§ 2.1. Идейно-теоретические предпосылки либерализма в Англии и их интерпретация идеологами борьбы за независимость

Специфика либерализма Д. Локка в его интерпретации государства и права состояла в рассмотрении их в качестве средств, призванных обеспечить достижение главной цели - гарантировать верховенство и неотчуждаемость естественных прав и свобод индивида. Он был первым радикальным критиком абсолютной монархии и первым теоретиком неотчуждаемых прав человека, разделения властей и законности, «истинным основателем индивидуальной

-э

школы» . Однако он не создавал свои собственные доктрины, т.к. доктрины подобного характера, как говорилось ранее, были выдвинуты в предыдущих столетиях, где люди часто подвергали сомнению основание правительственной власти, и они объявили о господствующем божественном законе, который стоит выше человеческого постановления. Особенность же заключалась в том, что Локк написал свой известный труд «Два трактата о правлении», где англичане говорили

0 тех же самых проблемах и какое-то время боролись за них.^[314]

Д. Локк в своих работах активно выступал с критикой абсолютной монархии, которая, по его мнению, была абсолютно несовместима с гражданским обществом и вообще не могла быть формой гражданского правления. Он считает абсолютную монархию совершенно несовместимой с гражданским порядком. «Если единственная цель образования государства, - утверждает Д.Локк , - заключается в устранении неудобств естественного состояния, где каждый остается судьею в собственном деле, то необходимое условие союза состоит в установлении судьи, которому должны подчиняться все граждане без исключения.

Как и многие мыслители того времени, он считал, что возникновению государства предшествует естественное состояние людей, «состояние полной свободы в отношении их действий и в отношении распоряжения своим имуществом и личностью», а также «состояние равенства, при котором всякая власть и всякое право являются взаимными». Переход от естественного состояния к гражданскому обществу был следствием общественного договора, который предполагал перераспределение лишь властных функций и не влек значительных перемен в положении людей^{[315] [316] [317].}

Государство должно было руководствоваться тем же «законом природы», который регулировал отношения людей в естественном состоянии, и поэтому не могло покушаться на неотчуждаемые права граждан. Государство, по Локку, создается для преодоления недостатков естественного состояния путем заключения общественного договора: «Люди вступают в соглашение с другими людьми, чтобы удобно, мирно, совместно жить, спокойно пользуясь своей собственностью и находясь в большей безопасности, чем кто-либо, не являющийся членом общества».¹

Аргументы Д. Локка. Изложенные в его трактате, написанном сразу после «Славной революции» 1688 г., имели эффект, частично из-за его прямоты и простоты, и частично потому, что он появился в Англии в эпоху кризиса и предъявил основание парламентской власти в противоположность божественному праву королей. Его трактат заслуживает внимания, потому что он использовался участниками американской революции. Д. Локк считался толкователем основ английской конституционной системы правления, власти построенной на конституционном праве, на которых были основаны права англичан^{[318] [319].}

Д. Локк подверг критике патриархальную концепцию Р. Филмера, авторитетного представителя монархических сил, используя исторические сведения, библейские тексты, обращаясь к логике и здравому смыслу, когда писал: «Адам не обладал ни благодаря естественному праву отцовства, ни благодаря определенному дару, полученному от Бога, абсолютной властью над детьми и миром. Но если бы он и обладал такой властью, она не может оправдывать притязания последующих правителей, ибо сведения о том, какая ветвь потомков Адама старшая, давным-давно утрачены» ^[320]. выпады против позици Р. Филмера, по существу, направлены против монархистов. Д. Локк спорит и с демократическими идеями имущественного равенства (левеллеры), упразднения частной собственности (диггеры). Абсолютная монархия, которую некоторые считали единственной формой правления в мире, на самом деле «несовместима с гражданским обществом и, следовательно, не может вообще быть формой гражданского правления. Ведь цель гражданского общества состоит в том, чтобы избегать и возмещать те неудобства естественного состояния, которые неизбежно возникают из того, что каждый человек является судьей в своем собственном деле...»^[321]. В тех случаях, когда «существуют какие-либо лица, не имеющие такого органа, к которому они могли бы обратиться для разрешения каких-либо разногласий между ними, эти лица все еще находятся в естественном состоянии. И в таком состоянии находится каждый абсолютный государь в отношении тех, кто ему подвластен»¹.

Д. Локк выдвинул тезис о наличии у человека от рождения целого ряда неотъемлемых естественных прав, таких как право на свободу слова, совести, мысли, право на жизнь и личную неприкосновенность, а также на собственность и труд. Под собственностью он понимает единство человеческого труда и природных ресурсов, когда для надежного обеспечения естественных прав, равенства и свободы, защиты личности и собственности люди соглашались образовать политическое сообщество, учредить государство^{[322] [323] [324].}

концепци, представляет собой ассоциацию граждан, объединенных на основе установленных ими общих законов (мира и безопасности), созданную для гарантии естественных прав (свобода, равенство, собственность)^[325]. По мнению ряда ученых до государства существовало естественное состояние сравнительно упорядоченного характера, ибо регулировалось естественным правом - «совокупностью норм, которые во все времена определяют поведение людей и диктуются разумом». По сути, естественное право - это должное право, правосознание, присущее человеку и побуждающее его воспринимать свои запросы и требования как неотъемлемые права и обязанности^[326].

С одной стороны, естественное состояние - это «полная свобода», когда индивиды сами решают, как им действовать, как распорядиться своим имуществом и своей личностью, «не спрашивая разрешения у какого-либо другого лица и не завися от чьей-либо воли». Оно - «состояние равенства, при котором всякая власть и всякое право являются взаимными, никто не имеет больше другого». С другой стороны, свобода людей не безгранична, не абсолютна, не своеволие, как у Гоббса: «ни один не должен наносить ущерб жизни, здоровью, свободе и собственности другого»¹.

Однако без государства люди нередко нарушают закон природы, что проявляется в «зрелом и непреложном умысле или действии» одного против ценностей другого: жизни, свободы, собственности. Чтобы оградить себя от такого злодеяния со стороны преступника Д. Локк отмечал, что люди отвечают насилием на насилие, поскольку обратиться за помощью не к кому, ведь официальных средств защиты еще нет. Общество, таким образом, постепенно ввергается в состояние всеобщей войны. Описывая ее мрачные картины, Локк как бы подчеркивает дальнейшую невозможность естественной жизни, обосновывая сознательный переход к государству. «Избежать этого состояния войны (когда уже нет иного прибежища, кроме неба, и когда уже исчезают все различия и не существует никакой власти, которая вынесла бы решение относительно спорящих) - вот главная причина того, что люди образуют общество и отказываются от естественного состояния»^{[327] [328].}

Государство возникает на основании двухэтапного договора. Сначала индивиды объединяются в «политическое тело» - гражданское общество и добровольно отказываются от исполнительной власти, которой обладали в естественном состоянии, в пользу государственного целого; Второй этап - передача суверенитета правительству, когда каждый берет на себя «обязательство подчиняться решению большинства и считать его окончательным»^[329].

