<<
>>

3.2. Функционирование судебной системы Таврической области

В Таврической области все суды были созданы вместе с другими

присутственными местами в 1787 году. Это были: Таврическая областная

палата гражданского суда, Таврическая областная палата уголовного суда,

Таврический верхний земской суд, Таврический областной магистрат,

Таврическая верхняя расправа, Симферопольская, Днепровская,

Евпаторийская и Феодосийская нижние расправы, Перекопский,

Евпаторийский, Симферопольский, Севастопольский, Феодосийский и

Боспорский городовые магистраты и совестный суд.

Необходимо обратить

внимание, что Т. А. Хутько допустила ошибку, указывая в своей работе

Керченский городовой магистрат - на самом деле такого органа не

существовало. Можем предположить, что это фигурирующий под другим

названием Боспорский городовой магистрат, который по ошибке был назван

Керченским, поскольку в различных делах, где упоминаются все городовые

магистраты, фигурирует лишь Боспорский, который был создан при крепости

141

Еникале, а не при крепости Керчь, находившейся неподалеку, но возведенной намного позже рассматриваемого периода.

Задачей данного параграфа является проведение анализа судебной практики, направленного на то, чтобы на фактических примерах показать сложившийся порядок функционирования государственных судов, их взаимоотношений между собой, взаимодействие с учреждениями административной власти.

Отправление судами своих полномочий на практике всегда имело особенности, будь то взаимодействие между судами или рассмотрение дел. Это связано не столько с какими-то местными особенностями управления, сколько с низкой квалификацией служащих, часто допускавших ошибки при рассмотрении дел, особенно на нижних уровнях. Отсутствие единых консолидированных актов по большинству отраслей права также затрудняло работу, поскольку законодательство, с которым работали судьи, представляло собой многочисленные копии указов имперского центра, пересланные областным правлением.

А, кроме того, при создании Таврической области были пересланы копии всех базовых актов законодательства из Екатеринославского наместничества. Но, судя по дальнейшим упоминаниям, многие копии данных актов были утеряны, и периодически ставился вопрос о пересылке новых копий тех или иных указов.

Уездный суд, нижняя расправа и городовой магистрат (в части исполнения судебных функций) образовывали нижнюю ступень судебной системы. По ходу выполнения их функций у них возникали различные управленческие ситуации. Так, уездный суд, являвшийся «верхним среди равных», мог отдавать указы нижнему земскому суду, который осуществлял сбор денег за гербовую бумагу. В книге записи сбора печатных пошлин симферопольского нижнего земского суда за 1787 год на с.с. 1-2[196] обозначены такие случаи, однако их всего 2, поскольку только в 1787 году начали свое функционирование суды. Исходя из указа Симферопольского уездного суда на с. 5, вопрос о взыскании решался при постановлении окончательного решения по делу отдельным указом.

Уездный суд решал, как и иные суды при рассмотрении дела, вопрос о содержании арестантов, поскольку отдельного органа, который бы занимался исключительно этой функцией, еще не существовало. Так, в 1791 году на стадии проведения следствия в отношении работника, укравшего деньги у купца, работник был арестован нижним земским судом по указу Перекопского уездного суда, однако содержался арестант при городовом магистрате, который в конечном итоге и вынес окончательное решение об освобождении арестанта по подсудному ему делу, на основании данных следствия. При том была сделана отметка о сообщении областному магистрату и Таврической областной палате уголовного суда о принятом решении для учета его в ведомостях.[197]

Правомочий по привлечению должностных лиц нижнего земского суда у других судов не имелось, потому в случае наличия жалоб у уездного суда или городового магистрата на действия нижнего земского суда им приходилось обращаться в областное правление.

Пример такого письма, о привлечении к ответственности должностных лиц Феодосийского нижнего земского суда за нерадивое выполнение своих обязанностей, содержится в переписке Феодосийского уездного суда с областным правлением[198].

Поскольку частные лица в случае возникновения каких-либо проблем чаще всего обращались напрямую к губернатору или в областное правление, то и различные вопросы от частных лиц в основном поступали в виде предложений от областного правления. Так, им был отправлен подобный документ с просьбой провести действия по установлению места жительства лиц, фигурирующих в качестве продавцов в купчей на два виноградных сада, расположенных в таракташской долине. Эта просьба связана с тем, что покупатель виноградных садов обратился письмом на имя правителя области о способствовании в призвании права собственности на 2 виноградных сада по купчей, заключенной еще во времена Шагин-Г ерая.

