§ 1. История ограничений прав и свобод человека и гражданина в России

В целях наиболее полного отражения содержания и сущности легализации ограничений прав и свобод человека и гражданина, представляется необходимым изучение и отражение ее исторического аспекта.

Периодизация истории внедрения рассматриваемого феномена будет проводиться на основании диалектико-материалистического и, в частности, формационного подхода. С учетом приведенного критерия вся история рода человеческого делится на два больших периода - это этап разложения родовой, общинной собственности и этап развития частной собственности путем накопления капитала. Поэтому можно вести речь о докапиталистической истории и, собственно, капиталистической. В рамках отмеченных исторических вех существуют менее длительные периоды, отражающие особенности легализации ограничений прав и свобод человека и гражданина.

Одним из древнейших источников российского права является Русская Правда. Именно с этим историческим документом можно связывать начало легализации формализованных ограничений. Не вдаваясь в полемику относительно природы Русской Правды, со своей стороны, согласимся с мнением С.В. Кодана, относительно того, что этот исторический документ оказал огромное влияние на дальнейшее развитие, как российского (Псковская и Новгородская

судные грамоты и т.п.), так и зарубежного (Судебник Казимира, Литовский Статут и др.) законодательства^[1].

Анализ указанного памятника права позволяет утверждать, что одним из источников создания института ограничений выступает имущественное расслоение русского раннефеодального общества.

Исходя из приведенных примеров, можно утверждать, что одной из форм легализации ограничений выступают юридически установленные восстановления первоначального положения в отношениях людей. Приведенные положения и другие статьи Русской Правды отличались высокой степенью точности устанавливаемых ограничений. Как правило, такой формой являлись наказания. Приведенная концепция активно использовалась в Судных и Уставных Грамотах: Двинской, Белозерской, Онежской, Пермской, Псковской, Новгородской и т.п. Одним из старейших среди указанных нормативно-правовых актов, является Двинская Уставная Грамота, дарованная князем Василием Дмитриевичем Двинской земле в 1397 (1398) г. В этом документе фиксируется

привилегированное положение князей, бояр и купцов, и усиливаются ограничения прав холопов. Так в статье 11 сказано, что если «осподарь огрешится, ударит своего холопа или робу, а случится смерть, - в том наместници не судят, ни вины

не емлють»^[4], т.е. неумышленное убийство холопа его господином не признавалось преступлением и не подлежало суду. При том, что умышленный характер убийства доказать было, фактически, невозможно, о защите холопами своих прав говорить не приходилось.

Кроме того, документом легализованы торговые пошлины для приезжих торговцев, в то время как двинские купцы от таких пошлин освобождались. Подобные пошлины имели также Белозерские Уставная (1488 г.) и Таможенная (1497 г.) Грамоты и другие нормативно-правовые акты.

Судные Грамоты Новгорода и Пскова, хотя и были более демократичными, однако тоже, в первую очередь, закрепляли интересы господствующего класса - княжеского сословия, бояр и житьих людей. На примере Псковской Судной Грамоты попытаемся выделить из ее содержания нормы, легализовавшие ограничения прав и свобод человека. В статье 9 этого документа содержится предписание, которое определило, что если в течение 4-5 лет к ответчику, возделывающему спорный участок пашенной земли («.. .и владеет той землею или водою, лет 4 или 5») истец не предъявит требований («а супротивень в те лета его не судил), то дело не рассматривается («ино земля его чиста или вода, и целования ему нет, а тако недоискался, кто не судил ни наступался в те лета»)^[5]. Это положение, во-первых, ограничивало право распоряжения вещью и право собственности на вещь (в данном случае, на земельный участок) и, во-вторых, ограничивало процессуальные права истца, сродни современному законодательству об исковой давности. Приведенный пример и положения статьи 58 Грамоты содержат признаки процессуальных ограничений на право представительства. В Грамоте закреплялось, что представителями могут пользоваться только женщины, дети, монахи, старцы и глухие люди. Для всех

остальных представительство было недоступно: «А на суд помочю не ходити, лести в судебницу двема сутяжникома, а пособников бы не было ни с одной стороны, опричь жонки, или за детину, или за черньца или за черницу, или которой человек стар велми или глух, ино за тех пособнику бытии»^[6].

