§ 1. Становление политико-правовых воззрений протестантизма
«Реформация» в переводе с латинского «reformatio» означает исправление, восстановление. Как историческое явление представляет собой не просто религиозное, но и общественно-политическое движение XVI - начала XVII веков, охватывающим собой западную и центральную Европу.
Идеи Реформации были направлены на отрицание политико-правовых установлений и доктрины Римо- католической церкви и реформирование христианства с целью восстановления «исконной чистоты» христианской религии. Данный принцип стал основой всех возникающих течений на почве Реформации. В мировом масштабе данное историческое явление получило название эпоха Реформации. Центром Реформации стала Германия. Одними из главных идеологов эпохи Реформации были Мартин Лютер (Германия) и Жан Кальвин (Швейцария), с которых началось формирование не только нового богословия, но и политико-правовых идей нового времени, повлиявших на дальнейшею жизнь и развитие Европы.В настоящем параграфе рассмотрим ряд политических причин, поспособствовавших зарождению реформационных идей: кризис католической церкви, Возрождение, национальное самосознание немцев, а также принципы Реформации, сформулированные на основании религиозно-политических воззрениях идеологов Реформации:
- превосходство писания над преданием;
- превосходство веры над делами;
- превосходство христианского народа над священством.
Рассмотрим учения о государстве, светской власти и церкви Мартина Лютера и Жана Кальвина. Определим их особенности и различия.
Изначально рассмотрим политические предпосылки Реформации.
Первой предпосылкой является кризис католической церкви в XIV и XV столетиях. В эпоху Средневековья она была субстратом Европы не только религиозным, но также политическим и экономическим. Уже «XIII-ое столетие было
ознаменовано, в религиозной жизни Европы, окончательной победой папства над светской властью»1.
Католическая церковь обладала богатствами, землями, крепостными, по сути, являясь главным крупным феодалом. Ее казна постоянна пополнялась, также за счет церковной десятины и продажи индульгенций. Стоимость индульгенции зависела от социального статуса грешника. Даже король должен был заплатить весьма крупную сумму «за прощение грехов пред Господом». Бесчисленные богатства церкви и всевластие папства отнюдь не способствовали укоренению христианских идеалов. В Средние века католическая церковь претерпевала упадок. Моральный облик католического священства, начиная с самого папы Римского, тяготил западный христианский мир. Папы Римские в качестве главы церкви и епископа Рима, владели землями, вооружали войска, выступали с ними в походы, были погружены в интриги и проявляли политическую активность разного рода: низлагали и назначали королей и императоров, раздавали королевства и т.д. В борьбе за светскую власть папы «не выполняли той роли, которая была в общественном сознании прочно связана с их статусом»[309][310]. К примеру, папе Юлию ІІ ничего человеческого было не чуждо, «так же, как двум его предшественникам, Александру ѴІ Борджа (1492-1503) и Иннокентию ѴІІІ (14841492), который первым из пап открыто праздновал в Ватикане свадьбы своих детей»[311]. И «притязание папской церкви на универсальное духовное и институционное руководство находилось в противоречии с реальностью, и оно все больше ощущалось как засилье, опека и притязание чисто политической власти»[312]. Католическая церковь вела себя как политический институт, ее руководство распространялось над всеми государствами так называемого «католического союза», установив принцип примата духовной власти над светской. Клир был не просто духовным институтом, а дорогой привилегией, предназначенной не столько духовному лицу по призванию, но для весьма богатых и авторитетных в обществелюдей. История рассказывает, к примеру, что символом капитализма в германии стали Фуггеры, а в Италии - Медичи.
И те и другие свой путь к богатству и положению в обществе прошли от ткачей и аптекарей. Яков Фуггер финансировал в Германии выборы императора, а представитель рода Медичи в 1515 был выбран папой под именем Льва X. Вторая причина - Возрождение. Сама эпоха Ренессанса началась с Италии, а затем распространилась по всей Европе. Как пишет исследователь Эрл Е. Кернс, что «в широком смысле Ренессанс можно определить как эпоху культурной переориентации, к которой люди заменили средневековый подход к жизни современным мирским индивидуалистическим подходом»1. «Людей больше начала интересовать римская жизнь, чем жизнь Нового Иерусалима»[313][314]. Мерой всех вещей стал человек, а не Бог. Исследователь Кернс отмечает, что Ренессанс процветая в узком кругу верхов, просачивался и в самые низшие слои общества своими взглядами и образом жизни. Сами понтифики участвовали в развитии Возраждения и покровительствовали искусству. Они «в эпоху Возрождения заинтересовались литературой и искусством до той степени, что эти интересы возобладали над исполнением их духовных обязанностей»[315]. К примеру, Папа Юлий II был покровителем художников, а Лев Х даже «санкционировал продажу индульгенций, чтобы получить деньги на строительство собора святого Петра в Риме»[316]. Исследователь Бейтон Роланд пишет, что не смотря на то, что папы Римские снисходительно относились к Ренессансу, «в то же время это движение таило в себе угрозу христианству, так как ставило во главу узла человека, так как поиски истины в любом направлении могли привести в открытию такого понятия, как относительность, и так как в античной философии не было места основополагающим догматам христианства - инкарнации и кресту»[317]. Поэтому, с одной стороны Возрождение поддерживало развитие культуры, науки, философии, с другой стороны - дух свободы, новое мироощущение, все более отдалялись отрелигиозного смирения, церковной проповеди, скромности. Именно, появление и развитие гуманизма, принципа индивидуальности, тяга к наукам заставили посмотреть на религию по-иному, что многое в католической церкви и ее догматах является не божественными установлениями, а человеческими, не соответствующими Священному писанию.
