2.1. Место таможенной службы в системах центрального и местного управления
Важным признаком государственной службы является ее иерархическая организация, выражающаяся в наличии центрального органа, координирующего, регламентирующего и контролирующего деятельность подчиненных структур по определенному направлению государственного управления.
Исходя из этого, характеристику процесса организационного становления таможенной системы целесообразно начать с оформления централизованных государственных структур, на которые было возложено курирование таможен.Институциональное оформление таможенной системы является неотъемлемой составляющей процесса организационного становления централизованного государственного механизма, проходившего в Московском государстве в XVI в.
Завершение в конце XV - начале XVI в. территориальной централизации русских земель вокруг Москвы было лишь первым шагом на пути строительства крупного государственного образования. В значительной мере власть московских князей во вновь присоединенных землях носила номинальный характер. Необходимо было проведение крупномасштабных реформ в сфере центрального и местного государственного управления, которые позволили бы из конгломерата разобщенных земель, имеющих свои традиции государственного строительства и правового регулирования, создать централизованное государственное и правовое пространство.
Политика Великих московских князей второй половины XV - первой половины XVI в. - Ивана Васильевича III, Василия Ивановича III - была направлена на территориальный рост государства и усиление монархической власти. Однако в централизованном государстве необходим был полный пересмотр подходов к государственному управлению: дворцово-вотчинная система управления, достаточно эффективная в небольших государственных образованиях, не могла обеспечить государственную и политическую стабильность крупного государства. Введение системы кормлений и наместнического управления не давало стойкого эффекта, так как наместники пользовались практически неограниченной властью в подчиненных землях, отсутствие системы контрольно-надзорных органов и системы органов безопасности создавало потенциальную возможность для развития сепаратизма.
Таким образом, объективно формирование централизованного государства должно было сопровождаться строительством принципиально нового государственного механизма. В правление Ивана Грозного в 1550-е гг. было проведены две реформы в сфере управления - приказная (центрального управления) и земская (местного управления), в результате которых Московское царство из механического конгломерата земель стало превращаться в бюрократически организованное государство. Обе эти реформы оказали значительное влияние на развитие таможенной системы как элемента централизованного государственного механизма.
Реформа центрального управления - приказная реформа - была начата в начале 1550-х годов и продолжалась в течение всего периода правления Ивана Грозного. В отличие от более поздних реформ в сфере государственного управления (Петра I, Александра I), которые, благодаря принятию актов законодательства учредительного и регламентирующего характера проходили в исторически сжатые сроки, приказная реформа Ивана Грозного шла «снизу», от государственной практики управления - компетенция и структура большинства приказов выявлялись постепенно, «явочным порядком», и нигде не были юридически зафиксированы. По многим приказам дискуссионны даже даты из создания и расформирования, что при утрате многих документальных источников затрудняет их научное изучение. Тем не менее, исследователями сделаны серьезные научные открытия, позволяющие провести комплексную реконструкцию многих сторон деятельности приказной системы в целом и отдельных приказов в частности.
В.Е. Романовский установил, что впервые термин «приказ» в отношении обособленной структуры в системе государственного управления документально был использован в 1512 г., то есть еще в правление Василия
їло
III . Вместе с тем, необходимо учитывать, что в тот период значение этого термина было несколько иным. Как отмечал в своем исследовании С.Б. Веселовский, «в первоначальном смысле слово приказ есть то же, что поручение. “Быть на приказе” или “на приказах” значило исполнять какое- нибудь дело или поручение...
Если поручение состояло из какого-нибудь одного дела, то приказ оканчивал свое существование с его исполнением. Таковы в XV-XVII вв. многочисленные временные приказы» .Ранние приказы второй половины XVI в. нередко носили персонифицированный характер, связывались с определенной ключевой фигурой (например, упоминались приказы территориального управления -
1 30
чети - дьяков А. Щелкалова , А. Шеферединова, П. Петелина, И. Вахромеева ).
