§ 3.1. Генетические и субординационные связи

Функциональные связи института юридической ответственности призваны отразить многообразие зависимостей входящих в него субинститутов как друг от друга, так и от смежных правовых институтов и различных структурных об­разований системы права.

Кроме того, в функциональных связях института юридической ответствен­ности отражаются зависимости от господствующих экономических, политиче­ских и нравственных отношений, от существующих в обществе исторических традиций, в том числе и правовых^[350].

Однако функциональные связи института юридической ответственности не следует отождествлять с функциями юридической ответственности, которые достаточно подробно определены в юридической литературе и не являются предметом нашего исследования^[351]. Можно отметить только то, что для всех ви­дов юридической ответственности характерно осуществление регулятивной, превентивной, восстановительной, карательной и воспитательной функций. Конечно, определенная функциональная связь существует и в этом случае, но она выражается не в самих функциях юридической ответственности, а в том, что однородные общественные отношения могут регулироваться при помощи нескольких видовых институтов юридической ответственности, а за их нару­шение, соответственно, возможно применение нескольких видов юридической ответственности.

Как отмечается в философской литературе, «функциональные связи отра­жают то особое состояние, когда один объект выступает как основание, вызы­вающее к жизни другой объект»^[352]. Функциональные связи института юридиче­ской ответственности многообразны. Так, А.П. Чирков выделяет внутренние и внешние связи института юридической ответственности^[353]. В научных исследо­ваниях также выделяют две системы функциональных связей: вертикальную и горизонтальную. Вертикальная система связей обусловлена федеративным уст­ройством, а горизонтальная связана с отраслевым строением.

Остановимся на генетических связях, существующих между видовыми ин­ститутами юридической ответственности, которые отражают их происхождение и обособление. Как уже отмечалось, на определенных этапах развития общест­венных отношений и действующего законодательства выделялось пять видов юридической ответственности: гражданско-правовая, уголовная, администра­тивная, дисциплинарная и материальная. В связи с изменениями общественных отношений, а также специализацией законодательства из административного

права выделилось финансовое право. В 70-х годах XX столетия во время про­ведения дискуссии по системе права самостоятельность финансового права уже не ставилась под сомнение^[355]. Для существующих отраслей права характерны процессы специализации, формами выражения которой являются дифферен­циация, конкретизация и детализация^[356]. Именно эти процессы и обусловили вы­деление финансового права в самостоятельную отрасль права. Финансовое пра­во не могло выделиться из административного «частично», оставив институт ответственности в административном праве. Данные процессы продолжаются и в настоящее время. Так, сохранилось некоторое дублирование норм в КоАП РФ и HK РФ, что говорит только о взаимосвязи данных видов ответственности, но не о том, что финансовая ответственность является разновидностью админист­ративной.

Если обратиться к отраслям права, относящимся к частному праву: граж­данскому, семейному и отчасти трудовому^[357], можно определить происхождение некоторых видов юридической ответственности, т.к. обособление некоторых отраслей права в качестве самостоятельных обусловило и появление самостоя­тельных видов юридической ответственности. Так, «прародителем» института материальной ответственности можно считать гражданско-правовую ответст­венность. Присущие институту гражданско-правовой ответственности свойства и черты проходят соответствующую «специализацию» в институте имущест­венной ответственности трудового права. Специализация настолько высока, что придает соответствующим институтам определенную специфику на уровне от­дельных видов правовой ответственности. Все они в своих исходных позициях обусловлены гражданско-правовой ответственностью и в то же время сущест­венно от нее отличаются^[358]. Генетические связи этих видов ответственности вы­

ражаются и в использовании общих понятий как в институте материальной, так и в институте гражданско-правовой ответственности.

