§ 1.3. Институт юридической ответственности в системе права

Прежде чем перейти к уяснению места юридической ответственности в системе права, необходимо определить понятие системы права и ее основные структурные элементы. Тем более что сам институт юридической ответствен­ности является структурным элементом системы права и выступает в качестве одного из его компонентов.

Обратимся к проблеме определения системы права. О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородский определяли систему права как «совокупность отраслей права, дифференцированных на основе присущих им особенностей, соответст­вующих специфике системы общественных отношений данной социально- экономической формации»^[123]. По мнению А.Ф. Шебанова, «система права - это обусловленная в конечном счете экономическим строем общества внутренняя структура права, выражающая внутреннюю согласованность и единство со­ставляющих. Это право состоит из юридических норм, и вместе с тем объек­тивно необходимо разделение их на отрасли и институты в соответствии с осо­бенностями регулируемых этими нормами общественных отношений»^[124]. Сис­тема права - это единое, объективно существующее строение права, характери­

зующееся согласованностью, взаимообусловленностью и взаимодействием со­ставляющих его норм, подразделяемых в соответствии с предметом и методом правового регулирования общественных отношений на отрасли и институты^[125], - счи­тает Е.А.

Д.А. Керимов, обращаясь к категории «система в права», определяет ее как «объективное объединение по содержательным признакам определенных пра­вовых элементов в структурно упорядоченное целостное единство, обладающее относительной самостоятельностью, устойчивостью и автономностью функ­ционирования»^[126]. Значительная часть ученых под системностью права подра­зумевает «его внутреннее единство, органическую взаимосвязь и взаимодейст­вие составляющих его частей»^[127]. По мнению Д.И. Петрова, «система права - это внутреннее строение действующего в государстве права, отражающее един­ство составляющих его норм и их разграничение на отрасли, подотрасли и ин­ституты»^[128]. В настоящее время с теми или иными терминологическими разли­чиями под системой права понимают его внутреннее строение, характеризую­щееся упорядоченностью, согласованностью, взаимозависимостью и обуслов­ленностью различных элементов.

При этом в структуре системы права выделяют такие элементы, как от­расль - подотрасль - институт - норма^[129]. В других работах наряду с институ­том права выделяют еще такой структурный элемент системы права, как субин­ститут, который входит в структуру некоторых правовых институтов. Так, Е.А. Киримова пишет, что некоторые правовые институты состоят из субинсти­тутов, то есть являются сложными, а сам субинститут представляет собой

группу норм права, выражающих некоторые особенности правового регулиро­вания отдельных видов общественных отношений^[130].

В качестве основных критериев классификации называют предмет и метод правового регулирования^[131], а дополнительными правовые - принципы и нали­чие отраслевого вида юридической ответственности^[132]. С.С. Алексеев наряду предметом и методом правового регулирования выделяет еще один классифи­цирующий критерий - правовой режим. По его мнению, все отрасли в системе права могут быть подразделены на три основных звена. Во-первых, профили­рующие, базовые отрасли, охватывающие наиболее важные общественные от­ношения: конституционное, гражданское, уголовное, административное, уго­ловно-процессуальное, гражданско-процессуальное право.

особенностях предмета регулирования и генетических связях происхождения C первой группой отраслей права.

Проблема определения количества отраслей права в системе права очень сложна. Так, В.Н. Хропанюк выделяет одиннадцать отраслей права: государст­венное, административное, финансовое, трудовое, семейное, гражданско- процессуальное, уголовно-процессуальное и исправительно-трудовое^[134]. Е.А. Пилипенко в числе отраслей права называет: конституционное право, гра­жданское право, уголовное право, финансовое право, право социального обес­печения, сельскохозяйственное право, трудовое право, экологическое право и банковское право. При этом он оставляет перечень отраслей открытым, указы­вая, что в систему права входят и некоторые другие отрасли, не поясняя ка­кие^[135]. С.С. Алексеев определяет 16 отраслей права: конституционное, граждан­ское, административное, уголовное, гражданско-процессуальное, администра­тивно-процессуальное, уголовно-процессуальное, трудовое, земельное, финан­совое, право социального обеспечения, семейное, уголовно-исполнительное, торговое, морское, а также право прокурорского надзора^[136].

