§ 4. Динамика моделей интеграционного управления на современном евразийском пространстве

Современный период - это период противостояния различных субъектов международных отношений и международного права за место в будущем мировом порядке. В активизирующемся взаимодействии современных государств в рамках различных геоэкономических и геополитических интеграционных образований усматривается их стремление усилить субъектный потенциал по улучшению своих перспектив в глобализирующемся мире.

Сегодня, по сути, ни одно государство не действует вне какого-либо регионального союза или коалиции. Во все более усложняющихся условиях современные государства

объединяются в соответствующие союзы для защиты и продвижения общих интересов, и одним из таких примеров является Евросоюз, объединившийся «с целью сохранения самих себя и всей Европы, культурный и цивилизационный закат которой был предсказан О. Шпенглером еще в начале XX в.»^[949].

Международный опыт свидетельствует, что важным фактором, влияющем на устойчивость межгосударственных образований, является общая цивилизационная основа. В эпоху глобализации, верно указывает Х. Патрик Гленн, государства, имеющие родственные традиции, объединяются в разные наднациональные организации для их сохранения, и именно традиции конституируют идентичность. В отличие от глобализации регионализация не представляет угрозу для потери традиций^[950].

Интеграция призвана способствовать как сохранению социокультурного и правокультурного потенциала, так и его развитию. «Опыт развития Европейского Союза показывает, - отмечает Г.И. Муромцев, - как углубление интеграционных процессов ведет к созданию не только нового права, уникального по своей сущности и структуре, но и новой правовой и политической культуры»^[951]. Евросоюз, как и иные региональные образования, появился как продукт процесса глокализации (сопряжения глобализации и локализации), в основе которой лежит двойственный характер последствий глобализационного процесса.

Для рассмотрения аспектов евразийской региональной интеграции необходимо, прежде всего, уяснить, что собою представляет интеграция. В юридической литературе интеграция определяется как «создание оптимальных механизмов и алгоритмов правового регулирования общественных отношений, направленных на достижение совершенствования и саморазвития общества в его стремлении к более целостному позитивному региональному, а в конечном

счете - более целостному общецивилизационному развитию». Данные отношения, как правило, охватывают группу государств, имеющих общность целей, задач и интересов, определяющих целесообразность их совместной деятельности, основанной на гармонизированном или унифицированном правовом регулировании^[953].

В юридической литературе различают негативную и позитивную формы интеграции. Негативная интеграция подразумевает взаимное устранение препятствий интегрирующимися государствами для развития трансграничных связей: барьеров для товаооборота, свободного передвижения граждан, капиталов, услуг и т.д. Позитивная интеграция - осуществление интегрирующимися государствами общей политики по управлению различными сторонами общественной жизни на их совокупной территории, например, создание экономического и валютного союза^[954].

Для познания феномена региональной интеграции - регионализации, отмечает Ж.М. Кембаев, необходимо составить ясное представление о ключевом понятии «регион». В самом широком смысле регионы можно определить как территориально образованные субсистемы в общей международной системе, имеющие следующие характеристики: во-первых, определенную степень общности, во-вторых, собственную идентичность в международных отношениях, в-третьих, территориальное разграничение. Регионализация представляет собой процесс консолидации государств в рамках регионов, при этом в результате данного процесса формируется такая архитектура мировой системы, в которой региональные объединения становятся важными субъектами современного миропорядка^[955]. Регионализация приводит к формированию со-управления на наднациональном уровне. Поскольку влияние региональных объединений и международных межправительственных организаций все больше увеличивается, идеология наднациональности способна влиять на расстановку сил в мире^[956].

Следует различать смысловые нюансы понятий «регионализация» и «интернационализация». Интернационализация - процесс, подразумевающий «нарастающее взаимодействие между государствами в различных областях и на различных уровнях на основе международного разделения труда»^[957]. Интернационализация связана с усилением культурного,

политического и экономического взаимодействия общества за пределами национальных границ. Ее истоки уходят корнями в начало функционирования Великого шелкового пути во втором веке до нашей эры, когда в границах современного евразийского пространства было положено начало цивилизационному диалогу Востока и Запада, реанимацию которого предполагается в наши дни осуществить в рамках сопряжения современной евразийской интеграции с инициативой Китая «Экономический пояс Шёлкового пути»^[958].

«С целью управления интеграционными процессами, - отмечается в юридической литературе, - государства учреждают специализированные международные организации - интеграционные организации. Этим организациям могут передаваться отдельные полномочия по управлению общественной жизнью на территории государств-членов, включая издание юридически обязательных актов для государств-членов и непосредственно для их граждан...»^[959]. Регионализация представляет собой процесс интеграции государств определенного региона, в рамках которого осуществляется взаимодействие по согласованию и сближению механизмов правового регулирования общественных отношений в целях реализации общих целей и интересов по конкретным направлениям социальной жизнедеятельности.