Ренессанс поспособствовал появлению и новой философии, которая впоследствии способствовала в отступлении религии от философии. В эпоху Возрождения философия переставала быть «служанкой теологии». Ренессанс ее освободил. Третьей причиной Реформации является национальное самосознание. Во всеобщем христианском государстве с межнациональным католицизмом, где «он сделался целой системой, налагавшей свои рамки на всю культуру и социальную организацию католических народов»1. «Своим универсализмом и теократизмом он давил национальность и государство»[318][319]. Поэтому нельзя не отметить, что Реформация была связана с национальными идеями. Исследователь Бейтон Р. пишет, что «германский национализм был вторым великим движением, имевшим множество точек соприкосновения с Реформацией»[320], что в дни Лютера оно только зарождалось. Этому способствовало, то что в «Германии не было централизованного правительства»[321]. Она была раздроблена на небольшие княжества. «Не было ни правительства, ни класса, способного объединить Г ерма- нию в единую нацию»[322]. Как пишет Бейтон, опустошенная и отсталая Германия «подвергалась насмешкам со стороны итальянцев и воспринималась папством как личная дойная корова»[323]. «Неприязнь к Риму носила здесь более острый характер, чем в тех странах, где национальные правительства обуздывали папские притяза- ния»[324]. Поэтому и сам Мартин Лютер сделал своим предназначением - освобождение «своих дорогих немцев» от эксплуатации папским Римом. «Лютер такжевыступал против ограбления Германии, придирок и надменности итальянцев»1. В труде «К христианскому дворянству немецкой нации об улучшении христианского состояния» (1520г.), он говорит, что «нужда и притеснения, которые тяготеют над всем христианством, и в особенности над немецкой землей, побуждали не только меня, но каждого много раз вопить и взывать о помощи»[325][326].
Он и не скрывал того, что в воплощении своих замыслов рассчитывал именно на национальную поддержку, тем самым обращаясь не ко всему христианскому миру Запада, а конкретно к немцам. Сам Лютер на выступлении перед императором и защите своих реформационных идей «искусно аппелировал к немецкому национализму»[327], говоря о «немыслимой тирании», которая губит германский народ»[328]. Главное, как писал Лютер, чтобы Бог внушил кому-нибудь мысль протянуть свою руку скорбящей нации, коими он считал немцев. Он осознавал, что Реформации «помочь могла только светская власть, а законным путем для введения этого улучшения в действие был созыв национального собора»[329]. И он инициировал такой собор.Рассмотрим принципы Реформации, сформулированные на воззрениях идеологов Реформации.
Исследуем принцип Реформации - превосходство писания над преданием. Протестантский исследователь Филипп Шафф называет этот принцип Реформации «объективным». «Объективный принцип протестантизма гласит, что Библия, как богодухновенное откровение, является единственным непогрешимым правилом веры и практики»[330]. Лютер писал в своих «95 тезисах»: «Истинное сокровище Церкви есть святое Евангелие о величие и милости Божией»[331]. Отметим, что католическая церковь запрещала всеобщее чтение Священного писания. Первым переведет Библию Лютер на немецкий язык, тем самым упрочив значимость немец
кого языка в культурном и национальном аспектах, позднее Жан Кальвин перевел Библию на французский. Как пишет исследователь Шафф, что «Библия, которая прежде была, в лучшем случае, книгой священников, была заново, более точно, чем прежде, переведена на языки Европы и стала книгой народа»1. Также Реформация и протестанты «отвергли авторитет Церковного предания: учителей Церкви, Св. Отцов и Вселенских Соборов, и оставили единственным руководством в вере Священное Писание, предоставив, - по крайней мере в принципе, - каждому толковать и понимать по своему»[332][333].