Детально не вдаваясь в дискуссию, отметим только наиболее важные мо­менты. Часто выделение некоторых отраслей права носит произвольный харак­тер и связано с отождествлением отрасли права и отрасли законодательства, а также с обоснованием возможности существования комплексных отраслей пра­ва. Так, А. Г. Братко считает банковское право комплексной отраслью, в пред­

мет которой входят как публичные банковские отношения, так и отношения, основанные на нормах гражданского права, характеризующиеся методом дис­позитивности. Если исходить из возможности существования комплексных от­раслей права, то их можно выделить неограниченное количество. До настояще­го времени ученые не привели убедительных доводов, чем коммерческое право отличается от предпримательского, а также от гражданского права. Что касает­ся арбитражно-процессуального права, на наш взгляд, выделение его в само­стоятельную отрасль выглядит преждевременным, его необходимо рассматри­вать как подотрасль гражданско-процессуального права. В частности, иного критерия в качестве обоснования его выделения, кроме особенностей субъект­ного состава и предмета регулирования, не называют. Если встать на подобную позицию, то и налоговое и бюджетное право необходимо рассматривать не в качестве подотраслей финансового права, а как самостоятельные отрасли права.

По схожим основаниям и муниципальное право сложно считать самостоя­тельной отраслью права, думается, что оно выступает в качестве подотрасли конституционного права. Дело в том, что некоторые отношения, а именно: фи­нансовые, земельные, гражданско-правовые, часто включаемые в предмет регу­лирования муниципального права, по своему существу регулируются другими отраслями права. Исключив эти отношения, мы в его предмете как раз и обна­ружим сугубо конституционные отношения.

55 соответствующий метод регулирования, который в значительной мере зависит от воли законодателя. Специфика общественных отношений, регулируемых нормами конкретной отрасли права, детерминирует необходимость использо­вания при этом определенного метода, который в каждой отдельной отрасли будет неодинаков.

Метод правового регулирования имеет свои структурные компоненты; а) установление границ регулируемых отношений; б) издание соответствующих нормативных актов, предусматривающих права и обязанности субъектов; наде­ление участников общественных отношений правоспособностью и дееспособ­ностью, позволяющими им вступать в разнородные правовые отношения; опре­деление мер ответственности на случай нарушения этих установлений^[143]. В принципе по этим же основаниям нельзя согласиться и с существованием «му­ниципально-правовой» ответственности, которая является разновидностью конституционной. «Отрасль права - это обособившаяся внутри данной системы совокупность однородных правовых норм, регулирующих определенную сферу родовых общественных отношений. Именно их однородность вызывает к жиз­ни соответствующую отрасль права»^[144].

Поэтому в выделении отраслей права в системе права мы присоединяемся к позиции С.В. Полениной, выделяющей комплексные (функциональные, сложные) правовые институты и комплексные отрасли законодательства, но не комплексные отрасли права^[145].

Итак, не претендуя на абсолютную истину, отметим, что современная сис­тема права состоит из следующих отраслей: конституционного, администра-

тивного, гражданского, уголовного, финансового, трудового, гражданско- процессуального, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного, се­мейного, земельного, экологического и права социального обеспечения. В структуру большинства из указанных отраслей права входят отраслевые инсти­туты юридической ответственности. Только отрасли экологического, семейного и права социального обеспечения не содержат в своей структуре видовых ин­ститутов юридической ответственности. Отношения, регулируемые этими от­раслями права, охраняются при помощи институтов юридической ответствен­ности, входящих в структуру других отраслей права. Так, за экологические пра­вонарушения предусмотрена уголовная, административная и гражданско- правовая ответственность. За нарушение норм семейного права в зависимости от обстоятельств дела может наступать уголовная, гражданско-правовая или административная ответственность. Кроме того, в названных отраслях права существуют институты защиты, которые содержат меры, не относящиеся к юридической ответственности. При их помощи также осуществляется охрана отношений, которые регулируются данными отраслями права.