Поскольку предметом поручения чаще всего был известный круг повседневных дел, то с течением времени приказ мог легко приобрести значение государственного органа. Практика вырабатывала однообразные приемы решения дел, а житейская логика заставляла подчиняться им. С течением времени возникала потребность в архиве для хранения решенных дел и в постоянном штате знающих дело служащих. Так постепенно центр [128] [129] [130] [131] тяжести переходил от лиц к делу, а многие приказы постепенно трансформировались в центральные управленческие структуры. Этот переход совершался путем практики, без сознательно поставленной цели, поэтому очень трудно, а порой невозможно сказать, когда именно возник тот или иной приказ как государственный орган. Можно лишь отметить, что приказы раньше приобрели властные полномочия в таких отраслях управления, которые состояли из повседневных однообразных дел. Приказной строй можно определить как систему с известной долей условности - число приказов и их компетенция зависели от изменения потребностей управления, расширения территории, личных пристрастий монарха и других факторов. Как отмечал далее С.Б. Веселовский, когда появлялись новые потребности государства, «то московские цари, чуждые отвлеченных соображений, распределяли по приказам новые дела так, как им казалось удобнее в данный момент, разъединяя и соединяя приказы, создавая для новых нужд новые или поручали удовлетворение их какому-нибудь из имеющихся. Привычка и рутина поддерживали иногда то, что пережило уже свое первоначальное назначение» . Важным моментом, характеризовавшим приказную систему, было отсутствие единого подхода к организации центральной власти - в Московском государстве одновременно практиковались ведомственный и территориальный принцип. С определенной долей условности можно [132] [133] отметить наличие двух видов центральных государственных приказов - ведомственных, осуществлявших четкую вертикаль власти по определенному направлению управления (Приказ Большого прихода, Посольский, Стрелецкий, Разбойных дел), и территориальных, осуществлявших центральное управление определенной территории. Для нашего исследования больший интерес представляют именно территориальные приказы, так как таможенные избы разных уездов организационно замыкались на несколько таких центральных государственных структур. Таким образом, централизация территориального управления на тот период была проведена не до конца, вследствие чего, в функционировании таможен отдельных территорий можно отметить значительные различия. Эту особенность отметил и В.Н. Захаров. По его мнению, для государственного строя России в XVI-XVII в. характерно было отсутствие четко определенной компетенции большинства учреждений. Как правило, «они ведали одновременно несколькими вопросами управления, нередко мало связанными между собой. С другой стороны, одни и те же предметы или объекты управления были подведомственны разным учреждениям. Поэтому весьма важно вести исследование не только по отдельным 135 учреждениям, но и по отдельным отраслям управления» . Таким образом, говоря о Московском периоде истории российской таможенной службы, следует особо отметить, что местные таможни в то время замыкались не на единый ведомственный центр, курировавший систему в целом, а на несколько центральных органов. Среди территориальных приказов ведущее место занимали четвертные приказы (или чети), являвшиеся органами административно-финансового управления. Они оформились на рубеже XVI-XVII вв. и курировали крупные регионы в Центральной Европейской части России - каждой чети было подчинено 20-30 городов с близлежащими округами[136] [137] [138] [139]. С.Б. Веселовский, характеризуя ранний период истории четвертных приказов, отмечал, что «вопрос о происхождении четей много занимал историков, но до сих пор далеко не выяснен и едва ли может быть удовлетворительно решен по недостатку первоисточников. Все, что можно сказать с уверенностью, это то, что в начале второй половины XVI в. часть государства, какая точно неизвестно, была разделена между четырьмя учреждениями, которые получили название четей. Они должны были собирать с подчиненных городов доходы, которые предназначались на жалованье служилым людям» . Характеризуя подчиненность земель приказам, А.