Вместе с тем, по мнению автора, индивидуалистический подход к толкованию Священного писания станет не самым положительным результатом Реформации. Мнение каждого, кто осмелился предложить и внедрить в массы свое видение Библии породит множество протестантских движений, и, которые будут противостоять друг другу. Библия станет общедоступной для толкования и понимания любым и каждое протестантское течение будет считать себя носителем истины в последней инстанции. Все станут себе «папой Римским», провозглашая свою безошибочность в делах веры.Рассмотрим такой принцип Реформации как превосходство веры над делами. «Субъективный принцип протестантизма - это учение об оправдании и спасении верой во Христа, в отличии от учения оправдания только верой и делами и или о спасении благодатью и человеческой заслугой»[334]. Мартин Лютер говорил об оправдании только верой (Sola fide). В своем труде «О свободе христианина» он пишет, что «душа нуждается только в Слове Божьем для своей жизни и праведности, так как она оправдывается одной лишь верой и не оправдывается никакими делами»[335]. «Ибо, если бы она могла быть оправдана чем-либо другим, она не нуж
далась бы в Слове, а следовательно она не нуждалась бы в и в вере»1. Лютер писал, что незаконна та доктрина, которая учит, что заповеди должны быть исполнены делами. И настаивал, что необходимо «решительно противостоять «учителям обрядов» и подвергать тщательному пересмотру законы пап, которыми они грабят народ Божий»[336][337]. Жан Кальвин же «возвращался назад к идее вечного предызбрания Богом как вечному основанию спасения и утешения в жизни и в смерти»[338]. Как пишет исследователь Шафф, что оба идеолога Реформации имели в виду одно и тоже, потому что они «соглашались в более общем догмате - о спасении общей безвозмездной благодатью через живую веру во Христа»[339]. Оправдание только верой станет центральным положением лютеранского вероисповедания, основанной на субъективном мнении ее основателя.
Далее проанализируем принцип - превосходство христианского народа над священством. Мартин Лютер сформулировал принцип «всесвященства» или «все священники». Он утверждал, что все, верующие во Христа, являются священниками и царями во Христе, и что Священное писание не делает различий между духовенством и мирянами. Хотя оно и дает такие имена, как «служитель», «слуга», «управляющий» тем, кто теперь гордо называет себя папами, епископами и господами кто должен, в соответствии со своими пастырскими обязанностями, служит другим и учить их вере Христовой и Свободе верующих»[340]. Никто из людей не имеет превосходства над себе подобными: клир ничем не отличается от мирян, и что все сословия в церкви одинаковы и равны. Так немецкий идеолог сформулировав право обращаться на прямую к самому Богу, опроверг посредничество папы Римского. В своем протестантском труде «О свободе христианина» Лютер пишет: «Мы не только свободнейшие из царей, но и вечные священники, что еще и превосходнее, чем быть царем, ибо как священники, мы достойны
предстать пред Богом, чтобы молиться о других и учить друг друга божественным истинам»1. Поэтому, по мнению Лютера, «духовенство не должно иметь никаких особых преимуществ, ни особенной святости, ни собственной юрисдикции, ни неподсудности светской власти; последняя должна быть свободна своей сфере, и никакой папа или епископ не имеют права мешать ей»[341][342]. Данным принципом Лю-
3 тер опроверг католический догмат о делении христиан на мирян и духовенство[343]. По мнению автора, лютеровский принцип «всесвященства» был направлен не сколько на утверждение равноправия между христианами, но более на опровержение иерархии Католической церкви, считая ее не библейским устроением. Под влиянием идей Мартина Лютера священник станет просто светской должностью, с определенным сроком полномочий и как обычный гражданин с правом быть избранным. Реформация провозгласит упразднение власти папы и епископата, упразднение монастырей, отмена целибата.
Обратимся к учению Мартина Лютера о государстве, светской власти и церкви.
Немецкий реформатор в своем учении о светской власти говорит о двух институтах управления - духовном и светском. Эти два института он называет божественными учреждениями. Лютер рассказывает о светском царстве и Божьем царстве, причисляя каждого человека к одному из царств. Духовное царство образуют христиане и благочестивые люди при помощи Святого Духа во главе с Христом. Именно такие христиане, по лютеровскому учению о государстве, не нуждаются ни в светском праве, ни в мече, ни в законе. Идеолог Реформации замечает по этому поводу, что если бы мир состоял из подлинных христиан - истинно верующих, «то не было бы необходимости или пользы в князьях, ни в королях, ни в господах, ни в мече, ни в законе»[344]. Но, конечно, он отмечает, что прежде нужно постараться, чтобы
весь мир наполнился истинными христианами. Ибо мир и большинство людей - не- христиане и таковыми останутся, хотя все одинаковы крещены и называются христианами. Вот именно для таких неправедных, по его мнению, и создан закон и меч. Поэтому «к светскому царству принадлежат все те, которые не являются христиана- ми»1. Ведь именно Бог учредил другой порядок, помимо царства Божия, чтоб подчинить людей мечу, чтобы не могли те люди совершать зла. Из этого всего Лютер подводит итог в том, как светское, так и духовное: «эти два правления должны усердно разделяться и оба должны оставаться: одно которое делает благочестие; другое, которое создает внешний мир и защищает от злых дел»[345][346]. «Ни одно из них недостаточно в мире без другого»[347].