В юридической литературе различают простые и продвинутые формы региональных интеграционных объединений. Как правило, образование таможенного союза становится основой для более продвинутых форм интеграции: формирования общего рынка и экономического союза. При этом успех продвинутого регионального объединения во многом зависит от наличия политической воли на построение эффективных наднациональных институтов, способных объединить национальные экономические системы в единое целое. Кроме того, «процессы углубленной экономической интеграции и образования экономического союза осуществляются одновременно с процессами тесной координации основных направлений внешней и внутренней политики, так как государства - участники продвинутых региональных интеграционных объединений не только преследуют экономические цели, но, как правило,

3 являются также политическими или военно-политическими союзниками»^[960].

Политическая составляющая, полагаем, объективно имеет место быть во всех межгосударственных интеграционных образованиях, включая экономические.

политической воли, государство тем самым демонстрирует свои политические предпочтения, желание/нежелание, доверие/недоверие к тому, чтобы иметь более тесные взаимоотношения с другими участниками таких соглашений. Совместное решение проблем в конкретной сфере с неизбежностью влечет необходимость выработки совместной политики и в смежных сферах (так, вопросы по экономической политике ставят на повестку дня блок социальных вопросов, связанных с осуществлением миграционной политики, политики признания/непризнания документов об образовании, регулирования сферы статистики, пенсионного обеспечения и т.д.). Вместе с тем, подобное понимание отнюдь не подвергает сомнению суверенитет государств- участников таких образований. Исторический опыт доказывает, констатирует С.Ф. Ударцев, что такие системы равновесия, в которых жестко доминируют интересы определенных субъектов интеграции, вряд ли имеют перспективу, равно, как и системы с жестко формальными уравнительными противовесами для неравных субъектов. Устойчивость проявляют образования, в управленческой политике которых равные и неравные элементы синтезируются в общей системе с моделью взаимосвязей, взаимных интересов и взаимозависимости, согласованных действий, взаимной выгоды и внутреннего единства^[961].

В процессах региональной интеграции функциональная составляющая тесно сопряжена с цивилизационным содержанием, которому принадлежит важная роль в межгосударственных отношениях и международном праве. В этом ракурсе, предостерегая от редукционистского сведения правового пространства до сугубо функциональной конструкции, Ю.А. Тихомиров пишет, что интеллектуальную основу правовых пространств образуют мировоззренческие, философские, этические и правовые ценности и принципы, поскольку любое сообщество скрепляется сходством или единством представлений об общих целях и средствах их совместного достижения^[962]. В современной юридической литературе подчеркивается, что использование цивилизационного подхода есть необходимое научное средство теоретического и прикладного осмысления международного права и его истории, и в этом ракурсе Россия рассматривается как «евразийское государство-цивилизация», которой следует сотрудничать «со всеми цивилизационными пространствами по широкому фронту отношений и на

3

равноправной основе»^[963].

Построение оптимальной модели интеграционного управления на евразийском пространстве носит формирующийся характер, для чего важно принимать во внимание управленческие практики других интеграционных образований. В современную эпоху процесс регионализации как интеграции государств в рамках конкретного региона, возникший в ответ

на вызовы глобализационных процессов, является ведущим трендом практически на всех континентах, приобретая множество различных форм. В мире ныне существует около 200 интеграционных объединений. Наиболее известными являются Евросоюз, Ассоциация стран Юго-Восточной Азии, Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество, Североамериканская зона свободной торговли, Южноамериканский общий рынок, БРИКС. В различных регионах интеграционные процессы характеризуются своими особенностями и приоритетами, обусловленными историко-культурными, политическими и экономическими условями. К примеру «в рамках Ассоциации стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН) ставятся две задачи: догнать страны Запада по основным социально-экономическим параметрам, а также сохранить свое культурное своеобразие и политический суверенитет. Государства Западной Азии видят в сознательном регионализме средство, при помощи которого они могли бы конкурировать и выигрывать на глобальном поле идей и восприятий, где доминируют западные клише»^[964]. При этом в каждой региональной интеграции складывается свой правопорядок, и чем менее развита интеграция, тем ближе такой правопорядок к международному праву, и чем он более высокоразвит, тем все более приобретает характер самостоятельной наднациональной правовой системы, по мере эволюции приобретая содержание государствоподобного образования^[965]. В рамках такой интеграции могут складываться свои региональные системы

3

защиты прав человека, отличные от европейской и имеющие свои преимущества^[966].

Самой высокоразвитой межгосударственной интеграцией в наши дни является ЕС, что «было предопределено сравнительно высоким уровнем экономического развития, общей культуры и профессиональной подготовки, навыков и приемов управления», а также мощной конкуренцией США и противостоянием двух блоков. Однако по мнению западного правоведа Л. Карту, которого цитирует А.И. Ковлер, подлинное основание европейского единства заложено тем, что можно назвать «европейской традицией»^[967]. Цементирующей основой европейской интеграции, безусловно, являются именно «ценности Союза» - категория, получившая правовое закрепление в ст.2 Договора о Европейском Союзе Лиссабонским договором. Ценностные приверженности и критерии являются в ЕС «важной частью процесса социального регулирования поведения индивидов на наднациональном уровне. Будучи легитимизированными в форме закона, они способствуют образованию прямых и обратных связей, обеспечивающих эффективность управления принципиально новым

государствоподобным образованием политической власти на наднациональном уровне»^[968]. Ориентация на общеевропейские ценности, а именно права человека, демократию, рыночную экономику, и их признание («копенгагенские критерии») закреплена как обязательное юридическое условие для вступления в ЕС. При этом общий ценностный фундамент не свидетельствуют о гомогенности европейского сообщества: особенностью Европы «всегда было и остаётся противоречивое сочетание различий этнического происхождения, языков, культуры, религиозных конфессий населяющих её народов с глубокой общностью системы их основополагающих ценностей»^[969].

