционирующие в реальной жизни теории и концепции. Такие явления широко обсуждаются в правовой науке в последние годы и, как правило, при таком подходе, истинное, традиционное право получает название «неправа» или «псевдоправа»^[74], «теневого права»^[75]. А особо «ярые» позитивисты при сопоставлении понятий официального права с «негативным правом», «неправом» и т.д., вообще предлагают использовать гегелевскую формулу о трех видах «неправа». Все это, на наш взгляд, невероятно категорично и потому неверно. Государственная правовая идеология и образующая ее государственная правовая культура - такая же естественная часть общей правовой культуры, как и сама народная правовая культура. В идеале истинная правовая культура должна содержать в себе обе эти гармонично взаимодействующие сферы. Иначе мы рискуем попасться в традиционную для многих исследователей правовой культуры ловушку и начать воспринимать эту категорию лишь как сферу должного.

Не стоит забывать, что правовая культура - это, прежде всего, форма общей культуры и соответственно ее развитие подчиняется развитию ее основной ценности - права. Известный российский теоретик права И.Ю. Козлихин выделяет два пути правогенеза. «Первый путь - когда право порождается самими общественными отношениями, которые объективно требуют правовой формы и вне ее не существуют. Второй - когда право создается государственной волей. В первом случае складывается спонтанный, естественный правопорядок. Во втором - правопорядок,

искусственно установленный посредством государственного закона» ^[76] . Профессор И.Ю. Козлихин говорит о том, что «в идеале правовая система содержит в себе обе эти гармонично взаимодействующие сферы. Однако в реальной жизни закон, как порождение ограниченного и часто ошибающегося человеческого разума, нередко представляет опасность для спонтанно складывающегося права» ^[77] . Предложенная нами структура фактически совмещает указанные пути, соответствует самой правовой органике и позволяет не создавать искусственные наукообразные категории, а просто исследовать естественный ход правового развития конкретного общества.

Таким образом, мы считаем, что только правовая культура, включающая в себя оба указанных блока, органично сосуществующие и взаимодополняющие друг друга, может стать тем, чем и должна быть - «закономерным результатом всего процесса правового развития, органично соединяющим два пласта, один из которых порожден природой данного общества, другой же воспринят от правовых культур прошлого»^[78]. Тогда государство сможет выполнить свое предназначение и, как предлагал еще известный дореволюционный теоретик права И.А. Ильин, «приблизить право к народу, чтобы укрепить массовое правосознание, чтобы народ понимал, знал и ценил свои законы, чтобы он добровольно соблюдал свои обязанности и запретности и лояльно пользовался своими полномочиями»^[79]. В ином же случае, разводя эти данности общественной жизни по разным полюсам, мы формируем юридическое общество в самом плохом понимании слова «юридическое»^[80]. Государственная правовая культура существует сама по

себе, не понимаемая и не воспринимаемая никем, кроме ее создателей; а народная правовая культура активно ей противостоит. Как следствие, появляется одно из негативнейших общественных явлений - правовой нигилизм, которого вполне можно было бы избежать, просто следуя по пути культурно-правовой эволюции. Ведь народная правовая культура - это своего рода «матрица, определяющая правосознание и поведение граждан, членов социума в целом. Она формирует ожидания и поведенческие стереотипы применительно к ситуациям личного выбора. Поэтому если законы вступают с ней в противоречие, выбор, как правило, не в их пользу»^[81]. По утверждению В.П. Малахова, «в формировании юридического правопонимания идти от реальности при условии, что сама эта реальность симулирована, сконструирована, - совершенно бесперспективный путь, который, однако и к сожалению, хорошо протоптан»^[82].

Вернемся к внутренней структуре правовой культуры. В ее составе мы предлагаем выделить два уровня - духовный и материальный. Каждый из них будет реализовываться в определенном наборе фактических элементов, а формироваться благодаря ценностям, лежащим в его основе. Так, духовный уровень базируется на абсолютных ценностях и представлен правовым менталитетом и правовым архетипом. Материальный основывается на ценностях второго порядка и реализуется через достижения юридической науки, государственную правовую идеологию и правовую деятельность. Свяжет эти уровни правосознание как сложная категория, совмещающая идеологические и психологические компоненты. Именно через правосознание осуществляется переход от иррационального к рациональному, совмещение в индивидуальном сознании представлений о сущем и должном, а в конечном итоге движение от «моделей» к «поведению». Мы предлагаем использовать формулу, предложенную российским правоведом, который занимается исследованием категорий

правового менталитета и правосознания, Р.С. Байниязова, который считает, что через развитие духовных, интеллектуальных, психологических структур своего «я» субъект творит правовую культуру по формуле : «дух-мысль (идея)-восприятие (оценка)-слово-действие (поступок)»^[83].