А.Р. Лаврентьев отмечает тесные генетические связи между уголовной и административной ответственностью^[359]. C этим можно вполне согласиться, т.к. в дореволюционном праве отсутствовало четкое разделение между админист­ративной и уголовной ответственностью. В этом смысле уголовную ответст­венность можно назвать «прародителем» административной ответственности. Видимо, наличие определенных генетических связей между административной и уголовной ответственностью, схожая структура и использование некоторых родственных понятий позволило О.А. Кожевникову сделать вывод, что «адми­нистративная ответственность, предусмотренная законодательством РФ, требу­ет реформирования в сторону пересмотра ее содержания и значения. Историче­ски обосновано включение действующего института административной ответ­ственности в систему уголовной ответственности»^[360]. Действительно, в дорево­люционной науке «административного (полицейского права) не было четких раз­граничений административных и уголовных правонарушений - преступлений и проступков.

13 единстве уголовного и уголовно-процессуального права .

Мы не согласны с мнением О.А. Кожевникова и теми доводами, которые он приводит в обоснование своей позиции. Исторические аналогии необходи­мы, однако не в такой степени. Если взять, например, более ранний период раз­вития отечественного права (древнерусское право), то в нем вообще отсутство­вало четкое разделение на отрасли права и виды юридической ответственно­

сти^[363], тем не менее это не дает нам оснований утверждать, что необходимо объ­единить все виды юридической ответственности в некий «один вид». Если же встать на позицию О.А. Кожевникова и использовать его логику, можно прийти к именно такому выводу. Суть в том, что на протяжении всего периода разви­тия права ему сопутствовали сложные процессы дифференциации и законода­тельного обособления различных отраслей права, которые были объективно обусловлены развитием и усложнением общественных отношений.

О.А. Кожевников приводит еще один довод в обоснование своей позиции. Так, он отмечает: «Такое отношение к административной ответственности со­хранялось до 1917 года (имеется в виду, что ее считали частью уголовной от­ветственности. - С.Н.). Большевики, придя к власти, полностью отвергли как несостоятельную для народной власти административную ответственность го­сударства перед человеком. Однако было реанимировано второе направление в понимании данного института - как неисполнение гражданами административ­ных распоряжений, а также такие деяния, за совершение которых предусматри­вается административный порядок наложения наказания. Именно поэтому по­сле 1917 года в России институт административных правонарушений транс­формировался в придаток уголовного права, а потом и вовсе выделился в каче­стве самостоятельного»^[364].

ние. Обособление административной ответственности следует считать вполне прогрессивным шагом (несмотря на то, что произошло оно в советский период). Этого требовал вполне обозначившийся принцип индивидуализации юридиче­ской ответственности. При этом индивидуализация включает в себя два этапа. Первый, законодательный, заключается в первичном распределении юридиче­ской ответственности по видам в зависимости от характера и степени общест­венной опасности правонарушения, а второй, правоприменительный, выража­ется в учете различных особенностей правонарушения и личности правонару­шителя при назначении меры наказания. Объединение административной и уголовной ответственности в один вид сведет на нет законодательную индиви­дуализацию (дифференциацию) юридической ответственности и вызовет такие правовые последствия, которые в принципе не свойственны административной ответственности. Вывод О.А. Кожевникова сделан и без учета общественного правосознания, в котором уголовная ответственность ассоциируется с преступ­лением и судимостью.

Таким образом, между административной и уголовной ответственностью существуют генетические связи, подчеркивающие само происхождение адми­нистративной ответственности и ее обособление, что не дает оснований для вы­вода о необходимости их объединения в рамках одной отрасли права.

Так, А.Р. Лаврентьев пишет «... говоря о связях субординации примени­тельно к различным видам ответственности, необходимо заметить, что приори­тет одного из них, выражающийся в иерархической зависимости, необходимо исключить. Это обусловлено прежде всего как равной значимостью всех видов ответственности, так и их спецификой»^[365].

139 ституционной ответственности во многих случаях выступает предпосылкой реализации карательных функций других видов юридической ответственности»^[366].

На наш взгляд, перед нами две противоположные точки зрения, выражаю­щиеся как в полном отрицании связей субординации, так и в привнесении кон­ституционной ответственности на первое место. Думается, что не сама консти­туционная ответственность выступает основой и базисом для формирования и развития других видов юридической ответственности, а конституционные нор­мы в целом, определяющие законодательную и правоприменительную практи­ку. Так, предусмотренное в Конституции РФ ограничение на законодательное установление случаев применения смертной казни повлекло внесение соответ­ствующих изменений в действующий в тот период УК РСФСР 1960 года, а но­вый УК РФ в этой части соответствует действующей Конституции РФ.