Мартин Лютер в своем труде «О светской власти» (1523г.) обосновывает «необходимость светского права и меча»[348], и что все это применяется по Божьей воле. Поэтому, если бы меч не был, по мнению Лютера, Божественным установлением, то Господь просто устранил бы его из мира. Но поскольку Бог должен научить людей жить по-христиански, то такова Божья воля: «светский меч и право вложены в руки для наказания злых и защиты благочестивых»[349]. Лютер обосновывает значимость светской власти: «Постольку весь мир зол, и среди тысячи едва ли найдешь одного истинного христианина, то люди пожирали бы друг друга, и некому было бы защитить женщин и детей, накормить их и поставить на службу богу, и мир опустел бы»[350]. Именно из этого, немецкий мыслитель проводит мысль о том, что светское правление несет общественное благо.
В своем учение о светской власти Мартин Лютер определяет ее границы деятельности. Он утверждает, что «светское правление имеет законы, которые простираются не далее тела и имущества и того, что является внешним на земле»[351]. Над душой властвует только Бог. Хотя, определяя границы светской власти, Лю
тер утверждает идею полной покорности ей. Ведь раз меч полезен и необходим обществу, то христиан обязан подчиняться правлению меча и светской власти. Помимо естественных обязательств таких как оплаты налогов, почитания начальства, христианин должен служить, помогать, делать все, «что идет на пользу светской власти»1. Государство, учение Лютера, характеризует как институт, который может и должен контролировать деятельность людей. Он обосновывает это так, что только душа не во власти Кесаря. Кесарь не может душу ни умертвить, ни судить, ни держать, ни отпустить, зато «он может поступать так с телом, имуществом и честью, потому что они находятся под его властью»[352][353]. Истоки неограниченной власти светских правителей прослеживаются даже в лютеранском «Большом катехизисе» в толковании четвертой заповеди «Почитай отца своего и мать свою». На основании ее толкования Лютером устанавливается «утверждение относительно всех видов покорности людям, стоящим у власти, призванным командовать и править»[354]. По мнению Мартина Лютера, любая власть происходит и распространяется от власти родителей, и поэтому из этого следует и покорность гражданскому правительству, которое входит в понятие отцовства. «Ибо через наших правителей, так же, как и через наших родителей, Бог дает нам пищу, покровительство, защиту, жилище»[355]. По мнению немецкого реформатора, правителей нужно ценить как «самый драгоценный камень». Мартин Лютер идеями полного подчинения светской власти, утверждает культ государства. Ведь терпеть христианину, по мнению Лютера, надо и тиранов, пусть хоть забирает имущество, собственность, ведь злу не надо противиться, но надо только относиться с терпением. «Потому что такого рода тираны действуют так, как надлежит поступать светским князьям»[356]. Надо отметить, что Лютер оправдывает любые действия государственной власти. Так идеолог Реформации, как мы видим, наставлял народ не
восставать против власти и смиренно сносить чинимые ею несправедливости. Ибо «они ведь - «мирские» князья, а мир - враг Господа; поэтому они и должны делать то, что не угодно Господу, но любезно миру, чтобы никоим образом не стать бесчестными в глазах мира, а оставаться настоящими светскими князьями»1. Лютеру принадлежит высказывание, отражающее его жесткую позицию: «Хотя тираны совершают насилие или выдвигают несправедливые требования, тем не менее это не причиняет никакого ущерба до тех пор, пока они не восстают против Бога»[357][358]. Лютер идею покорности человека светской власти подкрепляет и следующей фразой: «ни один правитель не должен воевать против своего владыки, например, против короля и императора или вообще против своего сеньора»[359]. «Ибо власти следует противиться не силой, а лишь сознанием правоты своей»[360]. По мнению немецкого идеолога Реформации, терпеть и такое бесправие надо ради Господа. Лишь в войнах с внешним агрессором Лютер призывает обороняться, именно «при такой войне» надо бороться до конца. Идеи Лютера о разделении светской и духовной властей и самостоятельности первой, в итоге укоренились как идеи неограниченной светской власти, был утвержден культ светской власти.
