Судебные палаты как центры выработки и реализации судебной политики
Судебные палаты, как судебный орган, были созданы судебной реформой 1864 г. Само название «судебные палаты» историческое; оно унаследовано от предшественника - губернских палат гражданского и уголовного суда, созданных на основании закона от 7 ноября 1775 г.[12] [13]. «Что же касается до названия палат судебными, то оно употребляется в своде законов 1857 г. (запись стат-секретаря Блудова)» . При разработке концепции нового судебного органа значительную роль сыграло изучение французского законодательства[14]. Первоначально речь шла только об объединении губернских присутствий палат уголовного и гражданского суда в единый судебный орган, подобное в 1857 г. уже имело место в 5 губерниях (ст. 2375 Свода общих губернских учреждений)[15]. Прообразом судебных палат стали французские апелляционные суды (ссиг d'appel)[16] [17], с учетом того, что в материковой Франции действовало 27 ссиг d'appel, их округа по территории были сопоставимы с российскими губерниями. Однако, соображения экономии и нехватки юридическим кадров привели к идее создания более крупного судебного органа с округом, объединяющем несколько губерний. Традиция сохранилась, в дальнейшем русские правоведы зачастую сравнивали решения российских и 17 французских судов по делам со схожими обстоятельствами . Впервые институт судебных палат был законодательно закреплен «Преобразованиями судебной части в России» от 29 сентября 1862 г. (п. 39-46, раздела 5) ; а также ст. 110-113 «Учреждения судебных установлений» (Далее - У.с.у.)[18] [19] [20] [21]; ст. 529-542 и 1032-1061 «Устава уголовного судопроизводства» (Далее - У.у.с.) ; рядом норм, не выделенных в отдельную главу «Устава гражданского Л 1 судопроизводства» (Далее - У.г.с.) от 20 ноября 1864 г. Создание судебных палат ознаменовало претворение судебной реформы в жизнь. 14 апреля 1866 г. император лично осмотрел перестроенное здание на углу улиц Литейная и Захарьевская, где ранее размещался арсенал, и напутствовал «благое дело» открытия суда. 16 апреля были освящены судебные помещения, а также состоялось первое общее собрание кассационных департаментов Сената. 17 апреля 1866 г. произошло торжественное открытие Петербургской судебной палаты и окружного суда[22] [23] [24]. Присутствовали «чины судебного ведомства, публика, а также почетные гости: Его Императорское Высочество принц Ольденбургский, Санкт-Петербургский митрополит Исидор, члены Государственного совета, сенаторы и другие лица. Были оглашены высочайшие повеления ... и приказы министра юстиции о лицах, назначенных в новые суды. После торжественной речи министра юстиции были приведены к присяге члены новых судов, а также должностные лица прокурорского надзора» . По описанию Г.А. Джаншиева в Москве был соблюден церемониал, какой был и в Петербурге: 22-[23] апреля 1866 г., в Кремле суды заняли бывшее здание Сената. По судебным уставам 1864 г., судебная власть принадлежала двум видам судов: мировым и общим, каждый вид состоял из судов первой и второй инстанций. На решения мировых судей в порядке кассации жалоба подавалась уездному съезду мировых судей. Решения окружных судов можно было обжаловать в судебной палате. Правительствующий сенат являлся верховным кассационным судом, единым как для общих и мировых судов. Сенат мог отменить приговор низших судебных инстанций, вынесенный с нарушением установленных законом правил судопроизводства, но дела по существу не рассматривал и приговор не выносил, а направлял материалы для повторного расследования и рассмотрения дела в другом суде. Мировые суды были созданы для рассмотрения малозначительных дел по упрощенной процедуре. Общие суды (окружные суды и судебные палаты) состояли из профессиональных коронных судей и рассматривали более важные дела, выходящие за пределы подсудности мирового суда. При открытии первых двух судебных палат в 1866 г. к округу Московской палаты относилось 10 окружных судов, к округу С.