Деление системы права на отрасли, подотрасли и правовые институты не является единственным. C изменением государственного строя, признанием ча­стной собственности возродилось и деление права на частное и публичное. В основе выделения частного и публичного права находится не только предмет и метод правового регулирования, но и соответствующий интерес^[146]. Как отмеча­ется в литературе, деление права на частное и публичное - это глобальное де­ление, стоящее выше отраслевого и носящее концептуальный характер, касаю­щееся самих основ права, его места и роли в жизни людей, его определяющих ценностей^[147]. Однако можно рассмотреть эту проблему и несколько с иной точ­ки зрения, задавшись вопросом, а из каких элементов состоит само частное право? Если найти ответ на данный вопрос, можно будет понять, а насколько «глобально» частное право. Традиционно к отраслям частного права относят

гражданское и семейное право, а также коммерческое право, которое мы не считаем самостоятельной отраслью права. Некоторые ученые трудовое право также классифицируют как отрасль частного права. На наш взгляд, в трудовом праве в равной степени сочетаются три метода правового регулирования: импе­ративный, диспозитивный и поощрительный, соответственно, там примерно в равной степени представлены и три разновидности правовых норм (императив­ные, диспозитивные и поощрительные). Как известно, семейно право сравни­тельно недавно выделилось из гражданского права. Получается, что все частное право состоит из гражданского и семейного права. Но тогда невольно возникает вопрос, а насколько глобально частное право, если все иные отрасли (кроме двух указанных) относятся к публично-правовому блоку. Поэтому, видимо, же­лая искусственно расширить количество отраслей, относящихся к частному праву, О.А. Кожевников наряду с гражданским выделяет еще в качестве само­стоятельной отрасли и наследственное право^[148], но последнее, как известно, яв­ляется подотраслью гражданского права.

Если за элементы системы частного и публичного права взять не отрасль, а правовые нормы, то «удельный вес» частного права несколько увеличится, т.к. любая отрасль публичного права содержит в себе и отдельные нормы частного права. Однако при таком подходе можно будет исключить уже само деление частного и публичного права на отрасли, что выглядит необоснованным. По­этому деление права на частное и публичное носит достаточно условный харак­тер, и более корректным представляется «выделение в праве как целостной сис­теме сфер публично-правового и частноправового регулирования, дифферен­циация которых осуществляется по характеру юридически значимого интереса, реализуемого в процессе правового регулирования, и по методу правового воз­действия на соответствующие общественные отношения»^[149]. Мы обратились к данной проблеме не случайно, т.к. ряд ученых стали определять место юриди-

58 ческой ответственности не только в отраслях права, но и в подсистемах частно­го и публичного права. В связи с этим юридическую ответственность стали классифицировать на частноправовую и публично-правовую^[150]. Чтобы понять, насколько обоснованно выделение в системе права частноправовой ответствен­ности, необходимо обратиться к самим критериям выделения частного и пуб­личного права, а также к критериям частноправовой юридической ответствен­ности. Это позволит ответить на вопрос, а возможно ли вообще определить место юридической ответственности в частом и публичном праве.

В основании классификации юридической ответственности на частнопра­вовую и публично-правовую находятся критерии, которые в принципе схожи с критериями деления системы права на публичное и частное: интерес (частный или публичный); специфика целей ответственности; функции, которые выпол­няет публично-правовая и частноправовая ответственность^[151]. По мнению ряда ученых, целевой и функциональный критерий не могут находиться в основе классификации юридической ответственности на публично-правовую и частно­правовую, т.к. юридическая ответственность реализует не только карательную и восстановительную функции, но и превентивную с воспитательной^[152]. Кроме того, карательная функция присуща и гражданско-правовой ответственности, а восстановительная - уголовной, дисциплинарной и т.д. Суть не в том, что тот или иной вид ответственности специализируется исключительно на выполне­нии одной функции, а в специфике проявлений иных функций юридической от­ветственности. Нельзя согласиться и с выделением интереса в качестве основы классификации ответственности. Любое правонарушение в конечном итоге по-

сягает на правопорядок и причиняет вред всему обществу в целом, а не только отдельно взятой личности^[153]. Сущность последствий правонарушений, преду­смотренных нормами частного права, общесоциальна. В особенности это каса­ется тех правонарушений, которые посягают на организационные отношения, находящиеся на грани с административными. Также социальную и публичную сущность последствий правонарушений в частном праве подчеркивает охрана однородных общественных отношений при помощи норм с различной отрасле­вой принадлежностью^[154]. Р.Л. Хачатуров пишет: «...следует отметить теорети­ческое несовершенство классификации самих правонарушений на публично­правовые и частноправовые. В данном смысле можно утверждать только о су­ществовании правонарушений, которые предусмотрены нормами частного и нормами публичного права, но не о частноправовых и публично-правовых пра­вонарушениях»^[155]. На основании изложенного можно прийти к выводу, что в существующей системе права не находится места для отдельной и обособлен­ной частноправовой ответственности. Вопрос о существовании частноправовой ответственности в системе права можно было бы ставить, если бы сама частно­правовая ответственность состояла из нескольких видовых институтов юриди­ческой ответственности. Однако иных видов, кроме гражданско-правовой от­ветственности, в данной системе мы не обнаруживаем.