Следует заметить, что процесс доказывания на Руси, носил обвинительный характер. Данный факт в значительной степени ограничивал права подсудимых. Так, в частности, ст. 60 Псковской Грамоты предписывает не принимать во внимание слов вора («А татю веры не нять»), исключением из которого служит лишь указание им на то, что воровство совершил другой человек («...а на кого возклеплет, ино дом его обыскать.»).

Таким образом, среди особенностей легализации ограничений прав и свобод человека и гражданина в этот период, можно выделить следующее: с одной стороны, наблюдается своеобразная унификация законодательства в целях создания единой системы права по регулированию общественных отношений, а с другой - сохраняется роль материальных источников ограничений. Свидетельством этих двух тенденций в легализации ограничений выступает правовое положение зависимых слоев населения. Данный вывод подтверждается созданием системы обязательных для выплаты налогов и пошлин, в угоду интересов родовой наследственной знати.

Исследование следующего периода российского законодательства связывается с образованием единого Московского централизованного государства и последующим формированием сословно-представительной монархии в России. Этот период охватывает несколько наиважнейших юридических документов, видное место среди которых занимают Судебники Ивана III, а также Ивана IV «Грозного».

Судебник Ивана III 1497, прежде всего, был направлен на усиление централизации во власти и упрочнение власти Великого Князя Московского. Для достижения этих целей, Ивану Великому потребовалось создание новой,

поместной системы управления, а также усиление феодальной зависимости крестьян. Одной из основных норм Судебника, ограничивающих права крестьян было положение «о христианском отказе». Закреплялся порядок и срок, в течение которого крестьянин мог покинуть феодала, за которым он был закреплен: один раз в год, за неделю до и после Юрьева дня^[7]. Однако, только этим содержанием, положение «о христианском отказе» не ограничивается, имея еще одну норму, согласно которой, уходящий крестьянин должен был внести «пожилое» - плату за тот период времени пользования землей феодала, в течение которого крестьянин находился в зависимом от него положении. По утверждению И.Е. Энгельмана, «с тех пор выражение «Юрьев день» стало употребляться в русской речи, как эвфемизм для обозначения ограничений свободы»^[8].

В последующем, при формировании норм крепостного права, положение крестьян стало еще более суровым. Судебник Ивана Грозного 1550 года в статье 88 предусматривал тот же срок перехода крестьян, однако отступная плата была повышена (по сравнению с вышеизложенной нормой Судебника 1497 г.) на 2 алтына^[9], что, по мнению М.А. Литвинова было «несоразмерным с платежными средствами населения»^[10].

Следующим юридическим источником легализации ограничений является кодифицированный акт эпохи представительной монархии в России - Соборное Уложение царя Алексея Михайловича 1649 г. Легализуя ограничения прав и свобод человека и гражданина, Уложение еще более усилило социальную дифференциацию населения. Оно делило общество на 3 больших сословия: высшее (бояре, окольничие, думные люди, стольники, дворяне и дети боярские), среднее (гости, сотни и посадские) и низшее (холопы и крестьяне). Каждое из этих сословий делилось еще на несколько видов. Так, в частности, холопы

делились на кабальных, обязавшихся отрабатывать свои долги перед займодавцем, и полных - «старинных», которыми можно было распоряжаться как своей собственностью. Первые обязывались служить только тому хозяину, которому были должны и после его смерти освобождались (ст. 5 гл. XIX, ст. 63, 81 гл. XX). Вторыми же, можно было распоряжаться без каких-либо ограничений (ст. 61, 77, 82 гл. XX и др.). Кроме того, был отдельно закреплен запрет на владение холопами недвижимостью (ст.15, 16 гл. XIX), устанавливался

бессрочный сыск беглых крестьян (отмена «урочных лет»). Права детей также были в значительной мере ограничены. В частности, родители за свои собственные долги, могли отдать своего ребенка (если он не достиг 15 лет) в кабальное холопство (ст. 110 гл. XX). Крестьянам также запрещалось вести торговлю в городах, а уже имевшиеся лавки необходимо было продать тяглым торговым и посадским людям (ст. 5, 15 гл. XIX).