-Петербургской - 6. Минимальное количество - 3 окружных суда - входило в округа Казанской (18701874 гг.) и Саратовской (1870-1885 гг.) судебных палат. Неизменными весь период существования были границы только одного - Виленского округа (18831917 гг.), в который входили 4 окружных суда. Максимальное количество - 16 окружных судов - было в округе Московской палаты (после того как в 1883 г. из Харьковского округа был передан Елецкий окружной суда и до момента упразднения в 1889 г. Ржевского и Рыбинского окружных судов). В окончательном варианте 1912-1917 гг. функционировало 14 судебных палат и 110 подведомственным им окружных судов (7,86 в среднем на округ одной палаты) . Количество окружных судов в округах разных судебный палат было различным и неоднократно менялось в указанном диапазоне от 3 до 16 судов (Приложение 1). Границы округов палат по состоянию на 1909 г. представлены картами Европейской и Азиатской России (Рисунки А1 и Б2. Приложения 2). Судебно-территориальное устройство впервые в истории российских судов не совпадало с административными границами, что по смыслу закона должно было подтверждать независимость суда от исполнительной власти, тем более - от [25] местной администрации[26]. Согласно ст. 110 У.с.у. к юрисдикции палаты были отнесены целые регионы, отдаленный аналог современных Федеральных округов РФ. По тексту закона - «судебная палата учреждается в каждом округе, состоящем из нескольких губерний или областей по особому расписанию». В юридической литературе бытует утверждение, что судебные палаты обычно объединяли в своем округе 2-3 губернии. В действительности округа были масштабнее и включали от 4 до 12 крупных территориальных образований (губерния/область). Население округов судебных палат являлось многомиллионным: на начало ХХ века - в европейской России - от 7,5 млн. человек (Тифлисский округ) до 22,5 млн. Очевидно, что приоритетным при формировании округа судебной палаты являлся фактор доступности суда для населения, который усиливался в наиболее экономически развитых регионах. Территориальный принцип в данном случае является второстепенным - территория самой «маленькой» Варшавской судебной палаты в 80 раз меньше территории Иркутской палаты, которая к тому же учтена без арендованных территорий Китая. Зато плотность населения в Варшавском округе была 104,2 человека на квадратную версту, а в округе Иркутской палаты только 0,33 человека на версту, что в 313 раз меньше. Соответственно, население Варшавского округа было почти в 4 раза больше Иркутского (Приложение 3). Проблема обслуживания удаленных территорий округа решалась за счет организации выездных заседаний судебных палат, что требовало соответствующих дополнительных структур и штата. Однако, данный показатель также не является однозначным: например, вторая и четвертая по территории - Омская и Ташкентская судебные палаты - имели самые маленькие штаты среди палат империи. Необходимо также учитывать, что дополнительные штаты требовались судебным палатам с высоким уровнем преступности в округе, где однозначными лидерами являлись Варшавская и Тифлисская (Приложение 4). Судебные палаты являлись достаточно компактным органом с небольшим штатом (в 1892 г. - 784 должности на 10 судебных палатах и в 1909 г. - 1751 должность на 14 судебных палатах), включая прокуратуру, канцелярии суда и прокуратуры, кандидатов на судебные должности, судебных приставов и рассыльных (Приложение 4). Один «коронный» судья (старший председатель, председатель департамента или член судебной палаты) приходился в среднем на 456,5 тыс. чел. населения. Наибольшую эффективность демонстрировали Казанская (1 судья на 867,3 тыс. чел.), Омская (1 судья на 837,9 тыс. Согласно ст.ст. 111-113 У.с.у., структурно судебные палаты были разделены на департаменты, состав каждого департамента включал: председателя и определенное штатом число судей, именуемых членами судебной палаты. Тот председатель департамента палаты, который председательствовал в общем собрании, состоящем из всех департаментов палаты, назывался старшим председателем палаты. Всего в начале ХХ века в составе 14 судебных палат функционировало 59 департаментов - 35 гражданских и 24 уголовных. При этом в 4 палатах (Иркутской, Ташкентской, Омской и Новочеркасской) функционировало только по 2 департамента. В Варшавской палате работало 8 департаментов, еще в 4 палатах (С.-Петербургской, Московской, Харьковской и Тифлисской) действовало по 6 департаментов. Таким образом, в 5 ведущих палатах было сосредоточено - 56% (194 из 343) судей, в то время как в 4 малочисленных палатах трудилось только 10,2% (35 из 343) судей (Приложение 4). В судебных палатах место присяжных использовался другой тип «народного представительства» - суд с участием сословных представителей (ст. 1051 У.у.с.), который состоял из трех коронных судей и трех сословных представителей (от дворян - губернского или уездного предводителя, от мещан - городского главы, от крестьян - волосного старшины). В судебных заседаниях по рассмотрению ряда категорий уголовных дел усиливался «коронный элемент палаты», т.