О.А. Кожевников, как и ряд других ученых, выделяет в системе права под­системы регулятивного и охранительного права и делает попытку определить место юридической ответственности в подсистемах регулятивного и охрани­тельного права^[156]. Присоединяясь к мнению П.Б. Ефрагова, он отмечает, что в «структуре права реально обособляются две основные взаимосвязанные суб­станционально-функциональные нормативные подсистемы: регулятивная и ох­ранительная, в которых раскрываются генезис, композиция строения права, его деление на материальное и процессуальное, а последних - на отрасли, институ­

ты и иные подразделения, представляющие соответствующие уровни структу­ры права... В регулятивных отраслях права воздействие на общественные от­ношения осуществляется путем формирования эталонов, образцов поведе­ния. .. Нормы охранительных отраслей права, напротив, воздействуют на обще­ственные отношения посредством установления запретов на совершение опре­деленных в диспозициях норм деяний, а при их несоблюдении - применения к субъектам права отдельных видов юридической ответственности»^[157]. Уязви­мость такой концепции очевидна, т.к. она разрывает целостный регулятивно­охранительный процесс и делает практически невозможным отнесение отдель­ных отраслей права как целостной системы к охранительному или регулятив­ному, по терминологии авторов, «праву». Косвенно это признает и сам О.А. Кожевников, когда институт гражданско-правовой ответственности отно­сит к «охранительному праву», а само гражданское право - к регулятивному. При этом забывается, что происходит разрыв нормы права как первичного не­делимого элемента.

Вместе с тем вполне обоснованным выглядит деление современной систе­мы права на материальное и процессуальное. При этом к определению процес­суального права наметилось два подхода. Одни ученые понимают процессуаль­ное право как совокупность процессуальных отраслей и отдельных процессу­альных подотраслей, которые входят в структуру отрасли права, относящейся в большей степени к материально-правовой. Так, на основе этого критерия к про­цессуальному праву относят уголовно-процессуальное, гражданско- процессуальное, а также подотрасли административного, конституционного, бюджетного и налогового процесса^[158]. Второй подход выражен в работе А.А. Павлушиной, по мнению которой, «недопустимо снижение общеправового понятия «процессуальное» до уровня констатации наличных юрисдикционных

процессов»^[159]. А.А. Павлушина отмечает: «Материальное и процессуальное в праве выступают как две философские противоположности - равнозначимые, равноуровневые, взаимовлияющие друг на друга. Процессуальное право - это не то или не только то, что уже оформилось в качестве такового в отрасли или подотрасли законодательства. Процессуальность, как и материальность, можно определять как свойство права регулировать содержание или форму правовых отношений, А потому в состав процессуального права следует включать все правовое содержание, направленное на урегулирование любой процедуры, ор­ганизации процесса любого правового явления»^[160].

Обе точки зрения имеют право на существование, но с позиции нашего ис­следования мы остановимся на отраслевом подходе, характеризующем процес­суальное право. В противном случае невозможно выявить виды процессуаль­ной ответственности и их место в системе права и системе юридической ответ­ственности. Это обусловлено тем, что любой институт юридической ответст­венности (в том числе и не являющийся процессуальным институтом) содержит в своей структуре нормы, направленные на охрану процессуальных отношений. Так, институт материальной административной ответственности содержит не­которые административно-процессуальные правонарушения (ст. 17.7, 17.8, 17.9 КоАП). Аналогичное можно отметить и в отношении уголовной ответственно­сти, которая устанавливает наказуемость за отказ свидетеля от дачи показаний, фальсификацию доказательств, неисполнение решения суда и т.д. Наличие та­ких норм в отраслях, которые в целом относятся к материальным, вполне объ­яснимо, если исходить из второй концепции процессуального права. Однако при этом нарушается отраслевая привязка соответствующего правового инсти­тута ответственности к определенной отрасли права. Поэтому наличие подоб­ных норм можно назвать скорее исключением, а не правилом.

Сложность определения места юридической ответственности в системе процессуального права обусловлена еще и тем, что юридическая ответствен-

ность является институтом материального права^[161]. Однако и это обстоятельст­во вполне объяснимо с позиции отраслевого подхода. Отнесение той или иной отрасли к процессуальной еще не означает, что в своей структуре она не может содержать отдельные нормы, которые по своей юридической природе являются материальными.

