<<
>>

Обычное право: истоки, историография, источники

Выяснение роли обычного права в жизни русской деревни следует предварить некоторыми замечаниями о самом предмете исследования. Древнейшие термины, означающие «право», относились к обычному праву: «правда», «норов», «обычай», «преданье».

Такое же зна­чение имели и термины «покон» и «закон», хотя впослед­ствии ими стали обозначать закон в собственном смысле. Летописец писал о древних славянах, что они «имея хуть обычаи своя, и законы отец своих и преданья, кождо свой норов», употребляя эти термины как равнозначные.

Обычное право возникло на основе правового обычая. Истоком обычая являлся прецедент, а точнее, множе­ство прецедентов. Единожды возникнув, он затем при­менялся в аналогичных ситуациях и становился обыча­ем. В дальнейшем это стало предметом для подражания, а на повторяемости действий формировалось убеждение в необходимости[2]. Юридический обычай отличался от обычая простого тем, что включал в себя признаки пра­вовых норм, норм, предоставлявших свободу действия одним лицам и ограничивавших свободу других лиц[3]. По утверждению теоретика права В.М. Хвостова, «под име­нем обычая разумеется юридическая норма, получившая обязательную силу вследствие долговременного приме­нения ее на практике и привычки к ней народа. Таким

образом, обязательность обычая покоится не на предпи­сании государственной власти, а на привычке к нему на- селения»[4].

Обычай складывался постепенно и не имел личного происхождения. Наличность обычая проявлялась в том, что известные юридические действия совершались постоянно по единообразной норме. Под обычным правом В.И. Серге­евич понимал такие нормы, которые применялись к отдель­ным случаям, в силу согласных убеждений действующих лиц в необходимости подчиняться им[5]. Обычное право, по мнению М.Ф. Владимирского-Буданова, есть некоторая совокупность общих норм исполнения, которая считалась обязательной, бытие этих норм проявлялось в ряде едино­образных действий.

Каждое новое поколение, прежде чем начинало действовать самостоятельно, наблюдало действия старших, их личная воля слагалась под влиянием устано­вившихся уже способов действия[6]. Известный правовед конца XIX в. В.И. Сергеевич признавал обычай исходным источником правовых норм, трактуя его возникновение и функционирование в сугубо идеалистическом аспекте. По его мнению, вплоть до установления самодержавия в России понятия «закон» и «обычай» представлялись си­нонимами, и поэтому на обычае был основан весь правопо­рядок общественных отношений[7]. Крупный историк-право­вед М.Ф. Владимирский-Буданов под понятием истории права понимал не только изложение норм, установлений в законе, но и существовавших помимо закона, т.е. обыч­ного права. Он признавал обычай одним из источников права и отдавал должное существенности сохранившихся и в XIX в. обычно-правовых норм[8].

Сила, производящая обычай, по утверждению В.И. Сер­геевича, есть народное сознание, которому соответство­вало народное право. Первоначально согласные действия людей совершенно совпадали с их волей и прямо ей об­уславливались. Но, по мере их накопления, они сами начинали оказывать давление на волю и определяли ее направление[9]. Близко к этому и суждение А.А. Риттиха, который считал, что обычное право есть система право­вых норм, выработанных народной жизнью в соответ­ствии с народным правосознанием и потребностями на­родного быта, пользующихся всеобщим признанием[10]. По мнению исследователя обычного права Н.С. Илларионо­ва, оно сформировалось под влиянием бытовых условий повседневной жизни, заключало в себе общепризнанные юридические воззрения народа и осуществлялось факти­чески путем единообразного соблюдения в течение более или менее длительного времени[11].

Согласно происхождению обычное право обладало двойной обязательностью — внутренней и внешней, т.е. право измерялось не только личной совестью, но и созна­нием права. Обязательный характер обычного права вы­ражался в пословице: «Повальный обычай, что царский указ».

Исполнение обычая было обязательным и не за­висело от убеждения исполняющего его. «Против обычая не спорь». Для сообщения праву обязательной силы ему придавалось религиозное значение, т.е. происхождение обязательных норм возводилось к самому Божеству. Дру­гой отличительной чертой обычного права являлся упор­ный консерватизм, ибо изменение его грозило разруше­нием самого права; отсюда «поступать по старине» значит «поступать по праву». «Что старее, то правее», — говорит пословица. Правовед дореволюционной эпохи Н.П. За­госкин считал, что это определялось особо ревностным отношением народа к своим обычаям. Он, в частности,

замечал: «Обычаями народ дорожит и оберегает их от забвения. Он считает их соблюдение делом священным, угодным Божественной воле, и наоборот, измену устано­вившемуся обычаю считает делом дурным, преступным»[12].