Д. Градовский особо отмечал сознательное игнорирование централизованным государством исторических территориальных связей - нередко два соседних города относились к разным четям . Это делалось для упразднения исторических границ между областями и предотвращения сепаратизма. Хотя первоначально четвертных приказов было четыре , что следует даже из названия, в дальнейшем были образованы и другие органы с подобным названием. Всего в источниках имеются упоминания о семи четвертных приказах[140]. Ниже приводится краткая справка об их деятельности с момента официального образования: 1. 2. Галицкая четверть (1606-1690), со второй половины XVII века в своей деятельности была подчинена Посольскому приказу. Ведала управлением в городах центральной России (всего от 20 до 25 городов, включая такие политические центры как Белоозеро, Брянск, Галич, Ростов Великий, Суздаль . 3. Костромская четверть, другое название - Ярославская (1603-1680) - во второй половине XVII в. подчинялась Приказу Большого дворца. Ведала управлением в 17-22 городах, в том числе Костроме, Муроме, Ярославле[143]. 4. Нижегородская четь (1601-1618), первоначально курировала территорию бывшего Нижегородского княжества, а в 1618 г. организационно присоединена к Новгородской чети. 5. Новгородская четверть (другие названия - Новгородская четь, Новгородский приказ), (1599-1720) - со второй половины XVII в. подчинялась Посольскому приказу. Ведала 21-33 городами на Волге и на территории Европейского Севера, включая Архангельск, Вятку, Великий Новгород, Нижний Новгород, Псков[144]. 6. Устюжская четверть (1606-1686) курировала западные земли Руси, ей были подконтрольны около 30 городов, важнейшими из которых были Вязьма, Звенигород, Клин, Ржев, Сольвычегодск[145]. 7. Новая четверть (Кабацкая) (1619-1680) стояла особняком - она изначально была более централизованным органом, так как учреждена была для сбора кабацких денег на всей Европейской части страны. Она не была так тесно связана с территориальным управлением, как другие чети. Со второй половины XVII в. подчинялась Разрядному приказу. В 1680 г. вошла в состав Приказа Большого дворца. Таким образом, из упомянутых четвертных приказов Новая четь имела компетенцию, не связанную с территориальным управлением, а Нижегородская просуществовала очень недолго. Фактически, только пять из них оставили заметный след в организации таможенного регулирования подведомственных земель. В XVII в. четвертные приказы имели достаточно широкую компетенцию в сфере территориального управления. А.Д. Градовский отмечал следующие направления их деятельности: раскладка и сбор натуральных податей с местного населения, организация натуральных повинностей (подводной, ямской и т.п.), сбор таможенных и кабацких пошлин, суд на подведомственной территории, содержание служилых сословий - выплаты жалованья служилым феодалам и разовые выплаты 146 ратным людям, стрельцам, казакам . Присоединенные в XVI в. к Российскому государству восточные территории в период с 1599 по 1637 г. в административном отношении замыкались на Приказ Казанского дворца[146] [147], с 1637 по 1708 г., а затем с 1730 по 1763 г. - на Сибирский приказ. Это были четырнадцать уездов, включая города Томск, Тобольск, Сургут, Верхотурск, Енисейск, Пелым[148] [149]. Соответственно, сибирские таможни курировались Сибирским приказом и именно туда предоставляли отчетную документацию за год и сдавали собранные суммы пошлин. Особое место среди приказов Московского государства занимал Приказ Большого прихода (1555-1680 гг.), возникший на основе ведомства дьяка Ю. Сидорова как «Большой приход», созданный для сбора ямских, лавочных, питейных денег, а позже подчинивший себе всю систему налогообложения Центральной части России. С 1559 по 1680 г. ему был подведомственен также сбор таможенных денег в Московских таможнях, крупнейших на тот период времени . Несколько особняком в Московском государстве стояли территории Левобережной Украины, вошедшей в его состав в 1654 г. В административном отношении они были подчинены Разрядному, с 1688 г. - Посольскому приказам[150]. Таким образом, говорить об оформлении таможенной системы применительно к Московскому государству можно лишь с серьезной натяжкой. Таможни различных территорий в организационном отношении были подчинены девяти различным приказам, которые ведали вопросами их укомплектования, контролировали ведение отчетных документов, распоряжались собранными деньгами. Поэтому вплоть до таможенной реформы царя Алексея Михайловича в каждой из территорий сохранялись свои особенности организации таможенно-пошлинного обложения. Приказная система была достаточно эффективна для своего времени: появились специализированные помещения (приказные избы), сформирован штат служащих (дьяки, подьячие), велось делопроизводство. За деятельностью приказов осуществлялся контроль верховной власти. Архивы приказов, переданные в фонды Российского государственного архива древних актов, сохранили значительный пласт документов делопроизводства таможен (в частности, таможенные книги XVII в.)