Вопрос интеграции евразийских государств актуализировался сразу же после распада Советского Союза, повлекшего разрыв хозяйственных, культурных и иных связей. Так, в 1994 году констатировалось: «Сегодня получилось так, что единый организм с единой кровеносной системой оказался расчлененным, больным. Для его лечения применяются разные лекарства, но все безуспешно. Мы постепенно начинаем понимать, что «американский аспирин» не подходит для казаха и русского, так же, как и китайский, японский и т.д., осознаем, что у нас свой путь развития, и мы должны его найти»^[970]. Подобное понимание интеграционной перспективы стало причиной инициирования различных форм межгосударственных объединений.

Все государства на евразийском пространстве, полагаем, характеризуются в той или иной степени синтетическим содержанием восточно-западной либо западно-восточной социокультурной и политико-правовой традициями, что объективно обусловливается месторазвитием на разломе западной и восточной цивилизаций. Различия обусловливаются, главным образом, структурой ценностной системы, соотношением в ней и «плотностью» ценностей западной либо восточной культур, особенностями процесса юридической конвергентности правовых явлений, что является, наряду с политическими, экономическими факторами и фактором влияния извне, важным обстоятельством в поиске идентичности и своего места в конкретных интеграционных образованиях. Данный процесс находится в постоянной динамике. Республики Прибалтики с распадом СССР начали «дрейфовать» в сторону различных западных союзов и коалиций. Другие государства на евразийском пространстве предприняли шаги к межгосударственной интеграции в рамках Содружества Независимых Государств (СНГ), Союзного государства Белоруси и России, Таможенного

союза, ЕврАзЭс, ЕАЭС.

Между Российской Федерацией и Республикой Казахстан в постсоветский период истории была заложена и ныне развивается обширная договорно-правовая база отношений. 25 мая 1992 года был подписан Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, 6 июля 1998 года - Декларация о вечной дружбе и союзничестве, ориентированном в XXI столетие. Тесное сотрудничество между нашими странами осуществляется в рамках СНГ, ОДКБ, ШОС и СВМДА. 11 ноября 2013 года президентами двух стран подписан Договор о добрососедстве и союзничестве в XXI веке, в котором заявляется о переходе на новый уровень отношений сотрудничества, отвечающий велениям XXI века, направленном на совершенствование договорно-правовой базы и институтов межгосударственной интеграции, дальнейшее укрепление дружественных и союзнических отношений, основанных на глубоких исторических и духовных связях между российским и казахстанским народами. Статья 10 указанного Договора гласит: «Договаривающиеся стороны способствуют дальнейшему укреплению Таможенного союза и Единого экономического пространства в целях углубления евразийской интеграции на принципах равноправия, добровольности и взаимной выгоды без ущемления политического суверенитета». Отметим также, что стороны договорились всемерно способствовать сохранению духовной и культурной близости народов двух стран, обеспечивать условия для укрепления единого культурного пространства (ст. 25)^[971].

В современных интеграционных процессах на евразийском пространстве государства осваивают путь от негативной к позитивной интеграции.

В юридической литературе выделяются четыре основных этапа развития интеграционных процессов на современном евразийском пространстве:

1. Предварительный этап, охватывающий 1991-2007 годы. Это этап распада СССР, учреждения СНГ и заключения между его государствами-участниками ряда соглашений интеграционного характера, многие из которых так и не дали старт полноценной интеграции, но некоторые вошли позднее в договорно-правовую базу Таможенного союза.

2. Этап образования Таможенного союза и Единого экономического пространства, продлившийся с 6 октября 2007 года по 2011 год, в течение которого осуществлялись разработка, принятие и введение в действие документов по формированию ТС, а затем ЕЭП.

3. Этап подготовки к учреждению Евразийского экономического союза, охвативший 2012-2014 годы, был ознаменован началом работы Евразийской экономической комиссии, мероприятиями по претворению в жизнь соглашений, формирующих ЕЭП и подготовкой договора кодифицирующего характера по учреждению ЕАЭС.

4. Этап подписания и введения в действие Договора о Евразийском экономическом

союзе (2015 год и далее)^[972].