Средним из равных судов уездного уровня был городовой магистрат. Исследуя деятельность этого вида судов, мы в качестве репрезенативного примера взяли Перекопский городовой магистрат. Судя по протоколам заседаний за 1791 год[199], основным вопросом, который он рассматривал, был о жаловании. Так, магистрат мог премировать за старательное исполнение своих обязанностей канцелярских служителей, о чем он выносил указ на своем заседании. Среди проблем, упоминающихся в протоколах, встречается невыплата сумм бургомистру и ратманам, выбранным из перекопских торговых людей. Невыплата осуществлялась с 1790 года. На заседании было определено, что поскольку лица, находящиеся при должности, отрываются от своих торговых дел и потому несут убытки, то ходатайствовать перед правителем области о выплате всех причитающихся сумм[200].

Городовой магистрат мог ходатайствовать об оставлении на должности канцелярских служителей и определять ответственных за сбор налогов. Так, по указу областного правления на основании прошения 1 департамента верхнего земского суда, было вынесено решение об исключении регистратора Ивана.

Г ородской магистрат не согласился полностью с таким решением, потому исключил его с канцелярской должности, но просил оставить его при должности ответственного за сборы с мещан, поскольку он на данном поприще проявил себя крайне способным и ответственным.[201]

Хотя городовой магистрат и был учреждением городского самоуправления, но как судебная инстанция он подчинялся областному магистрату. В должности избранные лица утверждались областным правлением, но областной магистрат мог возражать против кандидатуры или же наоборот ходатайствовать об утверждении. В случае же убытия бургомистра он утверждался областным магистратом, как это было в 1795 году после перевода феодосийского бургомистра из купцов в дворяне[202]. Таким образом, городовой магистрат находился в двойном подчинении, с определенным преимуществом в пользу областного магистрата по сравнению с областным правлением.

Нижняя расправа, как и уездный суд, принимала от правителя области лишь предложения, указы же касались только доведения до ведома всех органов новых указов императрицы и Сената. В 1789 году Жегулиным было предложено провести заседание Феодосийской нижней расправы совместно с уездным судом для учинения производства по делу над татарами и беглыми турецкими военнопленными, занимавшимися убийствами и разбоем. В предложении же нижней расправы упоминается о даче указания городничему по поводу содержания арестантов, а также о подаче рапорта на имя правителя области. Феодосийский уездный суд принял такое предложение и вынес определение о проведении совместного заседания в отношении вышеуказанных лиц[203]. Необходимо отметить, что такое рвение со стороны правителя области объясняется тем, что он был обязан доложить об этом вышестоящим чинам.

Звено судов второй инстанции образовывали верхняя расправа, областной магистрат и верхний земский суд. Каждому из судов второй инстанции подчинялись соответствующие суды нижней инстанции. Подчинение заключалось в различии полномочий у судов вышестоящей инстанции по отношению к нижестоящему.

К примеру, областной магистрат мог привлечь к ответственности лиц в городовом магистрате. Так, при изучении протоколов заседания 1 и 2 департаментов областного магистрата за 1791 год были найдены протоколы заседаний, на которых обсуждался вопрос о наложении штрафов[204]. В них, на с. 33-34 содержится протокол о заслушивании рапорта Перекопского городового магистрата об избрании новых лиц на посты ратманов и бургомистра. При этом, в протоколе указывается на нарушение порядка уведомления о новых назначениях и ставится вопрос о наложении штрафа на секретаря и иных лиц за ненадлежащее исполнение своих обязанностей. Однако областной магистрат решил не принимать такого решения, проявив снисхождение к новому составу суда. Также необходимо отметить, что, судя по содержания журналов заседаний 1 и 2 департаментов, в подавляющем большинстве случаев на них заслушивались указы областного правления, информирующие о новых указах из имперского центра, а также о каких-либо происшествиях на территории области, о которых оно считало необходимым уведомить все присутственные места, к примеру, о фактах фальшивомонетничества.