Исходит предложенная структура из самого состава ценностей. Напомним, что с точки зрения классической философии ценностями могут считаться лишь идеи, имеющие абсолютный характер. Причем абсолютным считается то, что, существуя в данном отношении, не зависит от других отношений и не обусловлено ими. Относительным же называется то, что зависит от отношений и обусловлено ими; существующее в одном отношении не существует в других^[84]. Таким образом, все остальное, чему более поздней наукой было присвоено то же наименование («ценности»), фактически является лишь идеалом, имеющим инструментально- потребностный характер и сформированным на базе первичной «идеальной» ценности. Таким образом, второй уровень ценностей в большей степени основан на понятии интереса.

Здесь вновь предлагаем воспользоваться точкой зрения профессора В.П Малахова, который вообще не считает правовые ценности ценностями, обосновывая это тем, что в классической философской доктрине, чем выше человек продвигается по шкале духовности, тем меньшую роль для него играет интерес. Религиозность вообще не связана ни с какими интересом; мораль весьма скептически относится к интересу. И только право есть уровень жизни общества и государства, на котором интересы становятся вполне естественными. Таким образом, фактически единственная реальная (идеальная) ценность в праве - это само право, которое рождается и функционирует в большей степени на базе социокультурных ценностей. Если мы теряем эту составляющую правовой культуры, мы теряем право как

идеальную ценность, теряем его связь с общей культурой и делаем право средством обездуховления человека; ведь правомерность определена вовсе не духовностью. Именно такой - обехздуховленный - человек в праве культурном уже и не нуждается. Право становится для общества таких людей лишь регулятором, управлением, контролем, надзором и другими имитирующими право процессами. Чуть менее безнадежно по содержанию, но мысля в том же направлении, высказывается и В.Н. Синюков, утверждая, что «к позитивному регулированию стремятся только в безвыходном, бескультурном пространстве. При прогрессивном разведении «ножниц» культуры и позитивного права последнее демонстрирует удивительную беспомощность, даже будучи нашпиговано «разумными», «цивилизованными» схемами и институтами»^[85].

Абсолютно противоположную, но тоже достаточно категоричную позицию занимал российский правовед, академик В.С. Нерсесянц, считавший, что «в праве и государстве не применяются всеобщие ценности философско-этического порядка, а, наоборот, создаются собственные ценности, которые затем признаются и применяются в разных областях жизни. По мнению профессора В.С. Нерсесянца, «право в своем аксиологическом измерении выступает не просто как неформализованный (формально-фактический) носитель моральных (или смешанных морально­правовых) ценностей..., а как строго определенная форма именно правовых ценностей.. .отличная от всех иных ценностных форм»^[86]. Более того, считая право единственным формально-логическим регулятором, российский академик предлагал многие ценности, исконно признаваемые в большей степени моральными, признать принадлежащими исключительно праву, более того, входящими в его состав. Например, профессор В.С. Нерсесянц так говорил о связи права и справедливости: «.справедливость входит в

понятие права. Более того, только право и справедливо»^[87]. Мы ни в коей мере не умаляем значимость идей профессора В.С. Нерсесянца для отечественной юриспруденции, создавшего, на наш взгляд, наиболее логичную и последовательную в российской правовой науке концепцию правопонимания; но в данном случае, нам кажется, даже если признать, что справедливость входит в понятие права, сам характер справедливости должен быть предопределен природой конкретного общества, а не права как абстрагированного формального регулятора.

Еще один представитель либертарно-юридической концепции, профессор В.А. Четвернин, идет даже дальше, разделяя все цивилизации на два типа - либертарные и потестарные - и утверждая, что право как регулятор общественных отношений присуще лишь цивилизациям либертарного типа. Не признавая вероятности перехода цивилизаций из одного качественного состояния в другое, профессор В.А. Четвернин фактически лишает возможности традиционно потестарные цивилизации урегулировать свои взаимоотношения на правовой основе. Вернее, он признает наличие в таких цивилизациях правовых субкультур, но считает, что они всегда будут представлять явное меньшинство и будут подавлены превалирующим потестарным большинством. Таким образом, ученый вообще не считает существующие в обществах ценности второго порядка правовыми. Он считает право привилегией лишь западноевропейской цивилизации, основываясь на том, что нельзя называть разные по сути явления одним и тем же словом^[88].