Соглашение о создании Содружества Независимых Государств было подписано 8 декабря 1991 года в Минске. Следует отметить, в учредительных документах СНГ артикуляция интеграционного фактора производится достаточно слабо, на что справедливо указывается многими правоведами. В Соглашении о создании СНГ государства-участники обязались развивать равноправное и взаимовыгодное сотрудничество своих народов и государств в различных областях (политики, культуры, образовании и др.), включая сферу экономики, путем заключения отдельных соглашений в этой сфере (ст.4). Ст.2 Устава СНГ устанавливает в качестве одной из целей осуществление сотрудничества в экономической области, а ст.4, регулирующая совместную деятельность государств-членов, в качестве таковой указывает сотрудничество в формировании и развитии общего экономического пространства, общеевропейского и евразийского рынков, таможенной политики^[973]. При этом, согласно опроса независимых экспертов, в отношении СНГ большинство указало, что заявленные цели организации являются формальными (47%), а весомая доля экспертов (22%) отметила невозможность достижения заявленных целей^[974]. По мнению Е.Г.Моисеева, «СНГ не осуществляет от своего имени международные права и обязанности международной организации», что является обстоятельством, позволяющим не признавать его международной

4

организацией^[975].

На взаимодействие государств в рамках СНГ влияет множество, не всегда конструктивных, факторов. Тем не менее, полагаем, оно стало важной основой для процесса дальнейшей интеграции государств на евразийском пространстве.

В марте 1994 года в стенах МГУ им. М.В. Ломоносова Президент Казахстана выдвинул инициативу создания Евразийского союза: «История дает нам шанс войти в XXI век цивилизованным путем. Одним из способов является, на наш взгляд, реализация интеграционного потенциала инициативы по созданию Евразийского союза, отражающей объективную логику развития постсоветского пространства и волю народов бывшего СССР к интеграции»^[976]. В январе 1995 года Россия, Беларусь и Казахстан подписывают Соглашение о Таможенном союзе, позднее к нему присоединились Киргизия (1996) и Таджикистан (1999). В1996 году правовая база ТС была дополнена Договором об углублении интеграции в экономической и гуманитарной областях. Белорусь, Казахстан, Киргизия, Россия и

Таджикистан в 1999 г. подписывают Договор о создании Таможенного союза и Единого экономического пространства. Однако вскоре стало очевидно, что старые организационные структуры не позволяют достичь каких-либо заметных успехов, необходима более эффективная интеграционная структура^[977].

10 октября 2000 года международно-правовая и институциональная основа ТС была усилена подписанием в Астане Договора об учреждении Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС), международной организации, поставившей своей целью эффективное продвижение процесса формирования его государствами - членами ТС и Единого экономического пространства, а также реализации других целей и задач, определенных в ранее упомянутых соглашениях о ТС, Договоре об углублении интеграции в экономической и гуманитарной областях и Договоре о Таможенном союзе и Едином экономическом пространстве, в соответствии с намеченными в указанных документах этапами^[978]. И если в юридическом дискурсе присутствует оценка СНГ как «инструмента цивилизованного распада бывшего СССР» и восприятие его как результата «трансформации органов управления Советского Союза», то ЕврАзЭС получил иную интерпретацию. Указывалось, что он отличается иным порядком принятия решений, институциональной структурой и эффективностью органов. На примере ЕврАзЭС можно было проследить эволюцию от межгосударственного к надгосударственному объединению, с «восхождением» от «мягких регуляторов» (например, модельных законов) к более «жестким» правовым формам (Таможенный кодекс Таможенного Союза)^[979]. В соответствии с Договором о Евразийской экономической комиссии, подписанным 18 ноября 2011 года Президентами Беларуси, Казахстана и России, была создана Евразийская экономическая комиссия - постоянно действующий регулирующий орган ТС и ЕЭП. Статья 5 указанного договора устанавливала, что Комиссия в пределах своих полномочий принимает решения, имеющие обязательный характер для Сторон, и рекомендации, не носящие обязательного характера. Решения Комиссии входят в договорно-правовую базу ТС и ЕЭП и подлежат непосредственному применению на территориях Сторон^[980].

В процессе функционирования ЕврАзЭС было принято около 200 международных договоров. Евразийская экономическая комиссия за 2012 год, к примеру, установила рабочие контакты с такими международными организациями как ВТО, Европейская экономическая комиссия ООН, Евросоюз, АТЭС, ОЭСР. Генеральной Ассамблеей ООН в рамках 67-й сессии

была принята актуализированная Резолюция «О сотрудничестве между Организацией Объединенных Наций и Евразийским экономическим сообществом», налажены иные международные связи^[981]. Вместе с тем, ТС и ЕЭП, указывает А.Я. Капустин, не являлись структурными подразделениями ЕврАзЭС. У них отсутствовал набор признаков самостоятельных международных организаций (внутренне взаимосвязанная автономная организационная структура, самостоятельные права и обязанности, отличные от прав и обязанностей государств-членов и др.)^[982].

