Апелляционное и кассационное производство палат
Изначально, основным предназначением судебных палат предусматривалась деятельность в качестве апелляционной инстанции по неокончательным приговорам окружных судов, апелляционной инстанцией для мировых судов выступал съезд мировых судей, а единой кассационной инстанцией - Сенат.
Полномочия палаты в качестве апелляционного суда за весь период деятельности кардинальному пересмотру не подвергались, единственное, изменение объема полномочий суда присяжных в обратной пропорции сказывались на количестве дел, подлежавших апелляции в судебных палатах, поскольку решения присяжных апелляции не подлежали. Следовательно, если суд присяжных рассматривал меньшее количество дел, то нагрузка на палаты в порядке апелляционного обжалования по уголовным делам увеличивалась.Безусловными лидерами по числу апелляционных жалоб по уголовным делам были Варшавский и Тифлисский округа, а по гражданским делам - Петербургский, Московский, Киевский и Варшавский. В 1892 г. за год в империи было решено 6.897 уголовных и 13.654 гражданских апелляций[445], а в 1909 г. в 2,1 раза больше (13.396 уголовных и 29.857 гражданских по стране в целом)[446].
При этом остаток дел на конец 1909 г. был высоким и свидетельствовал о кризисных явлениях в ряде палат, не справлявшихся с потоком дел. Суммарный остаток апелляций по уголовным делам составил 46,5% от годового поступления, а гражданским делам - целых 123,9%. С нагрузкой по уголовным делам не справлялась Харьковская палата - остаток 133%, активно выходила из кризиса Варшавская палата - рассмотревшая за год 145,5% от поступления. По гражданским апелляциям бедственным выглядело положение дел в Казанской палате - остаток 235,9% от годового поступления. На общем фоне образцово выглядела Омская судебная палата - остаток 10,8% уголовных и 9,6% гражданских апелляций.
Задачей настоящей работы не является описание всех подробностей и особенностей процедур апелляции и кассации согласно Уставам 20 ноября 1864 года.
Тем более что это уже добросовестно выполнено как авторами периода Российской империи[447] [448] [449] [450], так и современными специалистами в областях498,499 500
гражданского , и уголовного процесса .
Анализ пореформенного законодательства показывает, что институты апелляции и кассации не претерпели значительных изменений за весь период своего существования в пореформенных судах империи, что свидетельствует о высокой степени их совпадения с социальными потребностями. В тоже время, современные авторы фиксируют, что «при введении апелляционного производства в Российской Федерации не был в достаточной мере учтен дореволюционный опыт, как положительный, так и отрицательный, а несовершенство законодательства и наличие в нем пробелов не способствуют тому, чтобы апелляция стала важным средством соблюдения законных интересов и прав личности.. .»[451].
Особенностью апелляции в пореформенных судах являлось её широкое распространение (отсутствие ограничений права на апелляцию) и высокая степень эффективности - по гражданским делам пересматривалось до 1/3 приговоров. В тоже время отмечалось, что применение полной апелляции - права предоставлять в суде второй инстанции новые доказательства, ранее не представленные в суд первой инстанции, значительно осложняло работу судей и вело к затягиванию процесса. В данном случае позиция законодателя представляется достаточно понятной: ради достижения справедливости судебных решений, исправления неизбежных ошибок суда первой инстанции, необходимо идти на преодоление связанных с этим сложностей. В обществе с высокой степенью недоверия людей к власти роль и значение судебного способа защиты нарушенных прав возрастает многократно.
Таким образом, перед судебными палатами изначально была поставлена архисложная задача по осуществлению апелляционного производства в широком объеме. Именно доступность и эффективность апелляции являлись гарантией качественного рассмотрения дел в суде, но и налагали большую ответственность на судебный орган.
Отказ от апелляции в пользу расширенного применения кассационного и надзорного производства, несомненно, упростил бы и удешевил бы систему судопроизводства. Однако, подобное «дешевое» правосудие может слишком дорого обходиться обществу. Характерный пример есть в воспоминаниях А.Ф. Кони , когда попытка поставить чинов жандармского корпуса в подчинение прокурорскому надзору при расследовании политических преступлений законом 19 мая 1871 г. потерпела полное фиаско - надзор не только оказался неэффективен, но способствовал разложению самой надзорной инстанции.