При этом, право на жизнь оставалось не подлежащим умалению, выражавшимся в том, что владельцы не могли казнить своих крестьян.

Данные юридические нормы фиксируют ограничения прав феодала, так как они, во-первых, содержат запреты на принудительное обращение в зависимое состояние ранее освобожденных холопов и применение санкций против них, и, во-вторых, несут согласующуюся с этими положениями обязанность освободить холопа на законных основаниях. Этот пример помогает лучше представить юридическую природу легализации ограничений прав и свобод, оградить ее от негативного ореола и представить в качестве социально необходимой.

Закрепляя частные правоотношения, Соборное Уложение ограничивало право на вступление законный в брак - не более трех раз (ст. 15 гл. XVI). Кроме того, впервые в российском законодательстве появляется положение о необходимости решения всех споров о собственности только в судебном порядке, но не с помощью самосуда («А будет кто у кого и насильством землю хлебом посеет, и ему земли искати судом, а собою не управливатися, и хлеба с поля без указу не свозити, и животиною не толочити и не травити» - ст. 213 гл. X). Были установлены различные сроки давности: по делам о займовых обязательствах - 15 лет (ст.256, 257 гл. X), по вотчинным спорам - 40 лет (ст.13, 30 гл. XVII) и др.

Таким образом, легализация ограничений прав и свобод в рассмотренного периода русской истории также имела свои особенности: была неразрывно связана с разработкой норм крепостного права; объем прав и их ограничений стал еще более зависим от сословной принадлежности; активная разработка норм частного права привела к активной легализации наследственных, имущественных, брачно-семейных и других прав гражданско-правового характера. Стоит также отметить, что правотворчество этого периода было само по себе очень объемным, а законотворческий процесс был неразрывно связан с институтами сословного представительства.

Следующий исторический период истории российского государства необходимо связывать с развитием абсолютизма, а также усилением централизации власти в стране, что, безусловно, отразилось на особенностях законодательства. Следует признать, что в виду объемности нормативно­правового материала этого времени, не представляется возможным проведение

отдельного исследования не только всех его документов, но даже большей их части. Поэтому, придерживаясь общей концепции нашей работы, попытаемся провести краткий историко-правовой обзор с выделением наиболее существенных изменений в нормативно-правовых документов данной эпохи.

Становление абсолютистской формы правления началось еще во второй половине XVII столетия, при царе Алексее Михайловиче и получило свое окончательное оформление при Петре Великом. Эту тенденцию можно проследить и в законодательстве. Так уже после принятия Соборного уложения, был издан ряд указов и иных актов, конечной целью которых было усиление централизации власти в стране. В частности, Указами от 20 июня и 31 сентября 1649 были полностью запрещены земельные сделки в Заонежских погостах - весьма распространенных в то время в Заонежье договорах о скупке земли наиболее богатыми крестьянами, приводивших к уменьшению платежеспособных тяглецов, что вредило интересам государства^[12].

Желая установить максимально возможный контроль со стороны государства за совершением различного рода сделок, Петр в 1699 году ввел гербовую бумагу, а с 1701 -го года был установлен крепостной (нотариальный) порядок для совершения всех актов гражданско-правового характера (за редким исключением)^[13], ограничив, таким образом, свободу заключения договоров.

Именным Указом 23 марта 1714 года «О порядке наследования в движимых и недвижимых имуществах»^[14], были легализованы ограничения наследственных прав. Этот документ закрепил порядок «единонаследия». Отныне наследственное имущество, согласно ст. 2 Указа, могло передаваться лишь одному наследнику в полном объеме. Другие же, потенциальные наследники, лишившись доходов от имения, по мысли законодателя, должны были устремиться на государственную

службу в целях получения заработка. Знаменитый историк В.О. Ключевский, исследуя эту норму, говорил о том, что распоряжение землевладением теперь стало менее свободным^[15].