е. представительство профессиональных («коронных») судей. Например, по делам о наиболее тяжких должностных преступлениях особое присутствие палаты состояло из 4, a не из 3, как обыкновенно, «коронных» судей (ст. 1032 У.у.с.). По делам о наиболее тяжких государственных преступлениях в судебных палатах составлялось присутствие в усиленном составе из старшего председателя, 4 членов уголовного департамента и сословных представителей . Подавляющее большинство приговоров по уголовным делам, вынесенных судебными палатам в качестве суда 1-ой инстанции, были с участием «народного представительства» от 66,6% в 1884-1888 гг. до 95,1% в 1894 г. , а в период 9.05.1878-7.07.1889 судебными палатами также рассматривались дела с участием присяжных. Изначально суд сословных представителей создавалась только для рассмотрения единственной категории дел о государственных преступлениях (ст. 1050 У.у.с.). Однако, в последствии, его подсудность была распространена на наиболее тяжкие преступления против порядка управления и об убийствах или покушениях на убийство должностных лиц , ; на широкий круг преступлений связанных с неповиновением, проявлением неуважения или сопротивлением представителям (ст. 201 У.у.с.) . К тому же, суд сословных представителей успешно конкурировал с судом присяжных, по закону от 18 марта 1906 г. он стал ограниченно применяться и при окружных судах. [27] [28] [29] [30] [31] [32] Формы «народного представительства» в судах империи изучали И.А. Игнатенкова, В.П. Войтенко, А.В. Воронин, Л.А. Блажнова . Суд сословных представителей в литературе иногда оценивается, как пережиток феодальной сословной системы. Однако надо учесть и то, что в местностях, где должность предводителя дворянства не была учреждена, их заменяли председатель уездной земской управы или председатель уездного съезда, т.е. сословный признак не был четко соблюден. Например: на Кавказе, в Сибири, в Степных областях и Варшавском округе (ст. 12561, 12581, 12801, 14451 14851, 14852, 13261 У.у.с.). Следовательно, суд сословных представителей эволюционировал в суд с высоким образовательным цензом и уровнем компетенции заседателей из числа «народного представительства», а феодальный сословный характер данного суда постепенно превращался во второстепенный признак. Необходимо указать и на широко распространенное заблуждение о том, что в регионах, где не было дворянских органов самоуправления, суд сословных представителей не функционировал. Таковыми Н.М. Корнева[33] [34] называет: Царство Польское, Закавказье, Архангельская губерния, Сибирь, Туркестан, Закаспийская и Квантунская области. Однако, официальные статистические данные за 1909 г. показывают иное - с участием сословных представителей за год в Варшавском округе было вынесено 62 приговора, а Тифлисском - 71 приговор. Надо признать, что три азиатские судебные палаты (Иркутская, Омская, Ташкентская), за тот же год, вынесли всего 1 приговор с участием сословных представителей[35]. В данном случае имеется региональная особенность - дела указанной категории рассматривались не самими судебными палатами, а окружными судами их округов. Статистика показывает, что окружные суды трех азиатских палат вынесли 91 приговор с участием сословных представителей, больше других Асхабадский суд - 6 приговоров[36] [37] [38] [39]. Архангельский окружной суд Московской судебной палаты тоже вынес 3 аналогичных приговора . Следовательно, суды с участием сословных представителей всё-таки функционировали на всей территории империи, хотя и имели региональные отличия по форме организации. Вывод, что суд палат с участием сословных представителей не был репрессивней окружных судов с участием присяжных, был статистически доказан правоведом периода Российской империи В.П. Даневским . Данные министерства юстиции начала ХХ века тоже не свидетельствуют о повышенной -39 степени репрессивности суда сословных представителей . Отмечая множество недостатков суда сословных представителей, В.П. Даневский признавал его необходимость по ряду уголовных составов преступлений, где для вынесения решения недостаточно просто здравого смысла и проницательности, а требуется образовательный уровень[40]. На 6 лет позднее в 1901 г. профессор Томского университета Н.Н. Розин указал, что по преступлениям служебным и против порядка управления суд присяжных был недостаточно квалифицирован и малоэффективен[41]. Следовательно, суд присяжных и суд сословных представителей находились в рамках единой системы взаимодействия, а не антагонистического противостояния, и говорить о прогрессивности одного органа и косности другого не обоснованно. К тому же, суд сословных представителей объективно не мог полностью подменить собой суд присяжных, по мнению А.