Важно отметить, что вопрос о необходимости апелляции по уголовным делам был предметом дискуссии. Ряд известных юристов выступали с позиции «экономии сил и ресурсов» для повышения эффективности деятельности судов[452] [453] [454]. Обосновывал свою точку зрения А.К. Фон-Резон тем, что отмена апелляции облегчит непосильный труд членов суда первой инстанции, поскольку повлечет увеличение их числа. Кроме того, учитывая, что по делам с участием присяжных апелляционное производство неприменимо, то широкое применение судов с участием народного представительства, в идеале, может исключить апелляцию как таковую[455]. Близкие взгляды о том, что заменой апелляции может быть участие народного элемента, высказывались И.Я. Фойницким[456]. Однако данные взгляды не согласовывались с реальностью, поскольку после 1881 г. шел процесс сокращения подсудности суда присяжных. В организационном плане более массовое применение народного представительства тоже было сложным и затратным мероприятием. Фактически, предлагалось распылить центры сосредоточения кадров наивысшей квалификации по множеству окружных судов. Идея представляется сомнительной. Как уже отмечалось ранее, в 1909 г. в суммарном штате судебных палат было 343 «коронных судьи» и около 1.400 служащих с учетом всех вспомогательных служб , что несопоставимо со штатами окружных судов и крайне немного в масштабах империи. В качестве недостатков апелляционного производства назывались следующие факты: 1) Колеблет авторитет суда, т.к. зиждется на недоверии к его решениям; 2) Замедляет процесс; 3) Увеличивает издержки производства; 4) Удаляет суд от местного населения; 5) В процессе апелляционного производства трудно восстановить подробности дела из-за прошедшего времени; 6) Осложняет работу первой инстанции, заставляя мотивировать решения и вести подробные протоколы . С последним утверждением трудно не согласится, но только изменив полярность оценки - сменив отрицательное отношение на положительное. Именно возлагая на окружные суды обязанность - мотивировать решения, вести подробные протоколы и контролируя этот процесс, палаты выполняли свое важнейшее предназначение - влияли на качество судебных решений. Примером, может служить решение Московской судебной палаты 16 мая 1868 г. по апелляционной жалобе отставного ротмистра И. Хавского. Летом 1867 г. Хавский оказал услугу крестьянину Репкину по написанию жалобы в съезд мировых судей, где допустил резкие выражения в адрес старшины Даниловского. Съезд в жалобе отказал, но прокуратура в отношении Хавского завела уголовное дело по обвинению в оскорблении должностного лица, которое завершилось его осуждением по приговору Тверского окружного суда. Хавский подал апелляцию, и выяснилось, что «потерпевший от преступления жалобы не подавал». Поскольку вопрос о том, считает ли сам Даниловский себя оскорбленным, в ходе судебного разбирательства выяснен не был, палата апелляцию удовлетворила, а Сенат поддержал данную позицию при кассации[457] [458] [459]. М.В. Духовский считал, что обязанность суда первой инстанции вести качественно документацию возникает «не из существа института апелляции, а из способа ведения дел»[460]. Он указывал, что способы апелляции могут быть различными: «закон не воспрещает апелляционной инстанции в пределах отзыва или протеста пересмотреть вновь весь материал, повторить вновь судебное следствие, хотя выполнить это, особенно в судебных палатах, крайне трудно»[461]. Деятельность палат в качестве апелляционной инстанции действительно накладывала дополнительные обязательства на окружные суды в части обеспечения качества документального оформления протоколов, разъяснения мотивов решения. Однако представляется, что она вела не к подрыву авторитета суда, а наоборот, к его укреплению. Увеличение «издержек производства» выглядит не только обоснованным, но и необходимым элементом, влияющим на качество системы судопроизводства в целом. Достаточно спорным является также тезис М.