Законодательство Петра Великого оказало огромное влияние на всю систему права эпохи развитого абсолютизма и предопределило дальнейший курс развития страны, выразившийся в усилении монаршей власти, приобретении особого, привилегированного статуса дворянским сословием, нарочитого западного влияния при сохранившемся основном типе производства - крестьянском труде.

Сказанное позволяет произвести несколько выводов относительно легализации ограничений прав и свобод человека и гражданина в эпоху становления и развития абсолютной монархии в России. Во-первых, вследствие изменившегося характера законодательного процесса, подвергись значительным изменениям сами процедуры легализации ограничений прав и свобод. Изменившийся характер юридической техники повлек за собой усиление бюрократизации института ограничений прав и свобод. Обычное и церковное право уступает место праву светскому, ориентированному, с одной стороны, на западноевропейские ценности, а с другой стороны, на все еще действующие положения Соборного Уложения и иных источников эпохи представительной монархии, а также, de jure, сохранивших силу документов средневековой Руси. Во-вторых, мотивом введения ограничений во многих случаях стала достаточно размытая, по своему содержанию категория, как «государственный интерес», включавший необходимость поддержания абсолютной власти монарха, опорой которого теперь стало служить дворянство, необходимость построения новой системы государственной службы, создание постоянно действующей армии и т.п. В-третьих, различный объем юридических норм, с одной стороны, закреплявших права и свободы, а с другой, норм, их ограничивающих, теперь еще более нарочито дифференцировался в зависимости от сословий. Были в значительной

мере ограничены права крестьян в угоду интересам дворянства, ограничения прав и свобод которого, напротив, год от года уменьшались, а возможности реализации своих интересов росли. Россия, сделав значительный шаг вперед к цивилизованному миру, так и осталась феодальной страной с различными правовыми режимами для разных сословий.

Полная зависимость крестьян от помещиков сохранялась вплоть до крестьянской реформы Александра II, установившей как ограничения прав помещиков, с одной стороны, так и предусматривавшая определенные ограничения личной свободы для крестьян. Несмотря на признание Манифестом 19 февраля 1861 года «О Всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей, и об устройстве их быта» за крестьянами гражданской дееспособности, фактически, зависимое состояние сохранялось, как минимум, на 2 года. Разница заключалась только в том, что крепостное состояние сменилось «временнообязанным» состоянием. Легализуя ограничения прав и свобод, законодатель, в данном случае, лишь изменяет терминологию и устанавливает механизм ликвидации этих ограничений - «временнообязанное» состояние должно было длиться до завершения выкупной операции на основе добровольных соглашений, либо до перевода крестьян на систему обязательного выкупа. В ряде губерний (Минской, Гродненской, Киевской, Подольской, Волынской и др.) перевод был осуществлен уже в 1863 г.^[16], в остальных губерниях этот процесс растянулся на долгие годы, до 1881-го^[17], а на Кавказе - до 1912 года^[18].Следует отметить, что само установление размера выкупных платежей в законе также стоит относить к легализации ограничений прав и свобод, в то время, как невозможность их выплаты большинством крестьян, вследствие малой платежеспособности, следует признать не юридически установленным, а фактическим ограничением прав. Равно таким же,

фактическим ограничением является положение, согласно которому размеры земельных наделов и характер повинностей определялся соглашением сторон (крестьянина с помещиком).