Однако соглашаться с полной консервативностью обычного права тоже не следует. Все-таки со временем ус­ловия жизни претерпевают изменения, иногда достаточно серьезные, и его существование на протяжении длительно­го времени говорит о том, что оно неплохо приспосабли­валось к происходившим изменениям. Отдельные нормы не могли не меняться под воздействием новых условий, иначе обычное право теряло бы свою актуальность и не­избежно утратило бы свои практические функции, чего не произошло даже в XIX в. Как право, не выраженное в твердой (письменной) форме, оно имело даже большую возможность разнообразиться вместе с жизнью, нежели официальное[13]. Правовед Д.И. Мейер считал, что обычай есть «выражение юридического воззрения народа по су­ществу своему»[14]. При этом он указывал, что «обычай так могущественен в юридическом быту, что, пожалуй, выве­дет из употребления закон, направленный против его при- менения»[15].

Принципиальное отличие обычая от закона было вер­но подмечено современным исследователем культуры средневековья А.Я. Гуревичем: «Нормы, зафиксирован­ные в законе, становились неизменными, впредь надле­жало следовать букве закона, ни в чем от него не отсту­пая, закон приобретал независимое бытие, отвлекался от породивших его обстоятельств.

Самое же существенное то, что запись права вела к своего рода “отчуждению” его от его творцов, которые впредь уже не могли ока­

зать на него своего воздействия и изменить его, толко­вание закона в дальнейшем становилось исключительной монополией судей, властей, но не общества, которое тем не менее должно было ему подчиняться. Между тем обычаи, не будучи записаны, сохраняли “пуповину”, связывавшую их с обществом, с определенными его группами и слоями, и исподволь, неприметно для людей, при сохранении ил­люзии неизменности, изменялись, приспособляясь к новым потребностям. Обычай ведь не хранится в памяти людей в неизменной форме, он творится ими, хотя они этого и не сознают и по-прежнему уверены в его “седой старине”»[16].

Изучение обычного права русского крестьянства в XIX в. дало свои результаты. Так, в частности, были сделаны выводы о том, что традиционная юстиция дей­ствует на основании обычного права и ставит своей целью не беспристрастное применение формальной законности, а поиск справедливости, понимаемой как наиболее целе­сообразное с точки зрения сохранения жизнеспособности данного социума решение конфликта. «Государственная и общинная юстиция, — пишет Л.Е. Лаптева, — не конку­рируют, а дополняют друг друга: первая игнорирует су­щество конфликта, концентрируясь на формальных при­знаках возникших отношений, вторая является вполне универсальной и в принципе исходит из формального ра­венства всех подпадающих под ее действие субъектов»[17].

Термин «обычное право» был введен в научный обо­рот основателем естественно-правовой школы в России, социологом и историком права, профессором М.М. Ко­валевским. Ему принадлежит заслуга рассмотрения на конкретных примерах этапов развития права, выявления значения обычая и основанного на нем обычного права в становлении нормативной системы ранних обществ. М.М. Ковалевский считал обычай частью национальной системы права.

В XIX в. появились фундаментальные исследования сущности обычного права в рамках различных научных школ.

Значительный вклад в изучение данного института был внесен представителями исторической школы права — Г. Гуго, Ф.К. Савиньи, Г.Ф. Пухтой, которые рассматри­вали право в историческом развитии и неразрывной взаи­мосвязи с «народным духом». Идеи исторической школы получили разные оценки исследователей, но вместе с тем оказали большое влияние на дальнейшее изучение данного института и вызвали оживленную дискуссию в широких научных кругах, которая продолжается и сегодня.

Представитель государственной школы К.Д. Кавелин выдвинул собственную теорию происхождения русского права, которая подчинялась его общеисторической кон­цепции. Правовед утверждал, что до конца XVIII в. в жиз­ни русского народа преобладал патриархально-родовой быт, основанием которого и было обычное право. После принятия Соборного уложения 1649 г., «древняя русская жизнь исчерпала себя вполне, и с этих пор гражданские отношения стали определяться государством». Оконча­тельно укрепил приоритет закона над обычаем Петр I[18].

Историк права Н.П. Загоскин расходился в оценке жизнеспособности русского обычного права с К.Д. Ка­велиным, считая, что Петр I лишь нарушил народные юридические нормы, и они, слегка видоизменившись, продолжали свое существование до конца XIX в. Тер­мин «обычай» исследователь русского права толковал как источник, определивший «значительную массу отношений и институтов не только частного гражданского права, но даже весьма обширный круг отношений и институтов, от­носящихся к различным сферам права, государственного, административного, уголовного и судебного процессов»[19].

Оппонентами исторической школы стали сторонники психологической теории во главе с Л.И. Петражицким[20]

и представители позитивистского направления юриспру­денции (Г.Ф. Шершеневич[21]). На рубеже XIX—XX вв. появилось социологическое направление в юриспруден­ции, представители которого также не оставили без вни­мания институт обычного права (С.А. Муромцев, Н.М. Коркунов).