Идеолог Реформации сформулировал тезис о полной суверенности светского правителя. В своем труде «К христианскому дворянству немецкой нации об улучшении христианского состояния» говорил о даровании светской власти монарху: «пусть папа не имеет над императором никакой власти, кроме права помазывать его перед алтарем и короновать»[361]. Ибо «папская власть воздвигнута над императорской властью не стоит ни гроша»[362], потому что, по мнению Лютера, она не содержит в себе ничего, кроме как искажение святого Слова Божия. Главное, что воззрения Лютера на практике укрепили власть сюзерена. Так в Германии итогом Реформации стала не победа императора, а победа князей из-за ослабле
ния императорской власти. Сам Лютер открыто перешел на сторону господствующего класса, проповедуя его значимость во всех вопросах. «Князья поняли теперь, какую громадную силу может дать им учение, которое освобождало их от тягостной опеки церкви и давало случай увеличить свое богатство за счет секуляризованных церковных имуществ»1. Светские князья взяли неограниченную власть в свои руки, отняв у крестьян последние вольности, подавив Крестьянскую войну. Их союз с Мартином Лютером дал Реформации твердую почву для деятельности и укоренения реформационных идей. Как пишет исследователь Позо- ровская Б.Д., что «таким образом, со времени крестьянской войны реформация постепенно принимает чисто правительственный характер»[363][364].
В своем учении о светской власти Мартин Лютер отрицает теократическое государство. Немецкий реформатор утверждает, что неправильно, если целой страной и миром управлять при помощи Евангелия, потому что все другие бы пользовались благочестием и покорностью истинных христиан. Ведь «где над страной и людьми осуществляется только духовное правление, узда ослабевает и открывается простор для всяческих злодейств»[365]. Так по мнению Лютера: «Ведь мир земной не может ни принять, ни понять (духовное правление)»[366]. Он критикует католиков, говоря, что они все переиначили, ведь «в то время как им надлежит управлять душами с помощью слова Божия, они управляют замками, городами, страной и людьми и мучают души несказанными муками»[367]. В рассуждениях о священниках и епископах Лютер говорит, что «их правление - это не власть или сила, но служба или занятие»[368], и что они не лучше других христиан, поэтому они «не должны налагать на других никакого закона или запрета без их воли и разре- шения»[369]. Немецкий реформатор рассуждает о том, что в такой конструкции духовная власть в своих целях пагубно влияет на власть светскую, не давая послед
ней естественного развития. Поэтому поводу Лютер пишет: «Епископы пренебрегают словом Божиим и не управляют с его помощью душами, а приказывают светским князьям, чтобы они управляли душами с помощью меча»1. По мнению Мартина Лютера о его времени он говорит, что как «светские князья управляют духовно и духовные - светски»[370][371]. Лютер настаивает на том, что каждый должен заниматься своим делом.
Лютер определяет юридическое положение церкви. Сам он хотел «чтобы отдельные церкви, в особенности немецкая, самостоятельно управляли своими делами»[372]. «Немецкие епископы должны подчиняться избранному из их среды примасу, при котором находится общая консистория, куда поступают апелляции из всех немецких земель»[373]. Лютер заложил «основу для церкви, которая пребывает в союзе с государством и в подчинении ему»[374]. Он обосновывал свою позицию следующими причинами. «Все, чего требовал Лютер от власти, - поставить духовенство под юрисдикцию гражданских судов, защитить граждан от вымогательств со стороны церкви и подтвердить право государства исполнять свои гражданские функции без вмешательства духовенства»[375]. «Именно в этом смысле Лютер часто утверждал, что никто за тысячу лет не защищал светское государство так, как он»[376]. Как пишет западный исследователь Алистер Маграт, что и хотя Мартин Лютер утверждал, что правитель не имеет власти в церкви и находится на правах обыкновенного христианина, на практике это оказалось не выполнимым[377]. Алистер Маграт также пишет, что так был открыт путь подчинения церкви государству, и это стало яркой чертой лютеранства[378].