Государства-участники унифицировали правовые системы в части торговли и экономики в целом, однако некоторые государства не ратифицировали отдельные договоры и, соответственно, не исполняли их. Становится очевидным, что ключевой вопрос заключается в способах принятия и реализации решений, поэтому Россия, Белоруссия и Казахстан решают передать часть компетенции на наднациональный уровень^[983]. Для обеспечения более эффективной организационно-правовой основы интеграционного механизма на евразийском пространстве 18 ноября 2011 года лидерами трех государств - Белоруссии, Казахстана и России - подписывается Декларация о евразийской экономической интеграции, в соответствии с которой провозглашалось создание к 2015 году Евразийского экономического союза. В Декларации выражается «убежденность в том, что дальнейшее развитие интеграции, основанной на глубоких исторических и духовных связях между народами Республики Беларусь, Республики Казахстан и Российской Федерации, отвечает национальным интересам этих государств, способствует решению стоящих перед ними общих задач по повышению благосостояния и качества жизни граждан, устойчивому социально-экономическому развитию, всесторонней модернизации и усилению национальной конкурентоспособности в рамках глобальной экономики»^[984]. Декларация устанавливает, что стороны будут стремиться завершить к этому сроку кодификацию международных договоров, составляющих нормативно-правовую базу ТС и ЕЭП^[985].

В период с 2012 по 2014 годы проводится огромная работа по кодификации договорно­правовой базы Таможенного союза и Единого экономического пространства. Создаются институциональные основы функционирования интеграционного образования, производится систематизация международных договоров, заключённых в рамках ТС и ЕЭП, предполагающая устраненение отсылочных норм, исключение противоречий, оптимизацию действующих нормх,

восполненение пробелов и формирование единого понятийного аппарата, а также приводятся положения договорно-правовой базы ТС и ЕЭП в соответствие с правилами и нормами ВТО^[986]. Наконец, 29 мая 2014 года в Астане на заседании Высшего Евразийского экономического совета президентами России, Беларуси и Казахстана подписывается Договор о Евразийском экономическом союзе (ДЕЭС), ознаменовававший важный итог процесса по формированию единого интеграционного образования на евразийском пространстве. П.2 ст.1 Договора о Евразийском экономическом союзе устанавливает: «Союз является международной организацией региональной экономической интеграции, обладающей международной правосубъектностью»^[987].

Создание и развитие ЕАЭС отражает не только волю правящих элит, но и волю народов. Так, результаты массового социологического опроса, проведенного Казахстанским институтом стратегических исследований при Президенте РК в конце 2013 года выявили следующую картину: 84,9% опрошенных казахстанцев в той или иной степени высказались в поддержку идеи дальнейшей интеграции на основе Таможенного союза, при этом каждый третий (38,6%) - безусловно. При этом, в качестве аргументов в поддержку интеграции высказывались мнения, что «это выгодно всем участникам проекта» (49,4%), «вместе мы сила» (34,4%), «историческая близость народов» (25,8%). Наиболее желаемой формой интеграции был указан формат союза государств по типу Евросоюза (32,6%)^[988].

Принципиальным отличием ЕАЭС от СНГ, отмечает С.Ю. Кашкин, является то, что его государства-члены «не боятся использовать для развития интеграции наднациональные механизмы, предполагающие совместное делегирование ими полномочий единым органам управления»^[989]. В этом аспекте Е.М. Абайдельдинов почеркивает, что «никакая реальная интеграция невозможна без того, чтобы участвующие страны не делегировали часть своего суверенитета наднациональным органам, принимающим решения, обязательные для всех участников, как это предусмотрено в Конституциях ряда европейских государств»^[990].

Безусловно, важной чертой Евросоюза является его наднациональный характер, наличие наднациональной правовой системы - коммунитарного права и наднациональных органов с определенными наднациональными полномочиями. В отличие от СНГ «проектная идея Евразийского союза подразумевает не столько создание единого стратегического пространства, сколько формирование надгосударственной системы управления в масштабах глобального

евразийского региона, который призван стать важной частью формирующейся мировой системы глобального управления»^[991]. При этом главенствующим принципом принятия решений на наднациональном уровне является консенсус. Опыт ЕС показывает, отмечает А.И. Ковлер, что именно принцип консенсусной демократии рассматривается в качестве своего рода

₂

политической идеологии, служащей цели продвижения и реализации «европейской идеи»^[992].

В рамках Евразийского экономического союза функционирует наднациональный орган - Евразийская экономическая комиссия (ЕЭК). С момента вступления в силу ДЕАЭС полномочия ЕЭК регулируются приложении №1 к Договору. Комиссия является постоянно действующим регулирующим органом Союза, основными ее задачами являются обеспечение условий функционирования и развития Союза, а также выработка предложений в сфере экономической интеграции в рамках Союза. ЕЭК как функциональная система ориентируется на модель Европейской комиссии, основными задачами которой являются координация работы органов исполнительной власти стран ЕС, выработка рекомендаций для деятельности Европарламента, внесение законодательных инициатив с целью приведения в соответствие с общеевропейскими стандартами национальных законодательств стран-членов ЕС и др. Кроме того, Комиссия ЕС обладает правом законодательной инициативы и исполнительными полномочиями, выступает посредником в деятельности ЕС, Совета ЕС и Европарламента. При этом, повседневное управление ЕС осуществляется в рамках многочисленных отраслевых комитетов, созданных Советом министров при Еврокомиссии. Такая практика свойственна и для ЕЭК. Между тем, существенным отличием ЕЭК от Еврокомиссии является то, что разработанные Европейской комиссией проекты решений и нормативно-правовых документов направляются сначала для рассмотрения в Европейский парламент^[993]. Тогда как п.13 приложения №1 к ДЕАЭС устанавливает: «Комиссия в пределах своих полномочий принимает решения, имеющие нормативно-правовой характер и обязательные для государств-членов, распоряжения, имеющие организационно-распорядительный характер, и рекомендации, не имеющие обязательного характера. Решения Комиссии входят в право Союза и подлежат непосредственному

4 применению на территориях государств-членов»^[994].