С восшествием на престол Александра III, правовая система государства приняла совершенно иной вектор развития. Государство принимает меры по укреплению законности и правопорядка. Уже 14 августа 1881 года увидело свет «Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия»^[19], призванное с помощью исключительно императивных методов сохранить общественный порядок в государстве. Этот документ предполагал возможность установления двух различных чрезвычайных режимов: усиленной и чрезвычайной охраны. В частности, при введении положения «усиленной охраны» в отдельных регионах, генерал-губернаторы, губернаторы и градоначальники получали достаточно широкие полномочия, заключавшиеся в возможности наложения взысканий, причем во внесудебном порядке (штраф, размером до 500 рублей, или арест на срок, не более 3 месяцев - п. а, б ст.15 разд. II Положения), запрещения различного рода собраний (в т.ч. частных), издания распоряжений о закрытии (на определяемый ими самими срок, либо до снятия положения «усиленной охраны») «всяких вообще торговых и промышленных заведений», а также воспрещения нахождения в местностях, находящихся в режиме усиленной охраны, отдельных лиц (ст.16 Положения).

Принятое положение существенно расширяло полномочия полицейских органов на местах (наложение арестов на подозреваемых лиц, на их имущество, производство обысков в любых помещениях и т.п.). Режим «чрезвычайной охраны» был еще более суровым. При его введении генерал-губернаторам предоставляются права главнокомандующих в военное время (ст.24 разд. III Положения) с сохранением всех полномочий, предоставляемых в режиме «усиленной охраны» (ст.23 разд. III Положения). Е.А. Скрипилев, освещая процесс применения указанного нормативного акта, отмечает, что к 1901 году

режим «исключительного положения» охватывал более трети всей территории России^[20]. Это означало предоставление, фактически, неограниченной власти на местах, в ущерб личным правам человека и гражданина.

Социальное и правовое неравенство, продовольственный кризис, связанный с нехваткой земли у крестьян и неподъемными для них сборами, неудачи в русско-японской войне, а также рост оппозиционно настроенных по отношению к царскому правительству различных общественно-политических объединений, привели в итоге к открытым антимонархическим выступлениям и первой русской революции 1905-1907 гг. Сложившееся положение в стране потребовало принятия ряда мер, направленных на установление стабилизации в стране. В частности, учреждение Государственной Думы, а также преобразование всей системы государственной власти. При этом, законодатель, легализовал ограничения избирательных прав граждан.

Механизм ограничений устанавливал многоступенчатую систему выборов (для землевладельческой и городской курий - 2-х, для крестьянской - 4-х, а для рабочей - 3-х ступенчатую систему), целый ряд оговорок по допуску лиц к участию в выборах (прежде всего, имущественный и возрастной цензы), а также неравное представительство от различных избирательных курий^[21].

Радикальным средством явился роспуск I и II Думы, а также изменение 3 июня 1907 года действовавшей редакции Основных государственных законов, повлекшей изменение избирательной системы страны, еще более ограничившей избирательное право менее обеспеченных городских обывателей, крестьян и рабочих^[22].

Следующий этап легализации ограничений следует связать с политикой военного коммунизма и издания первых декретов советской власти. В частности, Декрет «О земле» от 26 Октября 1917 г. легализовал значительные ограничения прав частной собственности на землю, установив правомерность конфискации помещичьей земли^[23]. Декрет «О печати» 27 октября 1917 г. установил цензуру, легализовав ограничение свободы слова изданий, «призывающих к открытому сопротивлению или неповиновению Рабочему и Крестьянскому Правительству», сеющих смуту и призывающих к деяниям «явно преступного характера»^[24]. Эти положения были дополнены Резолюцией ВЦИК «По вопросу о печати» от 4 ноября 1917 г., которая легализовала возможность конфискации частных типографий, вместе со всеми техническими средствами, им принадлежавшим^[25], а также Декретом «О государственной монополии на печатание объявлений», предписавшим под угрозой наказаний, передать все заказы контор, занимающихся размещением частных объявлений Советам Рабочих и Крестьянских депутатов^[26]. Приказ «По министерству финансов» 30 октября 1917 г. под угрозой арестов ограничил право на забастовку чиновников этого органа^[27].

Несмотря на установление формального равенства, дворянское сословие и класс буржуа, фактически, объявлялись врагами нового порядка. Поэтому фразу «Декларации прав народов России» 2 ноября 1917 г. об отмене «всех и всяких национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений» не стоит понимать буквально. Отмена привилегий повлекла за собой легализацию ограничений, способствовавших расколу общества.