Таким образом, политико-правовые идеи Лютера в итоге утвердили примат светского над духовным. Церковь в государствах, поддержавших Реформацию, станет департаментом государства, частью государственной структуры. Короли станут главами церквей. Так отрицая власть папства, и разграничивая власти светскую и духовную, Лютер утвердит культ государства и «абсолютизм» светской власти, и отнюдь не станет идеологом новой народной свободы, наоборот только светской верхушки. Тому историческое подтверждение - подавление Крестьянской войны, вспыхнувшей по причинам Реформации. Лютер «с неслыханной жестокостью призвал князей убивать крестьян как бешеных собак, колоть, рубить и душить их сколько возможно, обещая в награду за эти подвиги царство небес- ное»1. Также Мартин Лютер, восстав против так называемого «узурпирования» Библии папой и священниками, в итого сам приходит к тому, что Библию должна толковаться пастором, с вменением ему в обязанности сохранения одной и той же трактовки лютеранского вероучения и толкования. Политическим итогом Реформации в Германии станет и полная утрата ее религиозного и политического единства. Свобода вероисповедания за которую так ратовал Лютер, в итоге Вестфальского мира, отнимет у народа свободу религиозного выбора, утвердив принцип «кто сюзерен, того и вера».
Рассмотрим политико-правовые идеи Жана Кальвина.
Жан Кальвин значительное место уделял светской власти и государству. Государство, согласно его учению, установлено самим Богом. Поэтому «Кальвин отрицал, что «вся природа управления является оскверненной»[379][380]. Согласно его убеждениям сила государства, так и церкви, заключается в порядке и строгой дисциплине. Для него государство имеет важное значение и он определяет его основные задачи: общественный порядок и защита христианской религии. Рассмотрим каждую задачу подробнее. Во-первых, в своем крупном труде «Наставления в христианской вере» Кальвин пишет о «двух порядках»: гражданском и
духовном1. Гражданский порядок касается установления гражданского правосудия и соблюдения внешних моральных норм. Он призван поддерживать существование людей, всеобщий мир и спокойствие, согласовывать человеческие нравы с гражданскими законами. Главное, как утверждает Жан Кальвин, что эти порядки вовсе не исключают друг друга, но и смешиваться не должны, т.к. сам Бог разделил их. Швейцарский реформатор говорит, что отказ от гражданского порядка является бесчеловечным варварством. «Ибо люди нуждаются в таком порядке не меньше, чем в хлебе, воде, солнце и воздухе, а его достоинство ещё вы- ше»[381][382].Если государство установлено Богом, то «гражданская власть есть призвание, не только святое и законное в глазах Бога, но и в высшей степени почтенное и священное в ряду всех прочих призваний», а начальствующие - служители Божие. Поэтому правительство должно употреблять врученный Богом меч для защиты общества и поддержания общественного порядка и не может присваивать себе авторитет в делах веры. Во-вторых, «цель гражданского управления также и в том, чтобы предотвратить распространение в народе идолопоклонства, осквернение имени Божьего и божественной истины и прочих преступлений против ве- ры»[383]. Кальвин вменяет в обязанности государства - борьбу с ересью. Также государственная власть должна «поддерживать и питать высшее служение Богу, чистоту вероучения и религии; оберегать целостность Церкви»[384]. Вместе с тем, по его учению, государство находясь в тесном союзе с церковью, само по себе не имеет власти в сфере церковной жизни, «но зато оно имеет своею обязанностью всеми зависящими от него средствами поддерживать деятельность церкви, проникнуться ее духом, следовать ее внушениям»[385]. «Религия и страх Божий - вот те основы, на которых должна быть построена государственная жизнь»[386]. И христианские правители и должностные лица обязаны заботиться о христианской рели
гии, так как эта забота поручена им Богом, ведь «они являются заместителями Бога и правят по Его милости, то должны поддерживать Его почитание»1. Кальвин говорит, что церковь и светская власть должны быть независимы, но эти институты «он отделяет только в отвлеченном умозрении, а в жизненном действии сме- шивает»[387][388]. По мнению Жана Кальвина «высшая власть принадлежит не государству, а церкви; Церковью государство поглощается»[389]. Как отмечает исследователи Сун-Чжо Ким и Пиков Г.Г., что «государство Кальвин понимает как исполнительный орган Церкви»[390]. Как видно из вышесказанного Кальвин государству отводится роль защитника и материальной опоры церкви. «Светская власть, следовательно, по Кальвину, подчинена власти духовной»[391]. Поэтому следует заметить, что «Кальвин в этом вопросе придерживается точки зрения католиков»[392]. Этот же исследователь отмечает, что в «противоположность Римской теократии, где Церковь снижается до государства, в теократии Кальвина государство возвышается до Церкви»[393]. Таким образом, кальвинистская теория о государстве пронизана теократическими идеями. Согласно вышеизложенному, политико-правовые взгляды Кальвина связаны с идеей служения государства церкви.