Конституция РФ провозгласила человека, его права и свободы высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражда­нина - обязанность государства. Защита личности предполагает прежде всего защиту жизни и здоровья человека. В ст. 2 УК РФ 1996 года определяются за­дачи кодекса, как и в прежних кодексах, исходя из объектов уголовно-правовой охраны. Однако они сформулированы иначе, чем это было, например, в УК РСФСР 1960 г.^[367]Изменился перечень объектов охраны от преступных посяга­тельств: на первое место поставлена защита общественных отношений, возни­кающих по поводу общечеловеческих ценностей - личности, прав и свобод че­ловека и гражданина, а затем уже и других интересов гражданина, общества и государства. Этот перечень отражает последовательность разделов Особенной части УК РФ, хотя из него, разумеется, не следует, что какой-либо из назван­ных объектов подлежит меньшей охране, чем другие, в отличие от прежних кодексов, ставивших на первое место защиту государственных интересов. Это прямо согласуется с конституционным положением о том, что человек, его пра­ва и свободы являются высшей ценностью. Провозглашенное в Конституции

РФ равенство в охране всех форм собственности повлекло за собой установле­ние равной ответственности вне зависимости от того, на какую собственность (государственную, муниципальную, частную) было осуществлено посягатель­ство. Закрепление в Основном Законе неприкосновенности частной жизни, пра­ва на получение информации предопределило появление в КоАП РФ и УК РФ новых норм: нарушение неприкосновенности частной жизни, отказ в предос­тавлении гражданину информации и др.

Приводить подобные взаимосвязи законоположений Конституции РФ с иными видовыми институтами юридической ответственности можно и дальше, но все они показывают связи субординации не конституционной ответственно­сти, а самого конституционного права с различными видовыми институтами юридической ответственности.

Однако полностью отрицать связи субординации института конституцион­ной ответственности с иными видовыми институтами, как это делает А.Л. Лав­рентьев, нельзя, трудно согласиться и с мнением Д.А. Липинского, подчерки­вающего исключительность конституционной ответственности по отношению к иным видам юридической ответственности. Так, отрешение Президента от должности (мера конституционной ответственности) выступает основанием для привлечения его к уголовной ответственности^[368]. Привлечение депутата ГД РФ к уголовной ответственности возможно после применения к нему меры консти­туционной ответственности в виде лишения депутатского иммунитета^[369]. Ана­логичное относится и к высшему должностному лицу субъекта РФ, Уполномо­ченному по правам человека^[370], Председателю Счетной палаты^[371] и некоторым другим должностным лицам.

Существуют связи субординации не только между видовыми институтами юридической ответственности, но и внутри самих видовых институтов. В осо­бенности это проявляется в тех случаях, когда отраслевой видовой институт ус­танавливается в федеральном законодательстве и законодательстве субъектов РФ.

В ст. 1.1 КоАП РФ указывается: «... законодательство об административ­ных правонарушениях состоит из настоящего Кодекса и принимаемых в соот­ветствии с ним законов субъектов Российской Федерации об административ­ных правонарушениях». В ст. 1.3 КоАП отмечается: «... к ведению Российской Федерации в области законодательства об административных правонарушениях относится установление: 1) общих положений и принципов законодательства об административных правонарушениях; 2) перечня видов административных наказаний и правил их применения; 3) административной ответственности по вопросам, имеющим федеральное значение, в том числе административной от­ветственности за нарушение правил и норм, предусмотренных федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации; 4) порядка производства по делам об административных правонарушениях, в том числе установление мер обеспечения производства по делам об админист­ративных правонарушениях; 5) порядка исполнения постановлений о назначе­нии административных наказаний». Таким образом, между двумя подсистема­ми, входящими в систему административной ответственности, существуют свя­зи субординации, когда нормативно-правовые акты регионального уровня, ус­танавливающие административную ответственность, не должны противоречить КоАП РФ. Указанные функциональные зависимости можно назвать вертикаль­ными, т.к. проявляются они между нормативно-правовыми актами различного уровня и различной юридической силы.