[151]. По мере дальнейшей централизации выявлялись достаточно серьезные недостатки в функционировании приказной системы: - отсутствие четко определенной компетенции приводило с одной стороны к дублированию функций, а с другой - к многочисленным пробелам в регулировании; - отсутствие единого подхода в государственном управлении (одновременно использовался как ведомственный вертикальный принцип управления, так и территориальный, основанный на горизонтальных связях; кроме того, наряду с государственными приказами существовали приказы дворцовые, обслуживающие нужды двора, и патриаршим, обеспечивающие церковное управление); - отсутствие фиксированного денежного жалования для ряда категорий служащих приказов либо его недостаточность (в частности, «неверстанные» - заштатные - подьячие полностью должны были кормиться от приношений посетителей, что, естественно, вело к массовым злоупотреблениям) ; - отсутствие четкой системы контроля функционирования приказов. Вместе с тем, не следует преувеличивать недостатков приказной системы, тем более абсолютизировать их: приказы, как любые социальные институты, пережили период расцвета, когда они функционировали эффективно для своего времени; и период упадка, когда в полной мере проявились их отрицательные стороны. «Успехи, которых достигло российское государство в XVI-XVII вв., - писал С.Б. Веселовский, - очень значительны, нет никаких оснований говорить, что они были достигнуты, 153 несмотря на приказную систему, а не при помощи ее» . Наличие такого значительного количества центральных органов финансового управления создавало почву для сепаратизма, сохранение финансовой обособленности отдельных территорий препятствовало созданию единой государственной казны. После унификации таможенного обложения в ходе таможенной реформы царя Алексея Михайловича впервые встал вопрос о централизации таможенной системы. Это произошло в 1680 г., в конце недолгого правления царя Федора Алексеевича, когда был принят указ об объединении всех таможенных и кабацких сборов под властью Приказа Большой казны[152] [153] [154]. Он получил в свое ведение Московскую таможню, Померную и мытные избы, городовые таможни и «всякие денежные доходы, которые до тех пор ведомы были в Приказе Большого прихода, в Новгородском приказе, во Владимирской, Галицкой, Устюжской и Костромской четвертях»[155]. (Кроме Сибирских таможен). Таким образом, это мероприятие положило начало формированию единого централизованного органа, который курировал бы всю таможенную систему в пределах государства в финансовом отношении. Другая реформа системы управления - земская - проходила параллельно с приказной. В ходе нее для преодоления сепаратизма были уничтожены старые границы суверенных феодальных владений, а вместо них вводилась новая единица административно-территориального управления - уезд. Для управления им были введены органы уездной администрации - избы (земская, губная, таможенная). Каждая из них получила свою компетенцию, внутреннюю организацию, нормативную базу деятельности. Таможенные избы, учрежденные в ходе земской реформы, вошли в систему местных органов власти в качестве органов финансового управления, ответственных за сбор большинства косвенных налогов на уровне уезда[156]. Исходя из этого, важной научной задачей является определение их места в системе центрального и местного управления, а также характеристика их взаимодействия с центральным приказами и местными администрациями. Несмотря на значительные успехи в научном изучении общих проблем организации местного и центрального управления в Московском государстве, отдельные вопросы относительно места таможенных изб в системе управления до настоящего времени остаются дискуссионными. К ним, в частности, относятся вопросы об определении места таможенных изб в системе земских органов власти и воеводского управления, объеме их правомочий и полномочий, характере их взаимоотношения с другими органами местного самоуправления и с воеводами. Другим аспектом этой же проблемы, нуждающимся в дополнительном изучении, является проблема взаимодействия таможенных изб с органами центральной власти. Характеристика состояния таможенной службы в Московском государстве не может быть полной без характеристики