Ф. Кони он для этого был слишком громоздким и очень дорогостоящим, «бывали случаи, когда судебные издержки, принятые на счет казны, доходили по одному делу до 6.000 рублей»[42]. Имелось огромное количество региональных особенностей организации судопроизводства, что было обусловлено многонациональным характером страны и громадными различиями в уровне культурного развития населения и экономического потенциала регионов. Важно отметить, что введение в действие уставов всегда связывалось с открытием в регионе судебной палаты, как основного носителя идеи «нового суда», способного воплотить её в жизнь. Например, в сибирских судах с 1 сентября 1885 г. на основании Временных правил от 25 февраля 1885 г.[43] было введено гласное судебное разбирательство, разрешен доступ общественности, обеспечено участие прокуроров с защитниками, обязанности которых могли возлагаться на чины судебной канцелярии, появились судебные следователи, хотя и в ограниченном количестве. 13 мая 1896 г. высочайше утверждены были «Временные правила о применении судебных уставов к губерниям и областям Сибири»[44], а 2 июня 1898 г. императором был утвержден аналогичный закон для двух генерал- губернаторств в Среднеазиатских владениях (Степного и Туркестанского)[45]. Закон содержал много региональных особенностей и изъятий из общего положения, однако, ни у кого из исследователей нет сомнений, что именно с этого времени судебная реформа 1864 г. пришла в Сибирь, поскольку изменения в законе были подкреплены организационно - созданием Иркутской (1897), Ташкентской и Омской (1899) судебных палат. Впоследствии с 1 ноября 1909 г. суд присяжных в Западной Сибири всё- таки появится, но значение этого события несоизмеримо меньше[46]. Читинский историк Л.А. Яцечко отмечает, что «время новых судебных преобразований в Забайкалье началось лишь с открытием 2 июля 1897 г. самой большой в Российской империи Иркутской судебной палаты» . В Сибири, Польше, Закавказье, Средней Азии роль судебных палат в качестве базового органа претворения в жизнь судебных преобразований оставалась неизменной. Степень самостоятельности судебных палат в формировании судебной политики на местах описывает И.В. Гессен: «правительствующему сенату неоднократно приходилось напоминать судебным палатам, что они сами должны доискиваться смысла закона и не вправе обращаться к сенату с ходатайствами о разрешении его, что закон содержит общие правила, что для уяснения его смысла есть много способов и признаков, вроде исторического происхождения закона, его цели и пр. Разъяснено право суда применять закон по аналогии, указана даже возможность обращаться к началам гражданского права» . Как видим, Сенат перекладывал на судебные палаты часть обязанностей по толкованию законов. Например, Э.И. Мишле анализирует решение Московской судебной палаты от 6 июля 1867 г. по вопросу об оскорблении должностного лица. В марте 1866 г. имущество крестьянина Фадеева было выставлено на торги в счет погашения долгов по сборам, истребуемых волостным старшиной Зиминым. После торгов крестьянин имущество не передал, а когда Зимин прибыл к нему лично, выяснение отношений привело к взаимным пощечинам и оплеухам. Тульский окружной суд решил, что старшина, явившись без пристава, действовал как частное лицо и потому служебное достоинство не пострадало. Прокурор обратился с протестом в палату, которая решила, что Зимин действовал в рамках ведомственного поручения, хотя и с нарушениями, но оскорбление должностного лица имело место, и приговор был даже более строгим, чем просил прокурор. В дальнейшем Сенатом с опорой на данный приговор судебной палаты был сформирован судебный прецедент[47] [48] [49]. В этом плане показательно, как дореволюционный профессор описывает участие судебных палат в законотворческой деятельности. «В 1894 г., по поводу пересмотра судебного законодательства, состоялось совещание старших председателей и прокуроров судебных палат, этих «естественных врагов» суда присяжных, как зовут их противники данного института. Эти высшие представители судебного ведомства громадным большинством голосов, 18 против 2, категорически высказали убеждение, что деятельности своей современный суд присяжных не только является вполне удовлетворяющим своей цели, но и представляет лучшую форму, какую только можно себе представить, для разрешения большей части серьезных уголовных дел»[50]. Характерно, что направление дальнейшего развития системы судопроизводства решается не в кабинетах министерств, а на совещании руководителей судебных палат. Самих участников совещания профессор императорского Томского университета Н.