Штрафы чаще всего налагались за медленность рассмотрения нижестоящим судом или иные действия, повлекшие таковое последствие. Штраф мог быть наложен соответствующим департаментом вышестоящего суда без общего собрания всего состава суда. Такие решения могли быть пересмотрены по указанию областного правления. В 1789 году были привлечены к дисциплинарной ответственности в виде штрафа в размере 10 рублей за медленность доставления рапорта о нерассмотренных гражданских делах работники Перекопской нижней расправы. Подобная участь постигла и работников Евпаторийской нижней расправы. Соответствующее наказание было наложено 2-м департаментом верхней расправы. Но по мнению областного правления, такое наказание было несправедливо, потому был дан указ осмотрительнее поступать при наложении следующих наказаний, поскольку нарушения сроков происходили из-за недобросовестности работников почты[205].

При этом указ областного правления был адресован всем судам, а срок подачи рапортов о нерассмотренных гражданских делах

устанавливала гражданская палата, которая требовала подачи отчётности со всех нижестоящих судов.

Описанный случай подталкивает нас к выводу о том, что реальной самостоятельностью обладали лишь гражданская и уголовная палаты суда, а нижестоящие суды - лишь в рамках осуществления судопроизводства, и то, своим решением они не могли привлекать к ответственности работников учреждений исполнительной власти, которым они могли давать поручения (казначеям они приказы не отдавали), а по данным вопросам они зависели от областного правления. Учитывая возможность давать указания по поводу привлечения к ответственности работников нижестоящих судов судами среднего звена, мы считаем, что областное правление, обладало реальной возможностью влиять на порядок взаимоотношений между судами различных инстанций. В то же время суды самостоятельно осуществляли переписку и необходимое взаимодействие между собой, кроме нижних земских судов, принуждение к действию которых часто приходилось осуществлять через областное правление, что подтверждает точку зрения о том, что такие суды были учреждениями исполнительной власти, но не судебной, несмотря на название.

По вопросу о загруженности судов можно сказать, что, судя по протоколам заседаний верхнего земского суда за 1791 год[206], он рассматривал мало дел. Так, за целый год им было рассмотрено всего 7 дел. Среди них: дела по поводу нарушений закона и привлечения к ответственности дворянских опек, дела об избрании в данный суд заседателей и аналогичное - в отношении нижних земских судов.

Бывали случаи, когда дела рассматривались не одним судом апелляционной инстанции, а на совместном заседании. В качестве оснований для проведения таких общих заседаний могли выступать предложения вышестоящих органов и должностных лиц. Так, в изученных нами протоколах заседаний 1-го департамента верхней расправы совместно с председателем верхнего земского суда (в отдельных случаях еще и трёх заседателей), председателем областного магистрата и трёх заседателей[207], встречается формулировка «по указу Её Императорского Величества». Совместные заседания проводились на этапе проведения судебного следствия по делу. Среди рассмотренных дел присутствуют 2 дела о даче взяток должностным лицам, о краже свободным польским гражданином, служившим в действующей армии, а также дело об убийстве одного военного чина другим. Причем, перед областным правлением такое общее заседание несколько раз выдвигало доношение о приказании комендантам и городничим о совершении определенных действий, к примеру, в отношении арестованного имущества. Также выносились решения промежуточного характера, к примеру, о необходимости допросов или исследования дополнительных доказательств. Один раз было вынесено интересное решение с условием: в случае предоставления подсудимым необходимого документа, подтверждающего его статус, он отпускался с миром, если же нет, то предлагалось представить его областному правлению в поселяне; по мере необходимости отправить его в малозаселённые районы.

Если в ходе рассмотрения дела обнаруживалось, что переданное из суда нижней инстанции дело является неподсудным, то апелляционная инстанция не отказывала, а самостоятельно передавала такое дело по подсудности. Так, в 1793 году 1-м департаментом верхнего земского суда из уездного суда было получено дело об убийстве, и во время рассмотрения дела установлено, что подсудимая относится к той категории лиц, дела которых должны рассматриваться верхней расправой, о чем ей было сообщено письмом одновременно с передачей дела[208].

Исходя из изученных нами архивных материалов, приходим к выводу, что департаменты в судах апелляционного звена выступали в качестве самостоятельных единиц, поскольку они рассматривали дела своим составом, вели переписку как в рамках одного суда, так и между собой. При этом каждый из департаментов мог, при необходимости, инициировать общее заседание всего состава суда. Такое было обычно при поступлении корреспонденции из областного правления. Деление на автономные департаменты мы связываем с функциональным делением, поскольку высшая инстанция в рамках области состояла из двух независимых органов - гражданской и уголовной палат. Причем каждый из них имел полномочия по изданию указаний лишь в рамках их категории дел. Потому, видимо, Екатериной II было принято решение о закреплении такого деления на уровне апелляционной инстанции.