этих вопросов. Раскрыть эти важные проблемы в полном объеме применительно к XVI в. не представляется возможным в связи с отсутствием достаточного количества убедительных источников. Прежде всего, изучение затрудняется несформированностью на тот период такого важного пласта нормативных документов, как акты учредительного и регламентирующего характера, которые бы закрепляли существующие отношения в сфере государственного управления. В связи с этим, приходится восстанавливать картину этих отношений по косвенной информации, на основе материалов практики, которых также сохранилось крайне мало. Это объясняется тем, что не все стороны деятельности таможен в то время уже документировались, кроме того, многие архивные документы приказов, в которых хранились отчетные документы таможен, были утрачены в пожаре 1626 г. Поэтому характер взаимодействия и распределения полномочий таможенных и земских изб в XVI в. остается вопросом дискуссионным. Не удалось установить, каким образом таможенные избы связывались с курирующими приказами территориального управления - имели ли они право самостоятельного обращения в Московские приказы или должны были это делать через земскую избу. Неясно также, каким образом производились таможнями действия, которые сопровождались применением принуждения - взыскание штрафных пошлин, которых было достаточно много (заповеди, промыта, протаможье, пропятенье), производство конфискаций, которые традиционно занимают важное место в системе наказаний за таможенные нарушения, начиная с Ивана Грозного. Грамоты того времени сохранили предписания «имати на Великого государя» предметы нарушений, но кто и какими средствами реализовывал это предписание установить не представляется возможным. С большей определенностью на эти вопросы можно ответить лишь на примере более поздней модели взаимодействия центральной и местной властей, сложившейся уже в начале XVII в. Введение должности воевод в систему органов местной власти относится ко времени максимальной политической нестабильности в истории Московской России - Смутному времени. По мнению дореволюционных исследователей, «вызвала воеводское управление необходимость иметь в каждом городе административно-военную власть, связывающую уезд с центром» , что было призвано обеспечить военную безопасность отдельных регионов и лояльность населения. Самоуправляющиеся земские избы для решения такой задачи не подходили. Ведущим органом местного уездного управления с момента введения должности воеводы становится приказная (съезжая) изба, на которую замыкалась теперь система органов самоуправления. Вся уездная администрация, помимо этого, была подчинена определенному приказу, ее выборные и назначаемые должностные лица при вступлении в должность получали наказы, которые носили регламентирующий характер и определяли важнейшие моменты их деятельности при осуществлении местного управления. Получали такие наказы, в частности, воеводы и таможенные головы, поэтому анализ этого пласта документов позволяет составить представление о соотнесении полномочий воевод и верных таможенников[157] [158]. По мнению Б.Н. Чичерина, наказы воеводам предоставляли им значительный объем полномочий в отношении таможенных служителей, зависивший от порядка их привлечения на службу. В случае, если таможенный голова и целовальники были избраны из числа местного посадского населения, воеводам предоставлялись широкие полномочия, вплоть до их отстранения от службы, права самостоятельного производства следствия об их злоупотреблениях по службе и наказания виновных. Иначе обстояло дело, если таможенный голова (руководитель таможни) назначался царским указом из числа наиболее именитых купцов и был иногородцем. В таком случае воевода мог отставлять и наказывать лишь местных жителей - таможенных целовальников, а в отношении головы он должен был писать государю. Следствие в отношении головы он имел право производить, лишь получив соответствующее разрешение В некоторых городах воеводы не имели права отставлять и наказывать даже целовальников, а в случае выявления злоупотреблений должны были сразу писать об этом в Москву[159]. Формально такие разночтения могли иметь место в силу различных подходов к управлению таможенным делом, существовавшим в различных приказах. Так как при верном укомплектовании таможен должности таможенников (таможенных целовальников) являлись выборными, важное значение имела процедура выборов, обязанность организации которой была возложена на воеводу. При этом таможенный голова имел значительные полномочия в определении круга целовальников - он мог предлагать и отвергать отдельные кандидатуры. В то же время воеводе запрещалось изменять результаты выборов по своему произволу, что, в частности, отмечается В.