Хотя государство - результат «неудобств», проистекающих из

беспорядочного и ненадежного применения власти, оно, в отличие от государства у Гоббса, все же скорее торжество разума, чем тяжкая необходимость. Да и содержание договора у Локка иное: народ не отказывается от верховной власти в пользу правителей, объединяется со специальной целью обеспечения себе мирной и безопасной жизни. По этому договору, превращающему ранее живших обособленно лиц в государство, люди отказываются только от принадлежавшего им раньше права самостоятельно обеспечивать исполнение законов природы, но не отказываются от своих естественных прав как таковых¹. Соглашение имеет, таким образом, ограниченное и строго определенное содержание, заключается оно с четко выраженной целью наилучшей защиты свобод и собственности людей, потому не влечет за собой всесилия государства и полного бесправия подданных^{[330] [331].}

Итак, общественный договор Д. Локка - соглашение о государстве, в котором царят взаимные мир, безопасность, личные и гражданские свободы: подданные подчиняются правительству, а оно гарантирует их неотчуждаемые права, повелевает во имя общих интересов. Конечно, противоречия могут быть, но они коренятся лишь в нарушениях сторонами принятых на себя по договору обязательств и вытекающих из него гражданских законов. Правительство принуждает непокорных к соблюдению договора, а если же оно допускает произвол, то лишается врученной ему власти. Однако локковское правительство не столь «глупо и злонамеренно», т.к. здесь предусмотрены меры против злоупотреблений^{[332] [333].}

Первая - деление власти на законодательную и исполнительную. Д. Локк выделяет также федеративную власть для внешних функций. Однако последняя не имеет решающего значения в борьбе со злоупотреблениями, ибо исполнительная и федеративная власти вручаются одному лицу. Различия этих властей лишь в компетенции. Первая, строго регламентируемая законом, распространяется на всех субъектов права. Вторая регулирует отношения с лицами без гражданства, ино - странцами. По отношению к ним государство находится в естественном состоянии. Таким образом, различие исполнительной и федеративной властей связано с различием внутригосударственных и межгосударственных отношений, а не с

~4

теорией разделения властей .

Вторая - законность. «Ни для одного человека, находящегося в гражданском обществе, не может быть сделано исключение из законов этого общества». Если кто-то - вне закона, то люди начинают думать, что они сами - в естественном состоянии. Так определял Д. Локк юридические последствия нарушения законности, и особо подчеркивал: законодатели, являясь таковыми коллективно, как отдельные личности подпадают под действие тех законов, которые ими созданы¹. Другими словами законность заключается в строгой регламентации властной деятельности. Можно с уверенностью сказать, что именно с Д. Локка берет начало конституционализм - совокупность институциональнонормативных средств для достижения общего блага, где сила закона - только у акта, принятого особой процедурой и органом, избранным и назначенным народом, а импровизированные указы правителей незаконны².

Третья мера по Д. Локку - «доктрина законности сопротивления всяким незаконным проявлениям власти», включая право на восстание народа - учредителя государства; после заключения договора он остается судьей, решающим, правильно ли учрежденные и уполномоченные им власти выполняют возложенные на них договорные обязательства или стали нарушать указанное им доверие³.

Общественный договор у Д. Локка, таким образом, заключается не раз и навсегда, без права последующего контроля за его соблюдением; это постоянно обновляющийся процесс, протекаемый в режиме согласия, противопоставляемый феодальным представлениям о прирожденном подданстве, безусловном и не зависящим от самого человека, о его как бы природной связанности с данной властью.⁴ Согласно его взглядам, никто не рождается подданным, а лишь став совершеннолетним, человек выбирает, гражданином какого государства хочет стать. «Только согласие свободных людей, родившихся под властью какого-либо правительства, делает их членами этого государства, и это согласие дается порознь поочередно, по мере того как каждый достигает совершеннолетия, а не одновременно множеством людей, поэтому люди не замечают этого и считают, что этого вообще не происходит или что это не обязательно, и заключают, что они по природе являются подданными точно так же, как они являются людьми»¹. Причем дается не молчаливое, а только явно выраженное согласие гражданина. Дав его, он уже не может порвать свою связь с государством, пользоваться свободой естественного состояния^{[334] [335].}

Речь, как видим, идет не только о договорном происхождении государства, но и о договорно-обусловленном характере его деятельности, а также о договорном гражданстве. Такая концепция договорных отношений между народом в целом и индивидами, с одной стороны, и государством в целом и отдельными властями - с другой, предполагает взаимные права и обязанности договаривающихся сторон, а не одностороннее абсолютное право у государства и безусловную обязанность у подданных, как это имеет место в интерпретации Т Гоббса^[336].

Формы государства определяются тем, кому принадлежит верховная, то есть законодательная, власть и придерживался в их классификации традиционных воззрений, выделяя демократию, олигархию и монархию (последняя может быть выборной и наследственной), признавая смешанные формы^[337].

Д. Локк ставил все правления на почву согласия и придерживался мнения, что власть - поручение суверенного народа. Абсолютная же монархия несовместима с государством и, следовательно, не может вообще быть его формой, т.к. эта власть тирания, ввергающая людей в рабство, она хуже естественного состояния с его пускай и недостаточно гарантированными, но равными правами и свободами всех. Сменяемость форм правления в соответствии с народной волей признается нормальной^[338]. Во втором трактате он называл совершенной демократию, но не был против и наследственной монархии короля при условии ее ограничении правом. В одном Д. Локк категоричен: «Его (короля) следует считать образом, фантомом или представителем государства, движимым волею общества, объявленной в его законах; и, следовательно, он не имеет ни воли, ни власти, кроме тех, которыми обладает закон, но когда он теряет это представительство, эту общественную волю и действует по своей личной воле, то он роняет себя и является частным лицом «без власти и без воли, которое не имеет право на повиновение: члены общества обязаны повиноваться только обществу»¹. Такой образ монарха соответствовал правовой системе, установленной в Англии после «Славной» революции 1688 г.