В. Духовского об отсутствии оперативности в деятельности апелляционной инстанции, он противоречит результатам статистических учетов. Официальные статистические данные о сроках рассмотрения по апелляционным и частным делам за 1909 гг., показывают, что по делам частного обвинения оперативность рассмотрения апелляционных жалоб была несомненна - 86,1% дел рассматривались в срок до 1 месяца, и лишь по 0,5% дел производства продолжалось свыше полугода. В тоже время, по более сложным категориям уголовных дел рассмотрение 45 % апелляций затягивалась на период свыше полугодия. Однако, необходимо отметить статистическую особенность - большой процент дел с длительным сроком апелляции присутствовал только в четырех судебных палатах - Виленской (75,5%); Харьковской (71,7%); Варшавской (68,3%); Московской (65,7%). Статистическая разнонаправленность показателей свидетельствует о наличии кризисных явлений на территории отдельных округов, а не об отсутствии оперативности рассмотрения апелляционных производств в целом по империи. К сожалению, о сроках рассмотрения гражданских дел статистика не велась, но и полученных данных достаточно для утверждения о достаточно высокой степени эффективности деятельности судебных палат в качестве суда 2-ой инстанции, хотя и с некоторыми кризисными явлениями, вызванными недостаточной штатной численностью. В качестве примера развития законодательства об апелляционном производстве следует упомянуть то, что в первоначальной редакции судебных уставов 1864 г. (У.у.с. и У.г.с.) не был обязательным вызов сторон, который определялся усмотрением апелляционной инстанции. Законом 25 ноября 1891 г. это положение было изменено: палаты стали обязаны уведомлять участвующих в деле повесткой[464]. Поскольку новации этим ограничивались, необходимо подчеркнуть, что высокая степень стабильности законодательства свидетельствует об эффективности его применения, не нуждавшегося в кардинальном усовершенствовании, несмотря на изменения социальнополитической обстановки. Далее перейдем к следующему вопросу темы настоящего параграфа - кассационному производству в деятельности судебных палат. Первоначальная редакции У.с.у. предусматривала четкое соблюдение принципа единства кассации, которая рассматривалась как деятельность, исключительно, Сената. На стадии обсуждения проектов вопрос о наделении судебных палат полномочиями по кассационному обжалованию нижестоящих судов рассматривался, но был, отвергнут Государственным Советом[465]. Обзоры кассационной практики, которые публиковали в 1873-1877 гг. в «Журнале гражданского и уголовного права» известные правоведы - Н.С. Таганцев, К.К. Арсеньев, А.Я. Фон-Резон, И.Г. Оршанский, П.А. Муллов, Н.В. Граве, имели огромное значение для становления правосознания пореформенного российского общества. Исходя из тезиса о единстве кассации в пореформенных российских судах, проведен целый ряд исследований истории института[466] [467]. Е.Т. Демидова сосредотачивает внимание на изменениях, вносимых в деятельность института кассации толкованиями Сената. Автор указывает на отличия, формирующихся на российской почве институтов пересмотра приговоров, от изначальных французских образцов . А.Г. Тузов проводит сравнение пересмотра решений суда по У.у.с. в ред. 1864 г. и УПК РСФСР в ред. 1960 г.[468]. К сожалению, малоисследованным остается тот факт, что по мере совершенствования судебной системы, улучшения качества кадрового обеспечения, продвижения реформы на окраины - произошел отказ от первоначально казавшегося незыблемым принципа единства кассации. В 1866 г. полномочия по кассационному обжалованию дел ряда категорий были переданы Тифлисской палате в качестве эксперимента, как вынужденная мера, но в конце XIX - начале XX веков данный процесс охватывает уже значительные территории и занимает значимое место в общей структуре судопроизводства. Судебные палаты на окраинах империи, а также окружные суды по малозначительным делам получили полномочия по рассмотрению уголовных и гражданских дел в порядке кассационного производства, что нашло свое отражение в статистических отчетах. В 1909 г. из оконченных производством дел по кассационной инстанции на долю Сената приходилось 72,1% уголовных и 76,9% гражданских[469] [470] [471] [472] [473] [474] [475] дел. Остальные кассационные производства распределялись ГЛА ГЛ1 по округам судебных палат. В Закавказье (ст.1267 У.у.с. и 1470 У.г.с. ), в Сибири (ст.1421 У.у.с. и 2134 У.г.с. ) и в Степных областях и Туркестане (ст.1459 У.у.с. и 2161 У.г.с. ) судебные палаты получили полномочия кассационной инстанции по окончательным приговорам мировых судьей и приговорам окружных судов в качестве мировых съездов. Данные нормы были введены: §26 и §45 Положения от 22 ноября 1866 г. «О применении судебных уставов 20 ноября 1864 года к Закавказскому краю»[476] [477], ст.37 и ст.69 Временных правил от 13 мая 1896 г. «О применении судебных уставов к губерниям и областям Сибири» , ст.35 и ст.62 Временных правил от 2 июня 1898 г. «О применении судебных уставов в областях Сыръ-Дарьинской, Самаркандской, Ферганской, Семиреченской, Акмолинской, Семипалатинской, Уральской и Тургайской»[478] [479] [480] [481] и разделом I Мнения Государственного совета от 15 февраля 1899 г. «Об устройстве судебной части в Закаспийской области» . В последствии нормы были закреплены в У.