Высшую ступень судебной системы области составляли палата уголовного суда и палата гражданского суда. Они в области имели наибольшие полномочия по воздействию на иные суды в силу того, что были наивысшей инстанцией в ее рамках. Они имели право давать указы нижестоящим судам об исправлении ошибок в делах и о пресечении повторения нарушений, допущенных при рассмотрении дела. Так, при исследовании уголовного дела об убийстве татарина Адилши[209], уголовной палатой был выявлен недочёт в работе нижнего земского суда. Он заключался в том, что в нарушение ст. 115 Устава о благочинии не были исследованы полноценным образом все обстоятельства дела, а именно - не был опрошен находившийся еще в живых Адилша и свидетели его смерти. Хотя это и не привело к отмене дела, но суд приказал всем судам впредь таких упущений не допускать и следить за надлежащим исполнением закона[210]. Такие приказы пересылались через апелляционные суды в нижестоящие. Так, в Феодосийский уездный суд пришёл указ[211] из 1 департамента верхнего земского суда на основании указа уголовной платы о том, что существуют недочеты в делах, приходящих на ревизию в уголовную палату. Такими недочетами было несоблюдение требований законодательства в отношении отдельных категорий лиц. Так, малолетние и военные часто привлекались к ответственности местными судами, а к тому же еще и неправильно, без указания размера наказания или способа его исполнения, если речь шла о смертной казни. Дела соответствующих категорий надлежало направлять в областное правление, которое распределяло их: в совестный суд, если дело касалось малолетних, и в военную комендатуру, если преступления совершались военными.

В случае невозможности исполнения предписаний закона уголовная палата могла обратиться к областному правлению с сообщением. Так, в 1789 году возникла проблема с исполнением положения указа об отсылке лиц, пойманных за воровство менее чем на 20 рублей, в рабочий дом. Такой рабочий дом еще не был создан. Вопрос был решен путем издания указа[212]судам об отсылке такой категории лиц к симферопольскому городничему, который уже направлял на дальнейшие работы по месту.

На основании рассмотренных примеров мы делаем вывод о том, что областная палата имела право издавать обязательные для исполнения всеми судами указы, но в рамках своих полномочий. Нижестоящие суды общались с областными палатами через соответствующие суды второй инстанции, которые могли отдавать указы в отношении подчинённых им судов. Из нижних судов указы присылались нижнему земскому суду, коменданту и городничему, но строго в рамках производимого ими рассмотрения дела. Если же ставился вопрос о привлечении к ответственности или отдаче указа, выходящего за рамки рассмотрения дела, то такая переписка с местными

учреждения исполнительной власти и самоуправления велась лишь через областное правление.

Имели в истории Таврической области место и конфликты между судебной и исполнительной властью по поводу того, каким образом надлежит исполнять те или иные законы. Так, в 1794 году встал вопрос о порядке рассмотрения уголовных дел в отношении лиц из Черноморского казачьего Войска.[213] Первоначально в отношении важных преступников (в данном случае речь идет об убийстве) дело было перенаправлено в Симферопольский уездный суд, а после рассмотрено верхним земским судом. Однако, после направления на ревизию в уголовную палату, последней было отказано в проведении такого действия и выдан указ всем нижестоящим судам не рассматривать в таком порядке дела, а рассматривать лишь в отношении служащих Войска Черноморского. Этот указ вызвал негативную реакцию со стороны губернского прокурора Тарновского, в результате чего по его представлению областное правление издало указ уголовной палате рассматривать все в первоначальном порядке, который был ею нарушен, тем самым якобы нарушая положения Жалованной Войску Черноморскому грамоты от 1792 года. Однако в своем рассуждении уголовная палата не согласилась с указом Таврического областного правления и отказалась его исполнять, и более того, направила повторный указ в нижестоящие суды о рассмотрении только лишь в отношении должностных лиц Войска Черноморского. Необходимо подчеркнуть, что суд в своих рассуждениях утверждал, что судить в порядке, установленном Учреждениями для управления губерний, не имеет смысла, поскольку в Жалованной грамоте не идет речь о таком порядке, а лишь о важных преступниках, коими, в силу права Войска Черноморского отправлять самостоятельный суд, можно считать лишь должные лица. В итоге этот спор был разрешен лишь Сенатом, который встал на позицию областного прокурора и правителя области. Судя по содержанию протокола заседания

Сената[214], наместник поддерживал позицию областного правления и прокурора. Описанный случай свидетельствует, что, несмотря на наличие полномочий в отношении судебных органов, наместник не мог приказать судам исполнять закон тем или иным образом, что говорит об определенной автономности судебной системы в области за счет гарантий, обеспечивающих статус высшей инстанции.