Одновременно следует отметить зависимость института юридической от­ветственности от процессуальных отраслей и институтов. Это обусловлено тем, что материальные нормы института юридической ответственности не могут развиться без действия норм и институтов процессуальных отраслей права. Развитие материального правоотношения юридической ответственности лежит в сфере соотношения материального и процессуального в праве. В отечествен­ной правовой науке сложилось определенное понимание характера взаимосвязи материального и процессуального права, где последнее рассматривается как нечто производное от материального, имеющее вторичный характер. Процесс как единство процессуальной деятельности и процессуальных правоотношений выступает в качестве формы, способа осуществления норм материального пра­ва. Процессуальные отношения, являясь формой материальных отношений юридической ответственности, в то же время служат законными средствами их развития, конкретизации и реализации. Иными словами, благодаря процессу­альным действиям материальное правоотношение ответственности движется. В этом заключается единая функция процессуальных правоотношений^[162]. А.Р. Корнилов отмечает, что «юридическая ответственность, представляя собой единство содержания и формы, реализуется посредством процессуальной, а не материальной процедуры, в чем и состоит особенность применения норм, отно­сящихся к этому комплексному отраслевому институту российского права»^[163]. Поэтому, определяя место института юридической ответственности в системе

права, следует отметить служебную подчиненность процессуальных отраслей права по отношению к нему.

Однако взаимосвязь с процессуальным правом носит не односторонний, а двухсторонний характер. Так, А.Р. Корнилов отмечает, что в целом юридиче­ская ответственность есть прежде всего институт материального права, при­званный выполнять охранительные правовые функции. Юридическая ответст­венность не только охраняет специфическим для нее способом личные и обще­ственные блага, а также регулирует нормы и соответствующие им правоотно­шения, но и гарантирует действие иных охранительных правовых институ­тов^[164]. Поэтому место процессуальных видов ответственности обусловлено и их направленностью на обеспечение предписаний норм процессуального права.

В особенности охранительное значение института юридической ответст­венности усиливается для тех отраслей права, которые в своей структуре не со­держат отраслевого института юридической ответственности, т.к. соблюдение предписаний, содержащихся в нормах таких отраслей, обеспечивается либо ин­ститутом юридической ответственности в целом, либо отраслевым институтом юридической ответственности, входящим в структуру иной отрасли права. Зна­чение отраслевого института юридической ответственности возрастает и в слу­чае сквозной регламентации общественных отношений, когда они охраняются и регулируются при помощи различных видовых институтов юридической от­ветственности.

Место института юридической ответственности в системе права определе­но также его функциональным и целевым предназначением. При этом мы не согласны с учеными, которые отрицают особенности функционального и целе­вого предназначения в качестве дополнительного признака, подчеркивающего самостоятельность соответствующей отрасли права. В этом смысле функцио­нальные и целевые особенности института юридической ответственности пока­зывают его место в общей системе права. Так, институт юридической ответст­венности выполняет регулятивную, превентивную, карательную, восстанови­

тельную и воспитательную функции^[165]. В функциях института юридической ответственности находит свою конкретизацию как функции права в целом, так и функции отдельных отраслей права. Превентивная, карательная и восстано­вительная функции обусловлены в большей степени наличием охранительной функции права и являются ее конкретными проявлениями, соответственно, ре­гулятивная функция юридической ответственности предопределена действием регулятивной функции права.

Функциональное воздействие юридической ответственности во многом обусловлено самим механизмом правового регулирования. На стадии регуля­тивно-статического воздействия происходит конструирование ответственности в нормах-правилах поведения. В них закрепляются образцы должного и ответ­ственного поведения, а также те неблагоприятные последствия, которые могут наступить в случае нарушения правовой нормы. Далее следует динамическое воздействие, направленное на развитие динамики общественных отношений. В принципе в этот момент также начинает действовать не только регулятивная, но и предупредительная функция, удерживая потенциальных правонарушите­лей от нарушения запретов и позитивных обязанностей. Карательное и восста­новительное предназначение юридической ответственности начинает реализо­вываться только в случае совершения правонарушения. Все функции юридиче­ской ответственности обусловлены не только ее местом в механизме правового регулирования, но и целевым предназначением. Так, в качестве ближайших це­лей института юридической ответственности выступает упорядочение общест­венных отношений, их урегулированность, предупреждение правонарушений и воспитание граждан. Цель кары и восстановления начинает воплощаться в ре­альную действительность только в случае совершения правонарушения^[166].