у.с. и У.г.с. Деятельность судебных палат в качестве кассационной инстанции происходила на отдаленных окраинах и не распространялась на наиболее значимые уголовные и гражданские дела, тем не менее, явилась важнейшим элементом обеспечения доступности суда для населения, поскольку по данной категории дел обращение с кассационной жалобой в столицу было излишне затратным мероприятием. Первоначально, исключение из единства кассации было в 1866 г. распространенно только на часть округа Тифлисской судебной палаты, но в 18981899 г. удачный эксперимент был распространен на округа Иркутской, Омской, Ташкентской палат, а также на степные районы округа Саратовской палаты и калмыцкие земли, входившие в округ Тифлисской, а с 1904 г. в округ Новочеркасской палаты. Суммарно речь идёт о территории свыше 13 тыс. кв. верст или о примерно 70% территории империи с 15% населения. Полномочия апелляционной и кассационной инстанций появились у окружных судов по закону от 12 июля 1889 г. , , в связи со значительным сокращением мировых съездов. Реформа 1889 г. обоснованно критиковалась юристами современниками, поскольку множество разнородных административносудебных учреждений принципиально не могли обеспечить единообразия применения закона. С.В. Познышев отмечал: «идея кассации заимствована нашим законодательством из Франции. Но единство кассационного суда, выдержанное во Франции, y нас нарушено, установлением для некоторых судов особых кассационных инстанций; особенно резко проявилось это нарушение в 1889 г., с введением земских начальников и городских судей и многочисленных губернских ~ ~ 532 присутствий, которые для них играют роль кассационных инстанций» . В целом, передача полномочий по кассации по менее значимым делам, как в судебные палаты, так и в окружные суды, - это единый процесс, имевший целью приблизить суд к населению и разгрузить Сенат от менее квалифицированной деятельности. Последовательность законодательных актов свидетельствует, что после перераспределения полномочий в 1889 г. в пользу окружных судов, в 18981899 гг. акцент был вновь сделан на судебных палатах. Показательно, что наделение судебных палат кассационными полномочиями не повлекло за собой критики по поводу отсутствия единообразия судопроизводства, более высокий уровень квалификации членов судебных палат в сравнении с судьями окружных судов, членами уездных съездов и губернских присутствий не вызывал сомнений. Однако, идея распространить данный эксперимент на всю территорию империи представлялась уже излишней. А.Ф. Кони, критикуя вставшую на путь искажения судебных уставов комиссию Н.В. Муравьева, утверждал, «кассационный суд предполагалось окончательно лишить единства, передав в судебные палаты пересмотр решений, обремененных обширной подсудностью и не обладающих несменяемостью участковых судей, которыми должны были быть заменены городские и немногие уцелевшие из мировых судей» . Аргументации А.Ф. Кони сводится к тому, что палаты, как и любой орган, имеют свой предел возможностей эффективной работы и невозможно всё время нагружать их новыми функциями, которые станут непосильными. Логическим и адекватным продолжением сложившейся тенденции должно было стать вступление в силу закона «О преобразовании местного суда» от 15 июня 1912 г.[482] [483] [484] [485]. Закон, на который большие надежды возлагались юридическим сообществом , который М.В. Немытина характеризует, как единственное значимое мероприятие в сфере суда в начале ХХ века536. Административносудебные установления, созданные реформой 1889 года, полностью упразднялись и, как следствие, прекращались полномочия окружных судов в сфере апелляционного и кассационного производства. В тоже время, высший надзор за возрожденными мировыми судами концентрировался в судебных палатах. Однако, закон от 15 июня 1912 г. в полной мере реализован не был, он вступил в силу только 1 января 1914 г. на территории десяти губерний. К началу XX в. сложилась достаточно стройная система апелляционного и кассационного обжалования решений общих судов (Приложение 17). Таким образом, деятельность палат в качестве кассационной инстанции, хотя и носила вспомогательный по отношению к Сенату характер, но выполняла значимую социальную функцию и оказалась вполне успешной и адекватной поставленным задачам. [486] [487]