В своих рассуждениях областные палаты опирались не только на закон, но, как и любой суд, на конкретные обстоятельства в деле и то, каким образом они подавались. Так, в 1789 году уголовной палатой был дан уточняющий запрос[215] в Симферопольский городовой магистрат по делу о краже 130 рублей у канцелярского служителя Евпаторийского городового магистрата и краже печати Евпаторийского уездного казначейства. В запросе, направленном через 1 департамент областного магистрата, уголовная палата указывает на противоречивость показаний подсудимого и своё возражение против того, что они были приняты судом первой инстанции. Правильная оценка всех доказательств, подтверждающих вину лиц в совершении преступного деяния, могло послужить основанием для пересмотра решения во время нахождения дела на ревизии в суде высшей инстанции. Кроме прочего, судом высшей инстанции давалась оценка действиям городового магистрата по вопросу о несообщении выявленного преступления, поскольку подсудимый сознался в побеге с каторги.

Также областным палатам приходилось решать проблемы правоприменительной практики. Так, в 1794 году гражданской палатой были поданы ходатайства Сенату и наместнику о принятии решения о том, каким образом надлежит поступать с иноверцами, не имеющими дворянского звания, но владеющими дворянскими имениями[216]. Дело в том, что согласно действовавшему имперскому законодательству, а именно - по определению

Сената от 21 октября 1737 года, Указу от 30 марта 1761 года, татарам, кроме башкир и татар крещенных, запрещалось продавать, закладывать и иным образом осуществлять право распоряжения на дворянские имения. Аналогичные положения по отношению к духовенству любого исповедания содержались в ст. 42 главы 70 Соборного уложения, которым запрещалось духовенству и монастырям иметь вотчины. По указу от 25 октября 1730 года боярским, монастырским слугам и крестьянам воспрещалось владеть недвижимыми имениями. Купцам и мещанам такой запрет налагался ст. 2 и 4 Г ородового Положения. Однако в соответствии с указом Екатерины II от 8 апреля 1783 года за населением бывшего Крымского ханства закреплялась вся их собственность. В результате образовалась коллизия норм. Со стороны гражданской палаты предлагалось за татарами (духовенством, крестьянами, купцами, мещанами), армянскими и еврейскими купцами и мещанами оставить недвижимые дворянские имения в собственности, предоставить им право распоряжения на соответствующее имущество, на основании указа Императрицы от 1783 года и прежние обычаи, по которым соответствующие категории лиц могли иметь в собственности такое имущество, и том соображении, что если не предоставить соответствующих прав, то имения придут в запустение. В протоколах и ходатайствах отмечается, что большинство лиц получили право собственности на имения в порядке наследования. Необходимо отметить, что такая позиция суда является наиболее удовлетворительной, поскольку после присоединения Крымского ханства к Российской империи и русско-турецкой войны 1787-1791 годов произошел значительный отток татарского населения, особенно знати, и огромное количество имений стояло в запустении, в связи с чем областному правлению приходилось решать вопросы о закреплении прав собственности на них за новыми лицами (таковые имения часто занимались ближайшими родственниками или соседями). В итоге Екатериной II был принят указ от 19 октября 1794 года, удовлетворивший соответствующую просьбу и распространивший действие и на наследников имений и вотчин.

В случае необходимости привлечь к ответственности работников разных судов или же в случае нарушений со стороны работников суда и учреждения исполнительной власти, вне компетенции данного органа, решение принималось областным правлением. Так, в 1789 году имела место потасовка между работником канцелярии уголовной палаты и симферопольским городничим, в результате которой были нанесены телесные увечья обоим участникам. В своем решении[217] областное правление установило вину каждого из лиц, привело показания свидетелей, содержание рапортов. В резолютивной части содержится информация о привлечении виновного к штрафу в пользу приказа общественного призрения.