Д. Локк развивал рационалистическую концепцию естественного права и использовал идеи, естественного закона, давая им глубокое обоснование личных и гражданских свобод. К ним относится, прежде всего, свобода совести из-за невозможности воздействовать на внутренние убеждения извне. Природа человека такова, что его нельзя принудить к вере во что-либо с помощью внешней силы, а его выбор зависит исключительно от свободного индивидуального решения. Однако свобода совести, по Д. Локку, - это, скорее, свобода веротерпимости, которая предполагает обязательную принадлежность к какой-либо религии, хотя под этим предлогом атеистам отказывалось в публичной дееспособности^{[339] [340] [341].}

Естественные веления - свобода и равенство, где всякое право и всякая власть человека над человеком взаимны и никто не имеет более другого. Разум учит «Поскольку все люди равны и независимы, постольку ни один человек не

-э

должен наносить ущерб жизни, здоровью, свободе другого» . Эти требовании обосновывали не только интересы молодой буржуазии, но и потребность крестьянства в освобождении от феодальных оков, свободы и равенства граждан, отмены привилегий отдельных сословий^[342]. Д. Локк утверждает, что

административному чиновнику, который превышает свои правомочия, можно сопротивляться и, соответственно, задается вопросом о том, почему этот принцип не применим к «самому высокому судье на земле»^[343]. Мы видим в этом суть доктрины, которая позже была включена в американскую конституционную систему правления. Никто не имеет право воплотить в жизнь неконституционный закон, т.к. есть юридические границы правительственной власти¹. Д.Локк не предвидел развитие народного правительства и его механизма; и при этом он не видел полного значения своих утверждений; но значения были; и в более поздних событиях американских учреждений мы обнаруживаем частичное решение этого неотложного и обязательного вопроса в полном признании судебной власти так же, как в праве реорганизовать правительство согласно установленным процессам. ^{[344] [345] [346]}

Концепция, согласно которой акт, принятый вопреки основным принципам конституции (естественная справедливость, естественное право, закон божий и естественные законы), неявляется законом, играла свою роль в американской Революции. Она оказывала особенно большое влияние в Новой Англии, где министры часто проповедовали доктрину соглашения и пределы правительственной власти. Яркий тому пример - выступление Д. Мэйхью; он подверг критике приписывание святости казненному монарху и отрицал уместность названия Великого мятежа семнадцатого столетия восстанием, которое, конечно, было весьма законным, чтобы выступить против актов тирании или отказаться повиноваться монарху, который «был свергнут с престола» непосредственно своими собственными действиями ^.3

При иследовании трудлов Д. Локка и его учеников, можно обнаружить некоторые дополнительные суждения, в дополнение к тем, которые уже рассматривались^[347]. 1). Несмотря на то, что ряд его аргументов обусловлен исторической необходимостью, в то же самое время по своей сущности она была довольно искусственной; не был разработан алгоритм, похволяющий определить: действительно ли правительство создано «по соглашению». 2) Основное предположение состоит в том, что люди действительно создавали государство, что человек существовал как человек и что могут возникнуть новое всестороннее бытие, новое существование. 3). Поскольку человек существовал в состоянии природы и обладал естественными правами, поскольку он был рассеянным существом, возможно положиться на определенные принципы, которые являются абстрактно верными, навсегда неизменными. Эти принципы не результат опыта и они не имеют относительной законности, они имеют абсолютную законность. Не нужно подробно обсуждать ценность и наличие абсолютных понятий, чтобы иметь дело с неизменяемыми и неизменными принципами. 4). В рассуждениях Д. Локка нет никакой концепции государства, то есть концепции принятой современной метафизической политической философией¹.

Тем не менее, политико-правовые ценности конституционализма, которые затрагивал Д. Локк как, например, положения о соотношении естественного и гражданского законов, о неотчуждаемых правах и свободах человека, о взаимосвязи свободы и закона, о праве народа на восстание, разделении властей сыграли значительную роль в ходе американской революции, особенно либеральной ее ветви. Заметное влияние они оказали на американских деятелей XVIII в.^{[348] [349] [350] [351].}

В числе наиболее видных представителей либеральной идеологии периода Войны за независимость (1776-1783 гг.) был Т Пейн (1737-1809 гг.). В 1775 г. в статье «Серьезная мысль» он первым поставил вопрос об отделении колоний от Англии и создании независимого государства, а в памфлете «Здравый смысл»

-э

(1776 г.) предложил назвать это государство Соединенными Штатами Америки.

Как справедливо отмечает ряд ученых, в данной работе «напрасно искать глубокой мысли и многостороннего изучения вопроса. Т Пейн не вдается в исследования о природе человека и об основах гражданских обществ. Но демократические начала изложены здесь в общедоступной форме и проведены во

.... 4

всей своей последовательности с отрицанием всего остального» .

Т Пейн открыто заявлял, что отделение североамериканских колоний от

Англии - следствие соображений экономической выгоды и резко критиковал государственное устройство Англии, отмечая, что «народ может страдать в течение долгих лет, не будучи в состоянии открыть, откуда это происходит. Каждый смотрит на дело с своей точки зрения, и сколько медиков, столько лекарств. Если, однако, несмотря на трудности, мы разложим эту машину на составные ее части, то увидим, что здесь заключаются остатки двух презренных тираний в сочетании с некоторыми материалами республиканского устройства. В лице короля являются остатки тирании монархической, в верхней палате - остатки тирании аристократической, наконец, в нижней палате выражаются республиканские начала, которые одни способны охранять свободу и одни дают цену всем эти учреждениям»¹. Он считал, что здесь отсутствует «сочетание трех властей, которые оказывают друг другу препятствие и таким образом обеспечивают свободу граждан»^{[352] [353].}

Если нижней палате дается право воздерживать королевскую власть, то этим самым предполагается, что за королем надобно смотреть и что с монархией как неизбежное последствие соединяется стремление к неограниченной власти. Предполагается, кроме того, что палата умнее или достойнее доверия, нежели король. Но, с другой стороны, та же самая конституция даст королю право воздерживать действия палаты, следовательно, предполагается, что он, в свою очередь, разумнее тех, которые разумнее его; не есть ли это нелепость? Подобное устройство не может произвести ничего, кроме раздоров»^[354].

Через критику абсолютной монархии Англии Т Пейн формулирует основные положения своей политико-правовой доктрины, где сущность государства и права он выводит из природы человека: двум состояниям человека - естественному (природному) и гражданскому, указывал автор, соответствуют различные по своему характеру права. Первые даны человеку от природы (право на счастье, свободу совести и слова), вторые человек получил с образованием государства, и эти права защищаются властью (например, право собственности).

«Человек вступил в общество не затем, - писал Т Пейн, - чтобы стать хуже, чем он был до этого, или иметь меньше прав, чем прежде, а затем чтобы лучше обеспечить эти права. В основе всех его гражданских прав лежат права естественные, но чтобы точнее провести это различие, необходимо указать на отличительные особенности естественных и гражданских прав»¹. Разницу между ними он объяснял следующим образом: «естественные права суть те, которые принадлежат человеку по праву его существования. Сюда относятся все интеллектуальные права, или права духа, а равно и право личности добиваться своего благоденствия и счастья, поскольку это не ущемляет естественных прав других. Гражданские права суть те, что принадлежат человеку как члену общества. И далее автор указывает, что в основу каждого гражданского права положено право естественное, существующее в индивиде, однако воспользоваться этим правом не всегда в его личных силах. Сюда, например, будут относится все права, касающиеся безопасности и защиты»^{[355] [356] [357].}

Некоторые авторы утверждали, что на основеи научного анализа работ Т Пейна «легко провести различие между классом естественных прав, которые человек сохраняет после вступления в общество, и теми, которые он передает в

-э

общий фонд как член общества» .