Н. Розин определяет не как крупных чиновников-функционеров, а как юристов-практиков, с мнением которых солидарен[51] [52]. Важно, что и самосознание этих людей строилось по тому же принципу, статус юриста-профессионала превалировал над статусом руководителя. Для целостности системы крайне важно, чтобы не происходил отрыв высших судов от низших судов. Судебные палаты, не смотря на свой высокий статус, сами рассматривали дела по первой инстанции, находились в одном здании, вместе с - окружным судом, съездом мировых судей, приставами, нотариальным архивом, присяжными. Например, в г. Харькове в здании суда из общей площади в 1570 саженей судебная палата занимала 635 (40%) . Сама обстановка диктовала условия, при которых деятели судебных палат всегда находились в гуще событий. В тоже время, Сенат работал в совершенно других, несравненно более комфортных, условиях: гораздо меньше контактируя с ежедневной судебной практикой и опираясь на информацию, собранную для него судебными палатами. Судебные палаты играли важнейшую роль в выработке государственной судебной политики. Значимость совещания представителей судебных палат, о котором упоминает Н.Н. Розин, можно увидеть и в оценке роли данного события А.Ф. Кони. Критикуя деятельность комиссии Н.В. Муравьева, он обосновывает - «без всякого на то реального повода, был взят и поставлен под сомнение суд присяжных, несмотря на то, что в состоявшемся в 1894 г. совещании старших председателей и прокуроров судебных палат огромным большинством этот суд был признан судом жизненным» . Показательно, что в аргументации А.Ф. Кони именно совещание 1894 г. наиболее полномочный и авторитетный орган: «окончательный вывод совещания таких сведущих лиц, как старшие председатели и прокуроры судебных палат, указавших при том совершенно определенно на необходимые меры ... должен был в глазах комиссии Муравьева бесповоротно решить вопрос ... определить дальнейшую работу комиссии»[53] [54]. Зачастую для выработки решений в сфере правовой политики могли созываться неформальные совещания, подобные описанному в воспоминаниях А.Ф. Кони. Он отвечал, что «весной 1877 года император обратил внимание ряда министров на увеличившееся число случаев открытой пропаганды». Для выработки программы действий было условлено каждому по своему ведомству собрать выдающихся людей и провести обсуждение. «В четверг на страстной неделе 1877 года, вечером, были собраны у Палена [министра юстиции] за круглым столом в кабинете: Фриш [товарищ министра], прокуроры палат Жихарев [Саратовская], Фукс [Петербургская, ранее Одесская], Евреинов [Одесская] и Писарев [Московская], правитель канцелярии Капнист [вскоре будет назначен прокурором Московской палаты] и я [Кони на тот момент имел опыт работы прокурором в окружных судах, позднее будет назначен председателем департамента Петербургской палаты]»[55]. В составе участников обсуждения большинство - это люди, чьи судьбы были тесно связаны с деятельностью палат. О политике судебных палат по управлению адвокатским сообществом свидетельствует позиция, занятая палатами по вопросу дисциплинарного дела 1877 года в отношении присяжного поверенного А.В. Лохвицкого по жалобе присяжного поверенного С.П. Ордынского по вопросу об этике адвокатской профессии. Подробности обстоятельств конфликта и разбирательства описали Г.А. Джаншиев[56], Д.И. Невядомский[57], И.В. Гессен[58]. Современные исследователи также обращаются к разбору показательной ситуации - Е.В. Орешкин[59], автор настоящей диссертации[60] и др. Предметом конфликта стали методы защиты, которые использовал А.В. Лохвицкий, защищая интересы бывшего помощника присяжного поверенного Н. Элькина, обвинявшегося в мошеннических действиях против купеческой вдовы Поповой, которую представлял С.П. Ордынский. Вопрос последовательно рассматривался тремя властными органами - советом присяжных поверенных, судебной палатой и Сенатом. Во всех трех случаях решение принималось в результате длительного обсуждения и с большими разногласиями. В итоге, все три органа пришли к различным выводам. Совет решил, что «адвокат должен быть осмотрителен, строг и разборчив в выборе своих дел», в результате, А.В. Лохвицкого на три месяца отстранили от практики, а в отношении С.П. Ордынского ограничились выговором. Судебная палата, выступая в роли жесткого поборника морального императива, не допускающего, что право может быть аморальным, своим решением исключила А.