По нашему мнению, областное правление играло для судов роль не только учреждения, который весьма ограниченно мог вмешиваться в ряд аспектов их деятельности, но и крайне важную роль информационного центра - ведь через него велась переписка между органами в рамках области и за ее пределами. Аналогичная ситуация имела место и в Воронежском наместничестве: «По необходимости, как и все присутственные места Воронежского наместничества, Земский суд мог через правление «иметь сношение» с государственными учреждениями соседних и отдаленных областей»[218]. Также необходимо отметить, что областное правление в силу широты своих полномочий организовывало взаимодействие между учреждениями исполнительной власти и судами, да и в целом выступало в качестве организующего начала во всей области, поддерживая и обеспечивая нормальное функционирование всей областной системы учреждений, в том числе и судебных.

Теперь же мы рассмотрим примеры дел, которые прошли все инстанции, причем, каждое из дел - особого производства: одно касается иностранных граждан, которые подлежали смертной казни, а второе - о несовершеннолетнем лице.

В первом деле, по убийству двух турок на судне турецкоподанного грека Григория Амурянеса матросами его команды[219], подсудимые подлежали смертной казни, и их дело рассматривалось в особом порядке, в соответствии с Учреждением для управления губерний. Стартом для дела послужило предложение правителя области Каховского в Феодосийский городовой магистрат. К нему сведения поступили из обращения пострадавшего владельца судна, на борту которого было совершено убийство. Обращение было передано рапортом начальника Феодосийского портового карантина, затем рапортом директора Таврических карантинов непосредственно правителю области, которому он и подчинялся. После начала производства по делу судом был произведён допрос пострадавшего и задержанных матросов, которые подозревались в совершении убийства. Необходимо отметить, что следствие велось самим городовым магистратом. В то же время был решен вопрос о содержании подсудимых. Данные лица содержались при городничем, однако впоследствии были отправлены к Феодосийскому монетному двору по распоряжению правителя области. После передачи на поруки в городовой магистрат подсудимые совершили побег. В дальнейшем предпринимались меры по их поиску. Для этого был разослан указ по поиску беглецов во все городовые магистраты, а через областное правление и в иные присутственные места. Однако перед этим событием феодосийским городовым магистратом был составлен экстракт по установленным сведениям, а само дело передано на рассмотрение в 1 департамент областного магистрата. Переписка по поводу поиска бежавших заключённых возобновлялась ежемесячно. После их поимки дело на основании экстрактов было рассмотрено областным магистратом, и без вынесения решения немедленно передано на рассмотрение в уголовную палату, ибо только она могла вынести окончательное решение по преступлению, которое каралось смертной казнью.

К сожалению, в материалах дела отсутствуют документы, касающиеся дальнейшего продвижения дела, как и в описях фонда уголовной палаты. Интересным моментом в этом деле является то, что привлекались данные лица согласно положениям морского устава Российской империи, несмотря на то, что преступление было совершено подданными других государств (Оттоманской Порты и Венеции). Это объясняется тем, что преступление было совершено в феодосийском порту, т. е. на территории Российской Империи.

Вторым примером является дело 1791 года, которое первоначально рассматривалось нижней расправой, об убийстве мужа поселянкой слободы Кардашиновки Е. Чайкиной[220]. После вынесения решения судом нижней инстанции дело было отправлено на ревизию в верхнюю расправу. Оно было пересмотрено, в том числе и по связанному эпизоду о прелюбодеянии соседа, который, якобы, выступил в качестве пособника. В ходе рассмотрения дела верхней расправой у суда возникли сомнения по поводу возраста подсудимой (17 лет), а также соучастия другого поселянина, наказанного за прелюбодеяние с ней. По требованию апелляционной инстанции Днепровская нижняя расправа произвела повторные допросы свидетелей, содержание которых было изложено в рапортах. На основании этих данных было установлено, что подсудимая Чайкина является малолетней, и ей меньше 16 лет, а ее предполагаемый соучастник невиновен, что подтвердили приходской священник и другие поселяне. Новые сведения привели к тому, что решение Днепровской нижней расправы было отменено в отношении обоих лиц, соучастник был освобожден, но поскольку он уже понес наказание за прелюбодеяние, которое тоже не подтвердилось, то его отпустили «с миром» домой без каких-либо компенсаций за двадцать ударов плетьми. Возраст Чайкиной был установлен из свидетельских показаний родителей и соседей, хотя до этого в материалах дела указывалось, что ее