Проанализируем учение Кальвина о гражданском устройстве. По мнению Кальвина оно подразделяется на три части. «Первая часть - должностные лица (например, магистраты), выступающие блюстителями и хранителями законов»[394]. Вторая часть - это закон, в соответствии с которым осуществляют свою власть должностные лица. Третья часть - это народ, управляемый законами и подчинённый должностным лицам. О первой части гражданского устройства Кальвин говорит, что касается административной власти, то «Господь не только свидетель
ствует о ее допустимости в Его глаза, но и украшает ее почетными титулами, тем самым особо подчёркивая ее достоинство»1. Он пишет, что Писание, а именно Ветхий завет, называет всех облеченных судебной и административной власть богами (Пс 81/82:1-6), и поэтому нельзя недооценить их звание. Под магистрами, Кальвин понимает высших должностных лиц государства, к которым предъявляет высокие требования. Он пишет, что «Новые народные правители в Женеве - такие же поставленные Богом «Судьи», Judices, как в древнем Израиле»[395][396]. Кальвин называет три вида гражданского управления: «монархия, представляющая собой господство одного человека (называется ли он королём, князем или как-то иначе); аристократия, или господство лучших и виднейших и демократия, или народовластие, при которой власть принадлежит каждому из народа»[397]. «Всем государственным правлениям Кальвин предпочитает народовластие, республику»[398]. Кальвин говорил, что избирательное право народа священно. Так «Бог разрешает, чтобы народ имел свободу выбирать, судей и начальство»[399]. «Таким образом, божественное происхождение власти, по Кальвину, совмещается с народным избранием»[400].
Законы являются второй частью гражданского устройства по учению Кальвина. «Законы суть нервы (или, как их называет вслед за Платоном Цицерон, души) всякого государства»[401]. «Без законов не могут существовать правители, которые, в свою очередь, сохраняют и поддерживают законы»[402]. «Поэтому законы весьма удачно именуются «немым правительством», а правительство - «живым законом»[403]. Кальвин говорит об общепринятом разделении всего данного Моисею Божьего Закона на три части: нравственные, культовые и судебные нормы. Так нравственный закон содержит два положения: первое велит нам чтить Бога чи
стой верой и благочестием; второе - пребывать в единении подлинной любви с ближними. Поэтому, согласно кальвинистскому учению, этот закон есть истинное и вечное правило праведности, предписанное всем людям. Культовый закон, как пишет Кальвин, являлся скорее педагогическим средством для евреев, учением, предназначенным для детского возраста. Господу было угодно дать его этому народу в качестве упражнения, пока он пребывает в детстве, вплоть до наступления полноты времени и проявления всех вещей, до того видимых смутно. Судебный закон, данный евреям для устроения общественной жизни, указывал им определённые правила правосудия и справедливости, дабы они мирно жили вместе, не вредя друг другу. Все эти законы отвечают вечному правилу любви, и, различаясь по форме, устремлены к одной цели. Главное, в каждом законе - две его взаимосвязанные стороны - это предписание закона и справедливость, на которой основано предписание. «Справедливость, будучи естественной, остается одной и той же для всех народов»1. «И поэтому все законы мира, к чему бы они ни относились, должны иметь целью одну и ту же справедливость»[404][405]. Что же касается конкретных предписаний или постановлений, как пишет Кальвин, они зависят от обстоятельств, но в любом случае устремлены должны быть к справедливости. Закон очень важен для Кальвина, его наличие является залогом достойного проживания общества и государства.
Межнациональная политика Кальвина - это еще одно существенное отличие от идеологии Лютера. Если Мартин Лютер, как он говорил, рожден для немцев и был национально настроен, то Жан Кальвин наоборот, как пишет Мережковский Д.С. стремился к всемирности, привлекая к Богу все народы земли. «Кальвин первый сводит Реформу от того исключительного духа германской народности, которым вся она пропитана у Лютера»[406]. «Воля его ко всемирности и есть воля к единству»[407]. Так и исследователь Б.Д. Порозовская говорит, что Каль
вину были чужды всякого рода национальные тенденции, «подобно католицизму, реформация Кальвина отличается универсальным характером»1.
Исследуем позицию Кальвина о положении церкви в государстве. Для Кальвина церковь занимает центральное положение в обществе и государстве. В своем труде «Наставления в христианской вере» Кальвин пишет, что у «Церкви нет ни меча, чтобы карать злодеев, ни права применять к ним принуждение, ни тюрем, ни штрафов или других средств наказания, какие обычно используются светскими властями»[408][409]. Кроме того, в церкви согрешивший не карается против воли, но добровольным несением наказания свидетельствует о своём раскаянии»[410]. Так Кальвин говорит, что церковь и светский суд весьма разнятся между собою. Церковь не посягает на права светских судей, а они не могут сделать того, что делает церковь. Во-первых, по мнению Кальвина, духовная власть церкви целиком отделена от меча и от земной власти. Во-вторых, она осуществляется не волею одного человека, а коллегией избранных для этого лиц. И то и другое соблюдалось в древней церкви, как пишет Кальвин. По Кальвину, церковь свободна от контроля государства, но должна быть уверена в государственной поддержке. Поэтому реформатор утверждает, что «ввиду того, что Церковь не обладает властью принуждения - более того, не должна к ней стремиться (я говорю о принуждении средствами государственной власти), дело благочестивых правителей - поддерживать христианство правильными законами и указами, а также исправительными мерами»[411]. Отметим, что если Лютер подчинил церковь государству, то «Кальвин считает оба института одинаково необходимыми для блага людей и старается связать их в одно целое, в котором, однако, преобладает теократический элемент»[412].