Действительно, по мнению Т Пейна, сохраняемые естественные права суть все те, способность осуществления которых столь же совершенна в отдельном человеке, как и само право. К этому классу, как упоминалось выше, принадлежат все интеллектуальные права, или права духа, а стало быть, к ним относится и религия. Несохраняемые естественные права суть все те, осуществление которых не вполне во власти человека, хотя само право присуще ему от природы. Он просто не может ими воспользоваться. Человек, например, говорит Т. Пейн, наделен от природы правом быть судьей в собственном деле и поскольку речь идет о праве духа, он им никогда не поступается^[358]. По этой причине, как констатирует указанный автор, он отдает свое право обществу, частью которого он является и отдает силе общества предпочтение перед своей собственной силой. Общество ничего не дарит ему, т.к. каждый человек - собственник в своем обществе и по праву пользуется его капиталом¹.

Т Пейн утверждает, что «гражданское право вырастает из права естественного, или, иными словами, получено в обмен на какое-то естественное право; второе: что гражданская власть, рассматриваемая как таковая, представляется соединением того класса естественных прав, которые личность не в силах осуществить самостоятельно и которые тем самым бесполезны для нее, но, будучи собраны воедино, становятся полезны всем».^{[359] [360] [361] Кроме того, по его мнению, «власть, полученная от соединения естественных прав, не могущих быть осуществленными отдельной личностью, нельзя использовать для посягательства на естественные права, сохраняемые личностью, чья способность их осуществлять столь же}

3

совершенна, как и само право».

В этом контексте небызынтересно его следующее высказывание: «когда я говорю о врожденном достоинстве человека, когда я пекусь (ибо природа была не столь добра ко мне, чтобы притупить мои чувства) о его чести и счастье, меня приводят в гнев попытки управлять человечеством посредством силы и хитрости, словно все оно состоит из мошенников и глупцов, и мне трудно не презирать тех, кто позволяет себя обманывать подобным образом»^[362].

Высказывание о том, что правительство есть результат договора между управляющими и управляемыми, считалось важным шагом к установлению принципов свободы. Однако более логично предположить, что сами индивиды, каждый в соответствии со своим личным и суверенным правом, вступили в договор друг с другом для образования правительства и это единственный способ, каким имеют право создаваться правительства, и единственная основа, на которой они вправе существовать.^[363]

Государство, если следовать логике Т Пейну, возникло вследствие общественною договора, поэтому верховная власть должна принадлежать народу в лице законодательного органа, избираемого на основе всеобщего избирательного права. Пейн провозглашал право народа учреждать или уничтожать любую форму правления, его право на революцию. ¹

«Общество, указывает Т Пейн, создается нашими потребностями, а правительство - нашими пороками; первое способствует нашему счастью положительно, объединяя наши благие порывы, второе же - отрицательно, обуздывая наши пороки; одно поощряет сближение, другое порождает рознь.

Л

Первое - это защитник, второе - каратель» . Общество в любом своем состоянии есть благо, правительство же, и самое лучшее есть лишь необходимое зло, а в худшем случае - зло нестерпимое; ибо, когда мы страдаем или сносим от правительства те же невзгоды, какие можно было бы ожидать в стране без правительства, несчастья наши усугубляются сознанием того, что причины наших

- 3

страданий созданы нами.

Т Пейн обращает свой взор на правительство, которое подобно одеждам, означает утраченное целомудрие: царские дворцы воздвигнуты на развалинах райских беседок. Ведь если бы веления совести были ясны, определенны и беспрекословно исполнялись, говорил он, то человек не нуждался бы ни в каком ином законодателе; но раз это не так, человек вынужден отказаться от части своей собственности, чтобы обеспечить средства защиты остального, и сделать это он вынужден из того же благоразумия, которое во всех других случаях подсказывает ему выбирать из двух зол наименьшее^{[364] [365] [366] [367]. И так как безопасность по мнению является подлинным назначением и целью правительственной власти, то отсюда неопровержимо следует, что, какой бы ни была его форма, предпочтительнее всех та, которая всего вернее обеспечат нам эту безопасность, с наименьшими затратами и с наибольшей пользой.}

Формы правления Т Пейн делит на два вида: наследственное (монархическое) и выборное (республиканское). Правительственная деятельность требует способностей, которые не переходят по наследству. Поэтому превосходство республиканской формы над монархической очевидно. ¹

«Мои идеи о форме правления основаны на законе природы, который никакая изощренность не способна поколебать, а именно - чем проще вещь, тем труднее ее испортить и тем легче ее исправить. Абсолютные монархии (хотя они и являются позором для человеческой природы) имеют то преимущество, что они просты. Если люди страдают, они знают, кто источник их страданий, знают и лекарство и не теряются в разнообразии причин и целебных средств. Но конституция Англии настолько сложна, что нация может страдать годами, не будучи в состоянии раскрыть источник своих бед. Одни найдут его в одном, другие

Л

- в другом, и каждый политический лекарь будет советовать иное снадобье». Он утвержает: «я знаю, как трудно преодолеть местные или старинные предрассудки; и тем не менее, если мы решимся исследовать составные части английской конституции, то найдем, что они являются прочными остатками двух древних

-э

тираний, к которым примешаны кое-какие новые республиканские элементы» . Соответственно, «отложив в сторону национальную гордость и пристрастие к формам и традициям, надо прямо сказать правду - только благодаря конституции самого народа, но не конституции правительства королевская власть в Англии не так деспотична, как в Турции»^{[368] [369] [370] [371].}

Изучение работ Т Пейна позволяет констатировать, что он подвергал критике механизм «сдержек и противовесов», считая, что верховная власть не должна дробиться, а должна принадлежать законодательному органу. Опасаясь установления тирании единоличного главы исполнительной власти - президента, Т. Пейн считал, что исполнительная власть должна находиться у коллегиального органа. Ученый также возражал против использования имущественного ценза при избрании двухпалатного парламента.

Идеологи борьбы за независимость, развивая основы положенные Д. Локком, приходят к заключению более революционному, чем сам Локк. Если Д. Локк был теоретиком английской революции 1688 г., сформировавшей фундамент для развития либеральных начал в европейской жизни, то теоретики американской революции (Т Пейн, Д. Адамс, Т Джефферсон) делали упор на идее самоценности индивида, которая в силу исторических и социальных условиях борьбы за независимость американских колоний, выступала уже как индивидуализм Нового времени. ¹

Другим видным интерпретатором индивидуализма и идеологом борьбы за независимость был Т Джефферсон - автор «Декларации независимости США» и таких работ как «Общий обзор Британской Америки»; «Заметки о штате

л

Вирджиния»; «Виргинского статута о религиозной свободе» и т.д.

В 17-летнем возрасте Т Джефферсон поступил учиться в наиболее престижный в Новом Свете колледж Уильяма и Мэри. В качестве специальности, несмотря на очевидные склонности к естественным наукам, выбрал юриспруденцию и впоследствии немало преуспел на этом поприще: за его плечами к 1771 году было 227 успешных дел - впечатляющая цифра для 27-летнего

3

адвоката.