Главный акцент в работах XIX в. делался на происхождении обычного права и его взаимосвязи с мен­талитетом общества, психологией и правосознанием лич­ности. Основные положения этих работ анализируются и используются современными учеными.

***

Прочную основу собирание и изучение народных юри­дических обычаев получают лишь в начале 60-х гг. XIX в., вслед за крестьянской реформой 1861 г., придавшей юридическим обычаям живое практическое значение; с этого времени юристы начинают ими заниматься на­равне с этнографами. Активная роль в изучении обычно­го права принадлежала российским научным обществам. Одним из первых сбор и обобщение правовых обычаев провело Русское географическое общество. Подготовлен­ные этим обществом программы для собирания народных юридических обычаев в 1864 и 1877 гг. внесли неоце­нимый вклад в разработку отечественной юридической этнологии. В протоколах комиссии отмечалась необходи­мость изучения обычного права для «осторожного слия­ния» крестьянских юридических обычаев с государствен­ным законодательством[22].

Материалы архива были систематизированы и опи­саны известным этнографом К.Д. Зелениным[23]. Изуче­нием правовых устоев деревни плодотворно занималось

Этнографическое отделение Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. Общество выпустило сборники по правовому быту кре- стьянства[24].

Весьма важным в рассматриваемом плане следует при­знать предпринятое в 1872 г. особой правительственной комиссией исследование положения волостных судов в 15 губерниях России, и притом не только как судеб­ного учреждения вообще, но и как суда по народному обычаю. Комиссия дала массу материалов для обычного права[25]. Наиболее ценную часть этого издания, с точки зрения исследователя обычного права, представляет об­ширное собрание решений волостных судов. Материалы по обычному праву добывались из расспросов старожи­лов, из решений народных судов (волостных, станичных, сельских), из юридических сделок (письменных и словес­ных), из приговоров сельских и волостных сходов. При этом исследователей прежде всего интересовало народное понимание власти, государства, закона, справедливости.

Таким образом, в итоге большинство исследователей второй половины XIX — начала XX в. доказали факт существования специфических правовых отношений в народной среде. В историографии этого периода можно выделить ряд особенностей: в основном это публицисти­ческие статьи, имеющие определенную информационную ценность; объектом исторического исследования стали народные правовые отношения; были поставлены вопро­сы о происхождении и развитии крестьянских правовых воззрений и их соотношении с основными положениями официальных законов. Отличие в исследовательских под­ходах выразилось в том, что одни рассматривали обычное

право как явление самобытное, отличное от права госу­дарственного; другие видели в нем результат правовой обособленности крестьянства; третьи настаивали на связи между государственным и обычным правом.

Исследование и изучение обычного права получило свое продолжение после 1917 г. Советская юридическая и историческая мысль отводила обычаю ведущую роль в становлении писаного права на ранних этапах классо­вого общества[26]. В «Общей теории государства и права» утверждалось мнение о том, что в процессе ликвидации феодальной раздробленности создавались единые ко­дексы национального права (в России — Соборное уло­жение 1649 г.), регулирующие в масштабе всей страны феодальные отношения[27]. Преобладающей формой права становился закон, который вытеснял обычное право. Так, С. Голунский отмечал, что «обычай становится нормой права в том случае, если его несоблюдение влечет за со­бой применение санкций со стороны государства»[28]. Но другие авторы считали, что, хотя создание централизо­ванного государства подрывало партикуляризм права, многочисленные вопросы правовой жизни «по-прежнему решались на основе норм местного, обычного права»[29].

Органы крестьянского самоуправления в советской исторической литературе оценивались как полностью за­висимые от власти. Так, исследователь советской эпохи И.Д. Шахназаров отмечал, что «в каждой волости был волостной суд, состоявший большей частью из богатых крестьян, из кулаков, — суд, целиком находившийся в руках царских властей и местных помещиков»[30]. Исто­

рик П.А. Зайончковский на основе анализа полномочий мирового посредника писал об «отсутствии какого-бы то ни было крестьянского самоуправления в пореформенной России»[31].