Мы не случайно обратились к целевому и функциональному предназначе­нию института юридической ответственности в контексте определения его мес­та в системе права. Так, во многом именно на основании данных признаков ин-

65 ститут юридической ответственности отличается от схожих с ним по некото­рым признакам институтов защиты и безопасности. В частности, большинство авторов склонны считать, что институт защиты и институт безопасности отли­чаются от института юридической ответственности отсутствием карательной функции и цели кары, а также по некоторым иным характеристикам, которые во многом носят производный от названного признака характер.

Ж.И. Овсепян отмечает, что в системе государственного принуждения можно выделить: «институт государственно-правового принуждения, связанно­го с применением мер юридической ответственности; институт государственно­правового принуждения, связанного с осуществлением восстановительных мер (мер защиты); институт государственно-правового принуждения, выраженного в системе мер пресечения»^[167]. По мнению Т.Б. Шубиной, необходимо различать «меры юридической ответственности», «меры защиты», «меры безопасности». Все они должны охватываться категорией «защита права», хотя содержание, назначение, осуществление этих мер различны^[168]. Добавим, что названным по­нятиям соответствуют и определенные правовые институты, которые присутст­вуют практически в любой отрасли права, а институты безопасности и защиты наиболее широко представлены в процессуальных отраслях права. Присутст­вуют смежные правовые институты и в материальных отраслях права. Так, ГК РФ не содержит понятия гражданско-правовой ответственности, оно подменено способами защиты гражданских прав. Как полагают В.М. Ведяхин и Т.Б. Шу­бина, «к мерам, способам защиты прав относятся лишь те, которые применяют­ся по инициативе лица, права которого нарушены, и функция этих мер - преж­де всего восстановительная. Государственно-принудительный механизм защи­ты права используется только в том случае, если сторона, нарушившая чьи- либо права, либо добровольно их не восстанавливает, либо препятствует этому,

либо не исполняет добровольно своей обязанности»^[169]. К мерам защиты в граж­данском праве можно отнести: признание права, самозащиту права^[170], восста­новление положения, существовавшего до нарушения права, и т.д. Основанием применения юридической ответственности является правонарушение в сово­купности всех необходимых признаков, тогда как для применения иных мер го­сударственного принуждения достаточно объективно противоправного дея­ния^[171]. Другое отличие - характер последствий, наступающих при юридической ответственности. «Отсутствие отрицательных последствий и государственного осуждения отличает меры защиты от юридической ответственности», - отме­чают Р.Л. Хачатуров и Р.Г. Ягутян^[172]. Меры защиты направлены на обеспече­ние неприкосновенности прав, а юридическая ответственность, кроме того, - на предупреждение правонарушений, наказание виновных^[173]. Отличие заключает­ся в функциях, целях юридической ответственности. К примеру, меры меди­цинского характера применяются к психически больным с целью их собствен­ной же безопасности и безопасности окружающих.

Ж.И. Овсепян отмечает, что «основания дифференциации мер государст­венно-правового принуждения на специфические виды, специфические госу­дарственно-принудительные (государственно-охранительные) институты мож­но представить в виде следующего собирательного перечня критериев их раз­граничения: а) разная целевая ориентация различных мер государственно­правового принуждения; б) особенности функциональной направленности (об­ращенности) различных мер государственно-правового принуждения; в) обяза­тельность (либо необязательность) наличия факта противоправного действия (бездействия) как условия применения мер государственно-правового принуж­дения; обязательность (необязательность) факта вины предполагаемого субъек­

та воздействия для применения к нему меры государственно-правового прину­ждения; г) разница методов правового регулирования; д) характер последствий; е) особенности перечней (видов) санкций»^[174].

Итак, не отрицая деления системы права на частное и публичное, мы не считаем возможным выделение в этих подсистемах публично-правовой и частноправовой ответственности, а также регулятивных и охранительных от­раслей права, а соответственно, «регулятивной» и «охранительной» юридиче­ской ответственности.

Определение места института юридической ответственности в системе права мы связываем прежде всего с его отраслевым делением. Оно обусловлено предметом и методом правового регулирования, функциональным и целевым предназначением. По указанным признакам она отличается и от смежных пра­вовых институтов (института защиты и института мер безопасности).

174