Духовенство Кальвина по степени своего влияния нисколько не уступало католическому. Оно не должно было ограничиваться одной только проповедью,
но и участвовать в жизни общества, простирая свое влияние на все его сферы жизни. Кальвин не требовал от духовенства евангельской бедности, наоборот призывал вернуть им церковное имущество, отобранное у католиков. Призывал к материальной обеспеченности своего духовенства. Как отмечает Б.Д. Порозов- ская, что «отличаясь от Лютера в своем взгляде на высокое призвание духовенства, которое, по его учению, должно служить духовным руководителем общины и в руки которого последняя отдает исправительную и наказующую власть церкви, Кальвин еще сильнее расходится с Лютером в определении роли светской власти государства»1.
Деятельность Жана Кальвина в городе-республике Женева была реализована на практике принципом тотального контроля за обществом и подчинения духовной власти аппарата светской власти. Церковно-государственная власть в Женеве принадлежала Консистории, фактически подчинившей себе магистрат. А в итоге власть сосредоточится «у Одного - Царя-Священника - самого Кальвина»[413][414]. Консистория как «Новая Женевская Инквизиция»[415], утвержденная «с благословения Кальвина»[416], представляла собой учреждение и светское и в тоже время духовное, «нечто среднее между инквизиторским трибуналом и судебной инстанцией, ярко воплотившее в себе теорию Кальвина о тесной связи между церковью и государством»[417]. Она состояла из шести духовных лиц (проповедников) и двенадцати полудуховных (полусвет- ских) старейшин-мирян. Они избирались и давали присягу. Женевское духовенство новой кальвинисткой веры, получило право руководить всей жизнью светских людей. Все те, кто не слушались церкви передавались сначала «братскому увещеванию», а если продолжали упорствовать, то - гражданским властям на наказание (изгнание, тюрьма, костер). Был установлен тотальный контроль над женевцами, сопровождающийся слежками, доносами. Все жители без исключения под строжайшим контролем обязаны были посещать церковь. Людей арестовывали за то, что те
усмехались, либо засыпали на проповеди, старую женщину чуть не сожгли, как ведьму за то, что она долго смотрела на Кальвина, «а маленький мальчик, ударивший мать свою, казнен смертью»1. Так методы Женевской инквизиции, ничем не отличались от папской инквизиции. В ходе тотальной деятельности Жана Кальвина Женева стала духовным центром протестантизма, ее называли протестантским «Римом», а Кальвина - «женевским папой».
Таким образом, реформация Кальвина отличалась от реформации Лютера. Политическим итогом реформация Кальвина с его деспотичными методами явились тотальный порядок и дисциплина, которые стали новым лицом протестантской Женевы. Кальвин создал не только новую веру и новый порядок, руководствуясь старыми методами, но и новый тип человека. Как пишет исследователь Стефан Цвейг, «ломая всякую индивидуальность и насущные жизненные потребности каждой отдельной личности, укрепляя всюду авторитет власти, кальвинизм создал в нациях, где он господствовал, тип корректного «служаки», всегда скромно подчиняющегося общему делу, то есть превосходного чиновника и идеального представителя среднего сословия; как справедливо показал Вебер, в своем известном произведении о капитализме, никакое обстоятельство в такой степени не могло подготовить промышленную революцию, как кальвинистское учение об абсолютном послушании»[418][419]. А свою идеологию о государстве Жан Кальвин выковал из Ветхого завета.
Следуем сделать общий вывод о том, что реформационные идеи Мартина Лютера и Жана Кальвина дали Европе новые христианские вероучения, основанные на их субъективных мнениях, с вытекающими из них особенностями протестантских церковно-государственных отношений. Лютер в своем учении утвердил примат светского над духовным, подчинив церковь государству. Кальвин же провозглашая равноправное положение церкви и государства, в итоге сделал главной задачей государства служение христианской церкви, установив на практике теократический элемент. Но и в том и другом учении, реформаторы уделяли государ
ству и светской власти особое внимание. Каждый по своему определил место и роль государства в новой протестантской идеологии.