Н. Захаровым. Он приводит отрывок из грамоты, посланной из Устюжской четверти в Великий Устюг воеводе Волынскому в 1626 г., в которой ему запрещалось отставлять избранных посадом целовальников[160]. Вновь избранные голова и целовальники приводились к присяге воеводой. Важным направлением в практической деятельности таможен являлись сбор, хранение и отсылка пошлинных сумм, а также финансовая отчетность. В исследовательской литературе нет единого подхода к оценке участия в этих процессах воеводского и центрального управления. Ряд авторов полагает, что воеводы обладали всей полнотой административной и полицейской власти в своем уезде, а таможенники находились в полностью зависимом положении по отношению к ним. Это, по мнению Ю.Г. Кисловского, порождало злоупотребления со стороны представителей власти: воеводы «подчас брали на себя сбор пошлин, а иногда запускали руку в таможенный ларь»[161]. Похожую оценку характеру деятельности воевод давал и В.М. Грибовский, который отмечал, что «их управление заклеймено массой злоупотреблений всякого рода, среди которых вымогательство стоит на первом месте, а затем следует корыстная же поноровка населению в неплатеже казенных податей и неотправлении повинностей»[162]. Не отрицая, в общем, наличия возможностей у воевод для подмены административной властью власти земского самоуправления, не стоит все же забывать о различии поставленных перед ними задач. Не стоит также забывать и то, что воеводы не могли по своему произволу использовать собранные средства: выдача денег из сумм таможенных и кабацких сборов на нужды местной администрации осуществлялась через соответствующий приказ территориального управления. Она производилась в соответствии с определенной процедурой: воевода писал грамоту с обоснованием и указанием необходимой суммы, а затем, в случае положительного решения, из Москвы поступало две грамоты: воеводе - с разрешением получить указанную сумму и в таможню - с распоряжением выдать. Таможенный голова документировал расход в приходно-расходной таможенной книге, дополнительно воевода выдавал таможне своеобразную расписку в получении - память. Исходя из этого, несколько иную оценку характера взаимодействия воевод и таможенных изб дает М.М. Шумилов, который полномочия воевод в таможенной сфере считает, прежде всего, контрольно-надзорными. По его мнению, воеводы, прежде всего, осуществляли общий контроль деятельности таможенных изб. Они назначали выборы таможенных голов и целовальников; учреждали в волостях новые таможенные заставы и направляли туда целовальников для сбора пошлин; заслушивали финансовые отчеты таможенных голов и целовальников; пресекали любые действия (или бездействия) таможенников, которые могли нанести ущерб казне; преследовали нарушителей таможенных правил; направляли в помощь таможенникам служилых людей для усмирения ослушников и обыскиваемых[163]. Однако они не имели права вмешиваться в сам процесс осуществления таможенно-пошлинного обложения. Еще более умеренную оценку полномочий воевод в сфере таможенного дела дает Л.А. Тимошина, которая считает, что в наказах воеводам предписывалось лишь помогать таможням в сборе пошлин, но не контролировать их деятельность. Подчеркивалось, что вся ответственность за своевременное поступление таможенных и кабацких денег лежала исключительно на головах и целовальниках, а все санкции (как поощрения, так и наказания за недоборы) являлись прерогативой центрального приказа[164]. Л.А. Тимошина отмечает наличие трех основных точек зрения по вопросу о характере взаимоотношений таможен, воеводского и центрального управления[165]: 1. Значительная независимость таможенных изб от воевод и запрещение последним вмешиваться в их деятельность. Основоположником такого подхода был А.Д. Градовский, в более позднее время эта позиция развита Н.Ф. Демидовой[166]. 2. Полная подчиненность таможен воеводам и невозможность для них самостоятельно осуществлять свою деятельность. Подобная точка зрения обосновывается Г.П. Ениным[167] [168] [169] [170]. Достаточно близкую позицию занимает и М.М. Шумилов, отмечая, что воеводы являлись посредниками в отношениях 169 таможенников с соответствующими центральными приказами . 