Не считаем возможным согласиться ни с одной из рассмотренных позиций. По логике профессора В.А. Четвернина, и разные религии тогда не имеют права называться одним термином, ведь ислам и христианство по содержанию представляют собой весьма различные категории. Мы считаем, что «само право следует определять преимущественно через выполняемые

им функции в обществе» ^[89] . Оно должно служить средством разрешения конфликтов в обществе, где признается свобода. А уж то, как определяет свободу каждое конкретное общество - это предопределенная традициями и историей аксиома, от содержания которой абсолютно не зависит наличие права как регулятора общественных отношений.

Если же исходить из концепции профессора В.П. Малахова (тоже в этом аспекте весьма категоричной), то позитивное правовое регулирование - практически всегда зло, а правовые ценности в принципе не могут претендовать на звание таковых. Но, как уже было указано выше, по нашему мнению, государственное регулирование и стихийное народное праворегулирование - это необходимый симбиоз в рамках одной общей правовой культуры, обусловленный двухуровневой системой формирования любой социокультурной ценности, одной из которых и является право.

В большей степени нам импонирует точка зрения профессора А.В. Полякова, который выделяет присущие праву ценности в качестве самостоятельной категории, но при этом предлагает признать, что собственно правовые ценности (эйдетические) вторичны по отношению к базовым - социокультурным. Так, давая характеристику ценностям, присущим исключительно праву, известный российский правовед говорит, что «право есть явление культуры и всегда отражает в себе существующие культурные ценности, которые, преломляясь сквозь правовую реальность, становятся правовыми ценностями»^[90].

Следовательно, нельзя категорично утверждать, что состав правовой культуры неизменен для любого общества. Из смысла, так или иначе понимаемого, рождаются представления о ценном и должном. Поэтому «изначальная настроенность права на высокие общечеловеческие идеалы и ценности предполагает не абсолютное, абстрактное содержание этих ценностей, а содержание, обусловленное определенной социокультурной

действительностью»⁹¹. Иными словами, процесс формирования правовых ценностей основан на уникальном для каждого народа составе «абсолютных» ценностей и на вытекающей из них роли права в обществе.

Итак, изложенное в первой главе позволяет нам сделать следующие основные выводы.

1. Правовая культура - сложная категория, не получившая единого определения в юридической науке. Успех изучения этой сложной категории и валидность полученного знания предопределяются выбранной методологией исследования. Мы исходим из того, что правовая культура - это лишь часть и следствие эволюции общей культуры. Этими соображениями и предопределяется выбранная методология исследования.

2. Наиболее перспективным с точки зрения исследования сущностных характеристик правовой культуры представляется культурно-исторический подход, который предполагает комплексное рассмотрение права и культуры через ценностные параметры с выявлением групп рациональных и духовных факторов, предопределяющих различные варианты соотношения права и культуры. Объективная составляющая анализа включает в себя климатические, демографические, географические, экономические факторы, влияющие на содержание общей и правовой культуры конкретного общества. Духовная составляющая - это традиции, религия, мораль, идеология, особенности социального регулирования конкретного общества. Под влиянием этих составляющих (рациональной и духовной) общественного развития, находящихся в единстве и взаимодействии, формируются базовые общественные ценности. Это позволяет рассмотреть правовую культуру с точки зрения интеграции духовных и правовых ценностей. Такой подход учитывает, с одной стороны, преемственность как важнейшее качество культуры, а с другой стороны - динамику общественного развития. Предложенная методология позволяет сохранить сущую идею - базовую культурную доминанту конкретного социума

(философская составляющая) и таким образом преодолеть некоторую узость семиотической концепции, и в то же время учесть объективные составляющие общественного развития и на их базе сформировать уникальные ценностные критерии для каждого этноса.

3. Комплексному анализу духовной составляющей не было уделено достаточно внимания в исследованиях, посвященных правовой культуре. И именно эту группу факторов планируется рассмотреть в дальнейших частях настоящей работы, выделив структурные элементы духовного компонента общественного развития, а, следовательно, и глубинные элементы правовой культуры общества.

4. Основой правовой культуры является правовая ценность. Правовая ценность - разновидность общекультурной ценности, которая базируется на понятии ценностной ориентации. Мы предлагаем определить правовую культуру как двухуровневую категорию, в основе которой лежат «абсолютные» ценности - ценности первого порядка, на базе которых формируются собственно правовые ценности - ценности второго порядка, свойственные исключительно праву как культурной данности и регулятору общественных отношений в рамках этой культуры. Мы считаем, что утверждение в науке такого рода структуры позволит создать самостоятельную концепцию правокультурной идентификации и определиться наконец с ее критериями.