Наряду с ЕЭК, органами ЕАЭС являются Высший Евразийский экономический совет (ВЕЭС), Евразийский межправительственный совет (Межправительственный совет); Суд Евразийского экономического союза (Суд Союза). Высшим органом ЕАЭС является ВЕЭС, состоящий из глав государств-членов. С вступлением в силу Договора функции и полномочия Высшего Евразийского экономического совета на уровне глав государств и на уровне глав

правительств, действовавших в соответствии с Договором о Евразийской экономической комиссии от 18 ноября 2011 года, осуществляются соответственно ВЕЭС и Межправительственным советом, действующими в соответствии с Договором 2014 г. ВЕЭС консенсусом принимает решения и распоряжения. Совет вправе отменить или изменить решения, принятые Межправительственным советом или Комиссией.

Суд Союза является постоянно действующим судебным органом Союза. Статус, состав, компетенция, порядок функционирования и формирования Суда Союза определяются Статутом Суда (приложение № 2 к Договору). Согласно п.1 указанного приложения Суд ЕАЭС является судебным органом Союза, который образуется и действует на постоянной основе. Целью деятельности Суда является обеспечение единообразного применения государствами-членами и органами Союза Договора, международных договоров в рамках Союза, международных договоров Союза с третьей стороной и решений органов Союза^[995].

Решения и распоряжения органов Союза не должны противоречить Договору и международным договорам в рамках Союза. В случае же возникновения противоречий между решениями органов Союза решения ВЕЭС имеют приоритет над решениями Евразийского межправительственного совета и Евразийской экономической комиссии, тогда как решения Евразийского межправительственного совета имеют приоритет над решениями ЕЭК.

Образование ЕАЭС, полагает Ж.Д. Бусурманов, означает «появление субрегиональной объединённой державы со своим голосом и взглядом на мировые процессы, которые будут обязательно учтены международным сообществом», при этом ЕАЭС «выступает в какой-то степени и как конфедерация, и как союзное государство, но с определёнными ограниченными функциями»^[996]. Идею ЕАЭС как конфедеративного государства с наднациональными чертами усматривает также казахстанский правовед Б.К. Азанов^[997]. Однако российские ученые К.А. Бякешев и Е.Г. Моисеев выражают свое несогласие с таким подходом, указывая на следующие основания: во-первых, право ЕАЭС - часть международного права, так как его учредительный договор квалифицируется как международный договор; во-вторых, право ЕАЭС обладает чертами как международного, так и национального права, что позволяет говорить о его двойственной природе; в-третьих, право ЕАЭС - надгосударственное интеграционное образование - и его право обладает чертами наднационального права; в-четвертых, право ЕАЭС является автономной правовой системой^[998]. С подобной интерпретацией солидаризуется позиция Е.Б. Абдрасулова, который усматривает следующие признаки межгосударственной организации применительно к ЕАЭС: а) формирование строго на основе двустороннего или

многостороннего международного договора; б) участниками являются сугубо государства; в) целевой характер образования и деятельности; г) наличие соответствующих органов и должностных лиц, наделенных полномочиями, необходимыми для управления деятельностью организации и решения стоящих перед ней задач^[999].

Хотя развитие ЕАЭС находится еще в самом начале своего пути, вопрос о конструировании ключевой «евразийской идеи», концептуальных основаниях евразийской интеграции весьма актуален, от нее во многом зависит прочность и долговечность данного проекта. В эмпирическом аспекте такой «Большой идеей» является идея ЕАЭС, которая обосновывается президентом РФ В.В. Путиным как «создание интеграционной организации на новой ценностной, правовой и экономической основе, строительство своего рода моста между Европой и динамично развивающимся Азиатско-Тихоокеанским регионом»^[1000]. «Евразийский союз должен формироваться как звено, сцепляющее евроатлантический и азиатский ареалы развития», - считает Н.А.Назарбаев, он может стать мостом, соединяющим динамичные экономики Евросоюза, Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии^[1001]. Иными словами, глобальным ориентиром процессов на евразийском пространстве является создание «Большого Евразийского союза» - интеграция с Китаем^[1002], Индией, Ираном и европейскими странами.

Нетрудно заметить, что данная идея перекликается со взглядами евразийцев, усматривавших функциональную роль Евразии в том, что она есть «то звено, которое спаивает в единство» весь материк и без которого «вся эта система материковых окраин (Европа, Передняя Азия, Иран, Индия, Индокитай, Китай, Япония) превращается как бы в «рассыпанную храмину»^[1003]. Развивая данную мысль, евразиец П.Н. Савицкий резюмировал, что Россия «в Азии у себя дома. И для будущего необходимо восполнить и завершить начатое Петром, т.е. вслед за тактически необходимым поворотом к Европе совершить органический поворот к Азии»^[1004].