3. Промежуточная позиция предполагает значительную самостоятельность таможен при осуществлении своей основной деятельности при наличии постоянного контроля со стороны воеводской администрации дисциплинарного и контрольно-надзорного характера. Основы этого подходы заложены Б.Н. Чичериным, в наше время его сторонниками являются В.Н. Захаров и А.И. Шемякин . Подобное разнообразие мнений по вопросам соотношения компетенций местного воеводского и таможенного управления в России в российском уезде в XVII в. показывает, что проблема является достаточно актуальной и находится далеко от окончательного разрешения. Л.А. Тимошина считает, что главной причиной такой противоречивости суждений является состояние источниковой базой исследований, «когда за основу берутся случайно выбранные отдельные, никак между собой не связанные ни хронологически, ни тематически документы» . В качестве способа разрешения указанной проблемы ею предлагается проведение исследований на основе целостных, хронологически сопоставимых комплексов материалов. Согласившись в целом с таким подходом, необходимо все же отметить, что это пожелание, безусловно, носит рекомендательный характер: к сожалению, степень сохранности источников не всегда позволяет составить внутренне непротиворечивый комплекс, дающий возможность охарактеризовать со всей степенью достоверности указанную проблему применительно ко всем городам России. Поэтому метод экстраполяции не может быть полностью отвергнут при изучении проблем соотношения и взаимодействия таможенного и воеводского управления. Другое дело, что экстраполяция должна носить обоснованный характер, определенный сходством исторических условий развития территорий, подчиненностью единому органу центрального управления, сходством внутренней организации таможенных учреждений и всей конструкции местной власти. Такое разнообразие оценок характера взаимоотношений таможен с органами воеводского и приказного управления, по нашему мнению, в значительной степени объясняется отсутствием единого подхода к организации территориального управления в пределах всего Московского государства, когда каждый из четвертных приказов, а также других приказов территориального управления выстраивал свою особую конструкцию взаимодействия в пределах подчиненных земель. Поэтому каждая из представленных оценок является верной, но не для всей таможенной службы, а для таможен определенной территории. Перспективным направлением было бы изучение особенностей этой модели для каждого из приказов территориального управления, причем с учетом изменений по десятилетиям, а в дальнейшем - проведение комплексного сравнительного анализа этих моделей с целью определения влияния каждой из них на формирующуюся во второй половине XVII в. общероссийскую модель. Значительных успехов при таком подходе достигла Л.А. Тимошина, которая проанализировала нормативные и распорядительные документы, исходящие из Устюжской чети и адресованные подчиненным городам Северо-Западной Руси. Она считает, что тезис о том, что воевода являлся связующим звеном между таможнями и курирующим приказом для данного региона не подтвержден фактами. «Комплексный анализ всего массива исходящих из Устюжской четверти документов свидетельствует, что таможенные головы вели самостоятельную переписку с Москвой, получали оттуда грамоты, адресованные непосредственно в таможню, минуя съезжую избу, и отправляли в столицу свои отписки» . На настоящий момент достигнуты значительные успехи в изучении проблем взаимодействия таможен, воевод и приказов территориального управления, но многие вопросы по-прежнему нуждаются в дальнейшем научном изучении. Из представленного исторического очерка видно, что формирование таможенной службы России происходило как одна из составляющих процесса оформления централизованного государственного механизма и системы уездного административно-территориального управления, важнейшее значение для начала организационного становления таможенной системы имели реформы центрального и местного управления, проводившиеся в правление Ивана Грозного. В результате данных преобразований было положено начало централизации таможенной системы (хотя говорить об этом применительно к Московскому государству можно лишь со значительной степенью условности, так как таможни замыкались не на один, на шесть-восемь приказов). Кроме того, было положено начало формированию таможенной инфраструктуры, группировавшейся на уровне уезда вокруг таможенной избы. Таможенная изба изначально позиционировалась как бюрократически оформленный орган, занимавший определенное место в системе центрального и местного управления. [171]