Проблема развития правовых взглядов русских кре­стьян стала более активно интересовать ученых в 70-е гг. XX в. Большое внимание к изучению истории сельской общины в России привело и к первым попыткам иссле­дования обычного права позднефеодальной и порефор­менной деревни. Данный вопрос обсуждался на XVIII и XIX сессиях (1980, 1982 гг.) Всесоюзного симпозиу­ма по аграрной истории. Первопроходцами в изучении данной проблемы стали М.М. Громыко, В.А. Алексан­дров и П.Н. Зырянов[32]. Этнограф М.М. Громыко в ра­боте, посвященной сибирской деревне, рассмотрела по­вседневную жизнь крестьянской общины сквозь призму обычного права. Историк П.Н. Зырянов сделал попытку проследить изменения в обычном праве, появившиеся по­сле реформы 1861 г. Он изучил влияние обычного пра­ва на общинное землевладение и роль обычаев в разделе и наследовании имущества. Автор утверждал, что обыч­ное право к концу XIX в. стало препятствовать капита­листическому развитию деревни, правосознание крестьян в тот период уже было подготовлено к восприятию твер­дых оснований писаного права[33]. Иного мнения придер­живался BA. Александров. Он утверждал, что «условия существования сельской общины способствовали живу­чести “неписаной совокупности правовых норм”, по своей

юридической сущности расходившихся с законодатель­ными нормами»[34]. Изучая сельскую общину, автор отме­тил ее дуалистическую сущность как посредника между властью в лице феодала и крестьянами. Исследователь выдвинул тезис о приспособляемости общинного дуализ­ма к конкретным природно-географическим и изменяю­щимся историческим условиям, о способности обычного права трансформироваться[35].

Рассматривая обычное право крепостной деревни, В.А. Александров отмечал, что «обычно-правовые нормы, регулирующие семейно-имущественные отношения в кре­стьянской среде, отвечали взглядам помещиков о необхо­димости сохранения тяглоспособности всех крестьянских семей». По его мнению, «только в начале XIX в. в кре­стьянскую среду, причем в ее наиболее зажиточную часть, связанную с отхожим предпринимательством, начали про­никать, не без давления помещичьей администрации, за­конодательные принципы писаного гражданского права, прежде всего, в сфере завещания и наследования»[36].

1990-е гг. были отмечены новым всплеском исследо­вательского интереса к данной проблематике. В публика­циях И.Н. Милоголовой были затронуты вопросы семей­ной собственности, положения крестьянки, распределения хозяйственных функций и их обусловленности нормами обычного права[37]. Правовая культура русской деревни, деятельность волостных судов получили свое освещение в работах историков Т.Н. Тарабановой и Л.И. Земцова[38].

В фундаментальном исследовании социальной истории России Б.Н. Миронов дал обстоятельный обзор состоя­ния обычного права русской деревни[39]. Антропологиче­ский подход к изучению правовой ментальности россий­ских крестьян второй половины XIX в. был применен в исследовании Т.В. Шатковской[40]. Проблема крестьян­ского правосознания подробно освещена в работах М.М. Громыко[41]. Она впервые показала, что морально-эти­ческие представления крестьян были естественной осно­вой их правовой практики. Автор считает, что решающее влияние на формирование крестьянских правовых пред­ставлений оказали сельскохозяйственный труд и автори­тет старших поколений.

Свой вклад в изучение проблемы внесли зарубежные историки, особенно работающие в области крестьянове- дения. Следует выделить работу М. Левина «Деревен­ское бытие: нравы, верования, обычаи»[42]. В ней автор не только обстоятельно проанализировал состояние в доре­волюционной историографии проблемы обычного права, но и показал значение юридических обычаев крестьян в самых разных сферах жизни русской пореформенной деревни. Взаимодействию правовой идеологии и юри­дической практики крестьянских судов в начале ХХ в. посвящена статья Дж. Бербанк. По утверждению автора, деятельность волостных судов способствовала формиро­ванию самосознания крестьянства и развитию правовой

культуры российской деревни[43]. Историк Г. Попкинс рас­смотрел конкретные случаи из судебной практики во­лостных судов. Исследователь приводил случаи, когда правосудие основывалось на гражданских законах, тем не менее он сделал вывод о «триумфе» традиционных местных обычаев в повседневной практике волостных судов и даже судов более высокого уровня[44]. С позиций антропологического подхода изучает различные формы крестьянского самосуда американский исследователь С. Фрэнк. Самосуд он трактует как акцию крестьянской общины, направленную на пресечение действий, которые угрожали нарушить традиционные социальные отноше­ния или нанести урон хозяйству деревни[45]. Из последних работ наших зарубежных коллег следует выделить ста­тью Т. Шанина. В этой обобщающей работе автор вы­деляет особенности обычного права в русской деревне[46].