Процесс легализации ограничений прав и свобод человека и гражданина в эпоху военного коммунизма приобретает особый характер, свойственный

военному времени. Для финансового и хозяйственного обеспечения проводимой кампании, была усилена национализация частного имущества. Этой участи не избежала даже общероссийская общественная благотворительная организация «Красный крест», имущество которой было обращено в государственную собственность^[28]. В соответствии с Кодексом законов о труде, принятым 10 декабря 1918 г., устанавливалась всеобщая трудовая повинность граждан от 16 до 50 лет (разд.1, ст.1-8), ограничивался перевод трудящихся (разд. 5, ст.40-43), а также добровольное увольнение (только после предварительной проверки причин ухода и признании их уважительными - ст.51-54)^[29].

Одна из наиболее трагичных страниц в русской истории - массовая гибель от голода, связывается с легализацией значительных ограничений свободы распоряжения своим имуществом - продовольствием. Так 9 мая 1918 г. был издан Декрет ВЦИК «О предоставлении Народному Комиссару Продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими»^[30], признавшим правомерным безвозмездное изъятие «излишек хлеба» у населения и установивший наказание за сокрытие этих «излишек». Эти положения были дополнены Декретом СНК РСФСР от 11 января 1919 «О разверстке между производящими губерниями зерновых хлебов и фуража, подлежащих отчуждению в распоряжение государства»^[31], легализовавшим печально известную продразверстку. Размеры оставшегося продовольствия, при этом, были несоизмеримы для обеспечения нормальной жизни людей. По выражению профессора С.С. Маслова:

«Продразверстка убила в крестьянстве не только все стимулы к развитию его хозяйства, но даже к поддержанию его на прежнем уровне»^[32].

В ходе гражданской войны в нашей стране применялась массовая депортация как «средство борьбы с политической ненадежностью»^[33]. Кроме того, был установлен ряд ограничений процессуальных прав подсудимых в Реввоентрибуналах, при том, что сами суды наделялись практически неограниченной властью^[34]. Учитывая обстановку, 15 декабря 1918 г. выходит Постановление СНК, утвердившее Положение «О Командующем Армией, входящей в состав Армий флота», в соответствии с которым Революционному Военному Совету армии предоставлялись, практически неограниченные полномочия принудительной высылки, запрета въезда и выезда граждан из районов действия армии и т.п. Перечень мер исключительного характера в нем был открыт и подлежал расширительному толкованию (п.12 Положения). Было и множество других документов, основной целью которых была борьба с «контрреволюционными выступлениями».

Изложенное позволяет нам произвести ряд выводов. Во-первых, ограничения прав и свобод в этот период носили точно такой же избирательный характер, как и во времена абсолютизма. Разница заключалась лишь в том, какие конкретно группы населения под них подпадали. Если во времена империи дифференциация имела сословный признак и наиболее ограничивались свободы крепостных, то во время становления советской власти ограничения стали носить идеологический характер и были направлены против действительной и мнимой оппозиции. Во-вторых, именно отсутствие общественной легитимации легализуемых ограничений, нежелание представителей новой власти слышать альтернативных точек зрения привело к хаосу и гражданской войне. В-третьих,

впервые в отечественной истории, законодательство отказалось от «правопреемства». Были отменены все, действовавшие к тому времени, акты Российской Империи. В-четвертых, соглашаясь с мнением С.В. Пчелинцева, следует отметить, что характер ограничений этого периода выделяется крайней жестокостью и репрессивностью мер^[35]. В-пятых, подавляющее большинство нормативно-правовых актов советской власти имели в содержании характерные для норм того времени, весьма пространные формулировки: «в целях борьбы с контрреволюцией», «классовые враги», «угроза завоеваниям революции» и т.п., что приводило к явному злоупотреблению этими положениями на местах.