В. Лохвицкого из сословия. Сенат рассматривал дело в течение целого года, с 22 января 1879 г. по 11 января 1880 г., вызывались и выслушивались отдельные члены Московской судебной палаты. В итоге Сенат определил, что в действиях А.В. Лохвицкого нет никакого нарушения. В качестве обоснования была выдвинута формула, вызвавшая возмущение у многих, что «нравственность гражданского права менее строга, чем нравственность индивидуальная, которая слишком неуловима и понимается всяким по-своему»[61]. Решение по делу А.В. Лохвицкого было официально опубликовано и использовалось в качестве прецедента по отношению к подобным спорам впоследствии. По мнению И.В. Гессена: - «оправдательный приговор Сената [был] гораздо неприятнее для престижа адвокатуры, нежели обвинительные вердикты совета и палаты ... решение Правительствующего Сената, оправдывающее А.В. Лохвицкого, [было] столь же несправедливо, сколь и оскорбительно для адвокатского сословия»[62]. Ход дальнейших событий показал, что позиция Сената оказалась непоследовательной и по делу Бориславского. Произошел частичный пересмотр установившейся практики[63]. Пример четко иллюстрирует взаимодействие и различную идеологию полномочных органов: совет присяжных поверенных исходит из требований, прежде всего, корпоративной солидарности; судебная палата - стоит на страже ценностных ориентиров, духа профессиональной чести; а Сенат - исповедует формализованный подход и явное нежелание вступать в разногласия с судебной палатой. В конкретном случае показательно влияние позиции судебной палаты на выработку направления государственной политики в отношении адвокатуры. Полномочия судебных палат в дипломатической сфере изучали В.В. Синченко, А.В. Друзяка[64]. Сохранились свидетельства в архивных материалах: например, циркуляром Министерства юстиции департамента отдела законодательства стол № 2 от 13 сентября 1867 г., полученным Московской судебной палатой, оговаривалось право судебной палаты на сношения с иностранными консулами[65]; к циркуляру прилагался список дипломатического корпуса[66], к которому позднее поступали обновления[67]. О регулировании на законодательном уровне свидетельствует Сенатский указ от 04 апреля 1879 г. «О конвенции, заключенной 23 января 1879 года между Россией и Германией», который определял формы непосредственного сношения судов округа Варшавской судебной палаты с Прусскими пограничными судами по делам гражданским и уголовным. Предусматривались права требования о производстве дознаний и следственных действий, досмотров, обысков, медицинских освидетельствований, передачи доказательств, ценностей и документов, переписки прокуроров по делам арестантским, передачи повесток, показаний свидетелей под присягой и без оной[68]. Дополненный Сенатским указом от 07 марта 1880 г. «О Прусских судебных учреждениях, коим подлежит право непосредственного сношения с судебными учреждениями Варшавского судебного округа»[69], с приложением списка судов, получивших полномочия[70] [71] [72] [73]. Следующими шагами стали Конвенция от 3 мая 1894 г. с Румынией и Декларация от 24 марта 1899 г. с Австрией о непосредственном судебном сношении судов округов Киевской и Одесской судебных палат с Румынскими и Австрийскими судами. Договор устанавливал режим, аналогичный ранее установленному во взаимодействии с немецкими судами. Подводя итог, необходимо представить обзор широты полномочий судебных палат: • надзор за состоящими в судебном округе окружными судами и должностными лицами, исключая чины прокурорского надзора, старшего председателя самой судебной палаты и председателей департаментов палаты (ч.2 ст.249 У.с.у.), и особые надзорные полномочия председателя палаты (ст.2511У.с.у.), предоставлявшими ему право наблюдать, производя обозрение делопроизводства, за течением дел в подведомственных окружных судах и за должностными лицами судов, и при них состоящих. В первоначальной версии Уставов надзор над мировой юстицией был поручен кассационному департаменту Сената и Министру юстиции (ст.64 У.с.у.), но закон 15 июня 1912 года передал 74 полномочия старшему председателю палаты ; • проверка обоснованности прекращения уголовных дел окружными судами при наличии сведений о нарушениях (ст.5291 У.с.у.); • ревизия деятельности окружных и мировых судов, съездов мировых судей членами судебных палат, а также ревизия их делопроизводства прокурором палаты по распоряжению Министра юстиции (ст.256 У.с.