Время, в которое творил Джефферсон, оказалось судьбоносным для его родины. Оно охватывает более полувека и содержит крупные вехи истории США: от подготовки Войны за независимость (1770-е годы) до англо-американской войны (1812 - 1815), а потом до провозглашения доктрины Монро (1823). За эти годы не раз менялся социальный статус самого Т. Джефферсона - от адвоката до госсекретаря, от лидера оппозиции правительству до Президента^{[372] [373] [374] [375]. Конечно, его позиция не могла оставаться неизменной. К тому же американское общество отличалось большим внутренним динамизмом, и то, что, с точки зрения Т Джефферсона, было верно для Соединенных Штатов последней четверти ХУНТ в., утрачивало свою актуальность в первой четверти XTX в. по причине бурного развития страны и изменившегося международного климата.}

В своей первой работе «Общий обзор прав Британской Америки» (1774 г.), опубликованной анонимно как обращение к английскому королю, Т. Джефферсон обосновал тезис о необходимости вернуть народу права, полученные по законам природы. ¹

«Общий взгляд» задуман в качестве инструкции делегатам на Первый континентальный конгресс от колонии Виргиния. Уже в преамбуле памфлета заявлялось: колонисты просят от короля «не милости, а прав». Поскольку король - «не более как главный чиновник своего народа, назначенный законом и наделенный определенной властью», он должен стремиться приносить пользу народу и подлежит контролю с его стороны. Таким образом, молодой Джефферсон в духе радикального просветительства сразу ставит точки над «і», утверждая, что колонисты как граждане Великобритании имеют вполне определенные права перед лицом самого короля^{[376] [377].}

При определении этих прав продемонстрировано истинное новаторство: предки тогдашних американцев воспользовались правом «покинуть страну... в поисках места жительства и основывать там новые общества в соответствии с законами и порядками, больше всего содействующими... счастью народа». Как прецедент права на эмиграцию Т. Джефферсон привел саксонское переселение с континента на Британские острова. Из этого права вытекала возможность разрыва старого общественного договора и устройства нового общества со своими порядками, что логически вплотную подводило к праву американцев на

3

независимость.

В 1774 г. Т Джефферсон к провозглашению суверенитета еще не подошел, утверждая, что американские поселенцы «сочли целесообразным принять ту систему законов, при которой они до того жили у себя на родине», готовы подчиниться королю, «ставшему вследствие этого центральным звеном, соединяющим различные части империи». Перебравшись в Новый Свет, колонисты как бы заключили новый общественный договор с короной, который закреплен хартиями. Поэтому «британский парламент не имеет права проявлять свою власть», все его акты недействительны. Следующее важное положение «Общего взгляда» - полное отрицание прав английского парламента в решении внутренних проблем колониального общества. Законоположения парламента квалифицируются как «цепь следующих одна за другой бесстыдных несправедливостей» и «сознательный план систематического порабощения американцев»^[378].

Многие идеи, содержащиеся в «Общем взгляде», вошли в дальнейшем в Декларацию независимости. Здесь следует отметить, что в литературе основное внимание обычно уделяется исторической стороне «Общего взгляда» и Декларации независимости, а это часто не оставляет места теоретико-правовому анализу данных работ. Между тем для эпохи 70-х годов ХУШ века именно они составляли ядро новой доктрины прав человека. Суть сформулированных в «Общем взгляде» претензии американцев к английскому правительству выводила на более важный вопрос: о праве народа менять мирным путем или путем революционного переворота свое правительство².

Среди жалоб колонистов был один вопрос, который касался рабства. По Т. Джеффорсону, колонисты отменяли его путем запрета ввоза новых рабов, а король, вопреки их интересам и правам «человеческой натуры», отдавал предпочтение «выгоде нескольких британских корсаров». Верна или нет такая постановка вопроса о рабстве и только ли король виноват в том, что антиправовой институт распространился на Американском континенте и продолжал благополучно существовать после отделения колоний, - в данном случае не так уж важно. Важно то, что, во-первых, рабство осуждалось самим Т Джефферсоном и, во-вторых, что это положение оказалось не в интересах большинства делегатов не только Первого, но и Второго континентального конгресса и было изъято из проекта Декларации независимости¹.

Специального раздела, в котором определились бы права американцев, в «Общем взгляде» еще нет. Однако, взяв за основу теорию Д. Локка о естественных правах человека, ставшую привычной для колонистов к 1774 г., Т Джефферсон во многих местах своего сочинения творчески ее развивает. Помимо важнейшего права на эмиграцию и на разрыв общественного договора с метрополией он провозглашает такие права, как право на жизнь и свободу («Бог, давший нам жизнь, дал нам одновременно свободу»), право свободно торговать со всеми странами, право на землю («Все земли в пределах, снимаемых обществом, присваиваются этим обществом и подлежат распределению только им самим»).^{[379] [380] [381]}

Другими словами, в работе Т. Джефферсона речь идет о правах человека, которые служат уже утверждению индивидуального начала в организации общественной жизни, выступая при этом средством обеспечения индивидуальной автономии личности от вторжения государства в некоторые сферы жизни человека.

3

Но автор не останавливается только на индивидуальном начале.

Заявив о правах колонистов и перечислив их претензии, Т Джефферсон предложил королю воспользоваться своим правом налагать вето на решения парламента, чтобы отменить уже принятые несправедливые акты и предотвратить утверждение преступных законов, которые могли бы ущемлять колонистом. Он, по сути, ратовал за усиление прав монарха в ущерб парламенту. Король над парламентом - такова была схема Т Джефферсона, хотя ошибочно считать, что сама эта идея принадлежит ему: она высказывалась еще во время борьбы против Акта о гербовом сборе, согласно которому налогами облагались все печатные издания и правовые документы: брачные контракты, торговые соглашения, бумаги о наследстве¹. Этот автор дает такой совет: «откройте свое сердце, Ваше величество, либеральным и широким мыслям». И дальше следует итог «Общего взгляда», который скорее воспринимается уже не как совет, а как рекомендация: «Таковы, Ваше величество, рекомендации Вашего великого американского совета, от соблюдения которых, возможно, будут зависеть Ваше благополучие и будущая слава» ^{[382] [383] [384]}

Хотя Т Джефферсон в 1774 г. еще не выступал за независимость американских колоний, его основная позиция заключалась в следующем: американцы наделены от Бога, а не от короля естественными правами, у них есть право на разрыв общественного договора, на свободный выбор и устройство своих учреждении. Это обстоятельство в сочетании с полным отрицанием власти парламента, а также тон изложения сделали «Общий взгляд» неприемлемым в качестве инструкции делегатам от Виргинии на Первый континентальный конгресс. Однако именно авторство «Общего взгляда на права британских колоний», напечатанного в форме памфлета осенью 1774 года, способствовало широкой известности Джефферсона в качестве делегата Второго континентального конгресса. Не случайно именно ему поручили написать «Декларацию о причинах и необходимости взяться за оружие», а вскоре и знаменитую Декларацию

3

независимости.