В теоретико-методологическом аспекте наиболее акту­альной является проблема соотношения обычного права и законодательства. Отождествление закона и правового обычая ограничивает понимание права суммой изданных государственными органами актов. В 80-х гг. XX в. в те­оретических исследованиях правовой обычай преимуще­ственно рассматривался как изживающий себя источник права. В настоящее время обычай и связанные с ним яв­ления стали объектом пристального внимания со стороны целого ряда научных направлений (этнология, социоло­

гия, юриспруденция)[47]. Плодотворно развитие такой науч­ной отрасли, как антропология права, которая допускает существование в одном государстве нескольких правовых систем. Такая трактовка с позиций правового плюрализ­ма позволяет изучать обычное право не как историческое явление, предправо, но как сосуществующее право. Не­достаток прежних подходов заключался в том, что про­блемы, связанные с функционированием регуляторов, не санкционируемых государством, оставались вне поля зре­ния исследователей. Однако историческая практика до­казала, что игнорирование обычно-правовых норм и тра­диционных народных правовых воззрений, неприятие их в качестве непременного компонента правового развития общества приводят к серьезным несоответствиям юриди­ческой действительности и законодательства, понижению уровня правовой культуры и даже деградации общества.

Изучение правового обычая актуализирует, по мнению ряда авторов[48], вопрос о необходимости разграничения по­нятий «обычное право» и «правовой обычай». В данном контексте правовой обычай выступает как правило поведе­ния, «соблюдаемое вследствие осознания его обществом как необходимого и обеспеченного общественной санкцией»[49], а обычное право — как совокупность указанных правил по­ведения, итог их действия, система права[50]. При этом обыч­ное право предлагается рассматривать как совокупность не только правовых обычаев, но и иных явлений правовой действительности, всегда присутствующих в социальной

обычное право: истоки, историография, источники среде — религиозных норм, социальных норм, не являю­щихся обычаями и не санкционированных государством[51].

Современные исследователи, активно разрабатывая про­блематику обычного права, акцентируют внимание на ак­туальности и прагматической направленности своих работ. Так, юрист А.Г. Алборова в диссертационном исследовании приходит к выводу о том, что, «по сравнению с писаным правом, народные обычаи, несмотря на свою консерватив­ность, в действительности оказывались более гибким ре­гулятором общественных отношений, способным учесть множество разносторонних факторов и приспособиться к ним. Эта черта обычного права способствовала достиже­нию социальной справедливости в процессе его примене­ния в том виде, как это понималось крестьянами»[52].

Выяснению роли обычного права в волостном судопро­изводстве посвящено исследование А.В. Кирилина. Автор справедливо указывает на то, что «обыденное правосозна­ние значительной части наших сограждан содержит массу традиционных элементов, истоки которых берут свое нача­ло в крестьянском менталитете. В качестве примера доста­точно привести неприятие института частной собственно­сти, негативное отношение к позитивному праву»[53].

Обеспечение эффективного эволюционирования рос­сийской правовой жизни, по мнению А.С. Коноваловой, детерминируется авторитетом российских государствен­ных правовых институтов за счет реального отражения обычного права в законодательстве и правоприменении, а также определяющим характером личностных отноше­ний в конкретной социальной системе[54].

Особо следует отметить монографию Т.В. Шатков- ской[55]. Впервые в историко-правовой науке появилось фундаментальное исследование, основанное на междисци­плинарном подходе, в котором дан исчерпывающий анализ роли, значения и потенциала обычного права в россий­ской правовой системе России второй половины XIX — начала XX в. Выяснение принципов и характеристик обычного права приводит автора к выводу об историче­ски сложившейся взаимосвязи принципов обычного права и основ законодательства, о том, что главным условием эффективности обычного права является соответствие его институтов специфике внутренних институциональ­ных связей социума[56]. Анализ дихотомии закона и обычая в правовой жизни российских крестьян дал основание ис­следователю утверждать, что признание обычного права в качестве основы права не умаляет значение закона как источника права, а лишь возвращает позитивному праву его историческую почву[57].

Современное состояние отечественной науки характе­ризуется ростом исследовательского интереса к пробле­ме обычного права русского села. Хорошим подспорьем в изучении данного вопроса стал библиографический ука­затель по обычному праву, составленный А.А. Никишен- ковым[58]. Чаще к данной теме стали обращаться молодые ученые. Так, принципы обычного права русского крестьян­ства анализирует в своем диссертационном исследовании А.В. Курашов[59]. Состоянию сельского судопроизводства посвящена книга липецкого историка Л.И. Земцова[60].

Содержание правовых традиций русских установлено в посмертно опубликованном исследовании этнографа С.В. Кузнецова[61]. Проблема правового обычая в жизни русского села затронута в ряде исследований правоведов. Выяснению роли обычного права в волостном судопроиз­водстве посвящена работа А.В. Кирилина[62].

Не утратила своей актуальности и тема крестьянско­го самосуда, свидетельство тому — ряд современных пу­бликаций по этой проблеме. Исследователь из Кургана С.Г. Федоров изучил феномен самочинных расправ кре­стьян над конокрадами[63], в качестве наказания за сно- хачество[64]. Автор приходит к выводу, что если в борьбе с конокрадством самосуд в российской деревне был яв­лением обыденным, то самосуд за снохачество являлся мерой экстраординарной.