Сегодня евразийская интеграция «выступает уже не внутренним механизмом взаимодействия бывших советских республик, а инструментом управления и конструирования качественно нового пространства, в котором, с одной стороны, соединяются и разъединяются постсоветские государства, а с другой стороны, появляются новые участники глобальной

неоевразийской регионализации»^[1005]. Для интеграции евразийских государств требуется эффективная государственно-правовая поддержка развития инновационной инфраструктуры, основанной на высоких технологиях, современной транспортной логистики, информационно­коммуникационной системы, финансового сектора и других мероприятий по повышению конкурентоспособности Союза. Соответствующие меры сейчас принимаются. Так, 16 октября 2015 г. Высшим Евразийским экономическим советом принято Распоряжение «О взаимодействии государств-членов ЕАЭС по вопросам сопряжения ЕАЭС и Экономического пояса Шелкового пути». Подписано, в частности, Соглашение о свободной торговле между ЕАЭС и Вьетнамом, ЕАЭС и Израэлем, в процессе подготовки иные документы о сотрудничестве с другими государствами и международными организациями.

Правовая база ЕАЭС ориентирует на широкий спектр взаимодействия в разных направлениях. Так, в Договоре о Евразийском экономическом союзе содержится раздел V «Информационное взаимодействие и статистика». В соответствии с его положениями на евразийском пространстве создаётся многофункциональная информационно­коммуникационная система для межгосударственного обмена информацией по целому спектру вопросов. Приложение №3 к ДЕАЭС устанавливает создание интегрированной информационной системы, которая обеспечивает информационную поддержку во всех основных сферах регулирования Договора о ЕАЭС^[1006].

Важным шагом совместной деятельности евразийских государств становятся мероприятия по правовому обеспечению переписей населения раунда 2020 года в государствах- членах Евразийского экономического союза. Договором о ЕАЭС закреплена норма о проведении согласованной макроэкономической и валютной политики. К 2025 году предусматривается учреждение наднационального органа по регулированию финансового рынка^[1007], создание единого биржевого пространства. Осуществляется работа по разработке основных направлений реализации скоординированной транспортной политики по созданию общего рынка транспортных услуг и формированию единого транспортного пространства.

Казахстанскими авторами отмечается, что сложные и порой тупиковые ситуации, возникающие в процессе осуществления евразийской интеграции, «являются результатом не столько недостатка политической воли народов и руководства евразийских государств, сколько проявлением общих кризисных явлений в социальной, экономической и культурной жизни наших стран. По мере оздоровления национально-государственных систем идеи евразийской

интеграции будут получать все больший импульс к практической реализации. Оптимистический сценарий развития суверенных государств в обязательном порядке включает в себя принцип органического единства национально-государственного строительства и межгосударственной интеграции»^[1008].

Исходя из опыта межгосударственной интеграции других региональных образований (например, ЕС), можно предположить, что устойчивость ЕАЭС будет подвергаться испытаниям и рискам ввиду самых разных причин и обстоятельств. Важно не допустить, чтобы различные обстоятельства «расшатали» молодое евразийское интеграционное образование. Поэтому юридическому сообществу необходимо «всячески содействовать становлению нового интеграционного формирования, вдумчиво изучать и прогнозировать его юридический базис»^[1009].

В этой связи стоит отметить «парадоксальность современной ситуации: уже более 20 лет не существует СССР, однако терминологически научное сообщество постоянно к нему возвращается, употребляя такие понятия, как «постсоветское», «постсоциалистическое», «бывшие советские республики» и пр. ... Фактически современность прячется за приставкой «пост»^[1010]. Здесь уместно процитировать У. Бека: «Пост» - кодовое слово для выражения растерянности, запутавшейся в новых веяниях. Оно указывает на нечто такое сверх привычного, чего оно не может назвать, и пребывает в содержании, которое оно называет и отрицает, оставаясь в плену знакомых явлений»^[1011]. Думается, сегодня назрела необходимость более широкого использования в научном дискурсе категорий «евразийские государства», «евразийская правовая культура», «евразийская модель управления» и т.д.

Следует констатировать, динамика моделей управления интеграционными процессами на евразийском пространстве носит в целом позитивный характер: регионализация прошла путь от «слабого» СНГ к тесно взаимодействующему ЕАЭС, в рамках которого функционируют органы наднационального управления. За этот период постепенно сложился своего рода центр интеграционных процессов, представленный Белоруссией, Казахстаном и Россией, ставших «локомотивом» регионализации. Подписание ДЕАЭС нацеливает государства-участники на объединение усилий в приобретении благоприятных позиции в глобальной экономике, улучшению доступа к ресурсам и информации, передовым технологиям.

Евразийская регионализация подразумевает формирование общего экономического пространства со своей моделью управления интеграционными процессами и соответствующим региональным правопорядком. При этом функциональная составляющая Союза находится в сопряжении с социокультурным и правокультурным компонентами, в основе которых лежат

общие евразийские мировоззренческие и политико-правовые ценности и установки, единство представлений о целях и средствах совместного взаимодействия для достижения цели блага совокупности евразийских народов, сохранения евразийской идентичности.