у.), в последствии законом от 20 мая 1885 г. полномочия Министра юстиции и подчиненной ему системы прокуратуры по надзору были значительно расширены. Пример из сохранившихся материалах архивов - распоряжение Министерства юстиции 1867 г. с поручением члену Московской судебной палаты Н.Д. Игнатьеву провести ревизию Ярославского окружного суда, в соответствии со ст. 256 У.с.у., по информации об упущениях и беспорядках делопроизводства[74] [75] [76] [77] [78]. Другой пример приведен в работе И.А. Попп: «летом 1885 г. член Харьковской судебной палаты В. Ненарочкин ревизовал мировую юстицию Пермской губернии» ; • выдача разрешения о возобновлении расследования дела по прекращенному следствию в случаях: получения новых доказательств, поступления ранее отсутствовавшей жалобы частного лица, устранения препятствий гражданско- и духовно-правового характера (ст.542 У.у.с); • привлечение к дисциплинарной ответственности председателей, товарищей председателя и членов окружных судов, судебных следователей и мировых судей возлагалось на судебные палаты (ст.270 У.с.у). К этой же категории следует отнести ответственность нотариусов, присяжных поверенных и судебных приставов. В ряде случаев к ответственности своих членов привлекали советы (присяжных поверенных и судебных приставов), если таковые имелись, но последние все равно осуществляли деятельность под контролем судебной палаты. На решение судебной палаты в качестве дисциплинарного суда первой инстанции жалобы следовало подавать в недельный срок в высший суд, которым по отношению к палатам являлся Сенат (ст.272-274, 276, 286-288 У.с.у.); • право налагать 6 видов дисциплинарного наказания: предостережение, замечание, выговор без внесения в послужной список, вычет из жалования, арест не более как на семь дней, перемещение с высшей должности на низшую (ст.262 У.с.у), из которых в отношении председателей и членов судебных мест, а также мировых судей применялись только два - предостережение и вычет из жалования (ст. 264 У.с.у); • рассмотрение по подсудности дел о служебных преступлениях товарищей председателя и членов окружного суда, мировых судей и присяжных заседателей за должностные преступления (ст.1073 У.у.с.); • решение вопроса о возмещение убытков причиненных неправильными или пристрастными действиями чинов окружного суда и мировых судей производилось через судебную палату (ст. 1331 У.г.с.). В тоже время, на определения палаты о прекращении уголовного дела, обжалование частным лицом причиненного вреда предусмотрено не было[79]; • проверка обоснованности прекращения уголовного дела при несогласии окружного суда с мнением прокурора (ст.528 У.у.с.) или Л потерпевшего с мнением суда (ст.528 У.у.с.); • контроль на стадии предварительного следствия осуществлялся прокурорами и товарищами прокуроров при судебных палатах и уже оконченное следствие в обязательном порядке направлялось прокурору палаты (ст. 478 У.у.с.). Однако, в период формирования судебных мест, разделение полномочий между судом и прокуратурой видимо не было достаточно четким, о чем свидетельствует адресованный Московской судебной палате циркуляр Министерства юстиции (канцелярия) от 8 июня 1869 г. о необходимости наблюдения за предварительным следствием, которое не соответствует требованиям правильности и быстроты отправления уголовного правосудия; • контроль на стадии изучения судебной палатой материалов предварительного следствия (ст. 530-533 У.у.с.) включал права: 1. ) на принятие решения о предании обвиняемого суду, прекращении дела или возвращении дела к доследованию (ст. 534 У.у.с.), 2. ) исправлять существо обвинительного акта (ст. 537 У.у.с.), 3. ) привлекать к суду лиц, о которых лица прокурорского надзора полагали преследование прекратить (ст. 536 У.у.с.), 4. ) дополнять предварительное следствие (ст. 534 У.у.с.), 5. ) делать указания на свидетелей и сведущих лиц, которые, по мнению палаты, должны быть вызваны в суд (ст. 538 У.у.с.); 6. ) принимать решения вопроса о замене обвинителя по делу, при несогласии прокурора окружного суда с решением палаты о передаче дела в суд (ст. 539 У.у.с.); • предварительное следствие по делам особого общественнополитического значения по распоряжению министра юстиции осуществляли члены судебных палат - по государственным преступлениям (ст. 1036 У.у.с.), а в последствии по преступлениям должности, в коих обвиняются губернаторы (ст. 10892 У.у.с.). Примеры во множестве присутствуют среди ранее не публиковавшихся архивных материалов: [80] 1. ) По поручению Министра юстиции от 30 декабря 1876 г. следствие по делу учителя Нежинского уезда Черниговской губернии дворянина Владимира Якушева 20-ти лет, обвинявшегося в преступной пропаганде - проводил член о і Харьковской судебной палаты В. Ненарочкин . 