Исходя из тезиса об архаике и примитивности соци­ально-правового развития страны, рассматривает само­суд А.М. Смирнов. В научных статьях[65] и монографии[66]

он, на наш взгляд, упрощенно трактует самосуд как ис­ключительно преступное деяние. Такой поверхностный взгляд на уникальное явление правовой жизни крестьян вызвал обоснованную критику со стороны специали- стов[67]. Напротив, примером глубокого и всестороннего анализа этого явления стала статья Т.В. Шатковской[68]. Автор интерпретирует понятие «самосуд» как проявле­ние народной культуры. Исследователь приходит к обо­снованному выводу о том, что «посредством сельского самосуда осуществлялись. укрепление сельской соли­дарности, выход коллективной агрессии. формализация и блокирование насильственных форм поведения, си­ловое обеспечение «мирского» авторитета. улучшение стратегий выхода из аномальной ситуации»[69].

Устойчивый интерес проявляют исследователи и к дея­тельности волостных судов. За последние годы этой теме посвящено значительное число публикаций, вы­полненных на материалах регионов[70]. Вопросы рефор­

мирования волостного судопроизводства рассмотрены в статьях А.А. Сорокина[71], О.С. Степановой[72], Ю.В. Ще- дриной[73]. О тенденции сближения волостной и мировой юстиции размышляет в своей работе С.В. Лонская[74]. По ее весьма спорному утверждению, «на протяжении пя­тидесяти лет сосуществования в Российской империи волостной и мировой юстиции в конце XIX — начале ХХ в. шел процесс неуклонного движения к единой си­стеме местных судов»[75]. Основываясь на изучении дея­тельности правительственных комиссий начала XX в., В.В. Баринов считает, что «преобразование организа­ционно-правовых основ деятельности волостного суда происходило на фоне разрешения вопроса о дальней­шем существовании местной юстиции в целом и необхо­димости возрождения низшего звена судебной системы Российской империи — мирового суда»[76]. Оценка закона

о местных судах 1912 г. приводит украинского истори­ка И.Г. Верховцеву к выводу о том, что «несмотря на то, что этот шаг способствовал преодолению сословной ограниченности крестьянства, он оказался фатально за­поздалым, поскольку усиливал социальное напряжение в селе накануне Первой мировой войны»[77].

Проблема взаимодействия волостных судов с земски­ми начальниками изучена в публикации исследователя Н.В. Башкиревой[78]. Анализ автором контроля земских начальников волостного судопроизводства приводит ее к выводу о том, что такая опека способствовала подъему правосознания деревни, сокращению практики приме­нения телесных наказаний в крестьянской среде[79]. На основе широкого круга архивных источников Д.В. Его­ровым создан исторический портрет волостного судьи[80]. Причину склонности волостных судей к взяткам ураль­ский историк И.А. Попп усматривает в их абсолютной безнаказанности, в том, что они обосновывали свои дей­ствия аморфными и не всегда ясными «обычаями»[81].

Проблема роли и места правового обычая в повседнев­ной жизни российской деревни продолжает привлекать внимание современных ученых. Так, значение правового обычая в регулировании общественных отношений в до­революционной России на примере удмуртской общины- бускель изучена в статье А.Е. Загребина и И.Л. Позде- ева[82]. По утверждению авторов, правовой обычай «был од­

ним из наиболее эффективных механизмов постепенного включения членов этнических сообществ в сферу пози­тивного права Российской империи и организации госу­дарственного управления инородческих окраин»[83]. Эволю­ция обычно-правовых норм семейно-брачных отношений у марийцев стала предметом изучения в статье молодого ученого из Чебоксар А.В. Ефремова[84]. Анализ особенно­стей обычного права в контексте «трудовой» теории кре­стьянской семьи предпринят в работе П.Ю. Мельникова[85]. Им дан обстоятельный обзор взглядов правоведов доре­волюционной поры на принцип «трудового начала» и его роли в семейных и наследственных отношениях русских крестьян.

Таким образом, историографический обзор проблемы обычного права русских крестьян дает основание утвер­ждать, что ее изучение не утратило своей актуальности и имеет практическое значение в деле совершенствования правовой системы современной России. Очевидно, что плодотворное изучение правовых обычаев русского села сегодня возможно только на основе междисциплинарного подхода, посредством объединения усилий исследовате­лей различных специальностей.