В «Общем взгляде» содержится принцип, ставший важной частью демократически-конституционной доктрины. Противопоставляя власть короля (исполнительную) власти парламента (законодательной), Т Джефферсон косвенно высказался за идею разделения властей, на основании которой уже в конце 1780-х годов сформировался государственный механизм будущей федеративной республики.¹

В историю США Т Джефферсон вошел как автор Декларации независимости^{[385] [386] [387] [388]. В его итерпретации локковская идея либерализма, примененная к американским революционным реалиям, приобрела радикальную направленность и стала орудием построения Нового строя. Как отметил биограф автора Декларации независимости М. Питерсон, «впервые в истории права человека, а не}

-э

правителей заложили фундамент новой нации» .

Действительно, права человека - в центре Декларации. Равенство одного человека с другим, наделенность всех людей от природы естественными правами, суверенитет народа как общности индивидуумов и вытекающее отсюда право на революцию - вот основные идеи документа, подписанного членами Второго континентального конгресса. В представлении Т Джефферсона эгалитаризм проистекал не только и не столько из того, что все граждане равны перед законом, сколько из факта их божественного происхождения. Именно Создатель наделил их

4

неотъемлемыми правами, равными и одинаковыми для всех .

Как отмечалось, при составлении проекта Декларации независимости Т. Джефферсон включил в нее пункт об осуждении рабства, который, правда, был изъят под давлением представителей Юга. Однако теоретически утверждение, что все равны и в одинаковой степени наделены неотъемлемыми правами, распространялось на всех американцев без исключения. Примечательна формула «неотъемлемых прав», среди которых были «жизнь, свобода и стремление к счастью», была использована из Великой хартии Вольностей^[389].

Права равных между собой людей отнюдь не являлись антитезой обязанностям правительства по отношению к ним. Напротив, главная задача справедливых правителей - охрана неотъемлемых прав народа. Даже такой столп раннего либерализма, как Д. Локк, склонен признать верховенство парламента (как совокупности выдвинутых народом депутатов) над индивидуумом. Еще более знаменательно, что автор Декларации независимости пошел дальше Д. Локка и в самом определении прав, изменив классическую формулу «жизнь, свобода и собственность». Совершенно ясно, что Т Джефферсон нисколько не оспаривал право на собственность. Однако не вызывает сомнения, считал он, и то, что понятие «стремление к счастью», сообразное индивидуальным склонностям, представлениям и даже способностям человека, неизмеримо шире и, главное, демократичнее понятия собственности.¹ К тому же автор Декларации считал собственность скорее гражданским, нежели естественным, правом или даже «средством к человеческому счастью»^{[390] [391].}

Изменив традиционную для раннего либерализма триаду естественных прав путем включения в нее такого понятия, как «стремление к счастью», Джефферсон предопределил одну из важнейших черт формирующегося американского либерализма - его открытость для инкорпорировании в свой арсенал

-э

идей, исходивших от радикальных движений, его республиканизм.

Над объяснением мотивов, побудившихТ. Джефферсона осуществить эту несомненно историческую модификацию триады естественных прав, думают и спорят правоведы многих стран и поколений. Необходимо подчеркнуть два обстоятельства. Во-первых, сказалось влияние революционной эпохи с ее устремленностью в лучшее будущее. Важно и то, что отход Т Джефферсона от классической триады в немалой степени порожден особенностями формирующегося американского национального правосознания. Поселенцы как выходцы из Старого Света, являясь носителями европейских ценностей, все же не были обременены в той же степени, что и их соплеменники из метрополии, национальными или сословными предрассудками. Поэтому на начальном этапе своего пути к праву они не рассматривали саму собственность и ее конкретные формы как жестко детерминированную предпосылку национального благосостояния. К тому же в раннем американском обществе человеческий капитал - как по своему физическому проявлению (количество рабочих рук), так и по инициативности и уровню производительности - ценился не ниже собственности, особенно земельной, практически неограниченной.¹

Говоря об интерпретаторах английского либерализма в Новом Свете и идеологах борьбы за независимость американских колоний, нельзя не затронуть такую колоритную политическую фигуру, как Д. Адамс, второй президент США. Выпускник Гарварда, известный адвокат - он уже в начале своего политического

Л

пути предрекал величие Америки . Вот что он писал в октябре 1755 года своему двоюродному брату Н.У Эббу.

«Все части мироздания, доступные нашему наблюдению, подвержены изменениям», - так начиналось письмо.

«Даже великие государства не свободны от этого. Заглянув в историю, мы увидим нации, бывшие ничтожными, а впоследствии захватившие власть над целым миром. Когда же они достигали вершины своего величия, какая-нибудь непредусмотренная мелочь обычно приводила их к крушению, и власть над миром переходила в другие руки. Вечный Рим был когда-то незначительной деревушкой, населенной несколькими изгнанными головорезами, но постепенно он достиг поразительного расцвета, и превзошел в искусствах и вооружении все предшествующие нации. Но когда падение Карфагена (казалось бы, давшее власть над всем миром) устранило последнюю опасность для Империи, это привело к всеобщей праздности и развращенности, что сделало Империю легкой добычей для

3

варваров» . ^{[392] [393] [394]}

Он пишет, что «вскоре после Реформации небольшая группа людей пересекла океан, надеясь построить новый мир, свободный от рабства. Возможно это (определенно) незначительное событие приведет к тому, что следующим центром мирового господства станет Америка. Я считаю, что так оно и будет. Если мы сможем избавиться от столь беспокоящего сейчас французского соседства, то по моим расчетам, через столетие наша нация станет более многочисленной, чем английская. В этом случае, если у нас будет хороший флот, мы с легкостью установим свое господство на всех морях, и даже объединенные силы всей Европы не смогут покорить нас. Единственный для наших врагов способ не допустить этого - разобщить нас. Divide et impera - разделяй и властвуй. Заставить нас жить в разрозненных поселениях, и в каждой колонии найдется человек, желающий захватить власть над другими. Колонии будут постоянно воевать между собой, и таким образом уравновешивать силы друг друга. Не удивляйся, что я ударился в политику. Весь город сейчас в нее погружен» ¹.

Политическая ситуация в колониях обострилась в конце мая 1765 г., когда Парламент Англии принял ряд новых нормативных акттов; так, фиксировалась обязанность на всей печатной продукции иметь гербовые марки, многие из которых стоили не меньше десяти фунтов. Этот новый закон стал первой попыткой Британии официально обложить Америку налогом. Он был принят Парламентом, чтобы покрыть расходы на Французско-индейскую войну, а также на создание колониальной милиции для защиты от индейцев^{[395] [396] [397]. Новый закон вызвал волну протеста. В прессе отмечалось, что «вся Вирджиния охвачена ужасом; толпы бостонцев, разъяренных, «как выпущенные на волю дьяволы», забросали камнями резиденцию Э. Оливера, секретаря провинции, назначенного ответственным за распространение марок. Затем они разрушили дом ни в чем неповинного заместителя губернатора, Т Хитчинсона, полагая, что это он спонсировал ненавистный налог. 1}

Д. Адамс, которому в это время было тридцать, присоединился к группе противников нового закона, основанной в Бостоне. По предложению главы группы он написал статью, которая со временем выльется в «Трактат о пушках и феодальных законах». Это был его первый обширный политический труд, один из наиболее выдающихся трудов всей его жизни и анонимно отослал его в «Бостон Газетт». (В Англии эта работа появится позднее, отдельной книгой, озаглавленной «Дух Америки»). В статье не было призыва к оружию или к решительным действиям - Адамс, со свойственной любому деревенскому жителю неприязнью к «людским свалкам», не поощрял подобное «возмутительное нарушение мира и порядка» . Он даже почти не затронул тему Акта о марках. В этой статье, пронизанной патриотизмом, Д. Адамс утверждал, что права и свободы американцев - это не идеалы, а реальность, основанием для которой стали британские законы, а также мужество и труды поколений американцев. Пройдут годы, и Д Адамс будет говорить, что Революция началась в умах американцев еще задолго до первых выстрелов и крови.