2. ) По высочайшему назначению с 20 сентября по 3 декабря 1877 г. года следствие по делу дворянина Александра Аверкина 22-ти лет, писаря Николая Кузнецова 19-ти лет, купеческого сына Александра Протопопова 22-ти лет и других, обвинявшихся в устройстве тайной типографии и распространении преступных сочинений - проводил член С.-Петербургской судебной палаты П. Г ераков[81] [82] [83] [84]. 3. ) В 1876 г. по требованию члена Московской судебной палаты Федора Федоровича Крахта следствие по делу Ивана Ходько в г. Киев проводил судебный следователь Плосского участка. Обвиняемый был освобожден из тюремного замка на поруки без ограничения места жительства, а Киевский губернский прокурор 21 августа 1876 г. запрашивал обер-прокурора кассационного департамента Сената о необходимости вновь возобновить дознание после 83 прекращения следствия . Позже, данные следственные полномочия частично перешли к специально созданным следователям по особо важным делам. Указанные следователи были лишь в столицах и некоторых больших городах, перечисленных в ст. 792 У.с.у. Следователь приступал к производству предварительных следствий по предложениям прокурора либо окружного суда, либо судебной палаты, в зависимости от этого определялся округ, на который распространялось следствие. На пространстве всей империи следствие могло производиться, если предложение поступило от Министра юстиции (ст. 2881 У.у.с.). • деятельность в качестве обвинительной камеры (ст. 529-542 У.у.с.); • судопроизводство в качестве суда первой инстанции (ст. 1032-1061 У.у.с.); • судопроизводство в качестве суда апелляционной инстанции для окружного суда (ст. 853-911 У.у.с.); • судопроизводство в качестве кассационной инстанции для рассмотрения решений мировых судей на окраинах империи, в Закавказье (ст. 1267 У.у.с.), в Сибири (ст. 1421 У.у.с.), в Степных областях и Туркестане (ст. 1459 уус); • старшему председателю палаты предоставлялось право наблюдать за правильным и незамедлительным течением дел в подведомственных палате окружных судах и за точным исполнением своих обязанностей всеми должностными лицами, принадлежащими к составу этих судов и при них состоящими (ст. 2511 У.с.у.). Выявленные нарушения выносились на обсуждение судебной палаты. Закон 15 июня 1912 г. прибавил к местам, на которые простирается вышеуказанный надзор старшего председателя палаты, еще мировые судебные установления и всех должностных лиц, принадлежащих к их составу или при них состоящих. Специфика процесса функционирования судебных палат состоит в четырех основных особенностях: - в сосредоточении широкого объема полномочий за счет их неуклонного роста. Палатам передавались новые функции, как заслужившему уважение и доверие власти судебному органу, единственному способному обеспечить качественное разрешение сложных проблем, стоящих перед судебной системой в целом; [85] - в участии палат в формировании и реализации государственной судебной политики через систему совещаний руководителей палат, и непосредственное участие в выработке позиции законодателя по вопросам судебной практики, формировании судебных прецедентов; - в распространении юрисдикции палат на огромные территории. Площадь округов палат неуклонно увеличивалась (количество губерний в округе могло доходить до 12), пока их юрисдикция не охватила всю территорию государства. Вопрос о «разукрупнении» округов палат не ставился, хотя контроль больших территорий был связан с множеством технических сложностей; - в развитии и усложнении структуры округов палат (количество подведомственных окружных судов могло доходить до 16). Большое количество подконтрольных структур в составе округа повышало статус руководителей судебных палат во властной системе империи и обеспечивало должный уровень независимости от влияния власти исполнительной. Совокупно, выявленные особенности формируют реконструкцию оригинального опыта отечественного судебного строительства. Судебные палаты - это судебный орган, не имеющий прямых аналогов в иных судебных системах. Исходя из практических потребностей организации управления судебной системой, на базе судебных палат были сформированы масштабные полномочные полифункциональные центры выработки и реализации судебной политики. Особая роль судебных палат состояла в формировании общегосударственной судебной политики на началах координации, а не жесткой иерархичной подчиненности единому властному центру. Именно палаты стали носителем «духа реформ» - реальной основой независимой судебной власти. 1.2.