***

Основу настоящей работы составил архивный мате­риал, извлеченный из фондов центральных и местных архивов. Часть использованных документов введена в научный оборот впервые. Сложность сбора фактиче­ского материала была обусловлена спецификой рассма­триваемой проблемы. Документы, отражающие (прямо,

а чаще косвенно) содержание правовых обычаев и со­стояние сельского правосудия, рассредоточены в фондах различных ведомств и учреждений. Мало, что вполне закономерно, свидетельств, исходящих непосредственно от самих крестьян. Это приговоры сельских сходов, ре­шения волостных судов, крестьянские письма, мемуары сельских жителей. В работе была использована информа­ция, исходящая от представителей сельской интеллиген­ции, являвшихся активными участниками обследований деревни, проводимых научными обществами (Русское географическое общество, Вольное экономическое обще­ство, Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии). Архивы этих обществ содержат ценный материал, отражающий хозяйственный уклад села, состо­яние общинных традиций, правовые воззрения крестьян, культуру и быт жителей деревни[86].

Богатый материал (более 2 тыс. документов) находит­ся в фонде Этнографического бюро князя В.Н. Тенишева Российского этнографического музея[87]. Документы тени- шевского фонда на сегодняшний день еще недостаточно востребованы и изучены специалистами по отечественной истории. Корреспонденции (учителей, священников, зем­левладельцев, редко — крестьян), присланные в качестве ответов на вопросы программы этнографического исследо­вания, содержат информацию о различных сторонах сель­ской повседневности конца XIX в. Материалы фонда по ряду губерний опубликованы[88].

Не много в материалах фонда информации об обыч­ном праве. Это связано с тем, что соответствующий раз­дел программы В.Н. Тенишева содержал специфические вопросы, на которые было трудно ответить корреспонден­там, не разбиравшимся в юридических тонкостях. Дру­гая причина заключалась в позиции губернских властей.

Так, в фондах РГИА нами обнаружена переписка губер­наторов с министром внутренних дел по вопросу сбора этнографических сведений о крестьянах Центральной России[89]. Из нее следует, что в ряде губерний местные власти воспретили сотрудникам Этнографического бюро снимать копии с приговоров волостных судов и произво­дить опросы местных жителей о состоянии сельского пра­восудия. В качестве мотива указывалось, что это может вызвать нежелательные толки среди населения и пред­ставления о возможности пересмотра вступивших в силу судебных решений[90]. Поэтому исследовательской удачей стало выявление в фонде В.Н. Тенишева копий решений Ильинского волостного суда Болховского уезда Орлов­ской губернии за 1896 г.[91] В совокупности с материалами волостных судов уездов Тамбовской губернии, обнару­женными в фондах ГАТО, они дали необходимую репре­зентативность. Анализ конкретных судебных дел позво­лил установить причины внутридеревенских конфликтов, выяснить аргументацию тяжущихся сторон, определить особенности сельского судопроизводства и роль правовых обычаев в принятии решений.

Содержание различных аспектов правовых отношений жителей русской деревни было установлено посредством использования материалов фондов центральных архивов[92]. Из фонда Земского отдела МВД[93] извлечены документы, характеризующие деятельность земских начальников, вы­борных лиц сельского и волостного правлений, раскрыва­ющие состояние земельных отношений (аренда, покупка, наследование) и форм землепользования, содержащие сведения о состоянии сельской преступности и движе­нии дел в волостных судах. Материалы данного фонда относятся к массовым источникам. Единообразная форма

отчетности, начиная с волостного уровня, позволила уста­новить закономерности и особенности развития крестьян­ских хозяйств региона. Данные инспекторских ревизий раскрывают объективную картину состояния сельского самоуправления и действий должностных лиц. Анализ крестьянских жалоб и ходатайств уполномоченных сель­ских обществ периода 1890—1910-х гг. дал возможность установить суть коллизий, возникавших в поземельных отношениях русской деревни.

Содержание земельных исков крестьян и порядок разрешения земельных споров позволили установить документы II-го (крестьянского) департамента Сената[94]. Крестьянские жалобы на действия должностных лиц, ре­шения губернских по крестьянским делам присутствий содержат конкретные примеры столкновения интересов общинников в вопросах землепользования, налогообло­жения и пр. Источниковедческий анализ данного вида документов позволил выявить наиболее типичные про­блемы правоотношений в их обыденной жизни и повсед­невной деятельности.

Причины внутриобщинных конфликтов, недоволь­ства действиями выборных лиц, факты сопротивления властям были установлены на основе содержания доку­ментов министерства юстиции[95]. Исследованные дела по­зволили уточнить характер взаимоотношений крестьян с властными структурами и мотивы противоправных дей­ствий жителей села.