«Следует помнить» - писал он в своем «Трактате» - «что свободу нужно защищать всеми силами. У нас есть на это право, данное нам самим Господом Богом. На земле же это право заслужено нашими отцами, ценой их трудов, их

-э

лишений и их крови» . Свободу невозможно сохранить, как он отмечал, «если в умах людей не закрепится мысль, что свобода дана им свыше, самим Создателем. У них есть неоспоримое, неотчуждаемое, данное самим Богом право на знание,

4

какими путями следуют их правители» .

Д. Адамс призывал своих читателей мыслить самостоятельно и независимо. Эта идея зародилась у него десять лет назад в Вустере, когда он, размышляя, чему посвятить свою жизнь, писал: «...цель теперь определена, и я ^{[398] [399] [400] [401] волен сам решать, каким путем к ней идти»1.}

«Трактат» гласил: «Правительство - необходимость, продиктованная здравым смыслом... Единственный источник наших страданий - наша робость. Мы боялись думать самостоятельно. Мы должны читать, писать, думать и говорить. Давайте укажем британскому правительству, что свобода дается не принципами и не парламентами. многие наши права - неотъемлемые и естественные, они должны восприниматься как аксиома, они присуще нам изначально, и существовали задолго до создания Парламента. Давайте вспомним и запечатлеем в наших душах тот настрой, с которыми наши предки пришли на эту землю, покинув родину ради свободы. Вспомним их поразительную стойкость, их страдания - голод, холод, нужду, которые они стойко переносили, непомерные усилия, чтобы растить почву, построить жилища, вырастить урожай - все это в постоянной опасности со стороны диких зверей и индейцев. Давайте же вспомним те принципы, надежды и ожидания, которые постоянно поддерживали их в их

Л

суровой жизни . Давайте вспомним, что именно свобода, надежда на свободу, для них и для нас, их потомков, дала им силы преодолеть все трудности, опасности и

3

испытания» .

Статья появилась в «Бостон Газетт» 12 августа 1765, и вызвала шквал откликов. Вскоре после этого Д. Адамс набросал в черновике статью, которая стала известна как «Указания Брейнтри» - указания свободных землевладельцев города делегату, выбранному представлять их интересы в Законодательном собрании Массачусетса. Некоторое время спустя статья оказалась на страницах «Бостон Газетт», и облетела все колонии. « Один из главных основополагающих принципов английской Конституции гласит, что ни один свободный человек не обязан платить налог, выпущенный без его согласия». Не должно быть «налогообложения без представленности» - фраза, которая звучала в Ирландии уже больше поколения. «Указания» провозглашали отказ от «правила морского закона» - суда без ^{[402] [403] [404] присяжных, и призывали к установлению независимого судопроизводства. 1}

Какое же государственное устройство должно быть в новой стране. Этот вопрос постоянно задавался Д. Адамсом и он постарался ответить на него в работе «В защиту конституций правительственной власти в Соединенных Штатах Америки» (Лондон, 1787-1788 г.). Данная работа изначально была задумана как письмо его приятелю - конгрессмену У Хуперу, который, работая над новой конституцией для Северной Каролины попросил Д. Адамса помочь ему советом. Затем его коллега из Северной Каролины тоже захотел иметь копию документа.^{[405] [406] [407]}

По мнению Д. Адамса, вопрос о структуре правительства наиболее важный, что естественно влечет за собой фундаментальные вопросы о человеческой природе, о власти политики и об идеальном обществе. Адамс связывал вопросы с правительством, которые появились после получения независимости. Он пытался представить себе новый мир, когда победа и

-э

независимость уже будут достигнуты . Этот деятель предвидел, что установление независимости влечет за собой не только огромные возможности, но и огромные трудности и опасности. Ведя дело в суде, Д. Адамс любил ссылаться на басни Ж. Лафонтена, и цитировать фразу: «Начиная какое-нибудь дело, учитывай, что и оно когда-нибудь подойдет к концу»^[408].

«Цель правительства - счастье людей» - писал Д. Адамс. - «И, следовательно, будет желаема такая форма правительства, при которой могут быть счастливы максимально возможное число людей». А так как «каждый трезвомыслящий человек стремится к истине», и «счастье исходит из добродетельности», то правительство должно быть основано на истине и добродетели»^[409]. «Величайшие умы человечества сходились в том», - продолжал Адамс, «что лучшее правительство - это республиканское. А республика - «империя законов, а не правителей»¹. Эту фразу Д. Адамс позаимствовал из трудов философа XVII в. Д. Харрингтона. Законодательная власть должна состоять из собрания представителей, «точный портрет всего народа в миниатюре», но в их руках не должна быть сосредоточена вся законодательная власть, т.к. индивидуумы с неограниченной властью могут быть подвержены «порывам страстей, юмора, предубежденности и необъективности»^{[410] [411]. Если у власти находится небольшая группа людей, со временем они «могут стать алчными... привыкнут к привилегиям... станут амбициозными, и через некоторое время, захотят увековечить свою власть». Избежать этого можно, создав второй, меньший по размерам законодательный орган (отдельное собрание) из 20-30-ти человек, избранных главным законодательным органом.[412]}

Этот, как назвал его Д. Адамс, «Совет» будет наделен возможностью «свободно и независимо судить обо всех действиях законодательной власти, а также находить и исправлять ее ошибки»^[413]. Исполнительная власть, или правитель, как считал Д. Адамс, должен избираться двумя палатами законодательного собрания не больше, чем на год. Исполнительная власть будет обладать правом вето, и правом назначать всех судей, также офицеров милиции. Таким образом, правитель становится главнокомандующим вооруженных сил. Он подчеркивал, что для «беспристрастного отправления справедливости» необходимо разделение судебной, законодательной и исполнительной власти. Судопроизводство должно быть независимым. «Судьи должны обладать большим опытом судопроизводства, исключительно высоким моральным уровнем, неистощимым терпением, непоколебимым хладнокровием и выдающейся работоспособностью», они также должны назначаться на всю жизнь и не должны быть подчинены никому»^[414].