Связи субординации проявляются внутри самого института конституцион­ной ответственности, которая может устанавливаться не только в Конституции РФ и федеральных законах, но и в основных законах (уставах, конституциях) субъектов РФ, а также в иных нормативно-правовых актах субъектах Россий-

ской Федерации^[372]. Причем Конституционный Суд РФ подтвердил законность конституционных санкций, закрепленных в законах субъектов РФ^[373]. Например, согласно закону Самарской области «О местном самоуправлении в Самарской области» в случае установления судом неоднократного нарушения выборными лицами местного самоуправления и выборными должностными лицами местно­го самоуправления Конституции РФ, федеральных законов, законов и других актов Самарской области Самарская губернская Дума может принять решение о досрочном прекращении полномочий соответствующего органа местного са­моуправления на основании заключения суда^[374]. Кроме того, конституционная ответственность может быть установлена и в нормативно-правовых актах орга­нов местного самоуправления. В частности, Устав г. Тольятти предусматривает досрочное прекращение полномочий мэра в случае выражения недоверия (ст. 34)^[375]. Аналогичные меры присутствуют в нормативно-правовых актах и иных муниципальных образований.

Зависимости, отражающие вертикальное строение института юридиче­ской ответственности, характерны только для конституционной и администра­тивной ответственности. Все иные виды юридической ответственности: уго­ловная, дисциплинарная, финансово-правовая, материальная, дисциплинарная, гражданско-правовая и уголовно-исполнительная, закрепляются в нормативно­правовых актах федерального уровня.

Другой аспект связей субординации состоит в том, что некоторые виды юридической ответственности могут возникнуть только в том случае, если на­чал реализовываться совершенно иной вид юридической ответственности. Уго­ловно-процессуальные отношения, гражданско-процессуальные и уголовно­

исполнительные отношения не могут возникнуть, если не возникли соответст­вующие материальные правоотношения ответственности. Так, уголовно­процессуальная ответственность подозреваемого, обвиняемого, подсудимого возможна только в том случае, если он является участником материальных от­ношений уголовной ответственности. «В качестве одной отличительной черты следует отметить ее производный характер от уголовной ответственности, т.к. уголовно-исполнительные отношения могут возникнуть только после возник­новения уголовно-правовых отношений»^[376]. В этом смысле уголовно­исполнительная ответственность направлена на развитие динамики и нормаль­ное функционирование уголовного правоотношения юридической ответствен­ности.

Итак, институт юридической ответственности характеризуют генетиче­ские, субординационные и координационные связи. При этом они могут быть как внутренними, так и внешними. Сама классификация на внутренние и внеш­ние носит условный характер, т.к. зависит от того, по отношению к какому объ­екту выявляется та или иная связь. По отношению к одному объекту она может быть внутренней, а по отношению к другому - внешней.

Генетические связи подчеркивают родство и происхождение некоторых видов юридической ответственности, их обособление из одного института юридической ответственности в другой. На определенном этапе развития об­щественных отношений и законодательства из института гражданско-правовой ответственности выделилась материальная ответственность, из административ­ной - финансовая, из уголовной - уголовно-исполнительная (дисциплинарная ответственность осужденных) и административная. Однако нами отрицается возможность объединения уголовной и административной ответственности, т.к. это характерно для более раннего этапа развития общественных отношений.

Связи субординации существуют между институтом юридической ответст­венности и различными отраслями права, а также между видовыми института­ми юридической ответственности. Они проявляются в следующем: во влиянии

конституционных положений на содержание института юридической ответст­венности; реализации некоторых видов юридической ответственности как ус­ловия для применения других видов юридической ответственности; приоритете норм ответственности, установленных на федеральном уровне, над нормами ответственности, которые установлены на региональном уровне.