Вопрос, приобретет ли в будущем евразийская интеграция форму государствоподобного публичного образования, как это произошло в рамках интеграционной схемы ЕС, зависит как от экономической эффективности функционирования ее институциональной структуры, сохранения общего евразийского духовного наследия, так и фактора доверия к институтам ЕАЭС, основанном на результатах их практической деятельности. В этом ракурсе стоит отметить, что в приложении №3 к ДЕАЭС используется категория «трансграничное пространство доверия», которая определяется как совокупность правовых, организационных и технических условий, согласованных государствами-членами с целью обеспечения доверия при межгосударственном обмене данными и электронными документами между уполномоченными органами. Соответствующая нормативная правовая база Союза, направленная на обеспечение трансграничного пространства доверия с использованием доверенных третьих сторон, в настоящиее время разработана и функционирует. Полагаем, все пространство ЕАЭС должно представлять собой пространство доверия между государствами-участниками и их народов к институтам Союза. Так, в юридической литературе констатируется, что юридическая природа ЕС остается международно-правовой, и государства, сколь бы ни были они интегрированы и унифицированы их правовые системы, ставят во главу угла собственный суверенитет. Вместе с тем, хотя административно-правовая пирамида ЕС еще не столь прочна, возникающие проблемы в функционировании системы многоуровневого управления компенсируются высокой степенью доверия государств по отношению друг к другу и наднациональным структурам ЕС. Именно доверие государств-членов к евроструктурам и основанная на этом добровольная субординация относятся к важным скрепляющим ЕС факторов. Наряду с другими «скрепами» ЕС указывается практическая деятельность Суда ЕС (судебная вертикаль в ЕС базируется на преюдициальной процедуре), способствовавшая в конечном счете формированию единой административной системы, а также «наличие в значительной мере сформировавшегося «европейского» интеграционного правосознания»^[1012].

Полагаем, доверие - тот фактор, который будет во многом определять историческую перспективу ЕАЭС и складывание евразийского интеграционного правового сознания. Будущее евразийской интеграции зависит также от эффективности государственно-правовых мер по обеспечению не только преимуществ утилитарного характера, экономических выгод, но сохранению общего духовно-культурного фундамента. Подобная точка зрения отнюдь не

означает стремления к унификации культур евразийских народов, напротив, именно в симфоничности и многоцветии евразийской цивилизации заключается ее мощь, что всегда подчеркивалось в классическом евразийстве. В основе евразийской правовой культуры находится множество культур этносов, наций и народов, и в результате длительного межкультурного контакта развивается общая евразийская культура, в том числе и правовая^[1013]. Сохранение общего социокультурного пространства подразумевает единство во множестве, наличие наряду с национальными и сверхнационального, транснационального компонента в евразийской культуре, самобытность, заключающуюся в диалогичности, коммуникативности ее смыслового содержания, своеобразном ценностном сплаве (славянско-тюрко-финно­угорских, христианско-исламско-буддийских) и открытости к абсорбированию лучшего, что в них имеется. В юридической литературе отмечается, что казахстанский народ «должен стать общностью граждан разных национальностей, а не некой-то новой этнической общностью, более того, в процессе формирования единой казахстанской нации (т.е. нация-государство) ни одна этническая группа не должна потерять свою уникальную самобытность, культурную идентичность»^[1014]. При этом необходимо обеспечить функциональные и правовые условия как для сохранения духовного наследия евразийских народов, так и развития их гражданской культуры. В конечном счете, успех идеи евразийской интеграции зависит от самих граждан.

В основе интеграционных процессов на евразийском пространстве лежит стремление, основываясь на общей ценностной системе, обеспечить эффективные управленческие механизмы для укрепления конкурентоспособности евразийских государств. Интеграция в рамках ЕАЭС - это возможность и объективная необходимость объединить усилия евразийских государств в условиях роста глобальной конкуренции. По мнению Президента России В.В. Путина, «для России, которая на протяжении столетий росла и крепла как многонациональное государство, тема евразийства по-особому значима. Евразийский интеграционный проект создает дополнительные конкурентные преимущества, которые позволят не просто вписаться в глобальную экономику и систему торговли, но и реально участвовать в процессе выработки решений, задающих правила игры» ^[1015]. В этом ракурсе «евразийский проект являет собой не попытку реставрации имперского миропорядка, а общее стремление евразийских народов к обретению гарантированной стабильности экономики

региона в условиях глобальной экономической и финансовой турбулентности»^[1016]. Создание ЕАЭС не следует интерпретировать в терминах «против», «вопреки», «анти» иным интеграционным образованиям. Ключевая конституирующая идея евразийской регионализации - формирование надгосударственной модели управления, которая позволит стать самостоятельной частью мировой системы глобального управления и звеном, объединяющим Запад и Восток. В этом контексте евразийская интеграция выходит за рамки сугубо региональных задач соединения/разъединения постсоветских государств, становясь частью глобального евро-азиатского процесса - интеграции интеграций.