Большой интерес представляют фонды личного проис­хождения, в которых отложилась ценная информация по интересующей нас проблеме. Так, в фонде Ф. Калачова обнаружена рукопись исследования Е.Т. Соловьева о пра­вовых обычаях крестьянского населения[96]. В ней раскрыва­ются содержание имущественных сделок и договорных обя­зательств жителей села, а также особенности крестьянской оценки различных видов уголовных преступлений. Состо-

яние волостного судопроизводства и оценка деятельности земских начальников приведены в отчете А.В. Кривошеина о результатах его инспекционной поездки (1894—1895 гг.) по губерниям Центральной России[97]. В этом документе для служебного пользования содержится достоверная ин­формация об уровне сельского судопроизводства и степе­ни эффективности системы крестьянской опеки. Сведения о состоянии органов крестьянского самоуправления, ха­рактеристика деятельности сельских старост и волостных старшин, земских начальников и чинов сельской полиции отложились в личных фондах министров внутренних дел В.К. Плеве[98], Н.П. Игнатьева[99].

К этой группе архивных документов примыкают и материалы личных архивов, хранящиеся в отделе ру­кописей Российской государственной библиотеки. Здесь нами обнаружены ранее не востребованные документы. В частности, в фонде Воронцовых-Дашковых[100] — это за­писка сенатора Н.А. Хвостова о волостных судах, а в фон­де К.П. Победоносцева[101] — приговор крестьян Моршан- ского уезда Тамбовской губернии на имя императора Александра III.

Из фондов региональных архивов извлечены сведе­ния, свидетельствующие о характере правовых отно­шений и уровне правовой культуры жителей деревни. Исследованы документы канцелярий губернаторов[102], гу­бернских жандармских управлений[103] и по крестьянским делам присутствий[104]. Роль обычного права в сельском судопроизводстве и его значение в обыденной жизни де­ревни выяснялись на основе изучения фондов волостных

судов Тамбовской губернии[105]. Материалы фондов участ­ковых земских начальников Тамбовской губернии[106] дали возможность рассмотреть содержание гражданских и уго­ловных дел, познакомиться с крестьянскими жалобами на приговоры сельских обществ, выяснить взаимоотношения жителей села, складывающиеся в их повседневной прак­тике. Содержательным источником для данного исследо­вания стали приговоры и наказы сельских и волостных обществ. Первоисточники содержат информацию о по­вседневных нуждах и интересах крестьян, об отношении жителей деревни к власти, формах социальной защиты однообщественников, обыденных заботах сельских семей.

Следующая группа источников — это официальные документы. Это прежде всего законодательство о кре­стьянах периода 1881—1917 гг.[107]. В написании работы были использованы труды правительственных (сенат­ских) комиссий[108], отчеты по результатам ревизий губер­ний Центрального Черноземья[109], своды и сборники по крестьянскому вопросу[110]. Выяснение уровня сельской преступности и нравственного облика деревни стало воз­можным благодаря привлечению материалов текущей гу­бернской статистики[111].

Хорошим подспорьем в изучении проблемы стали материалы периодической печати. В толстых обществен­но-политических и литературно-художественных жур­налах конца XIX в. практически постоянно появлялись статьи, очерки, исследования, обзоры, воспоминания,

отражающие современное состояние правовой культу­ры русской деревни. Вопросы обычного права, правовых обычаев деревни, практики волостного судопроизводства нашли отражение в публикациях журналов «Этнографи­ческое обозрение», «Журнал Министерства юстиции», «Юридический вестник» и др. Эпизоды правового быта русских крестьян, извлеченные из публикаций местной периодики, стали хорошим иллюстративным материалом в освещении проблем сельской преступности и деятельно­сти волостных судов.

<< | >>
Источник: Безгин В.Б.. Мужицкая правда. Обычное право и суд русских крестьян — М.,2017. — 334 с.. 2017

Еще по теме Обычное право: истоки, историография, источники:

- Авторское право - Аграрное право - Адвокатура - Административное право - Административный процесс - Антимонопольно-конкурентное право - Арбитражный (хозяйственный) процесс - Аудит - Банковская система - Банковское право - Бизнес - Бухгалтерский учет - Вещное право - Государственное право и управление - Гражданское право и процесс - Денежное обращение, финансы и кредит - Деньги - Дипломатическое и консульское право - Договорное право - Жилищное право - Земельное право - Избирательное право - Инвестиционное право - Информационное право - Исполнительное производство - История - История государства и права - История политических и правовых учений - Конкурсное право - Конституционное право - Корпоративное право - Криминалистика - Криминология - Маркетинг - Медицинское право - Международное право - Менеджмент - Муниципальное право - Налоговое право - Наследственное право - Нотариат - Обязательственное право - Оперативно-розыскная деятельность - Права человека - Право зарубежных стран - Право социального обеспечения - Правоведение - Правоохранительная деятельность - Предпринимательское право - Семейное право - Страховое право - Судопроизводство - Таможенное право - Теория государства и права - Трудовое право - Уголовно-исполнительное право - Уголовное право - Уголовный процесс - Философия - Финансовое право - Хозяйственное право - Хозяйственный процесс - Экологическое право - Экономика - Ювенальное право - Юридическая деятельность - Юридическая техника - Юридические лица -