мать якобы мертва[221]. Что касается ее дела, то оно было передано в совестный суд для рассмотрения, по итогам которого, согласно его сообщения[222], было вынесено решение о передаче подсудимой на церковное покаяние епископу Феодосийскому и Мариупольскому, а затем об отправке ее в дом для умалишенных. Данное дело, кроме прочего, является подтверждением того, что совестный суд функционировал в Таврической области. Необходимо отметить, что для остальных судов был разъяснен порядок о передаче дел, которые были подсудны совестному суду. Такие дела передавались в него путем прямой отсылки в областное правление.

Подводя итоги, необходимо отметить, что одним из основных вопросов был вопрос о соотношении власти судебной системы и исполнительной. Как мы уже подчеркивали и в предыдущем, и в этом параграфе, административная власть имела все-таки возможность вмешиваться в деятельность судов, но в ограниченной мере, влияние же более всего проявлялось через порядок назначения. На архивных материалах мы лишь подтвердили данный тезис. Но также подтвердился и тезис о независимости судов в принятии ими решений по делу, что особенно видно на примерах деятельности областных палат. Таким образом, мы можем говорить об ограниченной независимости судебной системы в отправлении правосудия. В тоже время не стоит переоценивать и возможности областного правления, поскольку, как мы показали, оно могло вмешиваться лишь по конкретным делам.

Следующий наш вывод касается статуса департаментов в судах второй инстанции. Мы сделали заключение, что они были самостоятельными единицами, проверяли дела и могли от своего имени издавать указы нижестоящим судам, но в рамках той категории дел, которую они рассматривали. Общие заседания также проводились, но кроме случая, когда

у первого департамента не было дел, в качестве поводов была необходимость рассмотрения указа областного правления (почти все информационного характера), совместного исследования дела и иные случаи.

Также суды второй и нижней инстанции могли проводить совместные заседания, в случае, когда дело по подсудности не могло рассматриваться только одним судом, или же по предложению вышестоящих органов.

В части функционирования судебной системы Таврической области в целом, она в своей деятельности соответствовала модели, заложенной в законодательстве Российской империи того периода. Это не мешало иметь некоторые свои особенности, которые, не были уникальными, тем не менее, встречались не во всех административно-территориальных единицах того же уровня. Такую специфику привносили действовавшие на ее территории духовные суды, которые, хоть и не включались в состав областной судебной системы, но взаимодействовали между собой. Для духовных судов государственные выступали в качестве вышестоящей инстанции.

<< | >>
Источник: Кошман Владимир Алексеевич. СОЗДАНИЕ И СТАНОВЛЕНИЕ СИСТЕМЫ ГОСУДАРСТВЕННЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ ТАВРИЧЕСКОЙ ОБЛАСТИ (1784-1796). Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Москва - 2018. 2018

Еще по теме 3.2. Функционирование судебной системы Таврической области:

- Авторское право - Аграрное право - Адвокатура - Административное право - Административный процесс - Антимонопольно-конкурентное право - Арбитражный (хозяйственный) процесс - Аудит - Банковская система - Банковское право - Бизнес - Бухгалтерский учет - Вещное право - Государственное право и управление - Гражданское право и процесс - Денежное обращение, финансы и кредит - Деньги - Дипломатическое и консульское право - Договорное право - Жилищное право - Земельное право - Избирательное право - Инвестиционное право - Информационное право - Исполнительное производство - История - История государства и права - История политических и правовых учений - Конкурсное право - Конституционное право - Корпоративное право - Криминалистика - Криминология - Маркетинг - Медицинское право - Международное право - Менеджмент - Муниципальное право - Налоговое право - Наследственное право - Нотариат - Обязательственное право - Оперативно-розыскная деятельность - Права человека - Право зарубежных стран - Право социального обеспечения - Правоведение - Правоохранительная деятельность - Предпринимательское право - Семейное право - Страховое право - Судопроизводство - Таможенное право - Теория государства и права - Трудовое право - Уголовно-исполнительное право - Уголовное право - Уголовный процесс - Философия - Финансовое право - Хозяйственное право - Хозяйственный процесс - Экологическое право - Экономика - Ювенальное право - Юридическая деятельность - Юридическая техника - Юридические лица -