Законодательство периода Великой Отечественной войны начало формироваться уже в первый день вторжения немецко-фашистских войск в страну, с изданием Указа Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 г. «О военном положении»^[36], передавшим всю полноту власти в местностях, объявленных на военном положении, военным советам фронтов и армий и легализовавшим возможность введения общеобязательной трудовой повинности; военно-квартирной обязанности для расквартирования воинских частей; возможность безвозмездного изъятия транспортных средств и иного имущества для нужд фронта; запрещать въезд и выезд в те местности, которые объявляются на военном положении и т.п. Также в годы войны была легализована возможность установления сверхурочного рабочего времени до 3-х часов в день, отмены

37

отпусков на период военного времени^[37]; в колхозах повышался минимум

трудодней^[38]; устанавливались или усиливались санкции, в особенности за те преступления, которые могли навредить обороне страны^[39] и т.п.

С учетом сказанного, необходимо отметить, что, несмотря на ряд злоупотреблений положениями изданных нормативно-правовых актов на местах и имеющиеся перекосы в самом законодательстве (принудительная депортация «потенциально опасных» народов, введение налога на бездетность и др.), даже на основе анализа правового материала, мы наблюдаем всеобщую консолидацию сил, направленных на борьбу с врагом, во многом благодаря которой и была выиграна Великая война. В условиях военного времени легализация ряда ограничений прав и свобод человека и гражданина, являлась вполне оправданной совокупностью мер переработки всей правовой системы Советского государства.

При этом, законодательство данного периода продолжало действовать некоторое время и после войны. К примеру, уголовная ответственность за прогул была полностью отменена лишь 25 апреля 1956 г.^[40], повышенный в годы войны для колхозников минимум трудодней был сохранен и в 1947 г.^[41], при этом уголовная ответственность за невыработку трудодней была отменена в начале 60- х^[42], а сами трудодни фактически сохранялись до середины 60-х годов.

Страна вступила в новый этап своего развития - эпоху «развитого социализма». Думается, что в контексте заявленного предмета исследования, следует представить лишь основные тенденции легализации ограничений прав и свобод этого периода, при этом его разделение на ряд каких-либо отрезков и их дифференцированное изложение, представляются излишними. Тому есть несколько причин: во-первых, приемы и способы управления государством этой эпохи в своей совокупности образуют единый политико-правовой режим; во- вторых, идеологически время «развитого социализма» является единым; в- третьих, даже с технико-юридической точки зрения, проводившаяся работа по систематизации законодательства охватывает практически весь период существования Союза ССР - с конца 50-х.-начала 60-х, до середины 80-х годов.

Легализация ограничений прав и свобод человека и гражданина в этот период характеризуется наложением лимитов относительно имущественных прав; цензурой на печатные издания, в т.ч. периодику, радио и телепередачи, кинофильмы, различные произведения искусства и др.; запретом на выезд за пределы границ Советского Союза и т.п. Введение любых норм, в том числе ограничивающих права и свободы человека и гражданина, основывалось на сильной идеологической составляющей. Непризнание или отступление от этой идеологии признавалось диссидентством и зачастую каралось. В-третьих, советское законодательство не имело в своем содержании механизма легализации и применения ограничений прав и свобод. Сам же термин «ограничение прав и свобод» в Конституции СССР 1977 г. упоминается лишь один раз в негативном значении, как синоним «ущемления прав и свобод» (ст.36 Конституции СССР^[43]).

Современный этап легализации ограничений следует связывать с новыми вызовами для государства. С одной стороны это признание в качестве ценностного ориентира развитие демократических начал и правовой модели государства, отраженных в Основном законе страны, интеграция в общемировое

правовое пространство, а также забота о сохранении исторического и культурного наследия, примат прав и свобод личности над интересами государства. С другой же, рост сепаратизма и национальной нетерпимости, падение жизненного уровня населения страны, особенно в сельской местности, довлеющее положение экономики над правом, все усиливающееся социальное расслоение и т.п. негативные факторы. В таких условиях легализация как объективно существующий фактор становится формальным источником обоснования ограничений прав и свобод.