Из всего этого ясно, что идеологам либерализма и Американской революции было изначально свойственна мысль: все слои общества - владельцы частной собственности: с одной стороны, опять же по причине масштаба земельных угодий, а с другой стороны, благодаря мудрой политике, нацеленной на более справедливое распределение земли путем предоставления льгот малоимущим гражданам. В сущности, право на собственность не только не отрицалось лидерами революционного лагеря, но, наоборот, являлось как бы само собой разумеющимся и одновременно служило гарантией соблюдения остальных гражданских прав¹.

В Декларации независимости Т Джефферсон настаивал не только на суверенитете людей, с чем согласился бы любой либерал, но и на их праве на революцию, то есть на расторжение общественного договора между управляемыми и правителями по требованию первых. Суверенный народ мог только добровольно передать власть правительству, избранному им самим. Если же оно не справлялось с возложенными на него обязанностями, «правом народа было изменить или упразднить его и избрать новое правительство»^{[415] [416] [417]. Таким образом, Т Джефферсона можно назвать, как это делает американский историк права М. Смелсер, автором}

- 3

«конституционной теории перемен».

Наиболее основные естественные права, разработанные Д. Локком, Т Пейном, Т Джефферсоном, Д. Адамсом были заметны в декларациях представителей Массачусетса (1768 г.). Вот только неполный перечень заявлений, сделанных в штате Массачусетс^[418]. «Люди колоний торжественно объявляют, что объединенные колонии могут и должны быть свободными и независимыми штатами, что они освобождены от преданности британской Короне, и что вся политическая связь между ними и государством Великобритании должна быть полностью расторгнуто». «То, что это целесообразно немедленно принять самые эффективные меры для того, чтобы сформировать иностранные Союзы». «То, что план конфедерации будет подготовлен и передан в соответствующие Колонии для

их рассмотрения и одобрения»^[419].

Не все делегаты пока были убеждены, что настало время, чтобы сделать этот заключительный и безвозвратный шаг. Если Новая Англия и ее лидеры беспокоились и стремились к обсуждению и задержке, и если Вирджиния и одна или две других колонии были готовы и стремились идти дальше, большие и сильные колонии Нью-Йорка и Пенсильвании все еще колебались. Без единого чувства и без совместных действий колоний от одного конца материка до другого, объявление о независимости было бы особенно самоуверенно и возможно безрассудно².

В других колониях были споры; в каждой все еще расходились мнения; одни настаивали на продвинутых мерах; другие сдерживались из-за боязни независимости или боязни радикалов и всех их работ; одна треть была равнодушной, нерешительной, или даже незаинтересованной. Естественно консервативные элементы населения, зажиточных людей, людей, которые имели больше всего, чтобы проиграть от неудачного или возможно от успешного восстания, многие из торговцев, боящихся «толпы» и полного уничтожения их промышленности, были склонны выступить против более нетерпеливых и

3

радикальных .

В первый день июля тема непосредственного объявления о независимости была затронута в комитете; дебаты заняли большую часть дня, но это была, как сказал Д. Адамс, «бесполезная потеря времени», потому не было сказано ничего нового. Только девять колоний были тогда подготовлены сделать заключительный шаг. Нью-Йорк отказался голосовать; Южная Каролина и Пенсильвания голосовали отрицательно; голосование Делавэра было разделено. Делегаты Пенсильвании были в состоянии неуверенности, потому что их власть происходила из юридического собрания колонии, в то время как резолюцию, одобряющую независимость, оставило без внимания другое юридическое лицо¹. В Южной Каролине защитники отделения от родины были встречены сильной оппозицией, и делегаты колонии на Конгрессе не могли убедиться в их праве голосовать за отделение. Большинство делегатов Пенсильвании решило голосовать за независимость, и делегаты Южной Каролины считали, что они могли принять то же решение. Так, когда 2 июля состоялось окончательное голосование, только три делегата, как известно, проголосовали против.^{[420] [421] [422]}

В сжатой форме идеология, прежде всего, Д. Локка была представлена в Декларации. Один аспект заслуживает особого внимания: «Мы считаем, что эти истины очевидны, что все люди по природе равны, что их Создатель предоставил им определенные неотъемлемые Права, которыми являются Жизнь, Свобода и стремление к Счастью». Эти слова звучали бы в те дни для небольшого количества людей как новые или абсурдные. Для людей более поздних времен оставалось высмеивать предположение о естественном равенстве. Но, несомненно, Т Джефферсон, как и Д. Локк, не намеревался утверждать, что каждый человек был столь же силен, добродетелен, и компетентен как любой другой и при этом он не был настроен на объявление о социальном, экономическом или политическом

3

равенстве .

Были, однако, определенные главные права, которые человек имел в состоянии природы - до того, как появилось правительство, которому он должен был подчиняться. От определенных этих прав не отказались и не могли отказаться. Но это ни в коем случае не весь вопрос, поскольку главный тезис Т. Джефферсона - то, что правительственная власть создана на основе согласия поданных и у правительства нет врожденной или свойственной власти, а лишь предоставленные полномочия. Самое важное слово в Декларации это «происхождение».^[423]

В состоянии природы было равенство; никто не имел право сказать за или против его соседу; никто не имел право говорить своему соседу что надо или не надо делать. Но согласием были установлены правительство и политический порядок, и система исходного состояния природы и естественного равенства исчезла. У людей должны продолжать быть равные естественные права, поскольку они не променяли бы равенство и свободу на подчинение абсолютной, произвольной и беспощадной власти. Но, как результат соглашения, появился правитель, один человек или группа людей у которых были полномочия, чтобы командовать и этим группам нужно было повиноваться, пока правительство держало себя в пределах¹.

Эта интерпретация размышления о Декларации не должна подразумевать отсутствие более радикальных или более продвинутых доктрин или пробуждений и желаний среди участников Революции, особенно среди тех, кто в некоторых из колоний был самым активным в возражении против установленного порядка вещей. Сам Джефферсон готов выступить против посягательства на привилегии, обеспеченные законом в Старом Доминионе. Всюду люди, которые до настоящего времени были проигнорированы в колониальной политике, постепенно выходили вперед. Они настойчиво продвигались к новым положениям, в некоторых случаях требуя или принимая дальнейшие политические права^{[424] [425] [426]. Некоторые люди завидовали более удачливым, и это вполне справедливо; они завидовали обладателям больших земельных собственностей, и им не понравилось экономическое преимущество их владельцев. Революция, частично порожденная социально-экономическим недовольством в отдельных колониях, шла дальше к своему неизбежному заключению - не к непосредственному социальному равенству или концу экономического равенства, а в большей степени к власти и уверенности в основной части людей. Но это уже история. Она не закончилась в дни войны и даже через десятилетия после нее. Действия, которые произвели крушение британской власти, была вероятно также и философия либерализма, на}

которой базировалась Революция сама и борьба непосредственно, сломали старые традиции и помогли в продвижении ценностям либерализма, принципам политического равенства и более полной реализации прав человека^[427].

і

Пэйн и становление демократической //Американский ежегодник, 1979. М.